— Это я вырвал тебя из нищеты, а ты теперь фыркаешь?! — его голос дрожал от ярости. — Вспомни, кто ты такая! Мама, посмотри, до чего довоспиталась — совсем обнаглела!
— Да я тебя из нищеты вытащил! — орал Вадим, его расплывшееся от постоянного недовольства лицо налилось краской. — Может, хоть сейчас вспомнишь, кто ты такая? Мам, посмотри, какая наглая! С работы пришла и сразу начала мне указывать! Не помыл тарелку — и что? Я же не женщина здесь!
Скандал в семье Лавровых уже несколько часов гремел на весь дом. Нина сначала пыталась говорить спокойно, разумно объясняя свою точку зрения мужу и свекрови. Она приводила аргументы, старалась быть терпимой, но оба повторяли одну и ту же фразу:
— Ты должна быть благодарна! Мы тебя из нищеты вытащили!
Эти слова стали последней каплей. Нина, истощённая бесконечными криками и унижениями, больше не могла сдерживать себя.
— Пошёл ты со своей благодарностью! И с мамочкой своей тоже! — взорвалась она в ответ на очередное «ты должна».
Она резким движением сорвала с пальца потускневшее обручальное кольцо, словно напоминавшее о давно умерших чувствах, и швырнула его прямо в лицо Вадиму. Золото звякнуло о его неровный передний зуб и упало на застиранный ковёр.
— Держи! Подавись этим! И чтоб я тебя больше никогда не видела!
Вадим замер, поражённый таким поворотом. Его мать, Зинаида Петровна, застыла на пороге кухни с половником в руке — такой Нину она видела впервые. Та, которая всегда молчала, терпела, уступала — исчезла. На её месте стояла женщина, полная решимости.
Нина развернулась и, не оглядываясь, направилась к выходу.
Нина выросла в коммуналке, в девятнадцатиметровой комнате, забитой до отказа старой мебелью. Её мать, Ольга Петровна, работала на заводе сутками, чтобы дать дочери шанс выбраться из бедности. А Ниночка мечтала: о красивой жизни, собственном уголке, о мужчине, который изменит всё.
После школы она поступила в институт и переехала в общагу — точно такую же тесную, но хотя бы не родную. Жизнь там была непростой: скандалы, пьянки, воровство. Комендант лишь пожимал плечами, предпочитая не вмешиваться. Нина старалась быть особенной, училась хорошо, читала книги и ждала, когда сбудется мечта.
На автобусной остановке она встретила Вадима. С первого взгляда он не произвёл впечатления, но в нём было что-то притягательное. Он говорил красиво, читал стихи, ухаживал настойчиво. Нина растаяла. Ей так хотелось любви, тепла, заботы… Хотелось, чтобы кто-то вывел её из этого мира нужды.
Вадим обещал звёзды:
— У меня есть квартира! Своя! Мы будем жить, как цари! Я обеспечу тебя всем, ты ни в чём не будешь нуждаться!
Нина не стремилась к королевскому трону, но хотела просто нормальной жизни. Поэтому согласилась. Переехала к нему. И к его маме. И тогда начались проблемы…
К тридцати двум годам Вадим превратился в законченного инфантила. Работать? Зачем?
— Я личность творческая, — вещал он, валяясь на диване. — Обычная офисная рутина — не для меня. Я ищу смысл жизни! Ищу своё предназначение!
А искал он это предназначение, лежа перед экраном, играя в игры или просматривая видео. Вставал только ради еды, которую готовила либо Нина, либо его мама. За считанные годы он превратился из подтянутого парня в обрюзгшего маргинала: щетина, не мытые неделями волосы, животик и вечное выражение самодовольства на лице.
В начале отношений Вадим был другим — или делал вид. Цветы были дешёвыми, кино — безвкусным, места в зале — самые дешёвые. Но комплименты лились рекой, обещания — одно красивее другого. Он казался принцем.
Но принц быстро превратился в тыкву. Букеты завяли, фильмы надоели, комплименты высохли. Нина поняла, что всё это было маской. Под ней скрывался ленивый, самовлюбленный и абсолютно бесполезный человек, уверенный в том, что мир недооценил его гениальность.
Нина не раз уговаривала его найти работу, даже предлагала варианты, но получала один и тот же ответ:
— Я слишком хорош для этой должности! Пусть они меня просят, а не я их!
И вот он сидел на диване, ожидая, что однажды ему позвонят из какой-нибудь компании и предложат место мечты — без собеседования и резюме.
Романтика сменилась реальным кошмаром. Скандалы становились частью повседневности. Каждая ссора заканчивалась одним и тем же:
— Я тебя из нищеты вытащил! — кричал Вадим, тряся своим животом.
Нина лишь горько усмехалась. Да, вытащил… Из скромной, но достойной жизни — в болото долгов, унижений и отсутствия будущего.
