Миллионер дал денег цыганке и услышал странную правду
Пётр вышел из ресторана в распахнутом настежь пальто.
Стоял мороз, середина февраля как-никак. Но мужчина будто бы вовсе не чувствовал холода. Ему хотелось скорее оказаться в салоне своего автомобиля. Там тепло, тихо, пусто. Там нет этих людей и их взглядов, любопытных, сочувствующих, заинтересованных. Не в том Пётр сейчас состоянии, чтобы общаться с ними.
Они ждут от него каких-то слов и действий, внимательно следят за его реакциями.
Пётр открыл дверь новенькой иномарки, опустился на водительское сиденье. Эту машину мужчина совсем недавно забрал из салона и радовался, как ребенок. Олеся даже тогда шутила насчет того, что кто-то в детстве не наигрался в машинки.
А Пётр представлял, как по весне они на этом самом автомобиле поедут в столицу. Просто погулять по Красной площади, поужинать в ресторане, расположенном в Останкинской башне. Просто побродить по улицам Москвы, разговаривая о том, о сём, как раньше.
Пётр тогда ещё был уверен, что его супруга поправится. Даже не сомневался в этом.
Ну что может быть серьёзного у молодой женщины, ведущей здоровый образ жизни? Так, временное недомогание. Каким же он тогда был беспечным и наивным.
При мыслях о жене у Петра болезненно сжималось сердце. В голове не укладывалось, что ее больше нет. Жизнь Олеси оборвалась скоропостижно. Сейчас он возвращался с ее похорон.
Это был самый страшный день в его жизни. Мужчина понимал, что какие-то эпизоды мероприятия будут преследовать его до конца дней. Снится ему по ночам, не давать покоя. Перед глазами стояла Олеся, к счастью, не та, какой она была сегодня, холодная, неподвижная, с застывшим выражением лица, а счастливая, живая, улыбающаяся.
Пётр старался представлять супругу именно такой, сохранить в памяти любимый образ в самых мельчайших деталях. И всё же, к своему удивлению, мужчина понимал — это невозможно. Что-то уже забывалось. Например, с трудом вспоминался её голос. Ведь времени прошло всего ничего. Ещё три дня назад Олеся была жива.
Она болела, да. Пётр уже тогда понимал — дело серьёзное. Но даже предположить не мог, что всё так закончится. Врачи обнаружили у Олеси очень редкую форму заболевания крови, что-то связанное с онкологией. Лечение не помогало. Но надежда всё ещё жила. Казалось, нужно найти других врачей, устроить Олесю в лучшую клинику, и всё будет в порядке. Пётр постоянно был на связи со специалистами со всей России и даже с заграничными светилами медицины.
Олесю лечили дорогими препаратами, она перенесла химию. И результаты были, но кратковременные. Вроде бы в больнице показатели начинали улучшаться, Олесю выписывали, но дома всё повторялось снова. Слабость, ухудшение анализов, боли. В последние месяцы Олеся превратилась в бледную тень самой себя. Она всегда была стройной, но болезнь совсем иссушила молодую женщину.
Кости, обтянутые землистого цвета кожей, синяки под огромными голубыми глазами, неестественная бледность. Пышные волосы девушки потускнели и поредели. У нее теперь не хватало сил даже на то, чтобы добраться до туалета или сделать себе завтрак.
Да и есть ей, честно говоря, совсем не хотелось. Но питаться Олесе нужно было, так говорили врачи, даже через не хочу. Пётр много работал, он не мог оставить своё дело, не увольняться же. Конечно, хотелось проводить больше времени с супругой, ей ведь так нужна была помощь, но лечение требовало больших денег, вот мужчина и старался.
Хорошо, хоть рядом с Олесей в его отсутствии были её мать Елена Ивановна и подруга детства Инга. Подружка вообще неотлучно находилась при Олесе. А Елена Ивановна и сама болела. У нее всегда было слабое сердце, ситуация с дочерью в разы ухудшила ее состояние. Несколько раз пожилую женщину скорая забирала прямо из квартиры Петра и Олеси. Инга казалась настоящим спасением.
Женщина работала удаленно, заполняла карточки товаров для онлайн-магазинов. Вроде как доход был небольшим, но Инга радовалась и этому. Она закончила кулинарный техникум и по специальности работать совсем не хотела. Таскать тяжеленные кастрюли, весь день проводить на кухне, пышущей жаром. Инга нашла себе совсем другой способ заработка.
Такой свободный график Инге пришёлся очень кстати. Подруга могла присматривать за Олесей без проблем. С утра приезжала с ноутбуком в квартиру Петра и Олеси, а уезжала только вечером, когда возвращался хозяин. Инга развлекала Олесю разговорами, а ещё готовила для неё специальные блюда, рекомендованные врачами. Вовремя предлагала ей таблетки, кормила и поила по часам.
Не давала подруге впасть в уныние. Постоянно тормошила, вспоминала какие-то смешные случаи из их общего детства. Пётр был очень благодарен Инге. Она многое сделала для их семьи.
На похоронах было много людей. Ну ещё бы. Олеся ведь такая молодая, такая активная, такая общительная.
Пётр даже мысленно не мог добавить ко всем этим определениям слово «была». Он всё ещё не верил. Коллеги, родственники, друзья и подруги, целая толпа народа. Мужчина даже растерялся, увидев такое скопление людей у ворот церкви, где должны были отпевать его любимую. Конечно, все они скорбели, плакали, выражали сочувствие. Но жизнь, жизнь-то всегда идет своим чередом.
Петр, несмотря на то, что пребывал в каком-то невероятном состоянии, подмечал детали. Люди говорили между собой на отвлеченные темы, даже улыбались порой. Да, потеря Олеси стала трагедией для каждого из них. Они ее знали и, может, даже любили.
Но чувства этих пришедших не шли ни в какое сравнение с тем, что испытывал он. Они не могли понять всю глубину его отчаяния, не могли прочувствовать его боль. И это раздражало, злило. Пётр сдерживался, чтобы не наговорить кому-нибудь грубостей. Только Елена Ивановна и Инга скорбели так же, как Петр.
Отпевание, кладбище, затем вот поминки в ресторане. Застолье было ещё в самом разгаре, когда Пётр вдруг понял, что не может больше здесь оставаться.
Домой тоже ехать не хотелось. Там всё напоминало об Олесе. Как войти в квартиру, зная, что любимая супруга больше никогда не окажется здесь? И всё же оставаться среди всех этих людей, которые уже, не стесняясь, оживлённо беседовали, переглядывались, улыбались. Это происходило как-то непроизвольно, само собой.
Гости старались хранить подобающие случаю печальные выражения лиц, но жизнь брала свое. В общем, Петр поднялся со своего стула и, ни с кем не прощаясь, двинулся к выходу. Инга заметила это и поспешила за ним.
— Ты куда? — она задержала Петра за руку.
Он тогда уже вышел из зала в вестибюль.
— Не могу здесь больше находиться, — честно ответил мужчина.
— Домой?
Пётр коротко кивнул.
— Хочешь, поеду с тобой?
Инга внимательно смотрела Петру прямо в глаза. Одной рукой женщина удерживала его за локоть, второй успокаивающе гладила по спине. Переживает, беспокоится. Столько в ней участия, столько заботливости. Хорошая она, Инга. Верный друг. А ведь когда-то Инга не нравилась Петру.
Он даже спорил по этому поводу с Олесей, которая уверяла, что ее подруга — самый верный и надежный человек на свете. Что ж, так оно и вышло в итоге. Олеся оказалась права. Жизнь показала это.
— Так мне поехать с тобой? — повторила вопрос Инга.
— Нет, не стоит. Хочу побыть один.
— Как скажешь. Но если что, сразу же звони, хорошо? В любое время дня и ночи. Если захочешь поговорить или вдруг что-то понадобится… Мне тоже тяжело. Вместе горе переживать проще, наверное.
Инга опустила глаза. Кажется, в этот самый момент она боролась с подступающими слезами.
— Ты лучше с Еленой Ивановной побудь, та совсем плохо выглядит, я бы и сам, но не могу.
Инга коротко кивнула.
Да, Елене Ивановне было очень тяжело. Шутка ли, единственную дочь потерять? Молодую, красивую, веселую. Женщина на Олесю всю жизнь положила. Тянулась изо всех сил, чтобы дать дочери хотя бы самое необходимое. Тяжело приходилось, но получилось же. И вот такой итог. Елену Ивановну в буквальном смысле слова поддерживала какая-то её родственница.
То ли двоюродная сестра, то ли внучатая племянница. Не разбирался Пётр в этих связях. Женщина, немного моложе Елены Ивановны на вид, постоянно находилась при ней. То таблетку ей подсунет, то пузырёк какой-то к носу поднесёт. В общем, следила она за состоянием несчастной матери. Хорошо, что нашёлся такой человек.
Пётр, конечно, не бросит Елену Ивановну, он всегда будет рядом. И… поговорят они ещё, но это будет потом. Сейчас у мужчины не было на это ни моральных, ни физических сил.
Он сидел в автомобиле и смотрел потухшим взглядом на улицу. Снежно, морозно, нелюбимое время года и у него, зима уже надоела, весну ждать ещё долго.
Пётр не спешил домой. Он понимал, что там много вещей Олеси. И как на них теперь смотреть, если даже и без этих вещей в голове только она?
Олеся и Пётр познакомились около пяти лет назад. Это случилось в спортивном клубе, где Олеся работала фитнес-тренером. Вообще-то девушка вела групповые занятия, к ней ходили только женщины.
