Деревенская медсестра. Подменила подругу на ночной смене, а в палате лежала та, из-за кого моя жизнь пошла под откос… И теперь она беспомощно смотрела на меня
Последний луч заходящего солнца золотистой пылью лежал на подоконнике пустующей процедурной. Маргарита уже собралась домой, её длинная и насыщенная смена подходила к концу, мысли неторопливо текли в сторону уюта, горячего ужина и спокойных вечерних разговоров с мужем. Она сняла халат, потянулась к сумке, как вдруг дверь распахнулась, и на пороге, запыхавшись, возникла Ангелина.
— Марго, выручай, как подруга! Меня Денис на свидание позвал, всё так внезапно сложилось, ты же понимаешь, личная жизнь рушится на глазах, выручи! — слова вылетали пулемётной очередью, а в глазах светилась паническая мольба.
— Ангел, ну как же так, я уже свободна, отработала своё, — мягко попыталась возразить Маргарита, заранее зная, что сопротивление бесполезно.
— Маргочка, ну пожалуйста, умоляю! У тебя же всё идеально: муж — сама надежность, сыновья — просто чудо, настоящая семейная идиллия. А я? Я ещё ни разу не была замужем, не испытывала этого тёплого, бабского счастья, не знаю, каково это — быть по-настоящему любимой! Ну Марго-о-о-очка!
Так происходило всегда. Чужим и малознакомым людям она научилась давать твёрдый отказ, суровая школа жизни расставила чёткие приоритеты. Но вот своим, тем, к кому сердце было открыто, отказать было практически невозможно.
— Ладно, ладно, иди, я всё возьму на себя. Что там по отделениям? — с лёгким, почти материнским вздохом спросила Маргарита.
— Из девятой всех выписали, это радостно. В седьмом нужно прокапать пожилого мужчину, он ничего, спокойный. А вот во второй… Там осталась одна бабушка, её соседку сегодня домой забрали. Мне её так жалко, к ней никто не приходит, абсолютно никто. Я её иногда с ложечки кормлю, супчиком или кашей, а она смотрит такими виноватыми глазами и улыбается, словно извиняясь за своё существование…
— Всё ясно, беги, пусть свидание будет волшебным, — улыбнулась Маргарита, а Ангелина в порыве безмерной благодарности крепко обняла её.
— Ты моя спасительница! Скажи честно, я хоть куда-то гожусь? — занервничала она, вертясь перед подругой.
— Выглядишь потрясающе, будто тебе только двадцать пять исполнилось, не больше, — искренне ответила Маргарита.
— Да брось ты, — застенчиво зарделась Ангелина, стремительно переоделась, наспех подкрасила ресницы, набросила на плечо сумку и выпорхнула из отделения, оставив за собой шлейф лёгких духов.
Маргарита проводила её добрым взглядом. Ангелина была прекрасной подругой, не раз и не два выручавшей её в трудные времена, когда сыновья болели или возникали непредвиденные семейные обстоятельства. Она была на семь лет младше, но это не мешало их тёплой, почти сестринской связи. Денис, судя по рассказам, был человеком серьёзным и основательным. Может быть, на этот раз у подруги всё действительно сложится, и она узнает радость материнства. Очень хотелось в это верить.
Её размышления прервал тихий звонок телефона. На экране загорелось любимое имя.
— Ну что, наша героиня-медсестра, ты уже в пути? Я дома, всё готово. Котлеты румяные, картошечка с лучком, жду не дождусь.
— Миша, прости, меня снова на ночь остаться уговорили, — виновато прошептала Маргарита, хотя прекрасно знала, что услышит в ответ не упрёки, а поддержку.
— Опять Ангелина? Ну что ж, ничего не поделаешь. Пожалею тебя, буду есть один. Картошка получилась просто загляденье, с хрустящей корочкой. А котлеты… объедение! Всё сам съем, тебе ничего не оставлю, — пошутил он, и в его голосе слышалась тёплая, понимающая улыбка.
— Михалыш, мне правда жаль.
— Да всё в порядке, я как раз хотел отоспаться как следует. Но если что, звони в любое время. Целую крепко!
— И я тебя, — тихо ответила Маргарита, и на её губах застыла счастливая, спокойная улыбка.
Ей действительно невероятно повезло с мужем. И с работой тоже. Она с юных лет мечтала быть именно медсестрой, а не врачом. Её отец работал в деревне скотником, а дядя — ветеринаром. Так вот он всегда говаривал, что любому живому существу, будь то корова или лошадь, в первую очередь нужны ласка, участие и доброе слово. И лишь потом — уколы и таблетки. Так и с людьми. Хорошая, чуткая медсестра может не только лекарство подать, но и душу исцелить, вселить надежду, стать тем самым тихим маяком в ночи, который помогает найти путь к выздоровлению.