Со свекровью тоже не сложилось. Зинаида Петровна — злобная, завистливая женщина с железным характером — с первых дней сделала Нине жизнь невыносимой. Женщина прожила с сыном всю жизнь: муж умер рано, и теперь вся её любовь, если это можно так назвать, была сосредоточена на Вадиме. Она его обожала, баловала и ни за что не собиралась отдавать кому-либо другому — особенно собственной невестке. Её ревность к Нине напоминала ярость дикой кошки, защищающей детёныша.
Квартира, доставшаяся Вадиму по наследству от бабушки, выглядела так, будто время в ней остановилось где-то в середине советской эпохи. Цветочные обои местами ободрались, свисали клочьями, обнажая серые пятна штукатурки. На кухне линолеум пузырился, как старый сырник, а газовая плита, покрытая ржавчиной и жиром, казалось, вот-вот развалится на части. В ванной плитка трескалась, из крана капала вода, словно кто-то бесконечно плакал над этим домом. Мебель тоже пришла из прошлого века: скрипучая кровать с продавленным матрасом, стол на трех ногах, потёртый диван, до блеска засаленный от долгих лет использования. Всё вокруг выглядело так, будто мечтало только об одном — оказаться на помойке.
После свадьбы Нина сделала глубокую уборку, отдраила всё, что можно. Хотела немного обновить интерьер — хотя бы купить новую кровать. Но Вадим с мамашей вцепились в эту «раритетную» мебель, как будто она действительно стоила целое состояние.
— Не смей трогать! Это антиквариат! — визжала Зинаида Петровна. — Он стоит огромных денег! Ты что, решила всё выбрасывать?
А Вадим тем временем экономил буквально на всём, считая каждую копейку, которую Нина тратила на еду или одежду.
— Зачем тебе новое платье? — недовольно ворчал он, исподлобья поглядывая на жену. — У тебя и так одежды полно! И зачем ты купила это мясо? Возьми лучше куриные окорочка — дешевле и вкуснее!
Он мог часами ходить по магазинам, сравнивая цены, записывая чеки, вклеивая их в специальную тетрадку и подводя итоги в конце месяца. При этом работал он исключительно на бумаге — сам-то он официально не трудился. Гордился своей «экономией», считая себя финансовым гением.
На ремонт, на нормальную мебель, на здоровое питание — он категорически отказывался тратиться. Для него всё было излишеством:
— Главное — крыша над головой, — повторял он, как заклинание.
То, что эта крыша протекает, его совершенно не волновало.
Годы проходили, а серая, убогая рутина становилась всё невыносимее. Послушав психологов и коучей в интернете, Нина начала верить, что может изменить Вадима. Что нужно просто правильно его направить, вдохновить, найти подход. Она уговаривала, умоляла:
— Давай сделаем хоть минимальный ремонт. Купим новую мебель. Нужно начать питаться нормально. Поедем куда-нибудь вместе, на отдых. Но для этого тебе надо устроиться на работу. Я одна больше не потяну!
Но Вадим лишь махал рукой:
— Зачем деньги тратить? У нас и так всё хорошо.
Хотя «хорошо» у них означало жить в запущенном хламе, который годился разве что на свалку.
По совету подруг Нина даже попробовала договориться со свекровью. Показывала ей в телефоне модные идеи ремонта, предлагала простой, бюджетный вариант интерьера.
— Ни-ни! Не трогай ничего! Это всё — память! — восклицала Зинаида Петровна.
Интересно, какой именно памятью были эти ободранные обои и треснувшая плитка — видимо, воспоминаниями о том, как они годами жили в безденежье и грязи.
Со временем Нина поняла: семья Вадима — это мир с приветом. Никто не работал, никто ни к чему не стремился. Просто существовали, перебиваясь случайными деньгами и ожидая, что им всё принесут на блюдечке.
Сначала Нина искренне верила, что сможет изменить ситуацию. Думала, что достаточно найти правильный подход к свекрови, показать, что она хорошая невестка. Готовила, убирала, старалась угодить. Но Зинаида Петровна только фыркала:
— Не так моешь! Не так готовишь! Сахар сыплешь — значит, воровать будешь!
Затем начались придирки к внешности:
— Что это ты на себя напялила? Вся в блестках, как ёлка! Нашла чем красоваться! Давно уже из общаги выползла?
Нина терпела, старалась не обращать внимания. Но с каждым днём становилось всё тяжелее. А Вадим вместо того, чтобы защитить жену, только поддерживал маму:
— Мама права! Нечего тут наряжаться, лучше бы полы помыла!
Его безработица давила на Нину больше всего. Он валялся на диване, играл в игры, а она работала на износ, пытаясь свести концы с концами. Когда одной зарплаты стало не хватать, она устроилась на вторую — в ночной магазин.