В тренажерном зале были другие тренеры, только вот не хватало их на всех желающих. Поэтому Олеся, видя, насколько неправильным образом новенький использует тренажеры, консультировала его, хотя и не должна была этого делать. Олеся сразу понравилась Петру. Ну ещё бы, высокая, стройная, подтянутая, огромные голубые глаза, красиво переливающиеся на свету русые волосы — красавица, да и только.
В тренажерке было много симпатичных девушек. Глаз радовался. Но Олесю выделяли её естественность и доброжелательность. Она была тёплой, открытой, улыбчивой. Как-то постепенно Пётр и Олеся сблизились, их отношения приобрели приятельский характер.
Шутили друг с другом, делились новостями дня, узнавали друг друга всё ближе. Пётр всё боялся сделать первый шаг. Это на работе он был решительный и уверенный, брался за сложные проекты, справлялся с труднейшими задачами, даже рисковал. А вот заговорить с Олесей, пригласить её на свидание или хотя бы в кино, это было страшно.
Потому как, ну, а вдруг откажет? И как тогда потом общаться? Возникнет между ними неловкость, Олеся чего доброго ещё избегать его начнёт?
Неизвестно, чем бы всё это закончилось, если бы Олеся сама не проявила инициативу.
— Слышал, к нам «соколы» приезжают? — как-то обратилась она к Петру. — Может, сходим, а то моя подружка Инга такое не слушает.
Пётр даже оторопел в первую секунду. Они с Олесей часто разговаривали о музыкальных пристрастиях, оба любили рок, оба в том числе слушали группу Сокол. Пётр видел расклеенные по городу афиши, но ему почему-то и в голову не пришло воспользоваться такой возможностью — пригласить девушку на концерт. А Олеся? Из её уст предложение посетить это мероприятие вместе прозвучало так легко, так естественно.
Оказалось, у неё в билетной кассе работает тётя, и она достала для племянницы два бесплатных билета. Конечно же, он согласился.
Пётр впервые оказался с Олесей вне спортивного зала. Они шли совсем рядом, время от времени как бы случайно касаясь друг друга руками или плечами, обсуждали группу, новеньких посетителей спортзала, даже работу Петра. Да, Олесе казалось, было искренне интересно то, чем занимается Пётр.
— Ты такой умный, разбираешься во всех этих процентах и графиках. Эх, мне бы такую голову!
Пётр к тому моменту времени уже знал, что Олеся сразу после школы пыталась поступить в ВУЗ и тоже на факультет экономики, так же, как и он. Только вот баллов ей не хватило даже для того, чтобы преодолеть минимальный порог. А конкурс в тот год на престижное отделение был очень высоким.
Но девушка не расстроилась, экономика не слишком её привлекала, да и математика, логика и тому подобные дисциплины ей не особенно нравились.
Скорее поступление на экономические было желанием матери Олеси, Елены Ивановны. Та считала, что экономист — профессия денежная и уважаемая, потому в старших классах, несмотря на мизерную зарплату, наняла для дочери репетиторов. Только те всё равно не справились со своей задачей.
Девушка так и не поступила на желаемый факультет. Зато сбылась её другая мечта. У Олеси с детства была страсть — спорт. Она с первого класса посещала спортивную школу, отделение спортивной гимнастики, ездила на соревнования, получала разряды. Звёзд с неба не хватала, но определённых успехов всё же добилась.
Олеся с удовольствием отучилась в институте физической культуры, получила диплом и устроилась в спортивный клуб.
- Сплошные бонусы от такой работы, — делилась она впечатлениями с Петром. — Во-первых, движение мне нравится. Я не могу без этого. Во-вторых, приятно смотреть, как люди постепенно преображаются, сбрасывают вес, становятся увереннее в себе. Но и в-третьих, сама всегда нахожусь в хорошей форме.
Пётр улыбался. Да уж, форма у Олеси была что надо. На ней так хорошо сидели даже совсем простенькие вещи из дешёвых магазинов, что не залюбоваться её стройной фигуркой было просто невозможно. В тот их первый вечер после концерта Пётр решился наконец рассказать девушке о своих чувствах. Момент ещё выдался такой подходящий. Они шли по пустынному осеннему парку.
Высокие яркие фонари и деревья, украшенные золотой листвой. И никого вокруг.
— Знаешь, ты ведь мне очень нравишься, — решительно произнёс Пётр, глядя в огромные голубые глаза своей очаровательные спутницы. — Пойми меня правильно, я, ты…
— Ну, наконец-то, — улыбнулась Олеся. — Я уж думала, никогда не решишься. Знаю я всё, это заметно. Но чего ты так напрягся? Ты мне тоже очень нравишься, правда.
Пётр тогда не верил своим ушам. Вот так вот всё оказывается просто и легко. И чего только столько времени таился.
Они стали встречаться, прогулки по городу, посиделки в уютных кафешках, поездки на природу. Постепенно Петр и Олеся познакомились с друзьями друг друга. Так Петр узнал Ингу, лучшую подругу своей любимой девушки.
Почему-то Инга ему сразу не понравилась. Она была миловидной, рыжеволосой девчонкой, невысокая, приятно округлая, зеленоглазая, Вполне себе привлекательная, широкая улыбка, звонкий смех, казалось бы, замечательная девушка, и всё же. Олеся и Инга выросли вместе, жили в соседних подъездах, играли в одной песочнице, а став первоклашками, даже сели за одну парту.
Всегда и всюду вместе. Инга тоже поначалу занималась гимнастикой. Девочки вместе ходили в спортзал, но получалось у Инги не очень. Ей даже второй юношеский разряд не давался, так и сидела на третьем. Ну и ушла потом, конечно. А вот Олеся осталась. Инга, как и Олеся, не могла похвастаться успехами в учёбе. Девочки были слабенькими хорошистками, а потом и до троек скатились.
Правда, благодаря стараниям репетиторов, Олесе всё же удалось получить хороший аттестат и поступить в вуз. Инга же окончила кулинарный техникум, но девушка, как она сама выражалась, не собиралась надрываться на тяжёлой работе. И потому нашла себе необременительное занятие — работу онлайн.
Зарабатывала копейки, но на жизнь в целом хватало. Несмотря на исходные данные, Инга была достаточно амбициозной девушкой. Она планировала в будущем открыть своё дело. Правда, вот никаких шагов в этом направлении не предпринимала, объясняя это завалом на работе и другими жизненными обстоятельствами.
Было в Инге что-то неестественное. Только вот Пётр не делился с Олесей этими своими впечатлениями и наблюдениями. Он видел, насколько девушки близки, они часто рассказывали о каких-то эпизодах из общих детства, юности, всячески демонстрировали свою связь, Пётр не хотел расстраивать любимую.
Олеся переживала за Ингу, у той почему-то не ладилось с парнями, она даже просила Петра, чтобы он её с кем-нибудь познакомил, с приятелем своим или с коллегой каким-нибудь. Пётр пытался, был у него на работе молодой неженатый программист, хороший такой парень, только очень уж робкий и неопытный. Не особенно он умел с девушками общаться, точно так же, как и Пётр когда-то. Ничего не вышло. Программист и Инга сходили на единственное свидание, и всё.
Парень потом уклончиво объяснил Петру, что не подходят они друг другу по характеру. А чуть позже приятель признался, что уж слишком быстро Инга взяла его в оборот. Строила из себя капризную принцессу, на первом же свидании требовала каких-то вложений, намекала на поход в дорогой магазин. В общем, парень вдруг почувствовал, что его используют. Неприятное ощущение.
Второго свидания ему не захотелось.
А ещё Петру не нравились шутки Инги в отношении Олеси. Вроде бы дружеский стёб, но как-то уж слишком она обесценивала достижения подруги. По крайней мере, так казалось Петру. И всё же Инга оказалась отличной подругой. Она всегда была рядом с Олесей, когда той требовалась помощь, поддерживала её в сложных ситуациях, находила нужные слова, чтобы развеселить её.
Девушки, казалось, понимали друг друга с полувзгляда. Но ещё бы, учитывая стаж их дружбы. Именно Инга была рядом с Олесей, когда та угасала. Даже в самый последний день, когда Олесе было уже очень плохо, Инга умудрилась вызвать слабую улыбку на лице подруги.
У Петра это не получалось, как он не старался, а вот Инга справлялась. В те тяжелые дни Петр даже чувствовал себя виноватым. Но еще бы, он никогда хорошо не относился к Инге, а она оказалась таким верным другом. Инга и с похоронами ему помогла, Петр пребывал в состоянии прострации, не понимал, кому звонить, что делать.
Инга взяла все хлопоты на себя. Ему оставалось только деньги, кому надо переводить.
Мужчина покачал головой, отгоняя неприятные воспоминания. Он все еще сидел в машине. Уже стемнело. Люди небольшими группками выходили из ресторана. Это были все те, кто пришел сегодня проститься с Олесей. Пётр видел, как в подъехавшее такси сели Елена Ивановна и её родственница.
Инга проводила их обеих до машины, а потом направилась к каким-то их общим знакомым. Видимо, те должны были подвезти её домой. Петра Инга не заметила. Мужчина был этому рад. Она бы непременно захотела поговорить с ним, утешить его. А Петру хотелось побыть одному. Мужчина гнал из головы врезавшиеся прочно в память сцены, обессилевшей Олеси на кровати в спальне.
Черты лица заострились, губы побледнели. Уже тогда можно было понять, что всё, спасения нет. Но Пётр не обращал внимания на все эти признаки. Он был полон планов и надежд. Мужчина договорился о том, чтобы Олесю транспортировали в московскую клинику. От нее уже все отказались, но один профессор все же решил попробовать экспериментальное лечение.
