Прямо перед 8 марта муж объявил, что я обязана его содержать и платить за него ипотеку
— Катя, я больше не могу. Понимаешь? Я отдал всю себя работе, а теперь хочу просто жить. Ты ведь сильная, справишься.
Екатерина застыла с чашкой кофе в руке, не веря собственным ушам. Солнечные лучи проникали сквозь только что вымытые окна, переливаясь в хрустальных гранях новогоднего подарка свекрови — изящной вазы. За стеклом март разворачивал свои первые весенние краски, обещая тепло и перемены. Но перемена, которую принес этот утренний разговор, напоминала скорее горный обвал — внезапную и разрушительную.
Андрей лениво потянулся на диване, словно кот, вытягивающийся на солнышке. Небрежная футболка с изображением любимой группы и взъерошенные волосы делали его похожим на вечного студента, а не на человека, перешагнувшего четвертый десяток.
— Всерьёз? — его голос звучал мягко, но твёрдо. — Знаешь, я давно к этому шёл. Просто понял, что тону в этой бесконечной круговерти: работа-дом-работа. Жизнь одна, Кать, а я её трачу на чужие цели.
Чашка глухо стукнула о столешницу, и Екатерина почувствовала, как предательски дрожат пальцы. Её внутренний мир начал колебаться, словно палуба корабля во время бури.
— И что же ты собираешься делать? Найти новое место?
— Нет, — он спокойно взял со стола телефон, — мне нужна пауза. Время подумать о себе, о жизни. Может быть, начну вести блог или даже попробую писать книгу.
Утро утекало, как песок сквозь пальцы, приближая момент важного совещания. Но после такого заявления было невозможно просто встать и уйти. Мысленно она уже просчитывала расходы: выплаты по ипотеке, коммунальные счета, кредит за машину, взятый осенью.
— Андрей, у нас обязательства… — начала она, но он легко отмахнулся, словно от навязчивой мухи.
— Не переживай раньше времени. Если что, я всегда смогу вернуться к прежней жизни. А пока что радуйся — у тебя отличная зарплата, регулярные премии. Рассматривай это как мой подарок к весне — теперь у тебя будет свой домашний философ.
Горло сжалось комом, когда она посмотрела в зеркало перед выходом. Отражение показало растерянное лицо с тревогой в глазах.
— Опаздываю. Поговорим вечером, — холодно бросила она, покидая квартиру.
Лифт медленно спускался вниз, а мысли мчались вверх, к только что оставленному дому, к мужу, который одним махом перевернул их жизнь. «Это всего лишь возрастной кризис, — уговаривала она себя, — через месяц он одумается».
Месяц сменился вторым, весна уступила место лету. Андрей продолжал «отдыхать». Диван стал его постоянным пристанищем, а философские рассуждения о несправедливости мира — основным занятием. Екатерина брала дополнительные проекты, оплачивала счета и старалась не замечать, как день за днём всё больше превращается в загнанного коня.
— Катя, давно себя в зеркале видела? — Марина внимательно рассматривала подругу, отодвинув бокал с вином. — У тебя такие круги под глазами, будто ты маскируешься под панду, только не такая миловидная.
Они сидели в любимом кафе на открытой террасе, и Екатерина позволила себе немного расслабиться впервые за долгое время.
— Просто много работы, — пробормотала она, украдкой наблюдая за прохожими.
— Как там твой домашний философ? — в голосе Марины слышалась плохо скрытая насмешка.
— Хорошо, — Екатерина неожиданно для самой себя защищала мужа. — Он просто ищет себя.
— Шестой месяц? На твоих плечах? — Марина качала головой. — Кать, назови вещи своими именами — ты его содержишь.
— Он практически выплатил всю ипотеку до этого, — возразила Екатерина, но голос предательски дрогнул.
— И теперь решил, что выполнил свою часть сделки? — Марина вздохнула. — Послушай, он взрослый человек, который сознательно выбрал такой образ жизни. Ты не обязанна его обеспечивать.
Телефон завибрировал, сообщая о новом сообщении. Андрей просил купить продукты для просмотра матча — сегодня финал чемпионата. Конечно, он не мог сам сходить в магазин, потому что «матч вот-вот начнётся».
При виде этих строк внутри что-то щёлкнуло — едва заметная, но болезненная трещина.
Осень раскрасила город в золото и медь, а квартира превратилась в территорию с невидимыми границами. Его пространство — диван, журнальный столик, усыпанный крошками, пустые банки и забытые чашки. Её — кухня, рабочий стол, шкаф с одеждой, которую почти не успевала стирать из-за бесконечных сверхурочных.