Узнав об этом, Вадим только фыркнул:
— Продавщица! Вот и гордись теперь! Одной работы мало, что ли?
Но со временем Нина стала зарабатывать совсем неплохо. Быстрая, коммуникабельная, она быстро освоилась, выучила ассортимент, понравилась клиентам. Её заметили, повысили — сначала до старшего продавца, потом до администратора. Зарплата увеличилась, и Нина уволилась с ночного. Теперь она приносила в дом хорошие деньги, покупала продукты, иногда даже те, что были чуть дороже. Качество жизни заметно улучшилось.
Вадим остался тем же лентяем, каким был всегда. Мысли о том, чтобы поддержать жену или помочь по хозяйству, даже не приходили ему в голову.
— Я, — говорил он самодовольно, — жду подходящего предложения. А ты работай, мне же лучше.
Нина смотрела на подруг, на коллег — у всех были нормальные мужья: они работали, отдыхали вместе, воспитывали детей. Она пыталась говорить с Вадимом:
— Вадим, ну когда ты наконец перестанешь бездельничать? Посмотри на других! Давай что-то менять!
Он лишь скалился:
— Что менять? Мне и так хорошо. И вообще, не тебе указывать! Я — мужик! Сам знаю, что мне делать!
А Зинаида Петровна только подливало масла в огонь:
— Не слушай её, Вадик! Просто завидует тебе! Ведь ты такой красивый, умный, талантливый… А она — обычная серая мышка!
Муж и его мамаша всячески напоминали Нине, кто в доме хозяева. Чаще всего поводом становились очередные футбольные матчи, которые «хозяин» обязан был посмотреть с друзьями.
С самого утра Вадим звонил приятелям, предвкушая вечер. Его мама, из кухни, довольная и хитрая, наблюдала за подготовкой невестки — ведь теперь та должна была не просто приготовить, а «произвести впечатление».
После работы, уставшая, Нина сразу же взялась за готовку. На столе уже стоял салат «Оливье» — забота Зинаиды Петровны, разумеется, для гостей. А Нина жарила крылышки — любимое блюдо Вадима.
Когда компания уселась перед телевизором, Нина поставила еду и скромно уселась в уголке. Начался матч. Мужчины пили, кричали, обсуждали игру. Вадим, разгорячённый парой стопок, важно заявил:
— Всем бы такую жену, как у меня! Сегодня вот расстаралась. Впервые я ею доволен! Хоть что-то полезное сделала!
Зинаида Петровна подхватила:
— А то всё по магазинам шляется, деньги тратит, а на семью времени нет!
Гости смущённо переглядывались, поддакивали. Нина молчала, опустив глаза. Слёзы душили, но она сдерживалась, надеясь, что этот вечер поскорее закончится.
А потом началось худшее — Вадим стал поднимать на неё руку.
Сначала это были случайные толчки, недобрые тычки. Потом удары стали сильнее. Он замахнётся — Нина инстинктивно зажмуривается. А однажды получил от него серьёзно:
— Ты что?! Вадим…
— Сама виновата! Довела! — заорал он и снова замахнулся.
Его гнев мог обрушиться на неё за любую мелочь: невымтую посуду, несвежий ужин, взгляд не туда. Зинаида Петровна видела всё, но молчала. Иногда даже добавляла своё слово, чтобы боль была глубже.
Жить стало невыносимо. Каждый звук, каждый взгляд Вадима вызывали страх. Нина превратилась в затравленную женщину, которая не знала, куда бежать и кому довериться. Вадим свои редкие заработки тратил на ерунду, а Нина экономила на всём, чтобы хоть как-то прокормить их семью.
Она мечтала о другой жизни — о собственной квартире, о любимой работе, о мужчине, который будет её ценить. Но пока это были только мечты.
Очередной скандал начался с грязной тарелки, оставленной Вадимом на столе. Уставшая после смены Нина увидела её и не выдержала:
— Вадим, ну до каких пор? Ты не можешь хотя бы за собой убрать?
Тот, не отрываясь от игры, огрызнулся: пусть прислуживает, благодарная. Он — хозяин, она — служанка. Ему плевать, что она работает, как проклятая, а он валяется дома.
Нина больше не могла терпеть. Она высказала всё, что накопилось годами. Но можно ли достучаться до человека, чей разум давно закрыт?
— А ты вообще должна заниматься домом, — бросил он. — И давай уже рожай детей. Пора бы задуматься.
Детей? С ним? Да он и себя-то прокормить не может! Возмущение вырвалось наружу. Нина рассказала всё — про его лень, про его мамашу, про всю эту гниль.
— Это я тебя должен вытерпеть? — Вадим вскочил, подступая к ней.
Из кухни заглянула Зинаида Петровна:
— Что за шум? Вадик, что случилось?
