Приехала на вызов к девочке, а там муж, который в командировке должен быть
Анастасия Николаевна подошла к аппарату, чтобы сделать себе двойную порцию горячего крепкого кофе.
Сегодня у неё в неотложке ночное дежурство, а спать урывками между вызовами по полчасика она так и не научилась.
Какой это отдых? Одна морока.
Шустрая медсестра Олечка, с которой врач детской скорой помощи уже прошла через множество тяжёлых случаев, по поводу сна шутила.
- Опять ко мне дядя Рубен пожаловал. Рубит меня на ходу. Кофе в меня уже не лезет. Энергетики, увы, не спасают. Да и гадость по составу.
Когда жизнь ребёнка где-нибудь была на грани, Ольга умела собираться так, что врач только диву давалась. Железные нервы, железный характер и золотое сердце огромного размера, в котором умудрялась помещаться любовь к целому миру.
После каждого возвращения с вызова Олечка и их водитель Гриша засыпали, едва коснувшись головой подушек на диванах в комнате отдыха. А вот старшая их бригады, Анастасия Николаевна, всё чувствовала себя на посту, всегда оставалась в полной боевой готовности.
Настя обняла двумя руками ещё дымящуюся чашку, блаженно потянула носом любимый запах и с удовольствием подумала.
— Приду домой после смены, ничего готовить не надо, там пара котлеток есть в холодильнике и остаток вчерашнего картофельного пюре. Муж Славка в командировку ещё с утра умчался. Свобода попугаям-кулинарам на три дня вперёд.
Женщина вытянула на журнальный столик ноги и оглядела помощников, сладко дремавших под мерное гудение кондиционера. Лето в этом году выдалось знойное, аппарат работал уже какие сутки подряд, как подорванный.
Гриша во сне безмятежно посапывал. Все на подстанции скорой помощи знали, что он влюблён в Олечку, но признаться в своих чувствах ей почему-то никак не решается.
Здоровый мужик, под два метра ростом, прошёл горячие точки служа по контракту. После ранения потерял пустышку жену, не желавшую видеть в доме урода со шрамом через всю щёку. В присутствии шебутной медсестры бывалый Григорий превращался в робкого ягнёнка, блеял, когда она задавала ему вопросы, покрывался красными пятнами, если они невольно соприкасались.
Анастасия Николаевна улыбалась, вспомнила, как её Славочка почти 20 лет назад нарезал вокруг неё свои круги. Подошёл в парке, где она зубрила весенним днём латынь, чтобы не оплошать на экзамене в мединституте.
— Я могу присесть? Место на лавочке рядом с вами свободно?
Симпатичная, русоволосая Настя сверкнула на него своими серо-зелёными глазами и подвинула толстый портфель с учебниками поближе к себе.
— А чем вам не приглянулись соседние лавочки? На них вон сколько мест не занято.
— Мне эта лавка в тени каштана всегда нравилась, я здесь часто бываю. — буркнул крепыш и покраснел.
— Тогда мои аргументы исчерпаны, — развеселилась девушка. — Давайте знакомиться, что ли? Сам вы, я гляжу, на инициативу такую вряд ли решитесь.
Протянув вспотевшую от волнения ладошку, парень немного испуганно протянул.
— Вячеслав, то есть можно Слава.
Руку Насте так и не пожал, начал лихорадочно вытирать выступившую с неё влагу о светлые летние брюки. Настя легко коснулась его руки кончиками пальцев и сказала.
— А я Анастасия, если коротко Настя. Иногда друзья ещё зовут меня Настёныш.
Прозвище, прилипшее к ней ещё в детстве, моментально разрядило немного накалённую обстановку. Славка счастливо улыбнулся и молвил.
— Я бы тоже хотел заслужить право называть вас Настёнышем. А значит, стать вашим другом. И давайте перейдём на ты.
— А давай, — ответила ему девушка. — К чему в нашем возрасте все эти реверансы и церемонии?
В тот день Насте надо было бежать в общежитие, чтобы завтра на нудном экзамене по латыни быть со светлой головой. С Вячеславом они договорились, что он будет ждать её возле института. В случае успешной сдачи экзамена они отправятся лакомиться мороженым и пирожным в кондитерскую на бульваре.
На пульте подстанции скорой помощи загорелась красная лампочка. Диспетчер что-то быстро фиксировала на экране компьютера, одновременно делая пометки в рабочем журнале.
— Бригада на выезд! Адрес Григорию в приложение я уже сбросила. Поторопитесь. Дом на окраине города. Малышка задыхается. Родители не могут понять причины внезапного приступа.
Быстро накинув медицинскую форму, Ольга уже мчалась вниз по лестнице со второго этажа.
— Анастасия Николаевна, чемоданчик прихватила. Даже вашу папку с файлами успела сунуть рядом. Не будем терять время. У меня какое-то предчувствие, что случай будет неординарный.
Быстро рассевшись в карете скорой помощи, дружное трио под руководством Анастасии Николаевны двинулось в путь. Ночной город потихоньку остывал от жаркого дня. Григорию даже казалось, что временами под колесами старенькой газельки плавится асфальт. Но думать об этом было некогда. Он мчался аккуратно и быстро. Если дорога и дальше будет такой пустынной, они доберутся примерно за час.
Анастасия Николаевна, сидевшая рядом с шофером, подумала.
Надо было Ольгу с Гришей посадить рядом на этот час.
Пока Гриша гнал машину на максимальной скорости, в заднем отсеке автомобиля Ольга придавалась грустным мыслям. За её плечами 30 прожитых лет, не самых простых.
Сирота с третьего класса школы. Её семья была тем редким случаем, когда из дома одним прекрасным осенним вечером исчез отец семейства. А всё началось с того, что ушла её мать, влюбилась в молодого коллегу повара и отправилась за ним на край света.
А что, разве уехать на пять лет в Норильск в качестве заведующей производством во вновь открывшийся ресторан — это не край географии? После поступка жены, отец Ольги как с цепи сорвался. Методично прошёлся по всей квартире, тщательно разыскивая любые изображения супруги. Порвал в клочья свадебные фотографии, что стояли в рамочке на комоде и в стенке за стеклом. Уничтожил следы пребывания матери маленькой Олечки в ванной комнате.
Когда нечаянно смахнул с полки, видно забытый женой флакончик духов, тот разбился с жалобным хрустом об кафельный пол. А мужчина всё стоял и топтал осколки ногами, как будто втаптывал в пол остатки своей любви. В ванной потом ещё долго и настойчиво пахло мамой. Ольге в ту пору только десять лет исполнилось.
Она всё не могла понять, чем она плоха, если мама оставила её с папой, даже не поговорив на прощание. Слово «любовь» было ей неведомо. Родители при ней особо романтических отношений не проявляли, были друг с другом сдержаны и деловиты. Позже, анализируя своё детство, вернее, то, что она из него помнила, Ольга дала себе слово.
— Буду любить своего избранника до небес, не повторю ошибок своих родителей.
Отец девочки тоску свою глушил довольно своеобразно. К бутылке не прибегал, окунулся с головой в работу. Трудился покинутый мужчина сантехником. Мастером был таким, что к нему за пару месяцев очереди выстраивались.
Никто вокруг даже не догадывался, что чудо-сантехник поставил перед собой грандиозную задачу — заработать баснословные деньги и полететь к жене в Норильск, доказать ей, что это он был ей тем самым, единственным любимым мужчиной, от которого не убегают. В красивой жестяной коробке из-под ореховой халвы мастер собирал купюры разного достоинства, ни разу даже не позволив себе истратить пару рублей на пиво.
Пачечка росла, становилась толстенькой, приятно грела руки своей тяжестью. А в это время предмет его мечтаний, там на севере, оказавшись в непривычной для себя среде, с холодными реалиями не справился. Трагедия была такой банальной, что соседи, недавно приехавшие, командирши ресторана, только головой покачали, узнав, что она в сильнейшую пургу, домой без служебной машины, решила пару кварталов пешком пройти.