Возвращаясь домой поздно вечером, Екатерина чувствовала свинцовую тяжесть в плечах и пустоту в голове. Часы показывали начало одиннадцатого, когда она вошла в квартиру, встретив запах затхлости и немытой посуды.
Андрей лежал на диване, увлечённо листая что-то в телефоне. Ноутбук на животе светился мертвенно-синим светом. На столике — открытая пачка чипсов, две пустые банки пива, почта, которую она просила проверить ещё утром.
— Привет, — она сбросила туфли, чувствуя боль в натёртых ногах. — Что-нибудь готовилось на ужин?
Ответом было молчание. Андрей поднял голову, недоумённо глядя на жену, словно встречая впервые.
— Почем знать? — он пожал плечами. — Думал, ты что-нибудь привезёшь.
Екатерина без слов направилась на кухню. Раковина была забита грязной посудой, на столе — следы его обеда: хлебные крошки, нож с засохшим маслом, банка тушёнки.
— Ты хотя бы мог помыть посуду, — тихо сказала она, доставая последнюю чистую тарелку.
— Да ладно, у меня был такой сложный день, — его голос донёсся из комнаты. — Прочитал статью о современном искусстве. Представляешь, как это выматывает? Столько энергии уходит на размышления.
Фраза о «сложном дне» стала последней каплей. Екатерина почувствовала, как внутри что-то перегорает, как пробка при коротком замыкании.
— А ты считаешь, что я отдыхала? — её голос повысился. — Я на ногах с семи утра! Совещания, презентации, встреча с клиентом! Пообедать нормально не успела!
Андрей появился в дверях кухни, опершись о косяк. В его глазах читалось искреннее удивление.
— Почему ты такая злая? — он улыбнулся своей фирменной улыбкой. — Ну не успел помыть посуду, и что с того? Завтра займусь.
— Завтра… — Екатерина горько рассмеялась. — Ты это говоришь уже девять месяцев. Завтра найдёшь работу, завтра поможешь по дому, завтра…
— Опять за своё, — он поморщился. — Все женщины такие практичные. Только деньги на уме. А духовное развитие? Я же развиваюсь, читаю, думаю.
— На мои деньги, — тихо произнесла она.
— Что? — он сделал вид, что не расслышал.
— На мои деньги ты развиваешься! — выкрикнула Екатерина. — Мои деньги платят за твои чипсы, пиво и интернет, в котором ты проводишь целые дни!
Андрей выпрямился, скрестив руки на груди.
— Так, понятно, — его голос стал ледяным. — Когда я работал на трёх работах и гасил ипотеку, это было нормально. А сейчас, когда мне нужна передышка, ты начинаешь считать каждую копейку?
Екатерина замолчала. Вина снова кольнула её. Ведь действительно, Андрей много работал в первые годы их брака, почти половину ипотеки закрыл до своего «отпуска».
— Я не считаю деньги, — устало сказала она. — Я просто прошу о маленькой помощи. Даже с домашними делами.
— Ладно, не расстраивайся, — он подошёл, обнял её сзади, прикоснувшись носом к шее. От него пахло чипсами и нестиранным трикотажем. — Завтра всё приберу и даже приготовлю ужин. Как раньше.
Екатерина кивнула, но внутри разливалась пустота. Она знала: завтра ничего не изменится. Снова грязная посуда, снова оправдания, снова его искреннее удивление, почему она «такая злая».
— Может быть, это депрессия? — задумчиво произнесла Марина, помешивая ложечкой кофе. — В статьях пишут, что у мужчин депрессия часто проявляется через апатию и потерю интереса к работе.
Прошло почти двенадцать месяцев с того мартовского утра. А Екатерина ощущала себя так, будто прожила целую жизнь.
— Не уверена, — она потерла висок кончиками пальцев. — Для депрессии он слишком… активный. Особенно когда дело касается своих развлечений.
— А вы не рассматривали вариант похода к психологу?
— Размышляла об этом, — Екатерина горько усмехнулась. — Но он считает это попыткой манипулирования и навязывания чувства вины мужчинам.
Их беседа прервалась, когда рядом прошёл мужчина в безупречном деловом костюме. Высокий, подтянутый, с проницательным взглядом, он случайно задел сумку Екатерины, стоявшую у её стула.
— Простите, — его голос был глубоким, с легкой хрипотцой. — Я не заметил.
— Ничего страшного, — ответила она, поднимая глаза.
На долю секунды между ними возникла какая-то невидимая связь — словно далекая звезда вспыхнула ярким светом. Мужчина коротко кивнул и направился к своему столику.
