Ты будешь моей подругой до конца? А я твоей — только до первого симпатичного парня. История одной деревенской дурочки, которая приехала покорять столицу, а в итоге покорила сердце жениха своей лучшей подруги, и как эта «дружба» обернулась для всех
Столица встретила ее знойным маревом, поднятым над асфальтом миллионами машин и тысячью голосов. Воздух был густым и звучным, наполненным гулом метро, отдаленными гудками и переливами чужих разговоров. Для одной из двух девушек, сидевших в комнате институтского общежития, этот город был заветной мечтой, ворвавшейся в жизнь с грохотом поезда и шуршанием зачеток. Для другой — логичным этапом на пути к самостоятельности, которую она так жаждала доказать родителям.
Лучик заходящего солнца пробивался сквозь пыльное окно, окрашивая в золото простыни, застеленные по-деревенски аккуратно. Запах краски с соседней стройки смешивался с ароматом свежего чая и яблок, привезенных из дома.
— Да не надо, тетя Валя, я сама как-нибудь доберусь, — отмахивалась она, стараясь скрыть робость за показной уверенностью.
— Нет уж, милая, — настаивала пожилая женщина, поправляя платок. — Я твоей маме обещала. Доставлю тебя прямо до ворот. Да и самой любопытно взглянуть, в каких стенах моя племянница учиться будет.
— Ох, тетя Валя, — выдыхала она, сжимая в руках потрепанный чемодан. — Сначала бы поступить…
Те волнения остались позади, уступив место новой, непривычной жизни. Судьба, словно шутливый художник, свела ее на вступительных экзаменах с другой абитуриенткой. Они выбрали один факультет, а когда новоиспеченной студентке выдали ключ от комнаты и она, затаив дыхание, переступила порог, то увидела ту самую знакомую.
— Вот это да! Невероятно! Значит, нам вместе жить! — воскликнула она, и ее лицо озарила такая искренняя радость, что стены казенного помещения словно бы потеплели.
— Да, — улыбнулась в ответ новая соседка. — Очень рада. Устраивайся, чувствуй себя как дома.
Девушки быстро нашли общий язык, и вечера напролет были заполнены бесконечными разговорами. Одна из них, приехавшая из далекой деревни, с восторгом рассказывала о том, как поразил ее шумный город. Другая, выросшая в тихом, но все же городе, слушала ее с легкой, почти материнской нежностью и тайным сочувствием. Ее воображение рисовало глухомань в самых мрачных тонах: унылые, покосившиеся избы, непролазная грязь на улицах, где можно ступать лишь в резиновых сапогах, и унылый люд в потертой одежде. Она представляла бродящих без присмотра грязных животных и всепоглощающую, безысходную тоску.
Каким же контрастом была столица с ее сияющими витринами, величественной архитектурой, уходящими в небо проспектами и этим особым, ни на что не похожим ритмом, который заставлял кровь бежать быстрее. Она могла остаться в родном городе, но ей так хотелось самостоятельности, возможности доказать и себе, и родителям, что она способна справиться с любыми трудностями.
Их дружба крепла с каждым днем. Они стали неразлучны: лекции, библиотека, прогулки по вечерним улицам, открывавшим все новые и новые грани. Они делили друг с другом все — от булочки из столовой до самых сокровенных мыслей. За все годы учебы между ними ни разу не пробежала тень раздора, их связь стала чем-то большим, чем просто дружба, она уподобилась родству душ.
За время учебы деревенская девушка несколько раз гостила у подруги в том самом провинциальном городке. Но сама она наотрез отказывалась ехать в гости, несмотря на самые горячие и заманчивые приглашения. Ее страх перед неизвестным, перед тем миром, который она себе нарисовала, был сильнее любопытства.
Вот и теперь, когда все экзамены были сданы, а дипломы лежали в сумках, прежде чем разъехаться по разным уголкам страны, она вновь услышала знакомую просьбу.
— Ну пожалуйста, поехали со мной! — умоляла подруга, ее глаза сияли предвкушением счастья. — Я познакомлю тебя с ним. Он как раз вернулся. Мы осенью будем играть свадьбу. Поедем, я тебя прошу!