Потерялась мать Олечки в снежном плену уже через пару шагов. С неба снежинки спускались не плавно, как она привыкла. Они обрушивались темной ледяной пронизывающей стаей крупных хищных птиц. Залепили рот, нос, стало нечем дышать, под колени как будто палкой роковая зима ударила.
Она беспомощно осела в сугроб. Кричать, звать на помощь сил не было. Когда спустя час, начавший волноваться муж, не застал подругу дома, организовал поиски. Когда женщину нашли, она была еще жива. Ушла в больнице позже. Тихо. Южный организм не справился с воспалением легких.
Так Оля стала сиротой наполовину. Но узнали они о случившемся гораздо позже.
Криминальная история с самим отцом Ольги легко могла бы стать сюжетом для детектива. После внезапного бегства жены он проработал год как одержимый, наконец-то скопил ту сумму, что показалась ему достаточной, чтобы вернуть жену, приоделся, приосанился. Да вот незадача. Из их города рейсов в далекий край не было. Нужно было сначала на поезде в более крупный аэропорт добраться.
Попутчики в купе показались ему милыми ребятами. У них в сумке коньячок элитный, французский. Он даже название его выговорить четко не смог. У него осетинские пироги из соседней пекарни, парочка его любимых сочных лимонов, шоколадка. Отец Оли был отъявленным сладкоежкой. Поужинали душевно. Он даже совсем и не понял, что куда-то поплыл.
Стал вяло соображать, совсем расслабился. Стал новым друзьям историю своей жизни рассказывать, даже предательские слезы на глаза навернулись. Когда соседи предложили ему сыграть несколько партии в дурака, он даже не подозревал, что столь азартен. Карты всего-то в руках держал не более десятка раз в жизни, поэтому на замечание:
— Ну ты даёшь, уже и с погонами нас умудрился оставить! Тебе на деньги надо играть. Везунчик, мигом нас здесь без штанов всех оставишь!
Везунчик отреагировал с энтузиазмом. Кто же свой денежный мешок так легко пополнить откажется? На карточный кон все кинули по десять рублей, смешная сумма. Так, больше для куража.
Перед глазами горе-путешественника бумажные картинки с королями да дамами, как в мистическом фокусе, закрутились, только успевай сообразить, что в очередной раз на стол кинуть с веером красочных портретов. Первую тысячу веселым приятелям отец Ольги проиграл из чистого интереса, для лёгкого драйва. Как эта сумма за какой-то час возросла в сотню раз, даже скумекать не смог. Голова была какая-то чугунная, глаза слипались, почему-то очень хотелось спать.
Последнее, что он услышал, проваливаясь в вязкую дремоту, было:
— Лёха, подвинь его, он же на сумке своей с капустой пятой точкой пристроился.
Потом тишина и темнота. Ему почему-то показалось, что он уже не в купе сидит на уютно расстеленной заботливой проводницей постели, а колышется вместе с вагоном в каком-то узком металлическом пространстве.
Резкий скрежет чего-то металлического, холодный ветер, влажные капли редкого дождика в лицо. Полёт. Тело Олиного отца нашли спустя пару недель в густой поросли придорожной зелени. Совершенно случайно. Между двумя населёнными пунктами у железнодорожной трассы в этих местах даже грибники и дачники появлялись крайне редко. А тут парочку влюблённую занесло.
В лесополосу доехали на велосипедах. Побыли наедине без любопытных глаз. Домой в село уже ехать собрались. Привлекла внимание красная тряпка в кустах, оказавшейся цветной спортивной сумкой. Потом было долгое установление личности погибшего, розыски родственников. Вот тогда-то и выяснилось, что матери Ольги уже тоже нет в живых.
Куда уехали деньги, предназначенные для восстановления пары, как мужчина оказался возле железнодорожного полотна, никто так никогда и не узнал. Был человек и сгинул почем зря. Оля, оставленная на период отъезда отца в Норильск на попечение сердобольной соседки, была откомандирована органами опеки в детский дом. А там новые стены, новая жизнь.
Девочкой она была коммуникабельной, иные дети в казенном учреждении замыкаются, она, наоборот, как будто раскрылась навстречу сверстникам и воспитателям. В учёбе и во всех мероприятиях бойкая Олечка с копной русых волос, карими глазами и точённой фигуркой — впереди планеты всей. Любимые предметы — биология и химия. Хобби — участие в череде театральных постановок.
Но и в спортивных состязаниях, походах среди девчонок лучшей медсестрички не найти. В одной из учебных вылазок, одноклассник Ольги напарывается ногой на ржавый гвоздь. Неудачное место, неудачная рана. Даже физрук и молоденькая воспитательница в растерянности. До лагеря с опытной пожилой врачихой Клавдией Петровной идти больше километра.
Кровь бьет из раны фонтаном, алая, кипучая. Несколько секунд Ольга вместе с остальными рассматривает её. Потом все даже рассказать не могли, как бесстрашная девчонка соорудила жгут выше травмы из какой-то невесть, откуда взявшейся верёвки, да ещё и крикнула в ошалевшую толпу.
— Запишите для Клавдии Петровны время, когда я его обвязала. И записку живо мне сюда.
Белую хлопковую рубашку на себе разорвала на бинты в два счёта с командами: — Аптечку мне живо! Посмотрите, что есть из дезинфицирующих средств.
Чуть позже, опомнившись от шока физрук, уже накидывал на плечи девушки, оставшейся в одном тоненьком топе, свою ветровку. Соорудил с помощью двух учеников подобие носилок из веток деревьев.
Парень идти сам почти не мог. Хромал и морщился от боли. Уже в детском доме, в медицинском кабинете Клавдия Петровна после отъезда скорой помощи сказала Ольге.
— Сейчас от медиков похвалы выслушала, что первая помощь так квалифицированно оказана. А ведь это тебе надо было хвалу воспевать, а не мне, старой вороне.
Не проконтролировала перед походом, что аптечка плохо укомплектована. Позор на мою седую голову. Где ты только знаний этих профессиональных нахваталась, деточка?
Ольга рассмеялась и ответила.
— Да сама не знаю. Во-первых, обожаю фильмы и сериалы про медиков. Во-вторых, у меня внутри как будто кто-то сидит и нашёптывает «бери в руки то и делай вот это».
Вот так и сложилось, само собой, что Оля выбрала для себя будущую профессию не по необходимости, а по большой искренней любви…
Газелька с командой медиков остановилась у нужного дома.
Анастасия Николаевна ловким движением подхватила чемоданчик, быстрым шагом прошла к калитке. Задержавшаяся на пару секунд Ольга уже стояла сзади и, как обычно, прикрывала её тылы.
На деревянной калитке виднелся старенький медный звонок, и Настя подумала:
— Раритет какой-то, наверное, давно не работает.
Но звонок не подвёл, огласил пустующую в предрассветной тишине улицу заливистым голоском. За калиткой раздались уверенные шаги, и в следующее мгновение она распахнулась.
Немая сцена.
Перед Анастасией Николаевной стоял её, уехавший утром в командировку, муж Вячеслав собственной персоной.
Увидев жену, супруг, заикающимся голосом, промолвил:
— Проходите, пожалуйста. Девочка в доме, в дальней комнате.
Настя и Ольга помчались к дому. В голове первой стучали противные молоточки.
— Все вопросы потом. Сейчас только девочка и её жизнь. Но что всё это значит? Откуда здесь Славик? Что его связывает с этой малышкой?
В предбаннике навязчиво пахло пыльными половичками, грудой сложенными у входной двери. В глаза бросилась какая-то общая неухоженность, явно царящая здесь постоянно. В следующей комнате ароматы вчерашнего борща, который уже прошёл не одно испытание кипячением.
Маленькая пациентка лежала на небольшом диванчике ещё дальше. Возле неё металась барышня несколько экзотической внешности. Увидев мамочку, Настя действительно немного растерялась. Дреды из спутанных волос цвета кислотной фуксии, густо подведённые черные глаза, внизу джинсы с огромными модными прорехами на коленях, вверху — бесформенная футболка со странным рисунком.