Гарантий никаких не давал, только ведь все равно это был шанс. Инга сомневалась. Она пыталась донести до Петра, что не стоит мучить Олесю. Ей нужен покой. Какие путешествия в столицу могут быть в таком тяжелом состоянии. Ее мнение ничего не решало, но все же Петру было неприятно, что девушка его так рьяно отговаривает.
Только он держал себя в руках. Инга ведь так много делала для Олеси, для них обоих.
Когда начали проявлять себя симптомы заболевания? Наверное, это случилось чуть больше года назад. Только сначала ни Петр, ни даже сама Олеся не обратили внимания на тревожные звоночки. Ну, уставать Олеся быстрее начала. Если раньше после тренировок она возвращалась домой весёлой, полной энергией, то теперь у неё едва хватало сил принять душ.
А потом девушка падала на диван, включала телевизор и смотрела сериалы.
— Что-то не похоже на тебя, — шутливо замечал Пётр.
Он возвращался с работы позже.
— Ну что поделать, возраст, — улыбалась Олеся.
Это было только начало, впереди девушку ждали куда более тяжелые испытания, но тогда никто из супругов даже и не догадывался об этом.
Олеся и Петр планировали детей, оба мечтали о многодетной семье, Петр даже уже дом в загородном поселке присматривал. Его квартира, конечно, была очень просторной и красивой, но когда у них появятся дети, им понадобится больше места. И, конечно, большой сад с качелями-каруселями для весёлых игр. Олеся любила разговоры о том, какая у них будет семья.
Супруги строили грандиозные планы, чем их дети будут заниматься, куда они повезут их в путешествия, какие дни рождения будут им закатывать. Приятные это были беседы, от них на душе становилось тепло и спокойно. Только вот и Пётр, и Олеся сходились во мнении, что торопиться с наследниками не стоит. Пётр часто ездил в командировки, должность у него такая была. Он часто отсутствовал дома, аврал и деловые поездки. Да и Олеся активно работала.
Фитнес-тренер — это личный бренд. Над его созданием нужно как следует потрудиться. Контракты с разными фитнес-клубами города, непрекращающееся обучение для повышения мастерства. У Олеси пока что тоже не было времени на материнство. Оба супруга вели активную жизнь, много работали для общего светлого будущего. И они были молоды, еще очень молоды.
Биологические часики пока не тикали, их ничто не подгоняло.
— Когда уже внуками нас порадуете? — Мать Олеси часто задавала молодым этот вопрос.
— Порадуем, — обещала ей дочь. — Обязательно порадуем, но не время сейчас, мы оба карьеру делаем.
— Ну и делайте, ребёнок не помешает, если что, я всегда помогу.
— Мам, ну у тебя же сердце слабое, мне совесть не позволит на тебя активного малыша взвалить.
Впоследствии Пётр часто вспоминал эти разговоры и отчаянно жалел о том, что не послушались они советов Елены Ивановны.
Мужчина почувствовал, что к глазам снова подступают слёзы. Он всё ещё не заводил мотор. Вокруг совсем стемнело, начиналась метель. Пётр думал о детях, которых они с Олесей так и не успели привести в этот мир.
С одной стороны, если бы у них остался ребёнок, мужчина чувствовал бы сейчас себя не таким одиноким. В его жизни был бы смысл, ради которого стоит жить, что-то делать, стараться. С другой же стороны, маленький мальчик или девочка потеряли бы самого родного и главного человека, маму. Даже от одной мысли об этом страшно становилось. Пётр вытащил из кармана телефон, рассеянно принялся листать галерею. Там было много фотографий, снимки с праздников, фотодокументов, просто случайные кадры.
Мужчину интересовали лишь фотографии жены. Год назад болезнь уже заявила о себе, но Олеся всё ещё выглядела как обычно. Она пыталась жить своей привычной жизнью, правда такой активный темп уже явно не выдерживала. Сначала девушка отказалась от нескольких подработок, потом бросила курсы, которые так мечтала закончить.
Похудела, осунулась, ее теперь часто тошнило. Петр поначалу даже списывал все это на признаки беременности. Супруг уговорил любимую пройти обследование. Сам записал ее в самую лучшую местную клинику и даже сопроводил на приём.
Олесю осмотрели, взяли анализы, сделали УЗИ, назначили повторный приём. Врачам требовалось время, чтобы дождаться результатов и сформулировать выводы. Пётр почти не сомневался — их обрадуют беременностью. Эта тошнота Олеси, её участившееся головокружение, слабость…
Он уже примерял на себя роль отца. На повторный приём он опять сопровождал жену. Хотел быть рядом с ней, когда врачи огласят радостную новость. Но слова доктора шокировали супругов. Точный диагноз они поставить не могли. Было ясно, что речь идёт о каком-то редком заболевании крови. Это было страшно.
Он смотрел на хрупкую супругу и не знал, чем ей помочь. Если бы Олесе грозила внешняя опасность, Пётр бы горы свернул, своей жизни не пожалел бы для того, чтобы защитить любимую. А тут такая вот беда изнутри. И ничего не сделаешь ведь.
Олеся держалась молодцом, спокойно задавала врачу вопросы о дальнейших действиях, интересовалась перспективами. Только вот мужчина в белом халате мало что мог сказать о её заболевании. Диагноз-то не был поставлен точно, поэтому и схему лечения определить не представлялось возможным. Началась борьба. Олеся теперь ездила в больницу, как на работу.
Кстати, о работе пришлось на время забыть. Тогда казалось, что на время. Это было решение Петра. Деньги на лечение и жизнь он зарабатывал, а Олесе нужно было больше отдыхать, так доктор сказал.
— Может, уйдёшь из фитнес-клуба? — осторожно предложил мужчина Олесе. — На время, пока не полечишься. Потом всё наверстаешь.
— Да, ты прав, так будет лучше, что-то я уж слишком сильно в последнее время устаю.
Олеся согласилась легко, даже слишком легко. Это пугало не меньше, чем её странный неуточнённый диагноз.
Родители Петра подключили все свои связи, Олесю осматривали именитые доктора страны, она лежала в самых современных клиниках, получала лучшее лечение, девушку даже заграничные врачи консультировали.
Периодически Олеся лежала в больницах и клиниках. Поставить точный диагноз ей так никто и не смог. Речь шла о какой-то странной и неизученной разновидности рака крови.
Петр с болью в сердце наблюдал за тем, как его любимая слабеет, теряет вес, превращается в тень. Вся его жизнь состояла теперь из тревог за супругу и поиска врачей, готовых взяться за этот тяжелый случай.
Хорошо, что её подруга Инга была всегда рядом. Пётр слов не мог подобрать, чтобы донести до Инги, как он ей благодарен. Мужчина хотел сначала нанять сиделку, но Инга остановила его.
— Ты только представь, как Олеся будет себя чувствовать с чужим человеком. Да и вообще, сиделок нанимают только для старых бабок или тяжёлых инвалидов. Не хочу, чтобы моя подруга ощущала себя такой.
Пётр не смог не согласиться с ней. Тогда он предложил Инге денег, но та решительно отказалась.
— Ты что, совсем, что ли?
— Что такого? Ты ухаживаешь за тяжело больным человеком, тратишь на Олесю свое время, это должно оплачиваться.
— Она же моя подруга, — Инга укоризненно смотрела на Петра. — Мы выросли вместе, мы как сёстры, даже ближе, чем сёстры. Какие деньги? Мне не сложно посидеть с Олесей, тем более что работа позволяет.
Пётр не стал настаивать.
Не у каждой есть такая подруга.
А ещё говорят, что женской дружбы не бывает.
В тот последний вечер Инга и Пётр пили чай на кухне. Мужчина задержался на работе, пришёл позднее, чем договаривались. Но Инга ни взглядом, ни тем более словом не выразила своего недовольства. Они часто вот так вот ужинали вместе, разговаривали об Олесе и не только.
Рядом с Ингой Петру казалось, что всё будет хорошо. Заражала она его своим оптимизмом и верой в благополучный исход. Инга часто произносила фразу «Когда Олеся поправится». Она говорила это так, будто бы ни на мгновение не сомневалась, в том, что так оно и будет. Но в тот вечер даже Инга выглядела какой-то слишком уж печальной и растерянной.
— Олесе сегодня весь день плохо было. Я даже скорую вызывала. Врачи предлагали её госпитализировать, а я отказалась.
— Правильно, — одобрил Пётр.
Он уже знал, что в местных больницах Олесе точно не помогут. Так зачем же помещать её в казённые стены к чужим людям?
— Я её едва заставила лекарство принять, совсем она ослабла.
— Ничего, — Пётр крепко сжал кулаки под столом. — Уже через три дня её транспортируют специальным автомобилем в Москву, там её готовы принять.
— В Москву? Опять ты об этом. Думаешь, стоит устраивать ей такой стресс? Олесе сейчас лучше не переживать лишний раз. Ей нужен покой. Сам ведь говорил, что профессор так сказал.
— Я не могу сидеть, сложа руки, — покачал головой Пётр.
Он и сам не знал, как лучше. Никто этого не знал.
Но у него было много надежд на доктора, который заинтересовался случаем Олеси и уже разрабатывал индивидуальную схему лечения для тяжёлой пациентки. Другие врачи от Олеси отказывались, разводили руками, расписывались в собственном бессилии.
— Ну, здесь нужно надеяться только на чудо, — покачал головой именитый профессор, к которому Пётр обращался совсем недавно.
— А они бывают, чудеса эти?
— Конечно, за свою практику много такого насмотрелся, что расскажи, не поверят.