Мысль о скорой разлуке была невыносима, и, поборов внутреннее сопротивление, она согласилась:
— Ладно, поехали! — сказала она, и губы ее тронула улыбка. — Хоть раз в жизни посмотрю, как живут в деревне.
Когда они вышли из автобуса, ее буквально захлестнула волна изумления. Деревня тонула в изумрудной зелени садов. Воздух, густой и сладкий, пьянил ароматами цветущих лип и свежескошенной травы.
— Боже правый, какая красота! — прошептала она, и ее взгляд скользнул по аккуратным, ухоженным дворам, ярким палисадникам. — Все такое чистое, ухоженное… — Она перевела взгляд на подругу и рассмеялась счастливым, очищающим смехом. — И никто не валяется, где попало.
— Вот именно! — с торжеством подтвердила та. — А стадо пасется на лугу, за околицей. А ты все отнекивалась, не хотела ехать!
Хозяйка дома, мать подруги, женщина с лучистыми глазами и добрыми руками, напекла к их приезду целую гору пирогов с разной начинкой. Напившись парного молока, такого густого и душистого, какого она никогда не пробовала, девушки отправились на речку.
— Невероятно, как здесь хорошо! — восторгалась городская жительница, выходя из воды на песчаный берег. — А вода… она как парное молоко, так и обволакивает теплом. Почему я только сейчас здесь оказалась, зачем я столько времени теряла?
— А я ведь звала тебя, постоянно звала! — с легкой, доброй укоренностью говорила подруга. — Вот теперь и сожалей о потерянном времени!
Дни текли медленно и блаженно, наполненные солнцем, долгими прогулками по окрестным полям и лесам, купанием до посинения и безмятежным лежанием на теплом песке. По вечерам, накупавшись и загоревшие дочерна, они поднимались на сеновал, где сладкий, пряный запах сухих трав усыплял лучше любой колыбельной. Она не помнила, когда last спала так крепко и глубоко, как в эти летние ночи.
— Этот воздух… им невозможно надышаться! — говорила она, вдыхая полной грудью. — У меня даже голова кружится от такой свежести!
Прошла неделя, наступили выходные, а с ними и долгожданные танцы в местном клубе.
— Пойдем, я познакомлю тебя с нашей компанией, — предложила подруга, с таинственным видом поправляя платье. — Потанцуем. А вдруг и твоя судьба где-то здесь, ждет тебя?
Она лишь пожала плечами, но согласилась.
Теплый, бархатный вечер окутывал все вокруг. Девушки, нарядные и возбужденные, подошли к клубу, откуда уже лилась музыка. На новенькую с интересом поглядывали местные парни, но никто не решался подойти первой — уж слишком отличной от всех она казалась. Подруга махнула рукой группе молодых людей.
— Эй, идите сюда! — крикнула она, многозначительно взглянув на свою спутницу.
Парни переглянулись и быстрым шагом направились к ним.
— Это моя самая лучшая подруга, — с гордостью представила она девушку. — Знакомьтесь!
— Олег, — представился один из них, высокий и светловолосый, и протянул ей руку.
— Виолетта, — ответила она, чувствуя, как легкая дрожь пробегает по ее пальцам, когда она вложила свою ладонь в его сильную, твердую руку.
Их взгляды встретились, и в ту же секунду мир перевернулся. Показалось, что сама земля ушла из-под ног, а небо раскололось от оглушительного грома, который услышали лишь они двое. В это мгновение она поняла — все, точка невозврата пройдена.
Ночью она разрыдалась, зарывшись лицом в подушку, чтобы никто не услышал. Она горела от стыда, ее пожирала мучительная, невыносимая вина. Как она могла? Как посмела?
Услышав сдавленные рыдания, подруга проснулась.
— Что случилось? — испуганно спросила она, садясь на кровать. — Кто-то обидел? Скажи, и мы с ним разберемся! Или плохо себя чувствуешь? Говори же!
