Свекровь прuехала с проверкой — есmь лu дырочкu на mрусuках ее сына u парные лu носочкu
— Твоя жена – неряха и тебя приучила жить в грязи! Ты же у меня такой аккуратный, чистоплотный. А тут просто дурдом!
— Мамочка, я тебя понимаю, поэтому считаю, что тебе надо поберечь здоровье и не травмировать свою нежную психику визитами к нам.
Виолетта Карловна была дама весьма своеобразного характера и воспитания. Избалованная девочка выросла в капризную барышню, а затем стала придирчивой дамой. Муж, тихий и немногословный сосед Эдик, во всем её слушался, не спорил и в целом считал себя человеком довольно счастливым. Все в жизни он делал тихо и незаметно. Даже ушел из жизни – тихо уехал на дачу, где его тихо прихватил инфаркт. Обнаружили его соседи только на следующий день, когда он по обыкновению не вышел рано утром полоть свои угодья.
Виолетта осталась вдовой, одна с двумя сыновьями – подростками. Такими же тихими и послушными, как муж. Женщина была уверена, она – идеальная жена и мать, поэтому ее мужчины такие покладистые. Только через много лет она поймет, дело было не в ней, а в характере мужа, который передался сыновьям.
В воспитание сыновей Виолетта «ушла с головой», настолько, что полностью растворилась в их интересах, увлечениях. Она точно знала, сколько у сыновей друзей, на какие кружки они ходят, как часто принимают душ и стригут ногти. Такой тотальный контроль мог бы привести в недоумение человека постороннего, но парни, в силу характера, свыклись с положением дел и ждали окончания школы, чтоб вырваться из–под жесткого материнского контроля.
— Ох, деточки мои, как же я отпущу вас в жизнь! Вы ведь совершенно к ней не готовы. Не сможете сами ни постирать, ни приготовить! А ушки? Кто напомнит вам почистить ушки?
Ребята обычно переглядывались, молча вздыхали и отвечали:
— Мам, ну мы и сами вспомним. Да и друг за другом смотреть будем. Не волнуйся.
Чтобы не оставаться с матерью в одиночестве, младший сын решил уйти из школы после девятого класса и поступить в техникум неподалеку от вуза старшего. Так веселее вместе, и присмотр какой-никакой (старший вполне серьезно обещал матери следить за младшим), и привычнее.
Прошло несколько лет. После завершения учебы оба брата, с разницей в год, женились. Младший успел жениться раньше, чему был несказанно рад.
Понимая, что мать будет лезть в его жизнь «по локоть», младший воспользовался возможностью занять свободную квартиру недавно умершей бабушки. Квартира, конечно, была недалеко от мамы, в ста километрах, но позволяла жить относительно самостоятельно. Настолько, что младший сын всего за несколько лет стал многодетным папой – в его семье родилось трое сыновей и дочка.
— Гришенька, я ни на что не намекаю, но не кажется ли тебе ненормальным такое количество детей?
— Мам, ну мы же не ожидали, что снаряд дважды в одну воронку ударит, и у нас два раза будет двойня!
— Так зачем было после первых мальчиков еще рожать? Это вопиющее безобразие! Я же с твоей женой разговаривала. Давала рекомендации по предохранению. Как она могла поступить так легкомысленно? Все ведь по полочкам разложила, календарик подарила. А она? безответственная девица!
К счастью, общение происходило по телефону, и Гришеньке удавалось отмалчиваться от маменькиных советов.
Старшему Николаю в этом плане повезло, куда меньше.
Он с супругой сразу после свадьбы переехал жить к матери, ибо «маме нужна помощь», «вы много лет жили далеко, я одна как сирота бесприютная», «жена твоя еще слишком юна, чтобы дом вести», «твоему гастриту необходим мамин супчик, а ЭТА его варить не умеет» и так далее, и тому подобное…
Николай сдался, оказавшись зажатым между молотом (мамой) и наковальней (супругой), которая оказалась девушкой с характером. Собственно, под стать матери. Подсознательно он искал как раз такую – своенравную. Твёрдо верящую в непоколебимость собственного мнения.
Переезд она восприняла без особой радости, но и спорить не стала, рассчитывая, что так и с точки зрения финансов будет проще, и с новорожденной внучкой бабушка сможет иногда посидеть.