В голове опять забилась мысль.
Слава! Что здесь делает её Слава? Любитель безукоризненной чистоты и классического стиля в одежде. Он по определению не мог оказаться здесь. Но он стоит рядом и смотрит на неё какими-то жалкими глазами больной собаки.
Ольга почувствовала всю нелепость ситуации и громким голосом скомандовала:
— Всем отойти! Дайте врачу осмотреть девочку. А вы, мамочка, быстро расскажите нам, что и как.
Лежащая на подушке кроха была так похожа внешне на Славу, что у Насти почти остановилось сердце. Пару ударов оно пропустило точно. Стало ясно, что ангионевротическим отёком поражена гортань. Девочка еле дышала. На лице — следы крапивницы. Малышка непроизвольно тянула ручку к противным пятнышкам, пытаясь их почесать.
На удивление отвечать на вопросы медиков взялся Славик. Отчего на Анастасию Николаевну как будто кто ведро ледяной воды вылил.
И он сходу как будто шагнул в омут с головой:
— Мы с дочкой сегодня были в цирке.
Там гастрольный спектакль с маленькими артистами — пони. Девочка наша лошадьми бредит. Во втором отделении, когда как раз началось шоу с пони, Алёна стала покашливать, а потом у неё на глазах стало опухать лицо. Я сразу понял, что дело не ладно. Мы прошли в медпункт при цирке, где дочке дали какой-то антигистаминный препарат. Опухоль мигом прошла, мы пошли домой. Дома сначала всё было нормально, а потом Алёнка начала сипеть. Я нашёл у неё в руках опилки с циркового манежа. Оказалось, что когда в антракте её катала по кругу одна из лошадок пони, она набрала на полу пригоршню нарезанных деревянных мини-брусочков и всё время их нюхала, чтобы вспомнить, какая красивая была её лошадка. Предполагаю, что это сильнейшая аллергия.
Настя слушала его монолог и не верила своим ушам.
— Мы с дочкой пошли домой.
О ком, Слава, говорит все эти слова? Как такое может быть?
В какое-то мгновение перед её глазами поплыли радужные круги, и она встретилась взглядом с Ольгой, и та поняла, врачу плохо. Их Анастасия Николаевна сейчас упадёт в обморок прямо посередине этой маленькой душной комнатки. Конечно, Ольга знала мужа своего шефа. Несомненно, она поняла, что её врач-куратор не знала ничего о том, что у её мужа есть ребёнок на стороне.
Решительным движением медсестра усадила Анастасию Николаевну на стул, помахала у неё перед носом ваткой, намоченной нашатырём, произнесла всего несколько слов:
— Подозрение на отёк Квинке. До больницы довезём?
Врач обречённо кивнула.
— Состояние тяжёлое. Как бы не начался спазм бронхов. Оля, готовь адреналин и преднизолон. Они подарят нам время.
После уколов лицо Алёны стало приобретать нормальный цвет. Оля прокомментировала:
— Мужчина, не стойте, как истукан. Пойдите на улицу. Скажите нашему водителю, чтобы дал вам носилки. Будем транспортировать девочку в стационар. Надо постараться избежать интубации. Не хотелось бы такой крошке вводить в трахею трубку.
Анастасия Николаевна действовала как робот, автоматически. Очнулась уже тогда, когда они ехали со Славой в машине, сидя с двух сторон девочки. Дыхание у Алёны всё ещё было прерывистым, но заметно выровнялось. Вячеслав не сводил с ребёнка встревоженных глаз, полных тоски.
А Насте вспомнилось другое.
После того их первого свидания, когда ею был успешно сдан экзамен по латыни, их отношения развивались стремительно. Через неделю они уже и дня прожить не могли друг без друга. Безоговорочно понравились родителям с обеих сторон. После её четвёртого курса поженились, переехали в квартиру Славиной бабушки.
Бойкая старушка рванула к младшей сестре в деревню, где упоённо занялась разведением цветов. В город её было теперь и калачом не заманить.
Настя и Слава жили душа в душу. Так, чтобы поссориться или что-то начать выяснять, это не про них. Всегда и во всём полное единодушие. Крепыш Вячеслав работал тренером по плаванию в детской спортивной школе. Настёныш благополучно заканчивала медицинский институт, собиралась в ординатуру.
Только вот специализацию себе никак не могла выбрать, шутила:
— Я себя и офтальмологом вижу в белом на крахмаленном халате, и лор-врачом в кабинете с массой сверкающих металлических инструментов на груди.
Сделать выбор её заставила судьба. После защиты диплома, как по какой-то команде сверху:
— Теперь можно.
Настя забеременела. Через девять месяцев на свет появился ещё один крепыш. Сыночек Антон. Их Тошка, их любовь и их отрада.
Настя в ту пору медицину немного забросила. Всё норовила с сыном побольше побыть, как будто интуиция подсказывала: так беспечно всё будет недолго.
Беда в их благополучную по всем статьям семью постучала, когда Антону было три года. Наставник Анастасии, всегда говорящий молодой женщине, что у нее есть способности в медицине, намекнул, что еще полгода, и ей уже ни в одном лечебном учреждении не будут рады.
Эта профессия любит тех, кто на себя не отвлекается и постоянно совершенствуется. Еще до этого, узнав, что скоро станет мамой, Анастасия резко поменяла свои планы с выбором квалификации.
В качестве будущих пациентов видела самых маленьких детей, младенцев, новорожденных. Решила стать неонатологом. Скурпулезно изучала всякие патологии у крошек, едва появившихся на свет.
Пропадала в отделении детской реанимации. А потом ее пыл поутих. Антошка занял все ее мысли и время. Чтобы вновь вернуться в выбранную отрасль медицины, Насте нужно было окунуться в гущу текущих событий отделения, где для нее нашлось местечко начинающего врача-педиатра.
Здоровяк Антоша отправился в детский садик.
Слава продолжил свои занятия с подопечными в спортивной секции. Все в их семье текло по намеченному руслу. Спустя пару месяцев воспитательница в детском садике Тошки попросила Анастасию заглянуть к ней в методический кабинет после работы. Здесь она высказала матери мальчика свои наблюдения и опасения, но сначала спросила.
— Вы ничего странного не замечаете в вашем сыне в последнее время?
Настя удивленно вскинула брови, широко распахнула изумленные глаза.
— Мы с мужем оба очень много работаем, Антошеньку видим чаще всего уже по вечерам, но он вроде здоровый и бодренький, что именно вас насторожило?
— Мы к утреннику в группе готовились. Народные танцы у малышей не получались как надо. А Антон, сделав очередной круг комнате со своей партнёршей, резко побелел, сам уселся на стульчик.
Я тогда не придала этому особого значения. Но ваш сынок стал останавливаться на ходу всё чаще и чаще. Мне стало казаться, что в этот момент у его губ появляется синяя кайма. Вчера у нас был профилактический осмотр участкового педиатра из нашей районной больницы. Она посоветовала показать мальчика детскому кардиологу.
— Я сама врач, тоже педиатр. Я не могла ничего просмотреть в своем сыне, —ответила воспитательнице Настя, а про себя подумала.
- Или могла.
Уже на следующий день она повела Антошку в свое родное отделение. Вердикт врачей был ошеломляющий.
— У вашего сына редкая версия порока сердца, которая проявляется обычно только годам к 3−4. Нужна срочная операция, иначе он не проживет и полугода. Его состояние будет ухудшаться с каждым днем. У нас в городе столь сложная операция невозможна. Опыт проведения подобных операций уже наработан в Москве, хороши будут в данном случае кардиохирурги Германии, Швейцарии или Израиля.
Домой Настя и Антон шли медленными шагами.
Ей всё казалось, что сейчас её мальчику станет плохо и его сердечко не сдюжит. Слава примчался из спортивной школы, как только она ему позвонила. А она всё штудировала и штудировала учебники, конспекты, медицинскую литературу. По всему выходило, что в их случае благоприятный и летальный исход 50 на 50.