Но жить надеждами и мечтами Пётр отказывался. Он всегда был человеком дела, и потому продолжал бороться, искал врачей, готовых взяться за непростой случай.
— Ну, решать в любом случае вам с Олесей, — улыбнулась Инга на прощание. — Может, действительно ей в Москве помогут, кто знает. Я вас поддержу и помогу, чем смогу.
— Спасибо, — с чувством произнёс Пётр. — Ты так много для нас делаешь.
— Ну, а как иначе? Завтра к девяти буду у вас. Надеюсь, утром Олесе станет лучше.
Но надежды Инги не сбылись. Пётр в тот вечер долго сидел у постели жены, держал её за тонкую руку, гладил по волосам. Она уже спала.
Олеся в последнее время вообще сутками пребывала в глубоком сне. Оно и к лучшему, наверное. Возможно, так ей легче переносить все тяготы неизвестной болезни. Даже в таком состоянии Олеся была красавицей. Бледной, измождённой, но всё равно красавицей.
— Выздоравливай, — шептал ей в самое ухо, Пётр, не зная, слышит на его или нет. — Как только тебе станет лучше, сразу же отправимся в Грецию, в твой любимый отель. Ты наденешь белый купальник, загоришь до черна. Нам там будет хорошо, спокойно.
В тот вечер Пётр заснул как-то слишком уж быстро. Тяжёлые мысли не беспокоили его. Может, он просто сильно устал. Утром мужчина, как всегда, первым делом пошёл проведать супругу, присутствовала какая-то тревога.
Обычно Олеся просыпалась ночью, просила пить или плакала от боли, и тогда мужчина делал ей укол. А тут тишина. Олеся лежала точно так же, как Пётр её оставил. Даже одеяло не сбилось. Сердце замерло в тревожном предчувствии.
Мужчина понял всё ещё до того, как прикоснулся к супруге и ощутил ледяной холод. Случилось самое страшное. Дальше все было как во сне. Первым делом Петр почему-то набрал Ингу. Та тут же примчалась, взглянула на Олесю, вскрикнула, громко зарыдала. Петр сидел на кухне и смолил сигарету за сигаретой. Мозг отказывался воспринимать страшную правду.
Инга, видя состояние мужчины, быстро взяла себя в руки, сделала нужные звонки, развила бурную деятельность. Инга, организовала похороны. Ни Пётр, ни Елена Ивановна не были способны на это в состоянии шока и оцепенения.
И вот теперь Пётр сидит здесь, рядом с рестораном, в котором только что прошли поминки.
Это был сложный день. Мужчина все это время сдерживал слезы и рвущиеся наружу рыдания. Почему-то не хотелось демонстрировать чувства перед всеми этими людьми, которые с любопытством и интересом смотрели на него. Мужчина решил, что домой он сегодня не поедет. Нет, там все напоминает о ней. Лучше уж отправиться в гостиницу, снять номер на пару суток.
А уж потом, когда придет в себя, тогда и вернется домой. Решит, как быть с вещами любимой, да и вообще. Столько еще всего нужно сделать, но не сейчас. Потом.
Петр, наконец, завел мотор. Он ехал к гостинице, расположенной около вокзала. Там всегда были свободные места. Мужчина вдруг ощутил голод.
На поминальном обеде он не смог проглотить ни кусочка, что неудивительно. Странным было другое. Как ему вообще чего-то хочется в такой ситуации? Но желудок утробным урчанием напоминал о себе. Пётр припарковался на центральной вокзальной площади и направился к киоску с шаурмой, удивляясь самому себе. Людей здесь было много, даже в такое позднее время.
Приезжающие, уезжающие, провожающие, встречающие, да и просто народ, желающий что-то приобрести в магазинчиках. И тут Пётр почувствовал на себе чей-то взгляд. Он обернулся и встретился с глазами, чёрными как сама ночь. Это была молодая цыганка, совсем юная, почти ребёнок. Смуглая её кожа казалась ещё темнее из-за ярко-красной помады, которой были густо покрыты полные губы девушки.
Из-под пушистого серого платка выбивалась длинная коса. На цыганке была короткая дубленка, юбка в пол фиолетового цвета и массивные черные кроссовки. Поняв, что мужчина ее заметил, девушка поспешила к нему, растянув губы в приветливой улыбке.
— Помоги, дорогой, чем сможешь. Ребенок дома ждет голодный, — начала цыганка свою песню.
«Был ли у этой юной барышни голодный ребёнок?»
Пётр даже не хотел думать об этом.
«А в любом случае девушка нуждается в деньгах, раз спрашивает. Почему бы не помочь?»
Пётр сунул руку в карман и протянул цыганке несколько крупных купюр. Девушка посмотрела на деньги с недоверием.
— Это что, всё мне?
— Да, — кивнул Пётр.
— А почему?
— Тебе нужны деньги, у меня они есть, в чём проблема?
Цыганка обворожительно улыбнулась и спрятала деньги в поясную сумку.
— Спасибо, дорогой!
Пётр кивнул и собрался было уже пройти мимо, но цыганка удержала его за рукав пуховика.
— Подожди, подожди, не спеши. Вижу, беда с тобой приключилась, серьёзная беда. Потерял ты кого-то.
Эти слова заставили Петра остановиться.
— Откуда она знает? Может, видела его сегодня на похоронах случайно.
— Потерял ты родного человека! — лицо девушки вдруг приняло сочувственное выражение. — Жену или подругу любимую? Ох, как же ты ее любил! И любишь до сих пор!
— Откуда ты обо мне это знаешь? — грубо спросил Петр, стряхивая руку цыганочки со своего плеча.
— Гадалка я, — ничуть не смутившись ответила девушка. — Бабушка мне свой дар передала. Вижу, не веришь. Да это и неважно. Хочешь, погадаю? Ты мне столько денег дал. Хочу тебе хоть чем-то помочь. Вижу я, что что-то в твоей истории нечисто.
— А погадай, — решил вдруг Пётр.
Действительно, что он теряет? А цыганка чем-то она его зацепила.
— Руку дать, ладонь?
— Нет, — улыбнулась девушка, — мне этого всего не надо. Мне нужно в глаза твои посмотреть, вглядеться. Я там всё увижу.
— Ну, смотри.
И цыганка начала внимательно вглядываться в лицо Петра. Мужчина не мог оторвать взгляда от её каких-то невероятно чёрных глаз.
Они будто бы затягивали его, околдовывали. В голове вдруг не осталось ни одной мысли, на душе стало легко, приятно, словно не было этого тяжелого дня и всех тех горестей, что ему предшествовали. Остальной мир вдруг перестал существовать для Петра. Перед ним были только два глубоких черных озера. Глаза юной цыганки.
Сколько длилось это странное состояние? Пётр потом пытался понять, но не мог. Может, пару секунд, а может, и несколько минут.
А затем вдруг цыганка резко отвела взгляд, и всё вернулось. Шум привокзальной площади, невыносимая тяжесть на сердце, запахи, мысли. Цыганка выглядела странно. Какая-то она была растерянная.
— Сколько боли, — произнесла, наконец, девушка, покачав головой. — Очень много боли и отчаяния. Но я поняла, почему. Ты потерял любимую. Я видела, какая была между вами тесная связь. Теперь она рвется. Это больно, конечно, это очень больно.
Петру показалось, что цыганка смотрит на него с сочувствием, но он всё ещё не мог поверить в её слова, в то, что она обладает необычным даром.
Мало ли, откуда она его знает. Маловероятно, конечно, только эта девушка вполне могла видеть его на кладбище или у церкви. Услышала что-то от людей, сложила два и два.
— Не веришь, — вздохнула девушка, — вижу, что не веришь мне. — Но хочешь, скажу, что ты своей любимой в её последний вечер обещал? В путешествие её свозить, в Грецию, как только она выздоровеет.
Пётр вздрогнул. Он вдруг ясно вспомнил, как сидел у постели уже спящей жены и шептал ей в самое ухо слова о скором путешествии. Обещал на море её свозить, умолял поскорее поправляться. Этого точно никто не мог знать.
Может, цыганка просто угадала? Хотя вряд ли.
— Я же говорила, у меня дар от бабушки, — серьёзно произнесла смуглая девушка. — Я ещё кое-что увидела, страшное, пугающее. Любимая твоя, она ведь не сама ушла. Помогли ей.
- Как? Кто? Моя супруга заболела. Очень редкий диагноз, врачи пытались, но…
— Болезнь не сама пришла, — тихо произнесла цыганка, глядя прямо в глаза Петра.
И тот сразу же поверил в это.
— Что ж, что с ней произошло?
— Правда тебе не понравится, — вздохнула девушка. — Но ты должен это знать, потому что и сам, возможно, в опасности. Я должна тебе помочь. Ты хороший человек, щедрый, добрый. Я тебе всё расскажу. Ты готов?
Пётр не был уверен в том, готов ли он, и тем не менее кивнул головой…
- Это сделал близкий человек, очень близкий человек твоей любимой. Она доверяла ему. Это женщина. Она и свела твою любовь в могилу. Намеренно. Вижу много чёрной зависти, такой чёрной, что страшно становится. Я такое редко встречаю в людях.
Пётр, конечно же, сразу подумал об Инге. Только она подходила под это описание. Ближе неё и матери у Олеси никого не было. Елена Ивановна явно не могла причинить вред дочери. Инга тоже, но…
— Рыжие волосы, — продолжала цыганка. — У этой молодой женщины рыжие волосы.
— Инга, — выдохнул наконец Пётр.
Рыжие волосы — эта деталь развеяла все сомнения.
