Вышвырнула пожилую мать в хлев к свиньям по требованию мужа, а спозаранку изумилась…
Судьба свела Екатерину Андреевну со спутником жизни довольно поздно. Возможно, так бы и осталась она незамужней, если бы в их сельскую местность не прибыл ветеринар для работы на ферме — он-то и покорил сердце одинокой женщины. Бракосочетание состоялось стремительно, ведь чувства вспыхнули взаимные и сильные. Первый ребенок, сын Иван, появился на свет, когда женщине исполнилось тридцать лет. Мальчик рос крепким здоровьем и острым умом, став надежным подспорьем для отца. Однако в восемь лет его мама столкнулась с гинекологическими проблемами, и врачи советовали ей задуматься о втором малыше.
«Как рожать в мои-то годы?» — сетовала Екатерина Андреевна.
«Вы еще полная сил, а организм только выиграет!» — возражала пожилая акушерка, помогавшая доктору.
Спустя год желанная беременность все же наступила, но радость омрачилась трагедией: на последних сроках скончался супруг от внезапной сердечной недостаточности. Будущая мама оказалась в больнице, а мальчик временно обитал у соседей. С рождением дочери Алёны жизнь вновь наполнилась смыслом — малышка была точной копией покойного главы семейства.
Материнская любовь к Алёне превосходила чувства к сыну, да и не скрывала этого Екатерина Андреевна. Вероятно, девочка сильно напоминала ей любимого мужа. Все прихоти дочери исполнялись беспрекословно, создавая атмосферу полного комфорта. Иван замечал перемену в отношениях, но старался понять маму. После окончания школы выбрал военную карьеру — хотел стать защитником Отечества и одновременно реже попадаться на глаза матери.
После кончины супруга за Екатериной Андреевной осталось добротное жилище и развернутое хозяйство. Сначала сын активно помогал, потом женщина решила справляться самостоятельно — другого занятия в деревне все равно не предвиделось, к тому же доход был неплохим.
Иван регулярно звонил домой, но дальняя служба не позволяла навещать родных. С Алёной контакта практически не было. Причиной тому служило не материнское предпочтение, а характер сестры — избалованной и легкомысленной. Парень часто укорял мать за чрезмерную мягкость, предрекая проблемы с капризной сестрой, но предостережения игнорировались. Он ценил воспитание отца, который умело чередовал ласку и строгость. Иван пытался направить сестру на правильный путь, но каждое замечание оборачивалось слезами перед мамой и последующими наказаниями для него самого. Как и ожидалось, Алёна превратилась в персонаж известной сказки.
Необразованность и дурной нрав не мешали Алёне презирать местных парней за внимание к «серым мышкам», а не к ней, якобы исключительной красавице и умнице (по мнению матери). В двадцать вышла замуж за городского гостя, на семь лет старше себя. Жених ничем особенным не выделялся, но Евгений быстро сообразил, как манипулировать доверчивой супругой. Она не возражала против его руководящего тона. Пара поселилась у Екатерины Андреевны — просторный дом и материнская привязанность этому способствовали. Для Евгения это решение оказалось выгодным — в городе у него ничего не было.
Здоровье Екатерины Андреевны стало ухудшаться. Зять отказывался помогать по хозяйству, переложив все обязанности на жену, которая никогда не работала физически. Благоустроенное подворье быстро пришло в запустение. Лишь несколько свиней и картофельные грядки остались нетронутыми. Мысль о возможной реакции Ивана на увиденное пугала.
Евгений вел себя как полноправный владелец, а ослабленную свекровь совершенно не уважал. Алёна не осмеливалась противоречить мужу. Даже во время телефонных разговоров с сыном Екатерина Андреевна уверяла его в благополучии, боясь последствий его визита.
Однажды дочь объявила, что присутствие матери в гостиной мешает отдыху Евгения.
«Женя предпочитает там находиться в одиночестве. У тебя есть радио в комнате,» — заявила Алёна.
Хотя силы ещё оставались, Екатерина Андреевна промолчала, опасаясь за судьбу дочери и не желая разрушать её семейный союз.
Через некоторое время последовал новый ультиматум: нельзя появляться на кухне вне установленного времени, поскольку совместные трапезы якобы провоцируют у Евгения сильную изжогу.
Алёна произносила эти фразы с извиняющейся интонацией, будто намекая матери: «Прости, но его решения окончательны, я здесь ни при чем».
Но от этого становилось только больнее. В такие моменты Екатерина Андреевна уединялась в своей комнате и долго предавалась слезам. Сквозь оконное стекло она наблюдала за миром, размышляя о причинах столь сурового жизненного урока.
Кульминацией стал случай, когда дочь прервала её занятие вязанием, присев на край постели и нервно теребя пальцы.
