Мам, ищи себе помощницу-сиделку – в этом жилище тебе больше не найдется уголка.
— Виталик, ну что же это такое? — голос мамы дрожал, хотя она изо всех сил старалась говорить ровно. — Я ведь всё для вас делаю, а в ответ только упрёки и недовольство.
— Мама, подожди, не кипятись, — Виталий нервно поправил рукав рубашки, чувствуя, как напряжение нарастает. — Давай обсудим всё спокойно. Мы с Олей просто думаем, что сейчас настало время для изменений…
— Ох, знаю я ваши разговоры! — перебила она, махнув рукой. — Не раз слышала, как вы шепчетесь за моей спиной.
Ольга, стоявшая рядом, машинально перебирала детские вещи на полке, будто стараясь отвлечься. Но вдруг она резко повернулась к свекрови и выпалила:
— Татьяна Николаевна, ну это же ненормально! Вы живёте здесь, как будто это ваш дом, а не наш. Мы с Виталиком взрослые люди, у нас своя семья, свои правила. А вы не даёте нам даже вздохнуть свободно!
— Оля, тише, — Виталий попытался взять жену за руку, но она резко отстранилась.
— Нет, я не буду молчать! — Ольга всё же понизила голос, но её слова звучали твёрдо. — Каждый день одно и то же: «Олечка, не забудь надеть детям свитера. Олечка, обед должен быть готов к часу! Олечка, стирай только этими порошками!» Я устала от постоянных указаний. Виталий, скажи ей уже прямо.
Мама побледнела и выпрямилась, словно готовясь к бою.
— Да вы сначала подумайте, кого вы гоните! Кто вам хозяйство тянул, когда вы с малышами не справлялись? Когда Петю надо было на массаж возить, а Маша приболела, кто в очередях сидел? Если бы не я…
— Мы признаём, что вы нам очень помогали, — Ольга старалась говорить спокойнее, хотя внутри всё кипело. — И за это мы вам благодарны. Но сейчас всё изменилось. Дети подросли, и мы можем справляться сами. Вам, Татьяна Николаевна, тоже нужно отдыхать, заниматься собой. А у нас…
— Что у вас? — мама обвела комнату взглядом, словно ища подтверждения своим словам. — Что у вас может быть такого страшного, что мне нельзя остаться?
— Мама, мы не хотим тебя обидеть, — Виталий тяжело вздохнул, чувствуя, как слова даются ему с трудом. — Но мы думаем, что тебе пора вернуться в свою квартиру. Если нужно, мы поможем деньгами, найдём сиделку. Просто… в нашей квартире тебе больше не место.
— Что?! — мама посмотрела на сына так, будто он её предал. — Это ты мне говоришь?
— Мама, я не хочу тебя обидеть. Просто время изменилось, — пробормотал Виталий, но Ольга снова вмешалась:
— Пора уже заканчивать с этим. Иначе мы всегда будем жить втроём, как в коммуналке. Я не хочу так.
— Значит, «найми сиделку и уезжай»? — мама горько усмехнулась. — Вот и всё, чего я заслужила?
На несколько долгих секунд в комнате воцарилась тишина. Все стояли, переглядываясь, словно не понимая, как дошло до такого. Ещё недавно они жили одной семьёй, где царили поддержка и взаимовыручка, а теперь — открытый конфликт, в котором не было места компромиссам.
Но всё началось не сегодня.
Когда у них родилась Маша, Виталий работал в автосервисе и часто задерживался допоздна: то срочный ремонт, то клиент с претензиями. Ольга еле приходила в себя после родов. Тогда Татьяна Николаевна сама предложила приехать на месяц-два, чтобы помочь.
Ольга тогда и не думала отказываться. Виталий доверял матери, знал, что она умеет находить общий язык с детьми. Сил у Ольги не хватало: Маша капризничала, плохо спала. Первые недели казались бесконечной чередой пелёнок, бутылочек и бессонных ночей. А тут мама Виталия взяла на себя часть забот.
— Оля, выдохни, — говорила она, ставя перед невесткой тарелку супа. — Ты теперь молодая мать, а я свою работу уже сделала. Мне не трудно в магазин сбегать, кашку сварить, пол подмести.
— Татьяна Николаевна, вы просто волшебница. Не представляю, как бы мы без вас справились! — Ольга искренне благодарила.
— Да что уж там. Мне-то что, я дома всё равно одна. Силы есть — помогу.