— Ух ты! — Марина присвистнула, когда он отошел. — Видела, как он на тебя взглянул?
— Перестань, — Екатерина покраснела.
— Нет, серьезно, — Марина придвинулась ближе. — Когда ты в последний раз замечала такой взгляд? Чтобы кто-то действительно видел тебя?
Этот вопрос застал её врасплох своей прямотой и точностью. Когда она最后一次 чувствовала себя живой женщиной, а не автоматическим устройством для решения бытовых проблем? Когда Андрей смотрел на неё с интересом и восхищением, а не с привычным «что ты сделала для меня сегодня»?
Придя домой, она застала Андрея за компьютером. Он что-то увлеченно печатал, даже не заметив её приход. Потом исчез в ванной.
Мелькнула мысль — а вдруг он всё-таки решил взяться за поиск работы? Эта идея согрела её сердце, и она осторожно подошла ближе.
На экране была тема форума с говорящим названием. Под ником DivanWarrior Андрей подробно излагал свою «стратегию» жизни за чужой счет.
«Главное — создать правильный имидж в начале отношений,» — писал он. «Я взял ипотеку до свадьбы, три года выплачивал её, работал как проклятый, а потом объявил жене, что устал. Прошло уже почти год, и я продолжаю отдыхать! Главное — правильно использовать чувство вины. Напоминайте о прежних жертвах. Работа — это для тех, кто не понимает истинных ценностей. Моя жена обеспечивает нас деньгами, готовит, убирает, а я занимаюсь важными философскими размышлениями.»
Каждое слово било по ней, как градины. Комментарии других «профессионалов дивана» были полны восхищения, а Андрей охотно делился советами: «Если начинает возражать, используйте роль обиженного — депрессия, усталость, несправедливость мира.»
В голове промелькнули воспоминания: как она защищала его перед Мариной, оправдывала его поведение, брала дополнительные проекты ради совместного бюджета. А все это время он… играл? Манипулировал? Смеялся над ней?
— Кать? — Андрей вышел из ванной. — Ты рано сегодня.
Она молчала, язык прилип к нёбу. Андрей опустился на диван, одаривая её своей привычной обезоруживающей улыбкой.
— Я тут… решил начать блог, — он подошел ближе, положив руки ей на плечи. — О современной философии. Хотел сделать тебе сюрприз.
Его прикосновения стали невыносимыми. Она отступила, стряхивая их.
— Я видела, — спокойно произнесла Екатерина. — Твои высказывания на форуме. Про то, как жить за чужой счет.
Андрей побледнел, затем попытался рассмеяться, но смех получился напряженным, искусственным.
— Да ладно, это просто шутка! Для забавы, — он потянулся к ней. — Кать, ну ты чего? Не может быть, что ты всерьез…
— Я всё видела своими глазами, — перебила она. — И больше ничего не хочу слышать.
Маска заботливого мужа треснула, открыв холодный расчетливый взгляд.
— И что теперь? — он скрестил руки на груди. — Устроишь скандал? Выгонишь меня? Может, напомнить, что квартира принадлежит нам обоим? Что большую часть ипотеки выплатил именно я?
— А может, вспомним, — тихо, но твердо сказала Екатерина, — что последние месяцы платежей делаю я? Что коммуналку, продукты, твои развлечения — всё это оплачиваю я?
Она достала из-под кровати чемодан, стряхнув пыль. Андрей возник в дверях спальни, опершись о косяк. На лице промелькнула первая искренняя эмоция за весь вечер — тревога.
— Ты что, реально собираешься уйти? — голос предательски дрогнул. — Из-за какой-то чепухи на форуме?
Екатерина методично складывала вещи. Чёрный деловой костюм, пара джинсов, футболки, бельё, косметика — всё необходимое для начала новой жизни.
— Это не из-за записей, — произнесла она, не поднимая глаз. — Это из-за целого года обмана. Из-за того, что ты использовал меня, манипулировал, издевался надо мной.
— Я никогда не издевался! — он повысил голос. — Да, я отдыхал! Да, я не работал! Но я это заслужил! Три года я трудился, пока ты строила карьеру!
— Вот видишь? — Екатерина наконец встретилась с ним взглядом. — Даже сейчас ты пытаешься вызвать во мне чувство вины. «Я работал», «я заслужил». Это называется брак, Андрей. Партнерство. Не «три года поработал, теперь могу всю жизнь сидеть на шее жены».
— Ты стала такой практичной, — процедил он сквозь зубы. — Только о деньгах и думаешь.