Обходя палаты, Маргарита добралась до последней, где лежала та самая одинокая женщина, о которой с такой грустью рассказывала Ангелина. Та, к которой не приходил никто.
Помещение было погружено в полумрак, лишь приглушённый свет ночника отбрасывал мягкие тени на стены. Пожилая женщина лежала неподвижно, уткнувшись взглядом в потолок. На прикроватной тумбочке стоял нетронутый ужин: остывшая котлета и картофельное пюре. Чашка с чаем тоже была полна, и на поверхности уже образовалась тонкая плёнка.
— Может, я разогрею ужин? Вам нужно подкреплять силы, чтобы поправляться, — тихо, почти шёпотом, предложила Маргарита.
— А зачем? — так же тихо и безучастно откликнулась женщина, не поворачивая головы.
— Без питания не будет сил, организм не сможет бороться с болезнью.
— А я и не борюсь. Врачи сказали, что уже поздно что-либо менять. Да мне это и не нужно. Жаль только, что сына больше не увижу, — её голос был ровным и пустым, а глаза, на мгновение встретившиеся с глазами Маргариты, казались бездонными колодцами одиночества.
— Я всё равно разогрею. Вдруг аппетит проснётся, — настаивала медсестра.
Она взяла тарелку и вышла в коридор. Мысленно она вернулась домой, к мужу, к его заботе, к тёплому свету на кухне, и на её лице вновь появилась лёгкая, почти незаметная улыбка. В ординаторской она разогрела в микроволновке пюре и котлету, вылила холодный чай и заварила новый, крепкий, насыщенно-янтарный, положив в него две ложечки сахара для энергии. Нашла ещё и небольшую сдобную булочку, тоже разогрела её, от чего по коридору поплыл уютный аромат свежей выпечки.
Когда Маргарита вернулась в палату, женщина приоткрыла глаза, и в них мелькнуло неподдельное удивление. Медсестра, не говоря ни слова, ловко и бережно помогла ей приподняться, поправила подушки. Затем подала чашку с чаем, помогая сделать несколько глотков. А потом принялась неторопливо кормить её с ложки тёплым картофельным пюре, рассказывая о чём-то простом и житейском.
— Говорят, на следующей неделе совсем тепло будет. Вечера уже светлые, почти весенние. Значит, зиму пережили, справились. Моя бабушка всегда говорила, что после самой тёмной ночи обязательно наступает рассвет.
Пожилая женщина покорно открывала рот, и её взгляд, прежде пустой и отрешённый, постепенно менялся, наполняясь детской, наивной признательностью. Она медленно жевала, слушая тихий, успокаивающий голос.
Вскоре она устала, откинулась на подушки и неожиданно заговорила, её голос приобрёл давно забытую живость.
— А у моего сыночка, знаешь ли, невеста тоже медсестрой была. Хорошая такая девушка, ласковая, с открытой душой. Как же я теперь жалею, что он не женился на ней. И ведь это я во всём виновата, я его отговаривала. Она из простой семьи, из деревни, а я посчитала, что она не нашего круга, не пара моему Юрочке. Я тогда капала и капала ему на мозги, твердила, что ему нужна другая, более образованная, из хорошей семьи. Вот он её и бросил. А она… она была такой искренней, такой светлой. Я-то думала, она пронырливая, на нашу квартиру глаз положила. А теперь эта квартира скоро ему достанется, а где он, мой сыночек? Я его лет десять не видела. Ни детей, ни семьи у него не сложилось, кочует от одной подруги к другой. Даже не знаю, в каком он сейчас городе. А мать ему, выходит, и не нужна вовсе…
Она замолчала и отвернулась к стене, словно снова уходя в себя.
— Дайте мне его номер телефона, я позвоню, скажу, что вы в больнице, что вам плохо. Может, у вас есть его адрес? — предложила Маргарита, чувствуя, как в груди что-то сжимается.
— А может, и правда попробовать? Я ему раньше звонила, а он говорит: «Мама, некогда мне, дела». Ему меня слушать некогда, это я, выходит, целыми днями ничего не делаю, — в её голосе прозвучала горькая ирония.
— Давайте, я запишу.
— Вот, смотри, даже фотография есть, старая, правда. На всякий случай, вдруг он приедет, а его не пустят? Новых у меня нет, — женщина с внезапной суетливостью достала из тумбочки потрёпанную фотокарточку и продиктовала номер.
— А как его зовут? — спросила Маргарита, беря в руки фотографию, и мир на мгновение замер.
— Юрочка мой, — прошептала женщина с безграничной нежностью и болью. — Юрочка. Отца нашего уже много лет с нами нет, он у меня один-единственный. Вот так жизнь-то нас развела, в разные стороны.