— Ничего, все в порядке, — стараясь унять дрожь в голосе, вытирая мокрое от слез лицо. — Просто дурной сон приснился. Знаешь, я, наверное, поеду домой. Соскучилась по своим.
— Ты что, с ума сошла?! — категорично оборвала ее подруга. — Мы же только приехали! Никуда я тебя не пущу!
Она сдалась, оставшись еще на несколько дней, которые превратились в самую изощренную пытку. Они проводили время вместе: две пары. Днем — на речке, вечерами — долгие прогулки под звездами, несколько раз даже ходили на рыбалку. А тот самый Олег, жених ее лучшей подруги, на танцах приглашал только ее. И, провожая их домой, он не отходил от нее ни на шаг.
Она старалась изо всех сил: молчала, опускала глаза, не смотрела в его сторону. А он, напротив, не сводил с нее взгляда, и каждый его вздох был таким тяжелым и осознанным, что обжигал ей кожу. Его молчаливое обожание было столь явным, что не заметить его было невозможно.
И вот однажды, когда они остались наедине, и он уже собрался уходить, она резко схватила его за руку.
— Постой! — голос ее звенел от сдерживаемых эмоций. — Объясни, что это значит? Почему твое внимание принадлежит только ей? Ты не забыл, что скоро наша свадьба? Или она сумела затмить все, что было между нами?
— Выслушай меня, — он виновато опустил голову. — Я и сам собирался все тебе сказать. Я не хочу лгать. Мы с тобой… мы всегда были как друзья. Но с ней… это совершенно иное. Понимаешь, я люблю ее.
— Что? — она отшатнулась, будто от удара. Гнев захлестнул ее с такой силой, что перехватило дыхание. — Ты что, рехнулся?
— Пожалуйста, не злись, — он попытался обнять ее за плечи, но она грубо вырвалась. — Я не хотел причинять тебе боль, потому и говорю правду.
— Ах ты, неблагодарный! — с этими словами она бросилась прочь, к дому.
Влетев в комнату, где ее бывшая подруга уже готовилась ко сну, она с силой дернула с нее одеяло.
— Так вот зачем ты приехала? — ее голос был хриплым от ярости. — Подлая предательница! Знай же: я не отдам его тебе! Ни за что! Готова выцарапать твои бесстыжие глаза!
Та в испуге села на кровати, не в силах понять, что происходит.
— А ну, убирайся отсюда! — показала она на дверь дрожащей рукой. — И чтобы я тебя больше никогда не видела! Вон!
— Что с тобой? — растерянно прошептала она. — Я ни в чем перед тобой не виновата.
Ослепленная гневом, она принялась швырять вещи подруги в дорожную сумку. Не дав ей как следует одеться, она буквально вытолкала ее за порог. Дверь с грохотом захлопнулась, ключ с сухим щелчком повернулся в замке.
Ночь встретила выброшенную на улицу девушку пронзительной, не по-летнему холодной свежестью. Она стояла на крыльце, не зная, куда идти. Достав из сумки кофту, она натянула ее на плечи. Но ее трясло не столько от холода, сколько от шока и унижения.
Она побрела по той самой дороге, по которой они приехали сюда всего несколько дней назад, показавшихся теперь вечностью. Слезы текли по лицу, горячие и соленые. Было нестерпимо обидно и горько стыдно. «Да, я полюбила человека, который принадлежал моей лучшей подруге, — проносилось в голове. — Но разве я давала ему хоть малейший повод? Разве я хоть словом, хоть взглядом выказала свои чувства? В чем моя вина?»
Внезапно позади послышались быстрые шаги.
— Виолетта! Постой! — окликнул ее знакомый голос.
Она остановилась и медленно обернулась.
— Мне нужно тебе кое-что сказать, — начал он, запыхавшись, но тут его взгляд упал на дорожную сумку в ее руке. — Ты куда это?
— Домой, — выдохнула она, снова чувствуя подступающие слезы.
— Сейчас? В такую рань? — удивился он. — Ты что, пешком собралась?
— А что мне еще остается? — всхлипнула она. — Меня выгнали. Оттуда.
— Она просто разозлилась, потому что я все ей выложил, — он виновато улыбнулся.