— А вот эта, твоя любимая невестка, опять скандалит! — указал он на Нину. — Забыла, кто её из нищеты вытащил!
— Да я что-то не помню, чтобы ты меня спасал! — выкрикнула Нина. — Это я тебя всю жизнь тянула, ленивого дармоеда!
— Ах, так! — Вадим побагровел. — Значит, я — дармоед? Сейчас покажу тебе, кто здесь дармоед!
Он схватил её за руку и потащил в комнату.
— Куда ты меня ведёшь? Отпусти! — Нина пыталась вырваться.
Втолкнув её на кровать, он навис сверху:
— Сейчас перевоспитаю! Будешь знать, как мужу перечить!
Нина почувствовала, как холодный ужас охватывает её. Она знала, что сейчас произойдёт.
Но в этот момент раздался стук в дверь:
— Вадик! Тебя телефон зовёт! — крикнула Зинаида Петровна. — С работы, наверное!
Вадим выругался и отпустил Нину.
— Я с тобой ещё не закончил! — процедил он сквозь зубы и вышел.
Нина осталась лежать на кровати, дрожа всем телом. Слёзы катились по щекам. Она чувствовала себя униженной, раздавленной, беспомощной.
Она поняла: так больше продолжаться не может. Если она ничего не предпримет прямо сейчас, то просто исчезнет — физически или душевно.
Когда Вадим вернулся, злой и раздражённый, первым делом заорал:
— Чего стоишь? Почему ужин не готов? Жрать хочу!
Нина подняла на него глаза, полные слёз.
— Знаешь что, Вадим? — тихо произнесла она. — Я ухожу.
Он замер, не сразу поняв, что услышал.
— Куда ты уходишь? — переспросил он, ошеломлённо глядя на неё. — Ты с ума сошла?
— Нет, Вадим, — спокойно ответила она. — Наоборот. Я пришла в себя. Больше я не могу жить в этом аду. Я ухожу от тебя… и от твоей мамочки тоже.
На лице Вадима мелькнуло недоумение, сменившееся издёвкой. Он рассмеялся.
— Да кому ты нужна? — презрительно бросил он. — Без меня ты пропадёшь!
— Нет, Вадим, — твёрдо возразила Нина. — Я не пропаду. Я справлюсь. Я всё смогу.
Она медленно сняла с пальца потускневшее обручальное кольцо и швырнула его ему в лицо.
— Держи! Подавись этим! — сказала она.
И, не оглядываясь, вышла из комнаты.
Квартира осталась позади. Страх — тоже. Унижение, боль, разрушенные годы — всё это осталось там, за закрытой дверью. Она вышла на улицу, не зная, куда идти, но чувствуя, как в груди разливается свобода. Просто шла вперёд, туда, где её никто не будет унижать, не будет командовать, не будет ломать.
В голове только одна мысль: всё кончено.
В самый трудный момент Нина вспомнила про Светку — подругу ещё со студенческих времён. Та всегда была рядом, никогда не предавала, не бросала. Нина набрала её номер без колебаний.
Света выслушала внимательно, ни разу не перебив. Утешила, похвалила Нину за решимость, сказала, какая она молодец, что наконец-то вырвалась из этой тюрьмы. И сразу же предложила:
— Приезжай ко мне! У нас есть свободная комната. Здесь ты будешь в безопасности. Всё обсудим, разберёмся. Не волнуйся, я с тобой.
Не раздумывая, Нина отправилась к подруге.
Света жила с мужем и двумя детьми в скромной, но уютной квартире. Но для Нины место нашлось. Ей отвели тихую комнату, где можно было отдышаться, прийти в себя, согреться душой после долгих лет холода.
Подруга сразу взялась помогать — пристроила Нину в магазин одежды, к своей знакомой. Работа, конечно, была непростой, но Нине нравилось общаться с людьми, советовать, помогать выбирать стиль. Она быстро освоилась, начала хорошо зарабатывать и сразу же начала откладывать деньги.
Мечтала о собственной квартире. О независимости. Хотела показать Вадиму и его мамочке, что она — не та серая мышка, которую они пытались сломать.
Прошло несколько месяцев, и Нина преобразилась. Стала увереннее, сильнее. Её глаза больше не прятались, плечи распрямились. Она сняла маленькую, но свою квартиру, купила простую мебель, повесила картины, сделала уют. Создала свой уголок — тёплый, светлый, настоящий.
Работу в магазине она не бросила — ей нравилось видеть, как люди становятся красивыми и счастливыми благодаря её помощи.
А с Вадимом оформила развод после долгих скандалов и истерик. Он долго «крутил» вокруг неё, звонил, просил вернуться, уверял, что без неё они с матерью пропадут. Но Нина даже не думала возвращаться. Зачем ей этот вечный ребёнок? Она — свободна. Она — счастлива. Без него.