«Мамочка, знаешь… Жене некомфортно жить вместе с тобой. Появился какой-то специфический аромат пожилого человека… А впереди ещё рождение детей – как мы все поместимся? К тому же он против контакта внуков с тобой, считая, что они могут испугаться твоей внешности… Ты ведь сильно исхудала и постарела… Помнишь, как папа строил хлев – говорила, что сделал его как для себя? Женя уже перенес туда старый диван. Давай помогу собрать вещи?»
Екатерина Андреевна глубоко вздохнула, смахивая непрошеные слезы. Сердце сжалось в тугой комок. Она осознавала бессмысленность протеста – решение принято без её участия. Даже регулярные водные процедуры не изменили бы ситуацию. Запрет на общение с внуками стал последним ударом судьбы. Собрав последние силы, пожилая женщина медленно направилась к новому месту жительства. За тонкой стеной нового пристанища хрюкали свиньи, а едкий запах давно неубранного навоза вызывал слезотечение. Энергии на рыдания уже не осталось – лишь тяжесть в груди. Жизнь превратилась в песок, просачивающийся сквозь пальцы.
Той же ночью Ивану снова пришлось выслушать ложь о благополучии, хотя каждое слово давалось матери с трудом. Она понимала правоту сына – ошибки в воспитании дочери привели к таким последствиям.
Через несколько дней Алёна решила проверить условия проживания матери и обнаружила её бездыханной. Сердце не выдержало перенесенных страданий.
В панике она впервые за долгое время связалась с братом, сообщив о кончине матери. Из-за дальности расстояния и редких авиарейсов Иван опоздал на похороны. Прибыв поздним вечером, он застал поминальную трапезу во дворе – теплый осенний вечер располагал к этому. Остановившись у входа, он был шокирован увиденным: территория заросла мусором, окурками и пустыми бутылками. Крыша дома деформировалась, черепица частично обвалилась. Местные жители сжимали кулаки, недобро поглядывая на полупьяного мужчину в дырявой майке и белье, восседавшего во главе стола.
«Не переживайте! Скоро получим наследство, продадим дом и переедем в город. Этот военный ничего не узнает. Ни разу не навестил мать! А я свою тещу просто обожал, называл мамой! Всегда интересовался её потребностями. А этот сынок даже на похоронах не появился! Если заявится за наследством – покажу ему фигу. Пусть катится!»
Окружение пьяного мужа поддакивало ему – видимо, приятели. Алёны за столом не наблюдалось. Ярость захлестнула Ивана, и он решительно вошел во двор, скрипнув калиткой.
Сигарета выпала изо рта зятя, упав ему на живот. Он выругался, стряхивая окурок.
«Кто тебя сюда звал? Убирайся, солдатик! Всё уже сделано без тебя! Нашелся герой!» – закричал он, бледнея от страха.
Иван, несмотря на поток нецензурных выражений, действовал решительно: подняв зятя за одежду, он вышвырнул его через забор в том же виде, четко дав понять, что повторное появление чревато серьезными последствиями. Компания быстро последовала за ним. После этого Иван принес извинения соседям.
Те наперебой начали рассказывать о последних годах жизни пожилой женщины, а Иван, сжимая зубы, молча плакал.
«Мы не могли тебе позвонить, Ваня. Мама скрывала номер, замалчивала ситуацию, Алёна тоже молчала, а мы не знали твоего местонахождения… Последние дни она провела в хлеву…» – соседка смахнула слезу. «Я хотела забрать её к себе, освободила комнату, но опоздала – узнала о её смерти. Да упокоится она с миром.»
Гнев на сестру переполнял Ивана, но войдя в дом, он увидел совсем другую картину. Исхудавшая, бледная Алёна сидела в углу, беззвучно сотрясаясь от рыданий. Слезы иссякли, но лицо выражало невыносимые муки совести.
«Ваня,» – прошептала она. «Накажи меня, Ваня! Тяжело жить с этим бременем. Я ничтожество! Именно я виновна в маминой смерти! Если бы я выгнала его, а не её… Но я не осознавала своих действий… Теперь понимаю… Как же тяжело, Ванечка! Ничего не хочу! Совсем ничего!»
Злость Ивана постепенно утихала. Мать не прислушивалась к его советам, скрывала правду, вырастила дочь неправильно… Сама Алёна не проявила зрелости, став взрослой… А он сам поверил материнским уверениям, не почувствовав фальши в её последнем прощальном разговоре…
Зять больше не появлялся – трусость взяла верх. Алёна заявила о намерении развестись. Перебирая документы, Иван обнаружил дарственную на дом – видимо, мать хотела защитить имущество от ненадежного родственника. Поскольку служба требовала возвращения, а дом нуждался в серьезном ремонте, он продал его соседям по разумной цене.
Хотя гнев на сестру оставался, память о матери заставила его купить ей маленькую квартиру на окраине города.
Иван не собирался становить нянькой для сестры – у каждого своя жизнь. Смогут ли их пути снова пересечься и сможет ли Алёна использовать второй шанс, оставалось загадкой. Главным уроком стала необходимость проверять информацию, а не полагаться только на слова, особенно когда они противоречат внутренним ощущениям.
