Кукушонок. Девочку подбросили в те полчаса, пока Люба корову доила.
Девочку подбросили в те полчаса, пока Люба корову доила. Выходила из дома – никого не было, а вернулась – на крыльце коробка с младенцем. Самая обычная коробка из-под пряников, похоже, у магазина взяли, а внутри – розовый кулёк. Люба сначала даже подумала, что это кукла, но потрогала пухлую щечку и поняла – ребеночек. Настоящий.
Поставив ведро с молоком на землю, она села на крыльцо. Чей это ребенок долго думать не надо – все знали, что муж ее на сторону ходил к продавщице Мане, а потом та понесла, и поговаривали, что именно от ее мужа. Правда, сразу после этого Маня уехала – мать ее отправила к тетке в город: кто-то говорил, на аборт погнала, кто-то считал, что замуж ее поскорее хотят выдать. Люба не успела ни сопернице космы выдергать, ни мужа сковородкой оприходовать – тот уехал на вахту, на заработки. Видимо, Маня все же родила ребенка и решила его отцу отправить. А где он, этот отец – дома уже больше полугода носу не показывал.
— Хорошенькая-то какая, – вздохнула Люба.
Девочка спала, держа соску во рту, и ее личико было таким невинным, что Люба даже сердиться не могла.
Сбоку в коробке она заметила конверт – обычный такой, белый. Она достала его, заглянула. Внутри – пачка денег и тетрадный листок в клеточку. На листке несколько строк. Почерк показался ей знакомым, но это и неудивительно – она в школе больше двадцати лет работает, кого только не учила. Ту же самую Маню.
«Ее зовут Надя. Пожалуйста, позаботьтесь о ней и никому не говорите, я вернусь за ней».
Вот тут Люба разозлилась – что значит, не говорите никому? Они что, подружки? И когда она вернется? Нет уж, она в такие игры не играет – утром же увезет ее в районный поселок участковому, пусть там разбираются!
Она еще раз взглянула на Надю – имя-то какое! Люба вздохнула.
Так звали ее сестру. Они были близнецами, похожи друг на друга как отражение в зеркале. У них был свой язык, который не понимала даже мама, свои игры. А потом Надя заболела – Люба помнила, как отец повез сестру в больницу, а вернулся уже один. Для Любы сестра просто пропала, растворилась, как дым. Это позже она узнала, что Надя умерла от воспаления легких – поздно привезли, не уследили. И вот теперь перед ней лежит девочка, тоже Надя, и попробуй скажи, что это не судьба.
— Мам, ты чего тут сидишь?
Это вышел старший сын, который с тех пор, как уехал отец, взял на себя все мужские обязанности по хозяйству и вставал вместе с ней рано утром.
— А это что?
Он уставился на коробку, переводя глаза с нее на мать.
— Не знаю, – Люба почувствовала, как у нее щиплет глаза. – Подбросили вот.
Она протянула ему листок. Сын прочитал написанное, и Любе показалось, что побледнел. Наверное, понял, откуда ноги растут – он же взрослый, тоже все эти сплетни слышал.
— Вот, думаю, что теперь делать, – жалобно проговорила она.
— А что тут думать, – хмуро отозвался сын. – Раз попросили поберечь, будем беречь.
Такого Люба не ожидала – ей всегда казалось, что старший сын на ее стороне был, осуждал отца за его похождения. С другой стороны – его можно понять, сестра, все же.
Но Сережа – ребенок совсем, пусть и двадцать лет ему уже. Куда ему понять, как это непросто! Ведь на ребенка документы нужны, к врачам его водить нужно и все такое, это же не котенок, которого поселил у себя, и дело с концом. Поэтому Люба склонялась к тому, чтобы девочку увезти в опеку или в милицию. Или вообще – унести в магазин, к бабушке, пусть водится!
Вчера Люба поругалась с матерью Мани – не специально, так вышло. Просто та Егорку приняла обвинять, что он шоколадку украл. Егорка – старший из многодетной семьи, шестеро их. И живут они очень бедно, все знают. Отец пьет, а Егорка в свои двенадцать мало что хорошо учится, но еще и подрабатывать пытается. И Люба знала, что тот копейки чужой без проса не возьмет! Поэтому и вступилась за мальчика, а мать Мани и не подумала Любу слушать, будто это она виновата, что муж ее к Мане под юбку залез. Хорошо, что девочка сунула деньги продавщице и велела отстать от мальчика – Аня, кажется, с Сережей в одном классе училась.
Но Сережа продолжал настаивать.
— Мама, ну, пожалуйста! Смотри, какая она хорошая, я всегда о сестренке мечтал, а ты одних пацанов нарожала. Обещаю, я буду тебе помогать!
В этом Сережа был опытный боец – младший, считай, на его руках и вырос. Но все равно, проблемы никуда не девались, и Люба скрепя сердце отправилась к подруге Ларисе, которая фельдшером работала. Рассказала все как есть, и та пообещала приходить смотреть девочку, прививки ставить по возрасту, но сказала, что, если что пойдет не так и нужно будет в район везти, они обе по шапке получат.