Девушка просчиталась по всем вопросам.
Виолетта Карловна, заполучив в свое распоряжение семью сына, взялась за дело. Она с редким занудством лезла к сыну в шкаф, заглядывала под одеяло. Жили-то вместе. Проверяла, как его жена помыла тарелки, постирала, искупала ребенка. Каждое свое действие она сопровождала едкими замечаниями, которые сама считала вершиной мудрости:
— Ириночка, порошка при стирке можно и поменьше положить, вы — семья молодая, вам экономнее жить надо.
— Деточка, ты бы суп пожиже делала. Этакой каши и на день не хватит, а вас и так целая орава!
— Милочка, ты почему так плохо постирала Николушкины носочки? И не заштопала! Он, между прочим, работает. А если ему придется где–то обувь снять? Стыда не оберешься!
— Ирина, давно хотела с тобой поговорить, по-матерински. Вы слишком часто позволяете себе выполнение супружеского долга – так и до второй беременности недалеко. А вам и одного ребенка «за глаза»!
Сноха слушала и молча кипела. Когда свекровь переходила черту, девушку прорывало, и волна негодования немного «сносила» заносчивость свекрови:
— Послушайте, мама! Не ваше дело, сколько я кладу порошка при стирке и картошки во время готовки. Вашему сыну все нравится, поэтому вас эти вопросы волновать не должны. О штопке носков я и слышать не хочу. У меня физически нет на это времени. А уж про численность моей семьи я вообще С ВАМИ говорить не хочу. Этот вопрос мы решим с вашим сыном. Вдвоем! Если вас не устраивает, мы всегда готовы съехать.
Этой угрозы, как правило, хватало, чтобы остудить пыл свекрови. Она знала, что одной ей будет скучно, поэтому сыну на сноху не жаловалась и затихала на пару дней.
Обычно, в день скандала, она нарочито много и велеречиво хвалила сноху при сыне. Николай в таком случае уже точно знал – в его отсутствие был скандал.
Эффекта от скандала хватало ненадолго и, спустя пару дней, Виолетта бралась за старое.
Протянув два года такой жизни, Ирина не выдержала и потребовала от мужа съехать на съемную квартиру под угрозой развода. Терять любимую жену оказалось страшнее, поэтому молодое семейство, собрав багаж, отправилось в самостоятельное плавание по суровому океану жизни, выбрав для первого самостоятельного жилья квартиру на окраине… столицы, которая располагалась в тысяче километров от дома свекрови.
Промаявшись от скуки неделю, Виолетта вспомнила про младшего сына. Ранее он под ее пристальное внимание попадал минимально, ведь под боком был старший сын с семьей. А теперь, те уехали и даже не звонят. Значит, пора наводить мосты с многочисленным семейством младшего.
Решив, что младший непростительно долго находился без «мамочкиной заботы», Виолетта Карловна повадилась ездить к нему каждые выходные. Да не просто ездить – инспектировать состояние его семейства и их быта.
Она приезжала и начинала рейд по шкафчикам и кастрюлькам. Особенно ей нравилось делать это в отсутствие снохи. А та вечно где–то моталась: то поликлиники, то бесконечные детские кружки. Девушка не работала, полностью посвятив себя развитию и воспитанию детей.
А свекровь приезжала, пересчитывала носочки и проверяла их на наличие пары у каждого и отсутствия дырочек. Ее пытливый и дотошный мозг запоминал, на каком носке где дырка, где пятно, и какой без пары валялся.
Кроме носочков, она проверяла трусики – все ли чистенькие, идеально выглаженные и конвертиком сложенные. Естественно, мать четырех детей была замечена во множестве преступлений – носочки рваные, трусы не простиранные, кастрюли до блеска не начищены, а в супе можно было и побольше соли растворить. Да! И унитаз! Унитаз просто не выдерживал никакой критики. Разве может хорошая хозяйка допустить, чтобы унитаз не был помыт ежедневно, дважды в день? Это же элементарная гигиена. Так просто и быстро!
К сожалению, для Виолетты, характер младшей снохи был еще тяжелее, чем у старшей. Поэтому высказывать результаты своих наблюдений напрямую она боялась. Знала, что младший сын еще более мягкотелый. Возьмут, да и из страны уедут. С этих станется! Ведь родили же они четверых? Таким уже ничего не страшно.