— Что выложил? — не поняла она.
— Сказал, — он осторожно взял ее за руку, и от его прикосновения по телу пробежали мурашки. — Я сказал… Виолетта, я не могу думать ни о чем, кроме тебя. Со мной такого никогда не было. Я люблю тебя. Это правда, и ты должна это чувствовать.
— И я, — неожиданно для себя вырвалось у нее, и она опустила глаза, не в силах выдержать intensity его взгляда.
— Я провожу тебя к автобусу, но он будет только утром, — говорил он, и его лицо озарила счастливая улыбка. — А знаешь что? Пойдем, я покажу тебе одно место. Оно мое самое любимое. Ночь светлая, все видно. Пойдем.
Он взвалил ее сумку себе на плечо, и они пошли. Они бродили по спящей деревне, по лугам, серебрившимся от росы, и говорили, говорили без умолку, будто старались наверстать все потерянные годы за одну эту ночь. Это была самая прекрасная ночь в их жизни — ночь, когда рождалась их общая судьба.
Когда небо на востоке начало светлеть, он предложил:
— А пойдем, я познакомлю тебя с моими родителями.
— Хорошо, пойдем, — без колебаний согласилась она.
— Они будут рады, — уверенно сказал он. — Я все им объясню.
Когда они подошли к аккуратному дому с резными наличниками, калитка с скрипом распахнулась, и на дорогу, словно фурия, выскочила мать той, что была ее подругой. Она окинула их взглядом, полным такой лютой ненависти, что по телу пробежал холодок, и, не сказав ни слова, стремительно прошла мимо.
Следом на крыльцо вышла женщина, мать Олега. Сурово оглядев Виолетту с ног до головы, она обратилась к сыну:
— Объясни, что все это значит? — она презрительно кивнула в сторону девушки. — Кого это ты привел? А как же та, с которой ты должен был связать жизнь?
Она подошла вплотную к Виолетте и, сжав губы, прошипела так, чтобы слышал только он:
— Убирайся отсюда, пока цела. В свой дом я тебя не пущу.
Девушка не выдержала. Рыдания снова подступили к горлу, и она, повернувшись, бросилась прочь, к автобусной остановке. Олег кинулся за ней.
— Вернись! — кричала ему вслед мать. — Сама найдет дорогу! Слышишь меня?! У отца сердце прихватило!
Но он все же догнал ее. Они стояли у пустынной остановки, и первые лучи солнца уже золотили верхушки деревьев.
— Прости ее, пожалуйста, — умолял он, извиняясь за мать. — Она не понимает, о чем говорит. Она все осознает, я уверен. Дай мне свой адрес. Я напишу тебе. Я приеду. Мы обязательно будем вместе. Прошу, не сердись.
— Я не сержусь! — ее голос прозвучал отрешенно и пусто. — Но не надо мне писать. И приезжать тоже не надо. Я не люблю тебя. Совсем! — выкрикнула она, изо всех сил стараясь не смотреть ему в глаза, ища опору в собственной лжи. — У меня есть другой. И мы скоро поженимся. Прощай!
С этими словами она вскочила на подножку только что подошедшего автобуса. Он стоял в ошеломлении, не в силах понять, что же произошло. А пыльная дорога уже поглощала уходящий автобус, увозивший ее прочь, далеко и, как казалось тогда, навсегда.
Она вернулась в свой город, в привычную жизнь, и с головой окунулась в работу, пытаясь изгнать из памяти образ человека, который стал ее первой и единственной любовью. Годы текли, незаметно складываясь в десятилетие. Со временем она купила небольшую, но свою квартиру, спасибо родителям, что помогли. Жила одна. Мужчины обращали внимание на красивую, статную женщину, но она оставалась ко всему равнодушна. Родители не могли скрыть своей тревоги.
— Ведь красавица, а не девушка! — сокрушалась мать. — У других давно семьи, дети, а она словно заколдованная.
— И не говори, — вторил отец. — Словно спящая под стеклянным колпаком. Все женихов ей находим, а она и смотреть ни на кого не хочет.