Стоимость редкой и сложной операции в Москве оказалась баснословной.
Летело время. Настя и Вячеслав никак не могли собрать необходимую сумму. Даже продажи старенькой бабушкиной квартиры с её разрешения и переезд в однокомнатную квартиру на окраине, не помогли.
Когда в кажущееся безнадёжным дело вмешался один из благотворительных фондов, всё сдвинулось с мёртвой точки. Наконец-то операция и лечение были оплачены, куплены билеты в Москву, упакованы вещи.
Антон умер на операционном столе…
Не было халатности, не было врачебной ошибки, не было серьёзных предпосылок, кроме самой тяжёлой болезни.
Анастасия, как врач-педиатр, всё это прекрасно понимала. Но её сердце застыло в тот миг, когда из операционной вышел хирург и развёл руками без слов. Они с мужем всё разом поняли. Ни вскрика, ни вздоха. Только крепче сцепили объятия, в которых, кажется, простояли очень долго.
Домой вернулись опустошённые. Настя всё время твердила.
— Это время виновато. Мы его упустили, пока пытались собрать деньги на операцию. Если бы приехали в Москву раньше, всё было бы хорошо.
Потом пошла на курсы переподготовки врачей-педиатров на скорой помощи.
Для неё стало важным успеть спасти хотя бы чужого ребёнка. Тогда она и произнесла мужу в первый раз свою фразу-девиз «Мы всегда за всё в ответе». Просто некоторые люди так и проживают жизнь, не поняв этого.
Через два года после смерти Антона Вячеслав завёл с Анастасией разговор о втором малыше.
Она и сама не могла объяснить, почему ее ощущения теперь были такими. Она не хотела больше рожать. Не хотела иметь еще одного ребенка. Все свои усилия, способности, умения впредь она хотела посвятить только детям, попавшим в беду, заболевшим, страдавшим, но не своим. Слава смирился, больше не заводил разговоров на эту тему, не намекал.
Был рядом, свой в доску, родной до боли.
А сейчас они ехали рядом с его дочерью от чужой непонятной девицы. Анастасия Николаевна даже мысленно матерью ее называть не хотела. Как в бреду над ней властвовала только одна мысль — что общего может быть у ее мужа и этого чуда в перьях?
В далекий июньский день, когда Славка брел по аллее местного парка, ему и в голову бы не пришло, что на одной из лавочек его поджидает судьба в виде девушки с роскошными серо-зелеными глазами. Ей не было равных на всём белом свете, симпатичная особа до одури в его мужском понимании. Водила шариковой ручкой по сосредоточенно шепчущим губам, накручивала густую прядь волос на палец, морщила носик, жевала бутерброд с колбаской, запивая его каким-то напитком из пластиковой бутылки, снова перелистывала страницы. Причём проделывала она всё это одновременно, ничуть не путаясь в последовательности действий.
Слава замер на бегу, и, как бы это пафосно ни звучало, влюбился с первого взгляда. К скамейке ноги принесли его сами.
А потом он немного растерялся, поэтому ляпнул первое, что пришло в голову. Она, за словом, в карман не полезла, сама предложила познакомиться. Не отказалась пойти с ним на следующий день в кафе.
В любой любовной, семейной истории есть два лица, два героя.
Возьмись кто-нибудь записать воспоминания Вячеслава и Анастасии на бумаге, было бы две похожих повести.
Поняли, что любят и хотят быть вместе. Были близки, дружны, понятны друг другу. А потом растили вместе Антона. Всё общее, всё пополам. Вместе встретили беду, которой нет равных.
Сын ушёл, они остались. Не по законам природы старшие пережили младшего. Вячеслав фанатично хотел ещё одного ребёнка, но эту тему Настя закрыла, возможно, навсегда.
В своей спортивной школе он так ожесточённо готовил воспитанников к соревнованиям, что двое из них сначала взяли серебро и золото на городских состязаниях, потом отличились в роли первых по области и вышли на федеральный уровень, как из рога изобилия посыпались приглашения на соревнования по всей России-матушке.
Старший тренер даже намекнул, что не исключено их участие в первенстве за Кубок страны.
Настя почти не замечала теперь его бесконечных поездок в командировки.
Была уверена, что приключений на стороне муж искать не будет.
Они безоговорочно оставались самыми близкими людьми, которых не пощадило горе. Каждый из них спасался от воспоминаний по-своему…
Та поездка на заманчивый и живописный курорт Сочи, который готовился к проведению Олимпийских игр, с самого начала была какой-то необычной.
До проведения знаковых состязаний мирового масштаба оставалось еще полтора года. В городе повсюду кипела стройка.
Тренер и его команда даже опробовали новую гостиницу и кафе на Красной Поляне, которые предназначались для иностранных гостей. Полюбовавшись на величие Кавказских гор, накупавшись в Черном море и победив в соревнованиях, все ехали домой счастливыми.
При покупке билетов выяснилось, что слишком много людей колесило в Сочи и обратно. Билеты стали дефицитом. Билет тренеру был вынужденно куплен в спальный вагон СВ, в купе на двоих. Его соседкой оказалась девушка, маляр. Она ехала домой в отпуск. Билет ей тоже купили в последний момент. Курносая, голубоглазая и веселая.
Спортивного телосложения, с мускулистой фигурой и серьезным взглядом карих глаз — Слава всегда нравился женщинам. Но его это совсем не интересовало.
Он был привязан к Насте общими радостями и печалями.
Он мало обращал внимания на других женщин, даже если они оказывали ему внимание.
Девушка была лет на десять младше его. Когда он вошел, она увлеченно жевала пирожок с картошкой, запивая его колой. На приветствие кивнула, представилась:
– Татьяна, в отпуск еду.
Девять месяцев почти без выходных работала маляром, и две недели на отдых прораб выделил. Да вы садитесь, что застыли как столб, нам здесь ещё куковать почти сутки.
Ошалевший от такого монолога, Вячеслав присел на вторую полку. Поезд тронулся, и за окном поплыл Сочинский вокзал. Через десять минут к нему пришли его ребята, сразу начавшие подначивать:
– Шеф, может, местами поменяемся? Такая девушка с вами едет, не посрамите победы команды.
С Татьей было легко. Она не кокетничала, не жеманничала. Угостила пирожками, взяла у него бутерброд, сходила за кофе:
– Мне уже 23 года. Это я выгляжу как девчонка из-за маленького роста, а так дама уже солидная.
Пассажирский состав плавно скользил по рельсам. Вячеслав с Татьяной обсудили последние голливудские премьеры, нравы звёзд шоу-бизнеса, сочинские красоты, рассказали друг другу пару анекдотов. Затем разговор не клеился, и они решили ложиться спать. Вячеслав полистал железнодорожные газеты, Татьяна детектив:
– Скукота.
Они оба легли на бок и сделали вид, что засыпают. Вячеслав задремал, а проснулся от рук, гладящих его плечи:
– Ты не бойся, бравый тренер, трудно устоять.
Вячеслав встал и повернулся к Тане:
– Ты что творишь, попутчица, я ведь сказал, что женат.
– А не убудет от тебя, Славочка, или налево от жены никогда не лыжи не настроены?
– Не настроены, конечно, – гневно буркнул он, а внутри уже ожил азарт хищника.
Татьяна уловила перемену в его настроении. С утра они почти не разговаривали. В своем городе они разошлись по разным сторонам перрона. Воспоминания о той ночи у него были странные. Он даже не посчитал это изменой жене.
А потом случилось непредвиденное. В середине осени его позвал охранник:
– Слав, тут тебя девушка какая-то разыскивает.
Слава увидел на пороге детской спортивной школы свою попутчицу:
– Слышь, тренер, аборты нынче дороги, придётся подсобить мне с деньгами.
Вячеслав удивился. Он может снова стать отцом. У него может родиться сын или дочка. Схватив Татьяну, он повёл её за угол здания:
– Ты родишь мне этого ребёнка, а я буду рядом. Не твоим мужем, но его или её отцом. Только не смей навредить малышу, пожалеешь.