На первых порах всё было замечательно. Даже когда через три года родился Петя, мама без вопросов снова переехала к ним. Малыш родился недоношенным, требовались врачи, курсы реабилитации и особый уход. Ольга в тот период была на грани выгорания, а Виталий устроился на новую работу: денег стало больше, но свободного времени — ещё меньше. Мама полностью взяла на себя быт: стирала, готовила, убиралась. А Ольга могла хоть немного поспать между походами с Петей по медицинским центрам.
— Татьяна Николаевна, спасибо, я бы одна не справилась, — Ольга говорила это от души.
— Дети — это счастье, — вздыхала Татьяна Николаевна. — И я хочу, чтобы у вас всё получилось. А обо мне не волнуйтесь.
Виталий тем временем всё позже появлялся дома: то на совещании застрянет, то на встречу с партнёрами уйдёт. Денег вроде хватало, но семейных выходных становилось всё меньше. Мама видела, как Ольга начинает хандрить, как ей не хватает простого тепла и участия от мужа. И она, стремясь сохранить в семье гармонию, брала на себя всё больше. Машу в садик отведёт, Петю на прогулку соберёт, Витю уговорит отложить планёрку и сходить в парк с семьёй. Шаг за шагом она всё глубже «врастала» в их жизнь.
Всё шло неплохо, пока Петя не отметил пятилетие. К тому времени Маша уже ходила в начальную школу, в доме стало тише и спокойнее, дети из младенцев превратились в бойких ребятишек. Ольга наконец выдохнула и впервые за восемь лет почувствовала, что не просто выживает, а действительно живёт. И именно тогда ей стало тесно — не физически, а морально. В их маленьком, хоть и трёхкомнатном пространстве, свекровь присутствовала круглосуточно. Ольге захотелось больше самостоятельности, хотелось самой управлять семейной лодкой, а не делить штурвал с Татьяной Николаевной.
Виталий замечал это напряжение, но никак не решался об этом поговорить. Он уважал и любил мать, понимал, что без неё семье пришлось бы трудно. Но жена всё чаще жаловалась на замечания свекрови, которые та раздавала направо и налево.
— Виталь, ты не понимаешь, — уговаривала Ольга мужа вечерами. — Я знаю, что она хотела как лучше. Но мы уже выросли из того возраста, когда с нами нужно нянчиться. Я хочу сама решать, что готовить детям, во сколько их укладывать, какие мультики разрешать. Мы должны учиться справляться без её помощи. Послушай…
— Да всё я слышу, — отмахивался Виталий. — Но как я скажу матери: «Уходи»? Она же может обидеться, она столько сил отдала… Даже сейчас сколько на себе тянет.
— Но разве это справедливо? Она тоже имеет право пожить для себя, после всех её усилий.
Виталий не мог найти нужные слова. Он метался между двух огней: жена требовала спокойствия и свободы в собственном доме, а мама, привыкшая быть незаменимой помощницей, уже прочно заняла свою нишу. Сам он тоже привык, что дома чисто, дети под присмотром, а ужин всегда на столе. Сказать матери «спасибо, теперь ты больше не нужна» — это звучало слишком грубо, почти предательски. Однако напряжение между женой и матерью становилось всё более ощутимым. И вот наконец накопившиеся раздражение и претензии прорвались в тот памятный вечер, когда дети уже спали, а взрослые сошлись в гостиной.
— Так, может, я вообще не нужна, да? — громко спросила мама, хотя в глубине души она давно понимала, к чему всё идёт. Её голос дрожал, но она старалась держаться.
— Мама, у нас всё изменилось, — снова начал Виталий, чувствуя, как слова даются ему с трудом. — Ты должна понять: дети выросли. Тебе тоже нужно отдыхать, а в своей квартире ты сможешь жить, как захочешь. Мы ведь не бросаем тебя — приедем в любой момент. И если вдруг что-то понадобится, найдём специалистов.
— Специалистов? — переспросила мама с горькой усмешкой. — Это как робот — нажал кнопку, и всё за тебя сделают?
— Ну, не обижайтесь, — попыталась вставить Ольга. — Мы просто хотим…
— Всё, хватит, — резко оборвала мама. — Нечего тут объяснять. Сын говорит одно, ты — другое, а смысл сводится к тому, что моё присутствие больше не в радость. Знаешь, Оля, а ведь я тоже иногда хотела побыть одна. Но думала, что без меня вам плохо придётся. Меня тут никогда не спрашивали, хочу я или нет полы мыть и снимать кастрюли с плиты. Года четыре-пять я сама себе отпуск не устраивала. Виталий хоть в санаторий съездил пару раз для профилактики, а я?
— Может, нам вместе с тобой отдохнуть? — предложил Виталий, пытаясь смягчить ситуацию. — Вдвоём съездим к морю?