— Нет, — покачала головой Екатерина. — Я думаю о собственном достоинстве. О самоуважении. О том, что заслуживаю настоящих отношений, а не… эксплуатации.
Она застегнула чемодан, выпрямилась. Впервые за долгое время расправила плечи, глубоко вдохнула. Внутри образовалась пустота, но странно освобождающая, очищающая.
— Я ухожу, — просто сказала она. — Можешь оставаться в квартире, но теперь плати сам. Больше не буду твоим банкоматом.
— Куда ты пойдешь? — в его голосе зазвучало злорадство. — К мамочке? Или к своей подруге, которая настраивала тебя против меня?
— Это неважно, — она проверила документы, подхватила чемодан. — Главное — я ухожу от тебя.
Впервые в жизни у Андрея закончились слова.
Снять подходящую квартиру оказалось непросто, но каждая потраченная копейка окупалась ощущением свободы. Однокомнатная квартира на окраине города, с красивым паркетным полом и видом на детскую площадку, стала её убежищем, где она исцеляла раны и училась снова радоваться жизни.
Первый месяц был самым трудным. Андрей звонил, писал сообщения — то просил прощения, клялся в любви и обещал измениться, то переходил к угрозам и оскорблениям. Она игнорировала всё. Беседы с Мариной помогали сохранять решимость, не поддаваться на провокации и не возвращаться в старую колею.
— Знаешь, в банке есть программа помощи ипотечным заёмщикам, — задумчиво произнесла Марина во время ужина у Екатерины. — Как созаёмщик ты можешь запросить реструктуризацию, чтобы разделить выплаты.
— Честно говоря, мне всё равно, — Екатерина разлила вино. — Пусть забирают квартиру. Готова потерять её, лишь бы больше не видеть его.
— А твоё имя в договоре?
— Да, — кивнула Екатерина. — Но основной взнос делал он. Тогда казалось таким благородным жестом.
— Обратись в банк, — твёрдо сказала Марина. — Он не должен ещё и на этом наживаться.
В результате Екатерине удалось защитить свою часть средств после продажи.
— Извините ещё раз за инцидент в кафе, — глубокий голос с хрипотцой прервал её размышления. Она подняла глаза от ноутбука и увидела того самого мужчину в деловом костюме. — Можно присесть?
Они находились в том же заведении, где несколько месяцев назад он случайно задел её сумку. Теперь, в зимних сумерках, кафе казалось ещё уютнее.
— Конечно, Игорь, — Екатерина улыбнулась, отодвинув ноутбук.
Он расположился напротив, поставил на стол две чашки кофе.
— Американо без сахара, правильно?
— Запомнили, — она почувствовала, как щеки покраснели.
— Я многое запоминаю, — он улыбнулся, и морщинки в уголках глаз стали глубже. — Особенно если это касается людей, которые меня интересуют.
Они познакомились месяц назад, случайно встретившись в этом кафе. Оказалось, Игорь работает в соседнем бизнес-центре, руководит юридическим отделом. Шестьдесят восемь подчиненных, собственная квартира, которую выплатил самостоятельно, любимые занятия — горные походы и джаз.
— Как продвигается работа? — он кивнул на ноутбук.
— Почти закончила, — Екатерина отпила кофе. — Завтра презентация, но я уверена в успехе.
С ним было легко и комфортно. Он не стремился производить впечатление, но впечатлял своим естественным обаянием, внутренней силой и отсутствием необходимости доказывать что-либо остальному миру или ей.
— Слушай, — Игорь отставил чашку и наклонился вперед, — давно хотел спросить, но боялся показаться назойливым. Когда ты говоришь о прошлом… в глазах что-то меняется. Он причинял тебе боль?
Екатерина покрутила чашку в руках. Как странно — всего год назад она бы нашла десятки оправданий Андрею. Сейчас же видела всё четко, как на рентгеновском снимке.
— Он не поднимал руку, если вы об этом, — она встретила его взгляд. — Но вытягивал жизнь по капле. Превратил меня в устройство для решения бытовых задач, а потом убеждал, что я должна быть благодарна за такую «честь».
Игорь сжал губы, морщинка между бровей стала глубже. Вместо вопросов он просто накрыл её пальцы своими — сухими, тёплыми, с едва заметными мозолями.
— Со мной такого не будет, — сказал он так, словно давал торжественную клятву.
— Теперь я умею различать подлинное и фальшивое, — уголки её губ дрогнули в улыбке.
За окном кружили первые декабрьские снежинки, оседая на ветвях деревьев. До праздников оставалось три недели, и впервые за долгое время Екатерина чувствовала себя живой, дышащей полной грудью.