Татьяна сопротивлялась:
– Да кто ты такой, чтобы я молодость тратила на твоё потомство?
Они обсудили условия. Вячеслав помогает ей, приходит в любой момент по первому требованию. Судьбу ребёнка решат после рождения.
Они узнали, что станут родителями девочки. Татьяна подобрела:
– Пацана не хотела, а вот девка? Я ещё подумаю, оставить себе или тебе, папаша. Ты жену-то уже обрадовал?
Слава думал, как оказался слаб в поезде. Он готовился к разговору с Настей, хотел всё рассказать, но не решался. Алёнка родилась здоровой. Забрав Татьяну из роддома, Вячеслав видел, что малярша притихла. Девочка была прихорошенькой и тихой.
Папа и мама не живут вместе, нет рядом с ней нормальной в общепринятом смысле семьи. Через три месяца после рождения дочери Вячеслав предложил Татьяне оформить документы на удочерение с последующей передачей малышки ему, чтобы женщина снова стала свободной от каких-либо обязательств.
Отказ был неожиданно резким. Более того, Татьяна настояла на том, чтобы он ничего не рассказывал жене. Иначе она костьми ляжет, но отлучит его от Алены.
Поначалу Слава метался в сомнениях. И адвокатов хотел привлечь, чтобы отвоевать дочь, и неусыпно следил за тем, хорошо ли Таня обходится с девочкой. Придраться было не к чему. Мастер малярного дела даже сумму приличную на ребенка умудрилась скопить.
Так что на материальный крючок ее тоже было не поймать.
Шло время.
Вячеслав привык совершать визиты в свой второй дом, где Аленка неизменно встречала его радостным визгом. Иногда гуляли вместе, иногда даже обедали или ужинали, как семья.
Анастасия фанатично пропадала на работе, брала дополнительное дежурство, на отлучки мужа не обращала ни малейшего внимания. Но если они оказывались дома вместе в редкие часы, была почти прежней, доброй, ласковой, внимательной.
Уставшая от ночных бдений машина скорой помощи притормозила возле приёмного отделения детской городской больницы. Через мгновение два дюжих санитара уже несли носилки с Алёной в смотровой кабинет.
Засуетились врачи, сразу успокоив всех, что жизни девочки ничего не угрожает. Миссия бригады Анастасии Николаевны была окончена. Девочку довезли без происшествий. Вячеслав остался с дочерью.
Анастасии надо было возвращаться на подстанцию неотложки. Уже потом, вечером, её муж всё честно расскажет ей о тех уже ставших давними событиях в поезде.
Настя к тому времени почти успокоится, удивляясь тому, что не сочла краткий роман супруга преступлением против их семьи. Она как будто почувствовала всю жадность Вячеслава к этой девочке, в которой воплотилась его мечта — иметь ребенка.
Разные у людей судьбы. По-разному небеса помогают обрести счастье отцовства.
Дальше у них все стало выглядеть даже как-то занятно.
Анастасия советовала мужу какую куклу купить к выписке девочки, покупала для неё сладости, потом подарки ко дню рождения и Новому году. Однажды только спросила.
— Слав, почему у матери Алёнки такой странный внешний вид?
Вячеслав объяснил, что такие метаморфозы с внешним обликом Татьяны стали происходить недавно. Оба они тогда и не предполагали, к чему приведут розовые дреды на волосах и её замашки.
Дело было в том, что Таня влюбилась в новенького маляра в их бригаде. Мужчина называл себя «вольным кочевым художником», в перерывах рисовал на стене её портрет, а потом сам же и закрашивал его полагающимся монохромным слоем цветной краски.
Таня млела, сделала себе такие же дреды, как у него, оттенок он посоветовал. Вольный художник на свидание не звал, томно в глаза не заглядывал, подарками не забрасывал.
Даже на сближение где-нибудь в укромном уголке стройки не намекал. Он манил ее своим богемным духом, шармом, проглядывающим даже через красиво прорезанные дыры на его джинсах, утонченностью и аристократизмом, сквозящим в каждом его жесте, движении, повороте головы.
Какой ветер занес этого непризнанного гения на их стройку. Теперь Таня во всём подражала своему кумиру. Одевалась, как он, курила длинные тонкие сигареты, на обед роллы и васаби, на ужин бокал итальянского вина и элитный сыр с плесенью.
На Алёнку обращала всё меньше внимания, делала вид, что она по-прежнему идеальная мать, только когда Вячеслав появлялся. Вот у него никакой тревоги по поводу разительных перемен в Тане и не возникло.
К новогодним каникулам Таня почувствовала, что её любовь ненаглядная собирается встать на крыло. Тот поведал ей, что на одном месте дольше двух-трёх месяцев не задерживается, становится скучно.
В неведомые края Татьяна сорвалась вслед за ним через две недели после появления тоски в его глазах. Но сначала хорошо подготовилась. Она уже знала, что у Вячеслава не осталось тайн от жены, поэтому пригласила их в кафе обоих, чтобы переговорить о важном деле.
Заказав всей компании кофе и пирожные, чтобы, как она подумала, подсластить пилюлю, ходить вокруг да около не стала.
— Я встретила мужчину всей своей жизни. Так, кажется, люди такую любовь называют. Готова идти за ним хоть на край света. Алена теперь для меня лишняя. Видит бог, я не всегда была для неё такой уж плохой матерью. По-своему к ней привязана. Теперь хочу устроить свою личную жизнь. Если хочешь, Слава, оформляй документы. Я отдам вам дочь и уеду восвояси.
От этого предложения Настя была в шоке. Она ничуть не была против, чтобы дочка Вячеслава жила с ними. Но как мать может вот так отказаться от своего ребенка? Перед глазами поплыл образ сыночка Антоши.
В сердце кольнула острая боль.
— Если бы ты вернулся, родной, никогда никому бы тебя не отдала.
Вслух же она произнесла.
— Мы всегда в ответе за своих близких, Слава. Ты еще и слова не произнес, а я, как всегда, спешу впереди всех. Мы согласны, Татьяна, принять в нашу семью вашу девочку. Оформляйте необходимые документы. Мы все подпишем и соберем все бумаги со своей стороны на удочерение Алены.
Вячеслав и Анастасия удочерили Алену в самые короткие сроки.
Девочка всегда души не чаяла в отце. Отъезд матери ей объяснили как жизненно важную необходимость. Да и с тётей Настей они очень быстро нашли общий язык. В тесноте, да не в обиде.
Теперь в их маленькой однокомнатной квартире всё время звучал детский голосок. Девочка участвовала во всех домашних делах: вместе с папой развешивала бельё на балконе, помогая тёте Насте, а потом женская половина семьи пекла на кухне оладушки и звала главу семейства скорее прийти пить чай.
На этом эту историю можно было бы уже закончить.
Но не нам решать, как распорядится судьба. Она уже приготовила для этих людей новые испытания.
***
На вызов к дому, где обрушился дом, должна была ехать другая бригада. Кто-то в небесной канцелярии распорядился иначе.
В город только пришли первые морозы, о коварности гололёда все немного забыли. Где-то на другом конце города, возле обрушившегося дома, неотложку ждали несчастные пострадавшие, а нога медицинского работника распухала на глазах.
Даже без рентгена спецам стало понятно — это перелом.
К месту аварии была срочно переоформлена группа Анастасии Николаевны. Как всегда, собранная Олечка, незаменимый в поездках по любым типам дорог Григорий, сосредоточенная Настя, все в сборе, можно отправляться.
Даже Оля не спорит, что поедет сзади, а быстро забирается на сиденье.
С Гришей в кабине, значит, с Гришей в кабине. Нет времени на споры и препирательства.
Пару дней назад у Насти и Оли произошёл серьёзный разговор. Внеслужебно они дружны и на «ты». Только на работе субординацию держат.
Диалог начала врач, но отчитывать свою подчинённую стала не за рабочие ошибки, а за Гришу.