— Это ты сейчас пытаешься подсластить, да? — мама тряхнула рукой, недоверчиво вскинув бровь. — Пока я вам была удобна, всё хорошо. А как только встал вопрос о том, что я тут «слишком много болтаюсь», вы за один вечер решили «сплавить» меня к себе в пустую квартиру и сказать «найми сиделку, если нужно». Думаешь, мне приятно?
— Виталий просто хочет уберечь вас от лишней нагрузки, — осторожно добавила Ольга. — Ведь у вас уже болят суставы, нога иногда ноет…
— Да я и так собиралась осенью в поликлинику сходить. Уж как-нибудь сама разберусь.
Татьяна Николаевна заметила, как Ольга сделала нервный вдох. Она явно устала от долгих объяснений, но решилась на последний довод:
— Татьяна Николаевна, честное слово, мы не хотим вас обижать. Просто пора навести порядок в семье. Дети должны жить, зная, что у них есть мама и папа, а бабушка рядом, но у неё своя жизнь. Я хочу наладить наше общение так, чтобы не было скрытого раздражения.
— Что ж, ваше решение понятно. Тут и говорить нечего. Значит, приедут грузчики и перевезут мои вещи?
— Мы тебе поможем, — сказал Виталий. — Завтра всё организую, чтобы лишних трат не было, всё своими силами сделаем.
— Не стоит своих сил тратить. Я и сама справлюсь, — процедила мама. — Сосед Сергей у нас в доме — и машина есть, и здоровье. Позвоню, договорюсь.
На этом разговор оборвался. Ольга пошла на кухню. Мама удалилась в комнату, которую ей когда-то отвели. Виталий остался стоять посреди гостиной, растерянно щурясь на фотографии детей на стене.
Когда Татьяна Николаевна впервые переступила порог своей двухкомнатной квартиры после всех этих лет, чувство тревоги смешалось с облегчением. Тихий коридор встретил её знакомыми обоями, на полу лежал коврик, когда-то подаренный подругой. Да, здесь царил привычный для неё порядок, но и чувствовалось, что квартира зачахла от долгого отсутствия хозяйки.
— Может, оно и к лучшему, — пробормотала женщина, осматривая шкафы. — Всякое бывает, люди стареют. Да и им, наверное, действительно проще, когда меня нет.
Она старалась ни на кого не злиться, но в душе оставалось тягучее чувство несправедливости. Когда-то она специально бросила покой и удобства, чтобы поднять внуков, а в итоге вышло, что молодая семья перестала видеть в ней спасение и стала воспринимать как обузу. Однако жалеть себя мама не привыкла. Она всегда жила по принципу: «Главное — чтобы у детей всё было хорошо». И всё же горечь от того, как её выпроводили, не давала покоя.
Телефон зазвонил на второй день. Это был Виталий.
— Мама, ну ты там как? — спросил он с деланой бодростью. — Надо, может, продуктов привезти?
— Да всего у меня достаточно, сынок. Не волнуйся.
— Может, заедем на выходных с Олей?
— Да не надо, — тихо сказала мама. — Отдохните лучше. Знаю я, что у вас теперь много планов.
Виталий осёкся. Он понимал, что мать обижена. Но не знал, как растопить этот холод. А она и не ждала извинений: что толку в словах? Всё уже произошло.
Прошло несколько месяцев. Кажется, каждый привык к новой расстановке сил. Мама редко появлялась у сына и Ольги, лишь порой забирала Петю из садика по просьбе Виталия. Приходила, как наемная няня, отводила его домой, а потом сразу уходила, стараясь надолго не задерживаться.
В семье Виталия образовалась та самая «свобода», о которой они мечтали. Однако теперь Ольга ворчала, что приходится и готовить, и прибирать, и уроки у Маши проверять — во всём надо полагаться лишь на себя.
Виталий, кажется, тоже почувствовал, что «маминой опеки» больше нет. Вроде неплохо стало: меньше лишних советов, никто не влезает в их ссоры. Но и поддержка исчезла. Теперь, когда они поругались с Ольгой, некому было мирно предложить чай, некому было заштопать его зимнюю куртку.
Татьяна Николаевна не жаловалась.
— Может, так и надо, — бормотала мама. — А может, не надо было так много им отдавать себя…
Зато теперь у неё, по крайней мере, было время на книги, на сериалы. Могла позвать подругу в гости и не переживать, что суп для детей не готов. И, несмотря на всю обиду, что-то в этом обретённом покое было и приятным, и пугающим одновременно.