— Имён я, к сожалению, не вижу, — покачала головой цыганка. — Рыжая, молодая, симпатичная. Очень злая и завистливая. Дурная энергетика. Она сделала что-то, из-за чего твоя любимая заболела. Она делала это постоянно, и такая возможность у нее была. Она ведь всегда находилась рядом с ней, с той, которая теперь не здесь.
Петр растерянно смотрел на юную гадалку. Теперь он верил каждому ее слову. Мужчина ведь и сам это чувствовал.
Сам замечал в Инге что-то неприятное, какую-то неискренность. Только в последнее время Пётр гнал от себя эти мысли, ведь Инга так много делала для Олеси, всегда была рядом с ней и помогала, поддерживала.
Мужчина себя еще и виноватым ощущал из-за такого отношения к самоотверженной подруге.
— Как мне понять, что она сделала, как добыть доказательства?
Цыганка пожала плечами и подняла печальные глаза на собеседника.
— Этого я не знаю. Тут я тебе не помощница. Подумай. Может, есть какой-то способ. Она должна быть наказана.
Пётр кивнул. Он понял, что от цыганки он больше никакой информации не добьётся. Девушка и так сказала ему достаточно.
— Спасибо тебе.
Пётр достал из бумажника ещё одну крупную купюру и протянул её девушке. Та благодарно кивнула и приняла дополнительную плату, на которую даже не рассчитывала. Мужчина развернулся и решительным шагом направился к своей машине.
Он передумал ночевать в гостинице. Нет, ему обязательно нужно домой, искать доказательства. И мысли о том, как это сделать, у него уже были.
— Погоди, — раздался из-за спины голос юной гадалки.
Пётр обернулся.
— Не подпускай её к себе, рыжую эту. Не доверяй ей. Она очень опасна.
Мужчина коротко кивнул и продолжил свой путь.
Дома без Олеси было пусто, тихо, темно. Повсюду в беспорядке валялись вещи.
Накануне похорон Пётр находился не в том состоянии, чтобы следить за порядком. Пётр направился прямо на кухню. Там под потолком была установлена камера наблюдения, скрытая.
О ней знали только он и Олеся. Дело в том, что именно в кухне был оборудован сейф, тоже скрытый от посторонних глаз, замаскированный. Там лежали деньги, ценности и, самое главное, важные документы.
Контракты, договоры, всё то, что представляло особенную ценность для компании, в которой трудился Пётр. Установщик сейфа рекомендовал оборудовать кухню камерой.
— Так все сейчас делают, потому что, ну, мало ли, конечно, скорее всего, вам это не понадобится, но бывают случаи, что эти записи очень пригождаются во время судебного разбирательства.
Ну, Пётр и установил камеру. Он почти и не вспоминал о ней. Но вот сейчас, после странного разговора с цыганкой, понял. Установщик сейфа оказался прав, теперь ему тоже нужны эти записи. Кстати, чем дальше уезжал Пётр от места встречи с гадалкой, тем меньше оставалось веры в реальность происходящего.
Дома слова молоденькой цыганки и вовсе показались мужчине типичным разводом. Просто девушка хотела заговорить ему зубы, вытянуть из незнакомца как можно больше денег, обычная практика уличных попрошаек. Возможно, цыганка как-то даже загипнотизировала его. И всё, что он услышал от этой девушки, просто плод воспалённого воображения человека, потерявшего любимую.
Тем не менее, Пётр решил посмотреть сохранившиеся записи с камеры. Вроде бы видео должно оставаться в памяти устройства в течение трех месяцев. Срок вполне достаточный. Если Инга действительно в чем-то замешана, Пётр это обязательно увидит. Мужчина всю ночь провел перед монитором ноутбука, просматривая записи из своей собственной кухни.
Местами это было тяжело, очень тяжело. На кадрах мелькала Олеся, пусть слабая, исхудавшая и бледная, но все-таки живая. На быстрой перемотке особенно хорошо бросались в глаза происходящие с девушкой изменения. Она будто бы таяла день за днем, превращалась в бесплотный призрак. Петр видел, как они с Олесей завтракали на кухне, разговаривали о чем-то, улыбались друг другу.
Это было ещё только два месяца назад, но вскоре девушка совсем слегла, и Пётр уже носил ей завтрак в постель. Внимательнее всего мужчина рассматривал кадры с Ингой.
Подруга Олеси постоянно пребывала у них дома, так что она являлась частой героиней видео с кухни. Инга работала прямо здесь, сидя за кухонным столом.
Бегла, набирала что-то на ноутбуке, отвлекаясь время от времени на готовку и телефонные звонки. Иногда она исчезала из кухни надолго. Наверное, смотрела телевизор в гостиной или общалась с Олесей. Камера была только на кухне. Пётр заметил ещё кое-что. Инга добавляла в еду, которую готовила для Олеси, какую-то жидкость из маленькой бутылочки с красной крышкой.
Мужчина сначала думал, что это одно из лекарств Олеси, но… Бутылочка хранилась в шкафчике под мойкой. Странное место для лекарственного препарата. Инга будто бы специально прятала средство от посторонних глаз. Дело в том, что под мойкой была ниша, пустое пространство между мебелью и стеной, своеобразный тайник.
Видимо, там-то и находилась странная бутылочка. Инга добавляла эту жидкость во всё, что давала Олесе — каши, супы, напитки, даже фрукты. С удивлением и ужасом Пётр наблюдал, как Инга вводит непонятный препарат шприцем прямо в яблоко. Это выглядело более чем странным. Пётр имел представление о том, какие лекарства принимала его супруга. И в списке препаратов не было ничего жидкого.
Только таблетки. Да и принимать их нужно было не так часто. Не в каждый прием пищи уж точно. Все это были сильнодействующие рецептурные лекарства. Ужасная догадка поразила Петра. Неужели… Неужели Инга отравила Олесю? Это в голове не укладывалось, но были ведь видеозаписи. На них камера запечатлела всё максимально чётко и подробно. Пётр встал из-за стола и направился в кухню.
Открыл шкафчик под мойкой и сунул руку в ту самую нишу. Он не ожидал найти там хоть что-то. Инга ведь, если она действительно сделала это, то, конечно же, давно избавилась от улик.
Возможность у неё была. Но нет. Пётр извлёк на свет ту самую бутылочку с красной крышкой. Она была почти пустой. Только на дне оставалось ещё несколько капель непонятного вещества.
Пётр был уверен, что этого вполне хватит для анализа. В кармане у мужчины завибрировал телефон. На экране высветилось имя Инги.
— Надо же, почувствовала она что-то, что ли?
— Да.
Пётр очень старался, чтобы его голос звучал ровно и спокойно.
— Как ты? На тебе лица весь день не было. Может, мне приехать? Тебе нужна моя помощь?
Инга откровенно напрашивалась в квартиру Петра. Может, вспомнила о том, что не спрятала бутылку?
— Всё хорошо», — ответил мужчина. — Я уже спать лёг. Нет, не приезжай. Потом увидимся.
— Хорошо. Но если что, знай, я готова выслушать тебя в любое время дня и ночи.
— Надо же! Опять эта небывалая самоотверженность. И чего ей от него теперь надо?
Как только Пётр сбросил звонок от Инги, он тут же принялся искать в телефоне номер бывшего одноклассника. Тот теперь трудился в Следственном комитете. Петру нужна была консультация. Куда ему идти со своими доказательствами и подозрениями? С чего начинать расследование? Не каждый день узнаешь, что лучшая подруга жены преступница.
Стоило обратиться к следователям, как дело закрутилось с головокружительной скоростью. Пришлось подключить кое-какие связи, не без этого, зато и результаты появились быстро.
В бутылке оказалось очень токсичное вещество. И да, его воздействие на организм человека могло вызвать симптомы и последствия, проявившиеся у Олеси. Обнаружить этот препарат в крови крайне тяжело, вот врачи и не обнаружили.
Тем более, что они и не искали следы яда. Кому бы такое вообще могло в голову прийти?
Достать такой препарат случайно нельзя. И непрофессионал его изготовить тоже не смог бы. Скорее всего, отравителю для этого пришлось связаться с людьми, находящимися вне закона. Ну, либо он сам был опытным химиком. Итак, сомнений в том, что Олесю отравили, теперь не было.
Тяжело было принять эту мысль. Узнав о причине гибели жены, Петр долго не мог успокоиться. Он швырял об стену вещи, рычал, как бешеный зверь. Крушил все, что попадалось ему на глаза. И как соседи только полицию не вызвали. Петр понимал, что мог это предотвратить. Мог. Если бы только ему пришло в голову просмотреть записи с камер раньше.
Если бы только он отправил Олесю на длительное лечение в клинику, куда Инге был бы вход заказан. Ведь любимой всегда становилось лучше вдали от дома. Всегда. Совсем симптомы не пропадали, но состояние девушки явно улучшалось. А дома всё начиналось по-новой. Неудивительно, в больницах не было Инги, которая щедро снабжала ядом каждую порцию еды Олеси.
Возможно, подлой подруге удавалось впрыскивать препарат в продукты, которые она приносила в больницу для пациентки, но это были совсем другие дозы. Потому Олесе и становилось лучше в больничных стенах. Почему Пётр не провёл вовремя связь между этими фактами? С доказательством вины Инги было сложнее.
Да, на видео было чётко видно, как она подливала жидкость в еду. Но мало ли что там такое было в этой бутылочке. Не пойман, как говорится, презумпцию невиновности никто не отменял. На стекле были отпечатки пальцев Инги. Но и пальчики Петра там тоже имелись, так что и он тоже какое-то время находился под подозрением.
Ингу, конечно же, вызвали на допрос. После этого она звонила Петру. Кричала на него по телефону, стыдила, пыталась вызвать его жалость.