— Сердца у тебя нет, что ли, Оль? Вся подстанция судачит, что Гришка по тебе сохнет, а ты как неродная. Ведёшь себя, как будто он для тебя чужой. Ведь он всем хорош и внешне, и внутренне. А то, что шрам на лице, так это мужчину только украшает.
— И что ты мне предлагаешь, Настёныш? Он же от любого прикосновения ко мне как чёрт от ладана. Я ему что, зачумлённая какая? Коснётся ненароком и отскакивает.
Как я должна понимать такую реакцию на себя? А ты говоришь, что он влюблён.
Сейчас Ольга ехала возле Гриши и опять невольно любовалась его мужественным профилем. Её давно уже не пугал шрам, рассекающий брови и стекающий змейкой к красиво очерченным губам. Гриша был привлекателен той самой мужской красотой, которая обещает защиту и силу тому, кто будет рядом. Загадкой оставалось лишь то, что он слишком её сторонится. Если любит, почему так? Гриша боялся приблизиться к медсестре Олечке ближе, чем на метр. Он слишком любил эту смешливую особу, чтобы оскорбить её невольным проявлением своего мужского интереса.
Вот и сейчас, как только Ольга ненадолго отворачивалась к окошку, он молниеносно кидал на неё взгляд, чтобы опять полюбоваться её неброской, но такой миловидной красотой. Когда же медсестра возвращала голову в исходное положение, Гриша, как ни в чём не бывало, сидел прямо, смотря на дорогу.
Перед домом, где на третьем, самом последнем этаже старого здания случилось обрушение, собралась толпа любопытных. Она гудела, как сотня шмелей, наполняясь слухами и тревожными сообщениями от спасателей, чтобы снова загудеть в полную силу.
— Вы слышали, там девочку придавило чем-то тяжёлым на первом этаже. Она истошно кричит от боли, а наши бравые спасатели пока пробраться к ней не могут.
Услышав эту информацию, худенькая и маленькая Анастасия Николаевна скомандовала Ольге:
— Приготовь шприц с обезболивающим средством. Я постараюсь пролезть к пострадавшей малышке.
При этих словах Гриша и Ольга, не сговариваясь, обернулись.
— Нельзя этого делать, шеф, пока спасатели отмашку не дадут. Дом может обрушиться в любой момент.
— Не время чего-то бояться, — ответила отважная женщина. — Там ребёнок один, испуган, терпит боль. Зачем тогда вообще существует наша скорая помощь?
Со шприцем в вытянутой руке Анастасия Николаевна ринулась к зданию, возле стены которого суетились пожарные в блестящих касках и ребята из МЧС.
— Женщина, вы куда?
— Я к девочке, постараюсь проползти и сделать ей обезболивающий укол. Я врач скорой помощи.
— Там слишком узкий проход, никто из наших не смог подлезть.
— А я всё-таки попробую.
Обломки здания, куски отвалившейся штукатурки, синие разводы краски со стены в подъезде, пыль. Настя сначала встала на колени, потом двигалась почти ползком, благодаря мужа за то, что он заставлял её следить за физической формой. Она увидела девочку, приваленную металлической дверью квартиры.
Ножки малышки прижаты тяжёлой плитой, как прессом, как будто ребёнок бежал, а беда поймала на ходу. Настя обернулась и крикнула:
— Здесь вполне пролезут двое худеньких мужчин. Девочку придавило дверью, но я уже делаю ей укол.
— Не кричите, ради Бога! — последовал чей-то шёпот. — Громкие звуки здесь опасны!
Через пару минут малышка затихла. Настя начала сдвигать дверь. Сзади раздались шорохи, и она прошептала:
— Девочка расслаблена уколом, обмякла. Тащите её, а я покатила дверь обратно.
Вместе дело пошло бодрее. Мужчины потянули девочку к выходу. Обратная дорога не казалась сложной. Настя замешкалась только на минуту. На улице никто не понял, что произошло.
Грохот. Здание сложилось, как карточный домик. Двое молодых ребят успели вынести девочку.
Анастасию Николаевну обломки погребли навсегда.
Всегда спокойная, собраная в сложных ситуациях медсестра Ольга закричала. Кинулась к Грише, который обнял её и начал гладить по голове, как девочку.
Им казалось, что Настю поглотил жадный монстр, раззинул пасть из обломков, заманил женщину, смело шагнувшую внутрь. Проглотил, не подавившись. Вокруг суетились люди. Кто-то сказал, что неизвестна судьба ещё четырёх жильцов.
Осиротевшая бригада Насти стояла посередине хаоса, крепко обнявшись. Чуть позже, узнав, что их присутствие больше не нужно, пошли к машине, не размыкая рук. Им предстояло поехать к Вячеславу, чтобы сообщить ему и малышке Алене горькую весть.
Прошло две недели.
У Гриши и Ольги новый врач-шеф. Пожилой педиатр перешедший, из городской поликлиники. Молчаливый, немного суровый мужчина, квалифицированный и опытный, но медсестра и водитель чувствовали, что из их бригады ушла душа. Всё как обычно, и всё не так. На работу идти не хотелось.
В тот день, когда не стало Анастасии Николаевны, они рванули к ней домой. Аленка в детском саду. Слава собирал сумку к тренировке.
Ольга никогда не видела проявления таких эмоций: после их рассказа по лицу Славы побежала чернота.
Ещё недавно его глаза сияли, а тут свет погас, кожа приобрела пепельный оттенок. Как найти слова для утешения? Всё покажется пустым. Утешения бесполезны.
Ольга и Гриша поняли, что они сейчас лишние. Разбегаться не хотелось.
Крепкая нить связывала эту пару, только что увидевшую страшную трагедию. В квартиру Оли после смены приехали вместе. Они понимали, что слов не нужно, чтобы объяснить, как много времени потеряли.
Ольга приготовила поесть, будто делала это тысячу раз. У обоих после стресса обнаружился аппетит, что сковорода жареной картошки пропала за пять минут. Раньше Григорию казалось, окажись Ольга рядом, он набросится на неё, как волк.
Всё случилось иначе. У него была такая нежность, что, кажется, он растает, как мороженое в жару.
Гриша чувствовал такое счастье внутри, что казалось, что не было всех этих долгих мук ожидания. Когда Олечка забылась в тревожном сне, он всё никак не мог провалиться в спасительную дремоту.
Проверял, не почудилась ли.
На его плече действительно спит она, его женщина, его мечта, его видение…
Гришу очень поразило тепло, с каким Оля дотрагивалась до его безобразного шрама на лице, как целовала изогнутую линию, заглядывала ему в глаза, нравится ли ему ее добрая ласка, вела себя так, как будто рядом с ней герой, защитник, опора.
Ему сразу вспомнилось омерзение на лице жены, когда он вернулся из госпиталя после ранения в горячей точке. Они не произнесли ни единого словечка из числа «я тебя люблю», «ты мне нужна» или «нужен».
В их истории всё уже было давно сказано, а сейчас они просто доказывали один другому, что всё — не ошибка, что стоило терпеть и ждать, чтобы сейчас всё происходило именно так, как у них происходит.
Утром Ольга сказала.
— Гриш, ты бы заехал домой, забрал вещи на первое время. Моя квартира и к работе ближе, и просторнее. Там потом решим, что делать с твоим жильем. Я бы объединила усилия и разменяла наши владения на что-то большее по площади.
Гриша не знал раньше, что такое тихий семейный уют.
С женой они прожили в вечных разлуках. Он тогда всё время ощущал какую-то неприкаяность, какой-то холод в домашних стенах. Вроде вместе он был с той своей женщиной, а стойкое ощущение, что они живут порознь, его никогда не отпускало. Вот и срывался постоянно на службу.
С его Олечкой всё с самого начала по-другому.
Какая-то уверенность появилась, что он нужен и важен. Что даже когда он отправляется в супермаркет за продуктами по поручению подруги, она успевает соскучиться и так тепло его встречает на пороге, будто он каждый раз возвращается из каких-нибудь дальних странствий.