В деревне Люба слух пустила, что это племянница ей дочку привезла. Впрочем, таким было никого не удивить, так что, если кто что и подумал, обсуждать это не стал. А вот с мужем Люба окончательно разругалась – когда он позвонил и сказал, что задержится еще на месяц, она накричала на него и заявила, что может вообще не возвращаться, надоели его похождения. Он в ответ обиделся и больше ей не звонил.
Надя была таким чудесным младенцем, что не полюбить ее было невозможно. Люба быстро забыла, что она внебрачная дочь ее мужа, и воспринимала ее действительно как дочь племянницы, внучку, то есть.
Но еще больше к девочке привязался Сережа – он с ней водился словно молодой папаша, и Люба даже посмеивалась, не пора ли ему жениться. Хотя на самом деле – какой жениться, ребенок еще совсем, и профессии так и нет: не успел из армии вернуться, а тут отец уехал, и он остался дома, чтобы Любе с хозяйством помогать. По правде, средний сын тоже уже много чего делал, и они бы справились вдвоем, но старший сын у нее всегда был любимчиком, и отпускать его от себя совсем не хотелось.
Так и зажили – пока Люба на работе была, Сережа с Надей водился и кашеварил, а как она возвращалась, все мужские дела дома переделывал, не забывая братьев к этому привлечь, даже младшего, поговаривая, что матери нужно помогать, учитывая, что папаша сбежал. Это только старший сын отца осуждал, а младшие-то по нему скучали, но тут Люба ничего поделать не могла.
Несколько месяцев прошло, девочка уже на ножки вставать стала, когда к ним приехала неожиданная гостья.
Сначала залаяли собаки. Люба вышла посмотреть кто там. На пороге стояла смутно знакомая девушка, Аня, кажется. Люба ее плохо помнила – та жила здесь всего год в девятом классе, когда по каким-то неясным семейным проблемам девочку отправили к бабушке. Кажется, в классе ее не особо любили и даже дразнили, слишком уж она была другая. Да, точно, с Сережей в одном классе она училась, и Любе тогда было не до этого – младший сын еще совсем маленький был, средний в школу пошел, а Сережа вечно дрался в школе, так что даже лояльный к ней директор несколько раз звонил и ругался. Кажется, Люба видела Аню как-то в магазине – ну да, как раз накануне того дня, когда к ним подкинули Надю, тогда еще продавщица обвинила Егорку в том, что он шоколадку украл, а Люба за него вступилась.
— Здравствуйте, Любовь Борисовна, – произнесла Аня вроде даже как испуганно.
— Здравствуй, – Люба не скрывала своего удивления. – А ты что здесь делаешь? Дом, что ли, продавать приехала?
Бабушка Ани умерла пару лет назад, и с тех пор дом пустовал, зарастал крапивой и лебедой.
— Нет, – помотала она головой. – Я за Надей приехала…
Люба сначала не поняла – что она такое говорит? И только когда Аня повторила имя девочки, до нее дошло – так вот, получается, кто ей ребенка подбросил! Сомнений в этом не было, все было понятно по бледному лицу Ани и ее встревоженным глазам, которыми она высматривала за спиной Любы кого-то, нервно закусывая губы.
— Ну… Проходи.
В душе поднималось облако возмущения. Да кто она такая, чтобы на девочку права предъявлять! Сама ее бросила, проблем всем создала, а теперь явилась! Люба вон из-за этого с мужем поругалась, Сережа никуда не поехал и остался киснуть в деревне, а ведь молодой парень, ему учиться и работать надо! Не говоря уже про деньги – те, что лежали тогда в конверте, давно закончились, а без мужа на одну учительскую зарплату всех тянуть ой как трудно! И это еще хорошо, что Сережа работает, но что там ему платят – одни крохи.
Но все это Люба держала в себе, ждала, что соплюха эта скажет.
На их голоса из детской вышел Сережа – он как раз покормил Наденьку и держал ее столбиком, чтобы воздух вышел. Аня, не обращая внимания ни на Любу, ни на Сережу, бросилась к девочке, в буквальном смысле слова отобрала ее у Сережи и прижала к себе. Несмотря на возмущение, Любе даже стало ее жалко – красивое личико у Ани сморщилось и исказилось, из глаз брызнули слезы. Она что-то зашептала на ухо девочке виноватым умоляющим тоном, прижимая ее к себе так, что Люба даже испугалась – как бы ни задавила ребенка! А Сережа тоже, хорош – то дышать никому в сторону Нади не дает, а то первой встречной позволил ее отобрать!
Люба надеялась, что девочка раскапризничается, и тогда она сможет подойти и забрать ее, сказав что-то вроде «Нечего пугать ребенка, она чужих не любит!». Но малышка спокойно рассматривала гостью, не проявляя никакого беспокойства. Но тут Аня сама передала девочку Сереже, а потом вдруг опустилась перед Любой на колени и запричитала:
— Любовь Борисовна, спасибо вам, всю жизнь я теперь у вас в должницах буду! Вы не представляете, как я вам благодарна!