— Как ты мог такое про меня подумать? Я Олесю знаю с раннего детства. Я с ней знакома гораздо дольше, чем ты. Она мне как сестра. Я бы никогда не причинила ей зла, мне столько времени тратила на то, чтобы ухаживать за ней, а ты…
— Я видел, как ты подливала это ей, видел своими глазами.
Пётр был очень рад тому, что Инга живёт на другом конце города. Он был готов разорвать эту дрянь собственными руками за то, что та сделала. Но в тюрьму ему нельзя.
Есть родители, есть Елена Ивановна, которая теперь осталась совсем одна. Есть работа, он нужен людям, и не станет подставляться из-за Инги, мерзавку накажут по закону.
В том, что это рано или поздно случится, Пётр даже не сомневался, ведь следователь откапывал всё новые и новые подробности. Так удалось найти изготовителей яда, там подтвердили, что заказчицей была именно Инга, и, вуаля, у них даже оказалась соответствующая запись. Эти люди, чтобы обезопасить себя, снимали своих клиентов.
Наличие видео-доказательства оказалось как нельзя кстати. Нашлись и другие улики. Отпечатки пальцев Инги, следы вещества в её сумочке и в туалете, куда девушка пыталась смыть остатки яда.
Она не учла того, что препарат хорошо въедается во все поверхности. Обнаружить его присутствие даже спустя время — дело очень даже простое и выполнимое.
Молекулы вещества нашлись даже у Инги под ногтями. А потом был суд. Доказательная база оказалась весьма богатая, так что проблем с вынесением приговора не возникло. Пётр взглянул на Ингу после того, как судья огласил вердикт. Конечно же, мужчина присутствовал на каждом заседании. Ему было это важно. Десять лет колонии строгого режима. Срок большой, конечно, но, по мнению Петра, недостаточный.
Смягчающим обстоятельством для этого рыжеволосого чудовища стал пол. Женщинам много не дают. Но хотя бы этот десяток лет Инга проведет за решеткой. Инга смотрела на Петра с нескрываемой злобой, в ее глазах были отчаяние, страх, ярость, но только не раскаяние.
— Чудовище! Истинное чудовище! Как ты могла! — со слезами в голосе воскликнула Елена Ивановна.
Она тоже присутствовала на вынесении приговора. Для нее новость о том, что к смерти Олеси имеет отношение Инга, стало шокирующим откровением. Пожилая женщина знала Ингу ещё совсем маленькой девочкой, привечала в своём доме, кормила вкусными блинами, даже брала подругу дочки к себе на работу на новогодние утренники, считала соседскую девчонку родственницей и принимала непосредственное участие в её воспитании, тем более что родителям Инги не было особенного дело до ребёнка. И тут вдруг такое…
— Как ты могла такое сделать, — повторила Елена Ивановна, глядя на Ингу. — Мы ведь так тебе доверяли.
— Вы всегда считали меня ниже вас, — презрительно ответила Инга. — Не доверяли вы мне, а пользовались мною. Я ни о чём не жалею.
Теперь, когда приговор был уже оглашён и обжалованию не подлежал, Инга больше не скрывала своих чувств и мыслей. Елена Ивановна вдруг задрожала крупной дрожью. Петр крепко обнял ее за плечи. Теперь он чувствовал ответственность за мать Олеси.
Она ведь совсем одна осталась. Петр сразу же решил, что ни за что ее не бросит. Сразу после разоблачения Инги Петр снова ездил на привокзальную площадь.
Он хотел найти ту самую цыганку.
Зачем? Мужчина и сам не мог четко ответить себе на этот вопрос. Возможно, для того, чтобы отблагодарить гадалку.
Она ведь помогла ему выяснить правду о смерти Олеси.
Если б не та их случайная встреча, он бы до сих пор пребывал в уверенности, что всему виной коварная малоизученная болезнь.
А может, мужчина просто хотел убедиться, что разговор с цыганкой действительно был, что эта девушка существует, потому что уж слишком нереальным и странным казался ему тот их разговор. Только вот юной гадалки он на вокзале не нашёл.
Там были цыгане, но совсем другие. Никого похожего на ту смуглую девушку с удивительными чёрными глазами, Пётр так и не встретил. Мужчина пытался расспрашивать людей, местных нищих, цыган, продавцов в киосках и ларьках. По мнению Петра, они точно должны были знать тех, кто часто появляется на площади. Но собеседники Петра только пожимали плечами и разводили руками.
Ни один из них не узнал в его описании эту цыганочку. Петра немного разочаровала неудача. С другой стороны, некоторые тайны и должны оставаться тайнами. Главное, что девушка-гадалка помогла ему найти виновных в смерти Олеси.
С момента трагедии прошло три года, многое изменилось.
Пётр прошёл длинный путь к душевному исцелению. Были на этой дороге и практики медитации, и походы к психологам и психотерапевтам. Мужчина уволился с работы, начал свой бизнес. Сначала прогорел, потом преуспел. Продал старую квартиру, в которой всё напоминало о трагедии. Купил уютный загородный дом в тихом живописном коттеджном посёлке. Пётр медленно возвращался к жизни. Он понимал, что Елене Ивановне необходима его поддержка.
Да и родители волновались за своего взрослого сына. Потому Пётр старался, работал над собой. Постепенно жизнь снова заиграла яркими красками. Печаль и тоска по Олесе никуда не делись. Они навсегда остались в сердце Петра, как и традиция несколько раз в год посещать кладбище. День рождения Олеси, день её ухода.
И всё же однажды Пётр с удивлением осознал, что он способен радоваться каким-то простым вещам — вкусный ужин, общение с друзьями, красота природы. Он даже встретил девушку — красивую, умную, понимающую.
Она не походила на Олесю ни внешне, ни характером. Пётр вовсе не хотел заменить ушедшую супругу. Просто как-то так само собой получилось. Он не думал, что такое вообще возможно, но он ощущал в себе знакомые чувства — радость при виде приятного человека, тепло, разливающееся в груди.
Татьяна стала его спасением. Она знала историю Петра, у неё в жизни были и свои потери. В общем, однажды они поняли, что пора им жить вместе, так легче и приятнее. Пётр и Татьяна расписались без пышного торжества и помпезности, обоим было это попросту не нужно.
Елена Ивановна только порадовалась за Петра.
— Вот и правильно, — говорила она, — жизнь идёт, жизнь продолжается.
Женщина тоже смогла справиться с потерей. У неё появились новые увлечения, танцы для тех, кому за пятьдесят, клуб книголюбов. Елена Ивановна жила, общалась, пыталась радоваться жизни. Пётр помогал ей как мог.
Они часто обсуждали поступок Инги.
— В глаза смотрит, улыбается, помощь предлагает. Родители-то в неё пили оба, особенно отец. Не до дочери им было. Не совсем благополучная семья. Я Ингу жалела, у себя привечала, вещички ей какие-то от Олеси отдавала. Инга ведь часто в старых и грязных юбках-блузках в школу ходила.
И она такая благодарная была. Сто раз спасибо скажет, аж неудобно. И с Олесей они всю жизнь не разлей вода. Что же произошло?
Петр качал головой и не спешил делиться с Еленой Ивановной собственными мыслями. Его тоже мучил этот вопрос — почему, за что. Олеся всегда так хорошо и тепло относилась к подруге.
Деньгами ее выручала, если нужно было. На помощь спешила по первому зову. Утешала и поддерживала, когда у Инги что-то не получалось. И искренне радовалась успехам подруги. Казалось бы, такой добрый и верный человек рядом — подарок судьбы и большая редкость. Так почему же? Может, было что-то такое, о чем ни Петр, ни Елена Ивановна не знали? Какая-то тёмная история.
Эти мысли не давали покоя Петру, и в конце концов спустя три года после трагедии он всё же решился. Оформил документы на свидание с Ингой в тюрьме. Его сразу предупредили, Инга находится не в лучшей форме.
От кого-то из сокамерниц она подхватила туберкулез.
Лечение было долгим, изнурительным. В конце концов, болезнь удалось купировать, но разрушения, которые успел нанести организму недуг, оказались необратимыми.
— Недолго ей осталось, так наши врачи говорят, — сообщила Петру сотрудница исправительной колонии в синем камуфляжном ватнике. — Это я к чему говорю? Чтоб вы особо не удивлялись, когда ее увидите. Изменилась девка внешне.
А она сразу согласилась со мной поговорить? — уточнил Пётр.
Когда мужчина подавал заявление на свидание, он был готов к тому, что Инга откажется видеться с ним. Это ведь именно он засадил её за решётку. Должно быть, женщина ненавидела его все эти годы лютой ненавистью.
— А чего б ей не согласиться? — усмехнулась женщина. — Можно подумать, её кто-то навещает, ни родных, ни друзей, а тут хоть какое-то внимание.
Свидание проходило в комнате, напоминающей обычную домашнюю гостиную: мягкий диван, два удобных кресла, журнальный столик. Даже плоский телевизор на стене. Пётр провёл в этой комнате около двадцати томительных минут, прежде чем в неё вошла Инга.
Да, охранница была права. Женщина очень изменилась. Наверное, если бы Пётр встретил её где-нибудь случайно на улице, не узнал бы. Инга всегда отличалась приятной полнотой. Теперь же она напоминала скелет, туго обтянутый сухой морщинистой кожей какого-то непонятного желтоватого цвета. Некогда пышные ярко-рыжие волосы превратились в жидкую тусклую серую растительность.