Вячеслав после трагической гибели Насти жил как в бреду. Утром машинально готовил для себя бутерброды и кофе, параллельно помешивая на плите кашу на молоке для Алёнушки.
Девочка стала его спасением, его отдушиной, его светом в окошке. В свободное время совсем не мог оставаться в их крохотной квартирке. И его, и Настины родители, после обрушившегося на семью горя, сразу резко сдали, почти одновременно превратились в беспомощных стариков.
Обе старшие семьи стали искать утешения в работе на земле. Фанатично сажали всё подряд в саду и в огороде, находя в этой работе, если и не радость, то забвение. Старались не думать, не вспоминать. Даже внучку к себе упрямо не брали на выходные. Да и не справлялись уже с бойкой и любопытной егозой, задающей сто вопросов за минуту.
В выходные дни Вячеслав брал дочку в импровизированные походы. Они уезжали куда-нибудь подальше на речку, ставили палатку, бродили по степи вокруг, собирая полевые цветы на могилку Насти. На обратном пути всегда заезжали на кладбище. Слава садился на деревянную лавочку и подолгу разговаривал с любимой женщиной. Неспешно рассказывал, как прошла у них с дочкой неделя.
Иногда горделиво хвастался, что его подопечные опять взяли очередной приз на престижных соревнованиях. Настя с фотографии смотрела на него своими серо-зелеными глазами и улыбалась, той своей улыбкой, с которой она любила объявлять свой жизненный девиз.
Мы за всё в ответе.
Если во что-то впрягся, будь добр идти до победного конца.
После посещения могилки Славе ненадолго становилось легче, отпускало. А ещё он заметил за собой новую особенность — его раздражали смеющиеся беззаботные женщины на улице. Попадётся такая веселушка-хохотушка, а он смотрит ей вслед и со злобой думает.
Интересно, дорогуша, а ты бы шагнула вот так безбашенно под руины державшегося на волоске здания, если бы там плакал чужой ребёнок?
Его окутывала тёмная досада. Почему они все продолжают жить, а его Настёныш ушёл от него навсегда? Алёнка разом повзрослела.
После детского садика никогда не капризничала. Гречневая каша с сосисками — самая лучшая еда на ужин. В сто первый раз прочитанная на ночь сказку про Золушку, каждый раз как новое открытие. Не боялась одна оставаться дома, если Вячеславу надо было срочно куда-то уйти. После таких отлучек всегда заботливо спрашивала
— Устал? Чайник включить? Давай грязные носки в ванну отнесу.
Она потеряла уже вторую маму. Но никаких вопросов Славе не задавала из серии «А когда мама вернется?» или «Почему мы живем вдвоем?»
Им было хорошо даже в этом сиротливом уединение. Всегда понимали друг дружку с полуслова, с полувзгляда. Иногда по вечерам к ним заглядывали Гриша с Олей с пирожными или с тортом. Тогда все вместе устраивали шумное чаепитие.
Со светлой грустью вспоминали Настю. Все четверо за столом ее любили. Всем ее очень не хватало. Вячеславу иногда мучительно хотелось уехать куда-нибудь подальше из этого города, где всё напоминало о счастливом прошлом. Но где взять новую, хорошо подготовленную команду спортсменов?
Да и могилка жены здесь, старики под боком. Не срасталось желание с действительностью, хоть ты тресни.
Годовщину смерти Анастасии Николаевны решили отметить в кафе. Бывшие коллеги отважного врача обо всём позаботились сами. Вячеслава, Алену, родителей привезли в заведение уже на всё готовое.
Гриша с Ольгой совсем недавно расписались, решив дольше не тянуть с официальностью своих отношений.
Их семейство через пару месяцев ждало пополнения. Недавно они ещё и в новую квартиру переехали, купив её, как и собирались, на деньги, вырученные от продажи своих холостяцких берлог. За поминальным столом было сказано очень много тёплых слов в адрес Насти. Никто не хотел расходиться быстро.
В этот раз даже родители Славы изъявили горячее желание забрать девочку к себе на пару дней. Они искренне соскучились по малышке. Проводив последних гостей, собравшихся в честь памяти жены, Слава брёл домой через тот самый парк, где они когда-то познакомились. Та же лавочка в тени уже совсем старенького каштана, те же аллеи с кустарником и цветами, прикрывающие от любопытных глаз влюбленные парочки.
В дальнем углу пешеходной дорожки какая-то компания резвится на всю округу. Молодых людей трое. Все вместе они окружили какую-то не давая ей сделать ни шагу. У Вячеслава на минуту потемнело в глазах. Жертва молодчиков была точной копией его Настеныша в пору их ранней молодости. Тоненькая тростиночка с копной волос.
Девчонка беспомощно стояла между плечистых парней, прижимая к себе изящную сумочку. Ребята хищно скалились и всё больше сжимали вокруг неё кольцо. Слава прибавил шаг.
— Эй, парни, вам не кажется, что дама не хочет с вами общаться?
Один из молодых хищников слегка повернул голову, процедил.
— Мужчина, вы бы шли дальше мимо, мы тут с нашей подругой сами разберёмся, без чужого вмешательства.
По телу Вячеслава пробежал холодный озноб ярости. Для него было важно сейчас спасти эту молоденькую девчонку, не дать дерзким субъектам над ней глумиться, даже если вся компания была давно и хорошо знакома, даже если ей по-настоящему ничего не угрожало.
Для него было важно отбить её от этих наглых парней и увезти отсюда куда подальше.
— Я смотрю, шустрый дядя нас не понял. Иди другой дорогой отсюда, случайный прохожий. Мы тут все свои, а ты лишний.
Вячеслав мельком взглянул на девушку в зеленых глазах, которой плескалось отчаяние.
Она молчала, а взгляд молил о помощи. Слава никак не мог ошибиться в том, что ей не по себе от разыгравшейся здесь неприятной сцены.
— Девушка уйдет со мной, — выдвинул он ультиматум парням. — Или вы сейчас пожалеете о том, что наши пути пересеклись?
— Вы только посмотрите на этого смешного мужчину!
Один из троицы отошел от друзей и стал топтаться возле Славы.
— Он у нас с первого раза приказы не понимает, борзый попался.
Парень быстро засунул руку в карман и достал оттуда небольшой нож.
— Как тебе такой аргумент, благородный рыцарь, решивший спасти честь совсем незнакомой ему дамы? Ты как предпочитаешь, чтобы я пощекотал горло тебе этой игрушкой или проверим, любят ли такие игры наша прелестница?
Слава, частенько заглядывающий в гости к смежникам, арендующим один из залов в их спортивной школе для занятий восточными единоборствами, нападок со стороны молодняка не боялся абсолютно. Сейчас ему было важно, чтобы они не тронули ее, копию Настеныша, в пору их первых свиданий.
Ребята дружно бросили свою жертву, которая вместо того, чтобы смыться с места происшествия, застыла на месте, как статуя.
Стали заходить со всех сторон, но такой расклад Вячеслава только раззадорил. Он выпил в тот вечер всего пару рюмок водки, остальное сделала ненависть к подонкам, считающим, что они хозяева в этом парке и им всё дозволено.
Насколько он был старше их, лет на десять, не больше, их почти можно было считать одним поколением.
Но в глазах его противников было столько жестокости, чувствовалась такая тяга к беспределу и вседозволенности, что это не лезло ни в какие рамки приличий в понимании тренера.
Схватка началась резко и ожесточенно. Парень с ножом почти сразу серьезно поцарапал ему плечо острым лезвием, как будто дразня и приглашая к большему.
Самый крепкий и плечистый из троих нападавших с улыбкой на лице смотрел в глаза Вячеслава, пытаясь победить его морально на начальном этапе. Тетеха девчонка так и стояла в стороне, открыв рот то ли от страха, то ли от растерянности.
— Ну-ка, брысь отсюда, — крикнул ей Слава, — чтобы духу твоего здесь через секунду не было.