— Что с тобой, дочка? — приставала мать. — Я вижу, ты словно раненая птица, все пытаешься взлететь, да не можешь. Что тебя держит?
— Тридцать лет на дворе, — ворчал отец. — А ты все нос воротишь. Смотри, останешься одна, без семьи, без детей. Да и мы с матерью не вечны. Как ты тогда будешь?
Она лишь молча вздыхала в ответ. Она все прекрасно понимала, но изменить ничего не могла. Ее сердце, раз и навсегда отданное тому, кого любить было нельзя, оставалось в заточении. Оставалось лишь загружать себя работой до изнеможения, чтобы не оставалось сил ни на чувства, ни на мысли.
Как-то раз начальник отдела составлял график отпусков и поинтересовался пожеланиями сотрудников.
Она, всегда относившаяся к этому с полным равнодушием и отдыхавшая когда придется, неожиданно для себя самой попросила:
— Запишите меня, пожалуйста, на июль.
— Это еще с чего? — возмутилась коллега, сама метившая на летний отдых. — Почему это вдруг?
Она встала, повернулась к коллективу и совершенно спокойно, но твердо ответила:
— В этом году я хочу отдохнуть именно в июле. В июле! — настаивала она, и сама удивлялась своему решению. — Разве я не могу хоть раз за все эти годы позволить себе отпуск летом?
— Конечно, можете, — начальник, удивленный ее настойчивостью, внес ее фамилию в список.
Большинство коллег ее поддержали.
А вернувшись домой, она долго сидела в кресле, удивляясь собственному порыву: «Зачем? Зачем мне понадобился отпуск летом? И почему именно июль?»
Но решение было принято. Впереди были две недели долгожданного отдыха. Она, недолго думая, купила путевку в санаторий на море.
— А почему бы и нет? — рассуждала она, выходя из туристического агентства. — Целую вечность нигде не была, а тем более на море. Решено — еду!
Путевка лежала в сумочке, чемодан был собран. Она сделала новую, модную стрижку, закупилась обновками в дорогом бутике. «И вправду, пора что-то менять, — думала она, подъезжая к красивому зданию пансионата. — Мама права, годы идут. Может, и вправду, здесь я встречу свою судьбу».
Устроившись в номере, она украдкой, с затаенной надеждой, разглядывала мужчин, мысленно оценивая каждого: «Этот с обручальным кольцом, тот слишком молод, вон тот — уже в летах, а тот приехал с семьей». Отдыхающих было много, но никто не вызывал ни малейшей искры.
— Что ж, видно, не судьба, — с легкой грузью вздохнула она. — Ладно, буду просто отдыхать и наслаждаться морем.
В столовой пансионата было шумно, особенно от многочисленных семей с детьми. Мальчишки и девчонки кричали, смеялись, плакали и просто шумели, наполняя пространство жизнью, к которой она не была привычна. Больше всего ее внимание привлекла одна семья: отец с тремя детьми — мальчиком лет семи и двумя девочками-погодками, лет четырех-пяти. Она невольно наблюдала, как трогательно заботлив он был с ними, как терпеливо реагировал на все их капризы и шалости. «Любопытно, — подумала она. — И где же все это время их мать? На процедурах? Или просто не хочет обременять себя?»
Закончив обед, она встала из-за стола, как вдруг чей-то мужской голос окликнул ее:
— Виолетта!
Услышав свое имя, она с удивлением оглянулась. К ней быстрыми шагами шел тот самый отец большого семейства.
— Виолетта! — запыхавшись, произнес он, оборачиваясь к детям, которые тут же окружили его. — Ты меня не узнаешь? Это я!
Перед ней стоял Олег. Тот самый, из-за которого ее сердце все эти годы ныло от тоски.
— Я тебя узнал сразу, — сказал он, сжимая ее руку в своей, как будто боялся, что она снова исчезнет. — Ты совсем не изменилась, — в его голосе звучало неподдельное восхищение. — Все не решался подойти…
Она подняла на него глаза, и сердце, заснувшее много лет назад, забилось с такой силой, что в ушах зазвенело.