— Простите, я не спросила, как вас зовут? — пересиливая внезапно подкативший ком к горлу, проговорила Маргарита, хотя ответ уже знала, чувствуя его каждой клеточкой.
— Вера Фёдоровна я. Спасибо вам, милая, вы очень добрая, очень… — она слабо улыбнулась и, не закончив фразу, внезапно погрузилась в неглубокий, болезненный сон.
Ангелина предупреждала, что пациентка временами теряется, забывает имена, иногда даже не помнит, есть ли у неё сын. Но сейчас она говорила на удивление ясно и осознанно. Однако дело было не только в этом.
Сначала Маргарита её действительно не узнала. Слишком много лет прошло, слишком сильно изменились их жизни.
Тогда, много лет назад, она пыталась доказывать Юрию, что его мать ошибается, что она не деревенская простушка, что у неё есть цели и стремления, что она может выучиться на врача, если захочет. А он в ответ лишь презрительно рассмеялся, и в его смехе звучала неподдельная жестокость.
— Ты? Врач? Хм, смешно. Деревенская сиделка никогда и никем не станет! Запомни это.
И он ушёл, не оглянувшись ни разу. А она осталась одна со своими разбитыми мечтами и несбывшимися надеждами. Долгое время она лелеяла в душе обиду на эту женщину, Веру Фёдоровну, которая отняла у неё любовь. Она даже представляла, как однажды, добившись успеха, придёт к ней и докажет, что была достойна её сына.
Но жизнь, к счастью, распорядилась иначе. Боль постепенно утихла, обида стала тусклой и далёкой. Она встретила Михаила, построила с ним свою собственную, настоящую историю счастья.
Утром, после долгой ночи, Маргарита возвращалась домой, уставшая, но спокойная. Ей позвонила сияющая от счастья Ангелина, чтобы сообщить, что Денис сделал ей предложение и что она бесконечно благодарна подруге за ту самую смену. Дома её ждал полупроснувшийся муж, который, позёвывая, предложил:
— Давай-ка доспим вместе, а то я без тебя, как без половины одеяла, всё равно нормально не отдыхаю.
Позже, днём, набравшись решимости, Маргарита попробовала позвонить по тому самому номеру. И, к своему удивлению, услышала ответ.
— Это из больницы. Ваша мать, Вера Фёдоровна, в очень тяжёлом состоянии. Приезжайте, если хотите застать её в сознании, — сказала она ровным, профессиональным голосом, не выдавая ни единой эмоции.
— Вы считаете, что её состояние безнадёжно? Понял. Я подъеду. Назовите адрес больницы, — его голос был сухим и деловым, будто речь шла о подписании очередного договора. Возможно, он и правда обрадовался, что скоро получит в распоряжение заветную квартиру.
Маргарита положила трубку с чувством странного облегчения. Та старая, занозами сидевшая в сердце обида, вдруг разом исчезла, растворилась, словно её и не было. Да, когда-то она винила Веру Фёдоровну во всех своих несчастьях. А потом благодарила судьбу за тот разрыв, потому что он привёл её к Михаилу. Но какая-то маленькая, тёмная частичка всё ещё ноющей болью напоминала о себе. Теперь же она смогла простить эту старую, больную и одинокую женщину. И была безмерно рада, что та её не узнала.
Через день, выходя на свою очередную смену, Маргарита столкнулась с сияющей Ангелиной.
— Марго, ты просто волшебница! Ты будешь крёстной мамой нашему малышу? Мы ждём ребёнка! Денис сказал, что хочет большую семью! — от счастья подругу, казалось, разрывало на части, и Маргарита искренне, всем сердцем разделяла её радость.
— Слушай, а та одинокая бабушка из второй палаты… её вчера не стало. Сын успел приехать, она его увидела, попыталась что-то сказать, но не смогла. Хорошо, что хоть в последние минуты не одна осталась, — на мгновение грусть тронула лицо Ангелины, но тут же уступила место счастливым хлопотам о предстоящей свадьбе.
И это было абсолютно естественно. Жизнь, как полноводная река, продолжала своё неспешное течение.
А Маргарита чувствовала в душе странную, светлую грусть и… очищающее умиротворение. Эта последняя, тихая встреча с Верой Фёдоровной расставила всё по своим местам, закрыла последнюю старую рану, подарила долгожданное исцеление. Да, сын приехал проститься с ней, и неважно, с какими мыслями — важно, что он приехал.
Всё это осталось в прошлом, которое больше не имело над ней власти. А в настоящем её ждал любимый муж Михаил и их сыновья — озорные и любимые Ваня и Костя. Их смех, их объятия, их будущее — вот что было её настоящим, самым главным и бесценным богатством. И в этом богатстве заключалась вся полнота и смысл её прекрасной, состоявшейся жизни.