Поэтому она нудно «капала на мозг» сыну.
— Гришенька! Ну это же невозможно…
— Что опять, мам? Стерильная ватная палочка отказалась лезть под ободок нашего унитаза?
— Ты вот смеешься, а я всерьез опасаюсь за твое здоровье и даже жизнь.
— Напротив, мамочка, я – сама серьезность. Что же такого кошмарного я не заметил в доме с четырьмя детьми, двумя котами, собакой и хомяком?
— Ты себя слышишь? У вас не дом, а зверинец какой–то! Разве можно так вопиюще нарушать правила гигиены и заводить этих грязных животных?
— Мам, согласен, грязи от них немерено. Но тут, понимаешь, такое дело… В целях повышения самостоятельности детей, мы разрешили каждому завести питомца, при условии полной ответственности за них. В итоге, младшие иногда пропускают чистку кошачьих лотков, старший пропускает выгул собаки, а хомяк второго старшего настолько в шоке от всего увиденного, что нам приходится иногда тихо бегать в магазин и заменять его на более стойкого.
— Ты соображаешь, что тут не над чем смеяться? Твоя жена–неряха и тебя приучила жить в грязи. Ты же у меня такой аккуратный, чистоплотный. А тут просто дурдом!
— Мамочка, я тебя понимаю, поэтому считаю, что тебе надо поберечь здоровье и не травмировать свою нежную психику визитами к нам.
К счастью, чувство юмора младшего сына было отменным, а Виолетта шуток и намеков не понимала совершенно.
Однажды сноха не выдержала и выставила назойливую родственницу за дверь. Неделю Виолетта кипела от праведного гнева и не брала трубку, когда звонил сын, чтобы извиниться.
Через неделю она сменила гнев на милость и ответила:
— Неужели у кого–то проснулась совесть?
— Мам, ну не обижайся. Маруська подустала, младшие снова рассопливились, а у них в бассейне важные соревнования. Ну не выдержала она. Она так больше не будет.
Жене Гришенька сказал примерно тоже, с просьбой простить мать, скучавшую в одиночестве.
Сноха предупредила, что еще один такой выпад может стать последним и она вместе с детьми уедет поближе к старшему брату Гриши. С его женой Ириной они были очень дружны. Как–никак родственницы и подруги, по несчастью.
Виолетта выдержала еще неделю театральной паузы и неожиданно, словно ревизор, нагрянула к младшему. Маша, уже зная, чем дело кончится, решила пойти на опережение.
— Ой, Виолетта Карловна! Как я рада вас видеть! Вы так вовремя! Я вам так рада!
От неожиданности Виолетта едва не упала у двери. Сноха никогда не была ей ТАК рада. Инстинкт самосохранения отчаянно подсказывал ей развернуться и ехать домой, но врожденная уверенность в себе заглушила этот голос.
— А что случилось?
— У дочки соревнования! Мне срочно надо везти ее в Москву, а с моими мальчиками совершенно некого оставить. Я никому не смогу их доверить. Уж думала отказываться от соревнований, но тут вы приехали. Вас поистине бог нам послал. Теперь мы с Леночкой на неделю уедем, а мальчики останутся под вашим присмотром. Ведь только вы умеете так идеально готовить, стирать и штопать носочки и трусики. Да и вообще, вы – кладезь знаний.
Говоря это, Мария бегала по дому и бросала в чемодан свои и дочкины вещи. Торопилась она знатно, боясь, что свекровь передумает. Настолько, что совершенно забыла взять купальник дочери, в котором девочка всегда выступала. Заметила купальник Виолетта лишь через несколько дней, припрятанным далеко в шкафчике. Только в этот момент она разгадала хитроумный план снохи.
А пока, разомлевшая от похвал, она закрыла дверь за снохой и, засучив рукава, бросилась исправлять в доме все, что было не по ней.
Через полчаса позвонили старшие внуки.
— Бабушка! А ты где?
— Как где? Какой странный и нелепый вопрос, деточка. Я – дома, готовлю обед и прибираюсь в вашей комнате.
— Как дома? А кто нас на футбол повезет? У нас уроки полчаса, как закончились…
— А это что, моя обязанность? – Виолетта готова была обидеться, но внук ее не слушал.