Такого Люба не ожидала и жутко смутилась, и пока она подбирала слова, чтобы успокоить дуреху, внезапно вмешался Сергей – сунул Наденьку в руки Любе, а сам опустился к Ане и принялся ее поднимать.
— Будет тебе, – сурово сказал он. – Что мы, звери какие-то, ребенка не защитим?
Тут Аня вообще зарыдала в голос, а Сергей прижал ее к своей груди, бережно поглаживая по волосам.
И только тут Люба все поняла – и почему Сережа так много дрался в девятом классе, и почему так в город рвался, и почему о Наде так заботился. Она-то думала, что ее сын – совсем ребенок, а он, вон, какой, оказывается – готовый жених!
Когда все успокоились, а Надю уложили спать, Аня ровным бесцветным голосом поведала им свою историю: как мама завела себе нового мужа, как друг этого мужа положил на Аню глаз, как мама заставила ее выйти за него замуж, а когда тот начал бить Аню, не поверила ей и не стала помогать.
— Я боялась, что он меня убьет. Его даже беременность моя не останавливала. И я знала, что он ни за что ее мне не оставит, даже если я смогу уйти – заберет себе и будет издеваться над ней, как надо мной.
Люба видела, как играют желваки у сына, как крепко сжимаются кулаки, и ей стало страшно – как бы Сережа чего не натворил!
— И я решила его обмануть, – продолжила Аня. – Сказать, что ребенок мертвым родился. Это было непросто, но мне знакомая одна помогла, у нее мама в больнице работает. А потом я хотела в суд на него подать, потому что иначе от него не избавиться. Я нашла одно общество, где помогают таким, как я, и они предлагали спрятать меня с ребенком, но я не хотела, чтобы он потом начал дочь искать. Поэтому я привезла ее сюда. Я знала, что такая женщина, как вы, не бросите малышку – видела, как вы в магазине за мальчишку того вступились, да и вообще помнила, какой вы всегда доброй были. И сын ваш всегда меня защищал. Простите, что я ничего не объяснила, но я боялась, что он не поверит мне и будет искать, а чем меньше людей знает…
— Надо было сказать мне! – не удержался Сергей. – И суды никакие бы не понадобились…
Аня посмотрела на него с благодарностью, и Люба мысленно вздохнула – нет, ну, принесла же ее нелегкая!
— Спасибо, – мягко сказала Аня. – Но он того не стоит.
— Так что суд? – не сдержала Люба, которой хоть и не нравилось это все, но наказать ирода все же хотелось.
— Вчера вот только и закончился, – объяснила Аня. – Посадили его. И я сразу сюда приехала.
— Так долго? – поразилась Люба. – В телевизоре все куда быстрее…
Сын посмотрел на нее вроде как даже с укором.
— Ну а что? – оправдывалась Люба. – Что там решать-то – раз два и готово!
Аня и Сергей переглянулись. И по тому, как он на нее смотрел, Любе уже все было понятно. И это ей совсем не нравилось. Хотя… Она ведь Наденьку-то к себе заберет! Только сейчас это дошло до Любы, и от страха аж дыхание перехватило. Нет уж, ни за что она Наденьку не отдаст! Они молодые, пусть жизнь свою строят, а она уж как-нибудь сама с ней справится!
Сергей, словно прочитав ее мысли, сказал:
— Может, ты у нас немного поживешь? Ну, чтобы Наденька привыкла и не думала, что мы ее бросили.
А в глазах у сына Люба прочитала – пока ты здесь жить будешь, я все сделаю, чтобы ты осталась навсегда!
Это Любу вполне устраивало.
— А что, – сказала она. – И правда, поживи. Ты после суда, наверное, совсем измоталась. Отдохнешь тут, мы тебе про Надю все расскажем.
И Аня согласилась. Осталась у них на время, ну а там уже Сережа и правда сделал все, чтобы Аня не сомневалась – здесь ее никто не обидит.
На этом можно было бы и закончить историю, ведь и так все понятно – Аня полюбит Сережу, который так трепетно заботится о ее дочери, Люба, хоть и не особо будет рада этому браку, ради Нади будет готова потерпеть такую невестку. Но нужно рассказать еще кое-что.
Через месяц после того, как Аня приехала за своей дочкой, домой вернулся муж Любы. Теперь, когда она знала, что Надя не его дочка, злость ее поутихла, даже стыдно немного стало, что обвиняла его без повода. Кто там знает, от кого Маня понесла? Она всегда легкомысленной была.
Мальчишки обрадовались возвращению отца, и Люба не стала его выгонять. Что было, то было, дело прошлое.
— Только имей в виду, — сказала она. – Если я хотя бы краем уха услышу, что ты за старое взялся…
Но муж и не думал ничего такого – кажется, за время разлуки он решил, что семья ему дороже. Так что даже старший Сережа вскоре смягчился и перестал на отца сердиться, тем более тот, в отличие от Любы, Аню привечал и считал, что лучшей жены для сына не сыскать.