— Нет, не узнала, — честно ответила она, с опаской оглядываясь в поисках его супруги. — Олег, это ты? Вы тоже здесь отдыхаете?
Дети теснились вокруг отца, младшая девочка доверчиво ухватилась за его руку.
— Это… твои? — спросила она, хотя ответ был и так очевиден.
— Да, мои, — он улыбнулся, но его взгляд не отрывался от ее лица.
— А жена? Я что-то ни разу не видела ее с вами, — осмелилась она спросить.
— Ее не стало, — тихо и просто ответил он. — Три года назад. Болезнь…
— Мне очень жаль, — искренне выдохнула она. Ей стало невыносимо жаль ту девушку, свою бывшую подругу, с которой они так и не успели помириться.
— А ты как? — спросил он, и в его глазах читалась та же надежда, что жила и в ее сердце все эти годы. — Где твой муж, твои дети?
Поздним вечером, уложив детей спать, они сидели в уютном ресторанчике и говорили. Говорили без конца. Она призналась ему, что солгала тогда на остановке, что никакого жениха у нее не было и нет, что все эти долгие годы она хранила в сердце только его образ.
Олег тоже открыл ей свою душу: что, женившись по воле родителей и долгу, он никогда не знал настоящего счастья.
— Дети… они были моим единственным светом и тем, что держало наш брак, — признался он. — А тебя… тебя я не мог забыть. Ни на один день. Она это чувствовала, злилась, скандалила. Я будто разорвался надвое. Одна половина осталась здесь, а другая — уехала тогда вместе с тобой.
Оставшиеся дни отпуска они провели вместе — большая, шумная, неожиданно сложившаяся семья.
— Доченька! — звонила встревоженная мать. — Почему не предупредила, что вернулась? Мы бы встретили. Как отдохнула? Ничего интересного не случилось?
— Мама, родная, ты не представляешь, как я отдохнула! — в голосе дочери звучала давно забытая радость. — Впервые за столько лет! Мама, предупреди папу. Я завтра к вам приеду. Я вернулась не одна.
— Слава тебе, Господи! — мать вытерла навернувшуюся слезу. — Вот это новость! Наконец-то!
— Ну, что там? — ворчал отец. — Выкладывай, не томи!
— Вот видишь, — сияя счастливой улыбкой, сообщила мать. — Не зря мы ее уговаривали отдохнуть. Нашла она, отец, свою судьбу. Завтра придут знакомиться.
Из своей поездки Виолетта вернулась действительно не одна. Олег не захотел отпускать ее от себя даже на день и, забрав детей, поехал вместе с ней.
Когда дверь родительской квартиры распахнулась и на пороге предстали дочь, незнакомый мужчина и орава ребятишек, родители онемели от изумления. Они ожидали всего чего угодно, но только не такого поворота.
— Ну, хватит, мать, хмуриться, — первым опомнился отец, разглядев сияющие глаза дочери. — Раз любят друг друга, пусть живут. Ты посмотри на нашу девочку — она снова ожила! А внуки… это же замечательно!
Вскоре они поженились. Для всех коллег стало полной неожиданностью, когда она, одна из лучших сотрудниц, уволилась с престижной работы. Но для нее это решение было самым простым и правильным в жизни. Она уехала с мужем и детьми в ту самую деревню, которая когда-то стала местом ее первого и самого горького разочарования, чтобы обрести там свое настоящее счастье.
Прошло несколько лет. В просторном доме с большим садом теперь было еще шумнее. В семье Олега и Виолетты подрастало уже пятеро детей: его трое и рожденные ею двойняшки — два крепких кареглазых мальчугана. И на этом они останавливаться не планировали. Их жизнь, как тот летний вечер в столице много лет назад, была наполнена до краев — звуками детского смеха, запахом свежеиспеченного хлеба и тем глубоким, безмятежным счастьем, которое приходит лишь однажды, чтобы остаться навсегда, прорастая корнями в землю, которую по зову сердца выбрала своей судьбой когда-то городская девушка, нашедшая свою любовь там, где меньше всего ожидала.