— Мамина! Но она уехала и сказала, по всем вопросам тебе звонить.
Пришлось бабушке заказывать такси и нестись в школу, потом везти детей на тренировку, по дороге заехать за забытой формой и разругаться с водителем, который был настолько не учтив, что потребовал доплатить за вынужденный крюк.
Далее бабушке начали звонить из садика – младший, Леночкин близнец, остался последним, не забранным родителями.
— Добрый вечер, мама Илюши дала ваш номер и просила по всем вопросам обращаться к вам.
— А вы, собственно, кто?
— Я – воспитатель. Ребенка надо забрать домой. Вернее, на тренировку. Насколько я помню, у ребят бассейн сегодня, а завтра – балет. Мария детей забирает немного пораньше, чтобы успеть доехать по пробкам.
— О боже, как это вообще возможно выполнить?!
Воспитатель деликатно промолчала, уточнив, в котором часу ждать бабушку.
— Через полчаса буду! – сухо ответила бабушка и снова начала звонить в такси.
На следующий день, к вечеру, она уже не в состоянии была вспомнить не только о количестве дырочек на носочках сына и внуков, но и их имена! Расписание уроков и дополнительных занятий, висевшее на холодильнике, напоминало карту московского метрополитена – написано много, но ничего непонятно. Некоторые занятия начинались одновременно, но располагались в разных концах города. Все трое внуков любили совершенно разную еду и не терпели повторений в меню. К тому же, у одного была аллергия на молоко, у другого – на рис, что сводило на нет мечты Виолетты о приготовлении всем детям идеальной рисовой каши, которую так любили в детстве ее дети.
— Мам, да не расстраивайся! Наши рисовую кашу, как и я, терпеть не могут, — проговорился Гриша.
— Как это? Вы же с Николушкой только ее и ели, — всплеснула руками мама.
Поняв, что ляпнул лишнего, Гриша свел все к шутке:
— Ну да, я ее в детстве так наелся, что стал настоящим гурманом и ценителем! Ни одна каша в мире не сравнится по вкусу с твоей.
Прошло еще два дня, в течение которых Виолетта чувствовала себя тем самым хомяком, которого периодически заменяли на более стойкого. Готовка, стирка, уборка, глажка, уроки, кружки, питомцы слились для нее в один сплошной адский круговорот, из которого она отчаянно желала выбраться. Сын приходил с работы поздно и перехватывал эстафетную палочку из ослабевших рук матери, взваливая на себя все оставшиеся недоделанными обязанности.
Снохе Виолетта не звонила принципиально. Считая, что не проявит слабость, даже если падет, доказывая всему миру свою правоту. Однако, она оказалась менее стрессоустойчивой, чем ожидала.
Виолетта взорвалась в тот день, когда нашла Леночкин купальник, свернутый в комок и надежно спрятанный в шкафу.
— Это что? – бросила она в сына вечером яркую тряпочку.
— Леночкин купальник! О боже! Как же она без него на соревнованиях? Кошмар! – вполне профессионально ужаснулся сын.
— Не паясничай! И не делай из меня дуру! Куда эта хитроумная дрянь уехала? – Виолетта негодовала, не подбирая выражений.
Гриша вздохнул, поняв, что с ТАКОЙ мамой шутки плохи.
— Мам, она у Николая с Ирой в гостях. Они давно нас ждали. Жена и уехала… Ты же ее учила, как правильно быт вести, вот она тебя на хозяйстве и оставила. Но она была уверена, что ты точно справишься. – совсем не врать в данной ситуации Гриша не смог.
— Вот, значит, как? Отпуск себе устроила за мой счет? Свалила на меня свой свинарник и детей невоспитанных, а сама отдыхать? Ну я вам покажу… Хватит! Рабство отменили! Сами разгребайте свои лотки, дохлых хомяков и трусы непростиранные! Я больше в этот дом ни ногой!
Хлопнув дверью, Виолетта гордо удалилась. Больше месяца она не брала трубки на звонки от сыновей, обвиняя их в коварном сговоре против матери. Полгода не звонила сама. А ездить с инспекцией и вовсе перестала. Кое- как пережив это потрясение, дети с семьями зажили спокойной самостоятельной жизнью. А Виолетта до сих вспоминает, как ее проучила младшая сноха.