Инга, похоже, готовилась к свиданию. Её тонкие, плотно сжатые губы покрывал вишневый блеск, на редких ресницах комками лежала дешёвая тушь. В первое мгновение Пётр даже пожалел её, но потом вспомнил, что она натворила. Инга когда-то довела до медленной и мучительной гибели свою подругу, а теперь вот сама заболела и выглядит почти так же, как Олеся в своей последние месяцы жизни.
Хочешь не хочешь, а задумаешься о возмездии.
Инга улыбнулась Петру, обнажив потемневшие зубы. Медленно подошла к креслу, устроилась напротив своего визитера. Их разделял круглый журнальный столик. Петр смотрел на Ингу и не знал, с чего начать разговор. Нужные слова как-то выветрились из его головы.
Он ведь планировал эту беседу. У него были заготовлены вопросы, правильные фразы, но внешний вид Инги выбил мужчину из колеи.
— Видишь, во что я превратилась, — печально усмехнулась женщина.
Она смотрела на Петра без злости, без обиды. Он то предполагал, что Инга сразу же накинется на него с обвинениями, но нет.
Она будто бы искала его одобрения. Заискивающе заглядывала ему в глаза и, кажется, пыталась вызвать симпатию гостя. Это было странно.
— Я знаю о твоей болезни, — произнес, наконец, мужчина.
— Мне недолго осталось, говорят.
— Теперь-то ты понимаешь, как чувствовала себя Олеся.
Эти слова сорвались с губ Петра раньше, чем он успел их обдумать. Мужчина осёкся. Сейчас Инга может просто встать, развернуться и уйти, и никаких ответов он от неё не добьётся. А ему нужно знать, за что. Почему Инга так поступила с подругой, которая ей доверяла? Но Инга осталась. Она медленно покачала головой.
В её запавших глазах вспыхнул огонёк злобы, и это удивительным образом оживило измождённое лицо, сделало его более эмоциональным.
— Олеся…
Женщина буквально выплюнула это имя. Столько ненависти было вложено в короткое слово, столько неприязни…
— Всю жизнь она мне испоганила. С детства мучила меня, с самого детства.
— Ты догадываешься, зачем я пришёл к тебе?
— Не трудно догадаться. Я удивлена, что это раньше не случилось. Я ведь даже ждала тебя. Ждала гораздо быстрее. Ты хочешь знать, почему я так поступила?
Пётр коротко кивнул. Он изо всех сил сдерживался, чтобы не наговорить Инге гадостей.
Сколько раз, оставшись дома один, он кричал на женщину, которая не могла его слышать, так как находилась далеко, в тюрьме, в другом городе. Пётр называл её самыми последними словами, и ему странным образом становилось легче. Но сейчас нельзя давать волю чувствам. Инга должна рассказать. Она должна объясниться. Возможно, это нужно и ей тоже.
— Расскажи мне всё, — спокойно проговорил Пётр. — Я хочу всё знать, всё…
— Она всегда ставила себя выше меня, — начала Инга. — Вроде бы мы были подружками, но Инга вела себя так, будто я второй сорт. Это было само собой разумеющимся, и в детстве я воспринимала это как должное.
Она — успешная принцесса и красавица, а я так, сбоку-припёку.
Инга родилась в полной, но не слишком благополучной семье. Родители любили выпить. Вечерами в их квартире собирались большие шумные компании. Водка лилась рекой, тосты произносились один за другим.
Потом все это заканчивалось либо бурными ссорами с дракой, либо мирным укладыванием гостей и хозяев в повалку по всей квартире. Оба варианта были не очень. Инге приходилось ютиться в своей комнате на маленьком диванчике.
Родители вроде как любили дочь и заботились о ней, но почему-то именно на ребёнке они экономили. У Инги никогда не было красивых новых платьев или портфелей. Ей покупались самые дешёвенькие канцелярские принадлежности.
Удивительно, но на попойки с друзьями у матери и отца средства находились всегда. Однажды Инга задала им прямой вопрос, почему так получается, что на застолье родителям хватает, а собрать дочь в школу, как следует, они не могут.
— Мы с матерью рабочие люди, — объяснил отец. — Мы деньги зарабатываем, кормим тебя. Нам нужно ведь хоть как-то расслабляться, стресс снимать. Иначе вообще загнёмся при такой жизни.
Инга не понимала, почему снятие стресса родителями должно обязательно оборачиваться стрессом для неё.
Но от матери и отца адекватных объяснений ждать не приходилось.
— Все так растут, — твердила мать, — не выдумывай и жертву из себя не строй. Нас с отцом, знаешь, как строго наказывали за малейшую правильность. Мы же тебя пальцем не трогаем. А насчёт денег. Времена сейчас тяжёлые. Все дети так растут. Никого особо не балуют.
Но Инга-то знала и прекрасно видела, что не все дети так растут.
Далеко ходить за примером не надо было. Хватало одной Олеси, лучшей подруги и соседки Инги. Ту и вовсе воспитывала только мать. Отца своего Олеся ни разу не видела и даже не знала, кто он такой. Жили мать и дочь не богато, но отношения. У Елены Ивановны к Олесе было совершенно какое-то особенное отношение.
Со своей крохотной зарплатой она умудрялась радовать дочку, выкраивала средства, чтобы купить Олесе к школе красивую одежду, оплачивала ей все школьные поездки, готовила для нее вкусные блюда. И самое главное, всегда интересовалась делами дочери. Спрашивала, как прошел день. Была в курсе всех взаимоотношений Олеси с одноклассниками.
Олеся и Инга дружили с самого раннего возраста. Познакомились они в песочнице во дворе.
Пятилетняя Инга уже гуляла одна. Мать девочки уверяла соседей, что таким образом приучает дочь к самостоятельности. Инга поначалу даже гордилась этим. Её ровесников выгуливали родители, а она была предоставлена самой себе. Потом-то уже, став старше, девочка поняла, причиной всему была банальная материнская лень и ещё равнодушие, наверное.
За Олесей же присматривала её мама, причём не навязчиво, а издалека, не вмешиваясь в её игры и разговоры с другими детьми. Елена Ивановна просто была рядом и следила, чтобы с ее дочерью ничего не случилось на улице. Девочки подружились. Олеся первая подошла к рыжей Инге и заявила, что та похожа на Пеппи Длинный Чулок из мультика.
Инга заинтересовалась. Она впервые слышала имя этого персонажа. И Олеся принялась рассказывать ей увлекательные истории про рыжую девочку, которая как магнит притягивала к себе разные происшествия. Это было увлекательно. С тех пор Инга и Олеся стали не разлей вода. Елена Ивановна, надо сказать, поощряла эту дружбу и всегда привечала Ингу.
Девочка теперь часто бывала в гостях у Олеси. Ее удивляло, что у ее подруги есть собственная комната. И в ней все так хорошо устроено. Шкаф с детскими книжками, огромный ящик с игрушками, красивые цветы в горшках на подоконнике, удобный письменный стол, мягкое постельное белье с принцессами. У самой Инги никогда не было ничего подобного. А ведь мать Олеси, она ведь зарабатывала куда меньше, чем родители Инги.
Просто эта женщина старалась для дочери. Олеся была для нее светом окошке, главным жизненным приоритетом. А вот мать и отец Инги считали дочь бесполезным придатком в их небольшой семье, проблемой, лишним ртом, хотя и уверяли, что сильно любят свою дочурку. Обычно оба в это время едва шевелили языками.
Елена Ивановна никогда не кричала на дочь, не наказывала ее. Однажды на глазах Инги Олеся уронила стакан. Тот упал на пол, разбился на мелкие осколки. Крупные капли компота оросили стены. Инга вжала голову в плечи. Она думала, что сейчас разразится скандал. По крайней мере, её бы точно дома за такое по головке не погладили.
Но Елена Ивановна лишь улыбнулась.
— На счастье, — произнесла она и всучила дочери тряпку. — Убери за собой, только осторожно, не поранься.
Женщина внимательно следила за тем, как Олеся справляется с работой, мягко направляла, давала советы, а потом ещё и похвалила девочку за труд. Наверное, именно в тот самый момент Инга и почувствовала впервые зависть к подруге.
Надо же, живёт в своей комнате как принцесса, так ещё и мать её ни за что не ругает.
Почему одним всё, а другим ничего?
Прошло время, пришла пора девочкам идти в первый класс. Так вышло, что подруги оказались за одной партой, чему обе несказанно обрадовались.
Скоро выяснилось, что учёба даётся девчонкам не слишком легко. Перед школой Инга и Олеся вслух мечтали, как станут лучшими ученицами в классе. Но на деле они оказались где-то в серединке. Инга радовалась тому, что хотя бы здесь Олеся не обогнала её. И очень старалась. Делала уроки, внимательно слушала учителя, даже занималась дома дополнительно.
Всё ради того, чтобы хоть в чём-то стать лучше подруги. Правда, все эти старания не приносили плодов. Оценки у девочек были примерно одинаковые и весьма посредственные. А потом однажды на уроке физкультуры к первоклашкам пришла тренер спортивной гимнастики из спортшколы. Она внимательно смотрела, как занимаются дети, отслеживала перспективных учеников.
В итоге выбрали Олесю и ещё нескольких девочек из их класса. Детей пригласили на смотр в спортивную школу. Как же Инга тогда рыдала, придя домой. Её забраковали. Олесю выбрали, а её нет. Снова она в пролёте. Но Елена Ивановна заметила, что Инга очень расстроена чем-то. Начала расспрашивать. Девочка и призналась ей, что тоже бы хотела заниматься гимнастикой, но её не выбрали.