Но барышня сдаваться не собиралась. Она энергично замотала головой.
— Я вас одного с ними не оставлю. Они давно меня преследуют. А тут выпал случай, когда застали одну без друзей, да еще и в позднее время. Мы все вместе учимся в университете. Мальчики из элиты, из золотой молодежи, а я детдомовская, как красная тряпка для быка для них. Всё интересуются, что за жизнь была в моём неприкаянном детстве и юности в государственном учреждении. У нас своих оставлять в беде было не принято. Я буду рядом.
Вячеслав так сильно отвлёкся на монолог девушки, что пропустил парочку крепких ударов по ребрам. Внутри что-то хрустнуло.
— Перелом, не иначе, — с досадой подумал он.
В это время парень с ножом решил развлечься иначе. Подскочил сзади к сокурснице и прижал к нежной щеке лезвие.
— Так говоришь, моя кошечка, а ты своих не привыкла бросать? А если я тебе сейчас горлышко пощекочу?
Девушка к всеобщему удивлению, до этого бывшая как в анабиозе, тут в обморок падать не стала, обернулась к парню, отчего по её щеке тут же потекла тоненькая струйка крови и крикнула.
- Как же вы мне ещё в универе надоели, гадёныши-мрази! Вы же без своих папочек и мамочек никто, пустое место, ноль без палочки! Вот что ты можешь в этой жизни сам?
- Отбери у тебя дорогую машину, твои побрякушки и банковскую карточку. Что ты знаешь о том, когда приходится выживать в дикой стае подростков?
Такого отпора от хорошенькой студентки не ожидал никто из участвующих в драке мужчин. Парни совсем озверели, даже лица потемнели от неконтролируемой ярости. Убрав нож от горла девчонки, ее оппонент присоединился к друзьям. Теперь они окружали Вячеслава со всех сторон какой-то массой тел и искаженных злобой лиц.
Он сам потом толком не мог вспомнить, как толкнул их предполагаемого вожака в грудь со всей силой. Тот сделал какой-то гимнастический кульбит, оторвавшись ногами от земли, и упал назад навзничь. Удар затылком пришёлся по крепкому бордюру, огораживающему аллею. Под головой юноши мгновенно начало расползаться рубиновое пятно густой крови.
Слава, столько раз отводящий своих ребят из секции в медпункт, когда те получали травмы, моментально понял, что дело плохо. Привычно приложил палец к шее противника в том месте, где обычно билась живая жилка.
Пульса не было.
Дальнейшее было как в тумане. Девчонка пришла в себя первая.
— Скорую, полицию, живо вызывайте! Никому не расходиться!
Парни суетливо начали выхватывать телефоны, на перебой куда-то звонили, родителям, службам, каким-то важным знакомым. Слава сел на бордюр рядом с парнем и лихорадочно подумал.
Аленка там дома у родителей, которые захотели за ней приглядеть сегодня. Меня сейчас задержат, скорее всего, что будет с девочкой. Он быстро подозвал к себе молодую студентку.
— Как тебя зовут? Мне нужна будет твоя помощь.
— Я Вера. Говорите, что надо сделать.
— Я Вячеслав. Вот тебе записка с моим адресом, ключи от квартиры, телефон моих друзей Григория и Ольги. Моя пятилетняя дочка сейчас у родителей. Забери ее и отдай моим друзьям, они о ней позаботиться.
Когда приехали полиция, неотложка, еще куча какого-то народа, Вячеслав был почему-то абсолютно спокоен.
Как там говорит народная молва «От тюрьмы и от сумы не зарекайся».
Видимо, пришел его черед, узнать, что такое казенный хлеб и жизнь на зоне. Вон сколько важных господ понаехало, вовсю командуют уже и служивым людям, и каким-то охранникам, что прибыли с ними. Наверное, Славе несказанно повезло, что его сразу отвели в полицейскую машину.
Иначе спущенные с цепи псы, окружавшие высокопоставленного отца погибшего парня, разделались бы с ним прямо на месте. Рядом со Славой всё время крутилась Вера, спасённая им от незнающих границ подонков. Она даже умудрилась предъявить скорой помощи порез на своей шее, чтобы получить потом справку о побоях. Всё время что-то тараторила и тараторила что-то следователю.
В полицию всю их взъерошенную компанию привезли вместе. У него самого сразу забрали все документы и мобильный телефон. Пока с ним разбирались, Вера шустрым мышонком отбежала в сторону и сделала несколько телефонных звонков. Потом, встретившись глазами со Славой, показала ему большой палец на руке, мол, механизм по заботе о его дочери запущен. Она вообще оказалась ещё тем отчаянным пострелом, который везде и всюду умудряется поспевать.
На суде всё преподнесла в таких красках, что богатые и успешные родственники участников драки ничего не могли вставить. Нашла свидетелей, что троица золотых мальчиков уже давно её преследует и унижает, в группе её все уважали, а этих сокурсников дружно не любили. Картинка для потерпевшего сложилась не самая приглядная.
Несомненно, безусловно, вне всякого сомнения Вячеслав ни за что не хотел причинять вред мальчишке, который только начинал жить. Это было слишком жестоким бумерангом даже для такого наглого юнца. Просто все уже сложилось, как сложилось.
Ему дали пять лет колонии общего режима за превышение самообороны.
Жаркое участие Веры очень помогло судье принять такое оптимальное для него решение.
Обвинение настаивало на восьми годах лишения свободы. Всё время старалась перетянуть судебное заседание в сторону другой статьи. Судья в итоге всё-таки склонился к первому варианту. Слава не знал толком, как Грише и Ольге удалось договориться с органами опеки, но его Алёнку на время его пребывания на зоне отдали на воспитание именно им.
За время следствия в их семье родился Венька.
У бригады скорой помощи в городе оказались связи. Ведь они частенько спасали детей не только простых людей, но и важных чиновников. Когда Ольге разрешили свидание, она смогла успокоить Славу.
— Ты не волнуйся, дружище, Алёне будет у нас хорошо. Вы с Настей нам не чужие люди. Я буду писать тебе про её житие, бытие регулярно и с удовольствием. Мы с Гришей приедем к тебе на свидание, как только разрешат.
Ты вроде будешь отбывать наказание в соседней области. Так для нас это не расстояние. И скажи на милость, что нам теперь делать с твоим хвостиком? Вера всё время навещает Алёнку, таскает ей игрушки и сладости. Просит нашего разрешения забрать девочку из детского садика, погулять с ней в парке, сходить в кинотеатр на премьеру мультфильма.
— Вот не думал, что девчонка таким преданным другом окажется.
Познакомились мы с ней, конечно, не при самых симпатичных, можно даже сказать, трагичных обстоятельствах. Она так активно меня защищала в ходе проведения следственных мероприятий, так яростно выступала в суде в качестве главного свидетеля. Никогда не знаешь, как поведет себя такая малявка в экстремальных условиях. Она оказалась не промах.
— Господи, Слав, какой же ты наивный в деле отношений с противоположным полом.
Да она же влюбилась в тебя с первого взгляда. Рыцарское поведение, защитник, внешность у тебя что надо. А насчёт малявки ты ошибся, мой дорогой. В университет она поступила после юридического техникума. Сейчас ей уже 23 года. У вас всего 9 лет разница. Это она выглядит так молодо за счёт миниатюрного роста и общей хрупкости. Характер у неё что надо. Ты приглядись к девушке.
Настю уже не вернуть, а у вас с Аленкой впереди будет еще много хорошего. Вы оба этого достойны.
Конвоир, который вел заключенного после свидания с молодой женщиной, так и не понял, чему этот крепыш всю дорогу к камере улыбается. Куда ему было догадаться, что Вячеслав думал о том, что, может быть, и в его жизни еще будет счастье, если эта бойкая особа с зелеными глазами дождется его из заключения.
Любовь, она ведь разная бывает. Кто-то постоянно разменивает чувства на медные пятаки, а кто-то остается избранником на долгие годы без страха и упрёка.
Это уж кому как.