Елена Ивановна обняла Ингу и пообещала, что всё устроит. Мать Олеси жалела девочку. Наверное, понимала, что той тяжело приходится с такими-то родителями. И действительно, Елена Ивановна сходила к тренеру, поговорила с ней. И Ингу тоже взяли в группу, в качестве исключения. Как же она была счастлива!
Нет, Инга вовсе не собиралась становиться великой гимнасткой. Главное, что теперь девочка ощущала себя на равных с Олесей. Не хуже, не ниже, на равных. Ее ведь тоже отобрали в группу.
Чем старше становились подруги, тем явственнее проявлялся разрыв между ними. Олеся была одной из лучших учениц своего года в спортшколе, а Инге через несколько лет предложили поискать другой вид спорта.
Благодаря нанятым Еленой Ивановной репетиторам, Олеся училась всё лучше и лучше, а Инга так и оставалась слабенькой троечницей. У Олеси были красивые, пусть и недорогие, наряды. Инга же ходила в обносках, которые ее родителям отдавали их друзья от своих детей. И так во всем.
Олесю больше любили и уважали в классе. На нее засматривались мальчишки, у нее была более интересная и насыщенная жизнь, чем у лучшей подруги.
Это злило Ингу. Да, они с Олесей были подругами. И эта дружба приносила Инге много бонусов. Например, Олеся давала ей списывать домашку и одалживала вещи для дискотеки. Елена Ивановна постоянно зазывала Ингу на обед и кормила ту вкуснейшими пирогами, борщами, варениками. Ещё и с собой гостинцы заворачивала. Однажды Инга поняла, что даже эти заботы и жалость унижают ее.
Женщина будто бы видит, что подруга ее дочери — жалкое создание, и пытается хоть чем-то ее утешить по доброте душевной. Инга злилась на Олесю, несмотря на выгоды, которые получала от общения с ней, а та… та ничего не замечала. Она считала, что Инга — самый верный и надежный человек, делилась с ней заветными мечтами, доверяла ей тайны.
Наивная, глупая, доверчивая. Этот ее открытый и честный взгляд тоже бесил Ингу. В Олесе ощущалась чистота и свежесть, которых в самой Инге уже и в помине не было. Инга выглядела как верная подруга Олеси, но втайне она ждала, чтобы с девушкой случилась какая-нибудь неприятность.
И очень радовалась, когда это происходило. Так, Олесе не хватило буквально нескольких баллов для поступления на экономический факультет. Девушка чуть не плакала, когда делилась этой новостью с подругой. Инга утешала Олесю, стараясь скрыть свою радость.
Но хоть где-то этой Олеске противной не повезло.
— Понимаешь, мама так много денег репетиторам заплатила, она так хотела, чтобы я экономистом стала. Жалко её.
— Да, но что поделать, бывает, — философствовала Инга. — Не всё в жизни складывается так, как хочется.
— Но мне… Самой мне не очень-то и хотелось на этот факультет, я совсем о другом мечтаю, просто маму жалко.
Инга хранила печальный вид и сочувственно качала головой. А в душе её пели птицы. Так и надо Олеське. Сама Инга даже не помышляла о вузе, тем более о таком престижном факультете. Девушка реально оценивала свои возможности, но и у Олеськи не получилось. Инга ликовала. После школы Инга поступила в кулинарный техникум, единственное место, куда хватило её скудных баллов.
Родители радовались, профессия хлебная, хорошая. Сама же Инга уже тогда знала, что ни за что не станет работать в общепите. Не для неё такой физически выматывающий труд. Найдёт другой способ в жизни устроиться. Замуж в конце концов удачно выйдет, чем ни решение. А Олеся в итоге устроилась лучше некуда, чем снова вызвала боль в сердце Инги.
Подруга поступила институт на отделение физической культуры. Девушка всегда любила спорт, да и получалась у нее неплохо. Отучившись, не пошла работать в школу, а устроилась в фитнес-клуб. У нее сразу появились неплохие деньги и своя клиентура.
Инга снова отчаянно завидовала. Она даже плакала по ночам в подушку от такой несправедливости. В то время она уже ненавидела подругу. Только вот разрывать с ней отношения всё равно не могла, хотя, возможно, это и принесло бы и облегчение.
Инга продолжала изображать из себя преданную подругу. Ей не давала покоя постоянно растущая зарплата Олеси.
Жизнь снова указывала каждой подруге ее место. Стагнация и зеленое болото для Инги и интересная работа и развитие для Олеси. Опять несправедливость. Все это лишь подогревало ненависть Инги. Но она всё ещё надеялась на то, что ей удастся устроиться в жизни не хуже.
Вариант у неё был один, так казалось самой девушке — удачное замужество. Нужно лишь найти богатенького парня, очаровать его, выйти за него замуж, и всё, сытая жизнь обеспечена. Олеся и не рассматривает такой вариант, она упивается своей работой и ищет себя. А вот Инга пойдет другим путем, более действенным и, главное, быстрым.
Только вот ничего не вышло. Инга очень старалась, искала знакомств, пыталась понравиться молодым людям из обеспеченных семей. Часто из этого приходилось наступать себе на горло, подстраиваться под других, даже где-то унижаться. А результата всё не было, не считая непродолжительных романов, которые никак не тянули на серьёзные отношения. Инга чувствовала себя опустошённой и разочарованной после очередной неудачи, когда Олеся рассказала ей о Петре.
И тут уж ненависть Инги вспыхнула с большей силой. Пётр был именно таким человеком, о котором мечтала Инга. Из состоятельной семьи, образованной, с хорошей работой и большими перспективами. И он действительно любил Олесю.
Инга видела, как тот смотрел на её подругу, с восхищением и нежностью. На саму Ингу никто и никогда так не смотрел. Это было больно и обидно. Инга сделала несколько попыток очаровать и увести Петра, но быстро поняла, что ничего не выйдет.
А потом новый удар. Олеся и Петр поженились. Все мечты Инги каким-то невероятным способом забывались у ее ненавистной подруги.
Как такое стерпеть? Инга не сразу решилась на страшный поступок. Сначала она долгое время пыталась устроить свою жизнь. Впрочем, безуспешно. Ни в карьере, ни в отношениях девушка так и не преуспела. На этом фоне жизнь Олеси казалась блестящей, как фольга на бутылке дорогого шампанского.
Головокружительная карьера, богатый, красивый муж. Петр был не безразличен Инге. И дело было не только в его деньгах и перспективах. Внешность, манера речи, улыбка — всё это откликалось в сердце Инги, всё это не давало ей покоя. Девушке хотелось быть на месте Олеси, когда он обнимал супругу за талию или заглядывал ей в глаза.
Действовать Инга решила, когда подруга поделилась с ней сокровенным. Олеся сказала, что они с Петром задумались о детях. Еще и это. Такого Инга вынести просто не могла. План созрел не спонтанно. Сначала Инга долго шерстила интернет в поисках наиболее подходящего способа устранения соперницы.
Нужно было сделать всё так, чтобы её потом не вычислили. И идеальный вариант отыскался — яд. Инга нашла людей, которые могли изготовить это лекарство. Работа их стоила недёшево. Но на свою мечту Инга денег не жалела. А дальше… всё было просто.
Олеся доверяла подруге. Они часто встречались, обедали вместе. Симптомы проявились не сразу. Инга уже решила, что её обманули, лекарство не действует. Но потом подруга начала жаловаться на плохое самочувствие. Инга всё ещё боялась поверить в то, что всё идёт по плану. Только Олесе становилось всё хуже и хуже с каждым днём.
А потом она и вовсе слегла. Тут уж сомнений у Инги не осталось. Она изображала из себя верную подругу, всегда была рядом с Олесей, поддерживала ее и потихоньку травила.
Теперь Инга чувствовала себя более сильной и красивой, а Олеся угасала. От ее успешности не осталось и следа.
Когда Олеси не стала, Инга почувствовала огромное облегчение. Теперь нет на свете той, за которой ей никогда не угнаться. Нет, существуют, конечно, и другие женщины, куда более успешные и красивые, чем Инга. Таких очень много, но они не трогают Ингу, не задевают струн в ее душе. А вот Олеси нет, и Петр теперь свободен.
У Инги был план. Она хотела стать поддержкой для Петра, его утешением. Ей казалось, что он обязательно заметит ее в этот тяжелый для себя период. Заметит и оценит. И они еще и вместе будут. Без Олеси все у нее должно теперь получиться.
Но что-то пошло не так. Неожиданный вызов в полицию, предъявление обвинения.
Инга тогда очень испугалась. Молодой женщине совсем не хотелось оказаться за решеткой. Но о своем поступке, Инга так ни разу и не пожалела.
— Теперь ты знаешь все, — закончила свой рассказ Инга.
— Ты отправила подругу на тот свет из зависти?
Петр все никак не мог поверить в этот мотив. Неужели зависть настолько сильное чувство?
— Именно! — подтвердила Инга и улыбнулась.
В этой улыбке читалась радость победителя. Петру вдруг стало неприятно и страшно. По его спине пробежали мурашки. Перед ним сидело чудовище, чудовище, которое сотворило такое из зависти.
Олеся погибла из-за того, что оказалась более успешной, чем ее подруга. Немыслимо.
— Знаешь, мне, пожалуй, пора. — ровным голосом произнес Петр и поднялся с дивана.
— Подожди. Ко мне за эти годы никто ни разу не пришел. Давай еще немного поговорим. Я ведь умру скоро.
Но мужчина вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Ему предстояло многое обдумать. Петру хотелось скорее поделиться тем, что он узнал с Татьяной, обсудить с ней эту тяжелую историю.
Но вот Елена Ивановна, ей он точно ничего не расскажет. Слишком уж непосильным грузом станет для нее эта тайна.
