Сироту со шрамами на лице унижали в селе. Она решила уйти в лес и замёрзнуть там
— Господи, ребёнка в магазин брать никак нельзя — испугается и заикой останется! — громко ворчала одна из покупательниц. — Ты бы и сама туда не ходила, только народ пугаешь!
Даша, сжалась и спряталась, будто её ударили, но продавщица за неё заступилась:
— Марковна, следи за тем, что говоришь! Ребёнка ей, видите ли, испугали! А когда твой супруг по деревне с топором наперевес бегает, детей это не пугает?
— Не твоё это дело, Зина! Работаешь, вот и работай. — Женщина схватила пакеты и выскочила из магазина, хлопнув дверью так, что даже стекла зазвенели.
Зинаида повернулась к Даше и с укором произнесла:
— Ну зачем сразу в слёзы? Всю жизнь ты из-за таких будешь плакать? Ах, Дашка, бедная ты девчушка!
Даша быстро справилась с покупками, поправила упавший платок, который частично скрывал лицо, и попрощавшись, вышла на улицу. Она всегда старалась избегать людей и приходить в магазин, когда там пусто. Но в этот раз не повезло. Обычно люди сочувствовали ей, жалели, а такое поведение, как сегодня, было редкостью. Слёзы текли непрерывно, и она почти бегом добралась до старого дома.
Десять лет назад жизнь выглядела иначе. Тогда Даша была молодой, но и в те времена к ней относились с жалостью из-за пьющих родителей. Они часто закладывали за воротник, а она никогда не выделялась модной одеждой и часто голодала. Бабушка жила отдельно от всех, и маму Даши давно на порог не пускала. Даша старалась не попадаться ей на глаза, чтобы не выслушивать наставления.
Однажды, помогая соседям в огороде, она заметила, что дома пламя. Огонь распространился мгновенно, и прежде чем она добралась, дом весь охватило пламя. Она кинулась внутрь, пытаясь спасти отца, но часть постройки рухнула. Сельчане чудом успели её вытащить. Лицо пострадало больше всего в том пожаре. Даша провела почти год в больницах, а в восемнадцать вернулась в родную деревню. Кроме бабушки, приютившей её, хоть та и не была в восторге, идти было некуда. Они прожили вместе два года, пока бабушка не скончалась.
С тех пор Даша жила одна, работая сторожем. Деньги были незначительные, но их хватало. О высшем образовании из-за лица пришлось забыть, но Даша сама училась, а библиотекарша специально возила ей книги из города.
Вернувшись домой, Даша бросилась на диван и разрыдалась:
— Господи, за что все это мне? Почему со мной? — Долго она плакала у окна, где темнело.
Необходимо было топить печку, ведь на улице уже почти зима, но просто не хотелось ничего делать. Мысли о жизни казались такими бессмысленными.
Медленно встав, она вышла на улицу, решив, что больше так жить не хочет.
***
Максим шагал вдоль леса, внимательно прислушиваясь. Шел второй день с его побега из мест лишения свободы. Он осознавал, что рано или поздно его поймают, либо он сам сдастся, но нужно было выполнить одну важную для него задачу. Максима обвинили в убийстве отца, в котором он не был виноват. Суд был странно скорым, никто не принимал его доводов.
Все улики вроде бы против него, а особенно постарался сводный брат, который теперь управлял бизнесом отца.
Максим не сразу понял, кто за этим стоял. А ведь когда отец женился на матери Олега, он хороши принял сводного брата, помогал ему освоиться в новом доме.
Олег очень быстро вошёл в семью. Первое время он иногда вёл себя грубо, демонстрировал свою истинную натуру, но Максим списывал это на то, что Олег не мог привыкнуть к окружающей обстановке. Со временем страсти улеглись, и они даже сблизились. А через двенадцать лет Олег ловко подстроил так, что Максим попал за решётку, оставшись без наследства отца.
Долгое время Максим готовил план побега, продумывая все детали. Ему нужно было добраться до столицы и передать адвокату отца важные бумаги, которые могли бы вывести Олега на чистую воду. Максим собрал эти документы на всякий случай, так как не до конца доверял сводному брату. Как вскоре понял, не напрасно…
Уловив странный, почти жалобный звук, он замер и прислушался. Шорохи были чужды лесу, непохоже, что это какая-то зверушка. Осторожно раздвинув ветки, Максим замер.
На небольшом пригорке сидела девушка, глаза её были закрыты, а лицо прикрывал платок, одни глаза наружу. Она казалась заблудившейся, хотя, по прикидкам Максима, деревня была совсем близко. Вокруг стояла тишина. Он пригляделся и заметил, как она дрожит от холода. Первый заморозок этого года был не сильным, но всё же, видимо, девушка давно не двигалась. Максим подбежал к ней.
— Что же вы тут сидите? Двигаться надо. Замёрзнете совсем! — воскликнул он. Девушка очнулась, будто специально пыталась убежать от реальности. Максим даже слегка рассердился: — Жизнь у нас одна, нельзя так ею разбрасываться! Вставайте!
Она тихо покачала головой, и будто прошептала:
— Не трогайте…
Максим всё же поднял её на ноги, и платок соскользнул, открывая обезображенное лицо.
— Зачем же так глупо? Вместо того чтобы попытаться изменить свою жизнь, вы решили сдаться. Показывайте, где живёте.
Она нехотя указала рукой направление. Максим, поддерживая её, пошёл рядом. Он рассказывал ей о выпавших на его долю испытаниях, выпуская наружу накопившиеся эмоции. Постепенно Даша приободрилась и со слезами произнесла:
— Знаете, у меня никогда не было нормальной жизни…
Когда они подходили к дому Даши, уже почти стемнело, а кажется, будто нарочно, мимо проходила Марковна. Завидев их, она зло прокричала:
— Ишь, ты гляди! И на такую кто-то польстился.
Даша крепко сжала губы, но Максим порывался ответить. Она остановила его, сказав:
— Пойдём, не стоит вступать с ней в разговор. Скоро все узнают, что у меня гостит мужчина.
Максим, чувствуя себя неловко, молвил:
— Мне нужно идти, я не хочу причинять тебе неприятностей.
Но Даша, будто не слыша этих слов, доставала из шкафа вещи, аккуратно складывая их на диван.
— Даша, ты слушаешь? — спросил он.
— Слышу, — ответила она. — Пешком далеко не уйдёшь, быстро поймают. А я в школе занималась в драмкружке, кое чему научилась.
На следующее утро от их дома в сторону станции направился старик с бородой. В кармане у него было немного денег на дорогу, и никто бы не догадался, что под образом старика скрывается Максим.
***
Конечно же, новость о том, что Даша видела и приводила домой беглеца, быстро разлетелась по деревне. К ней приходили люди в форме, устраивали допросы.
— Поел он и ушёл, — отвечала она. — Понятия не имею, куда.
Местные пытались расспросить о подробностях, но она продолжала молчать, что только ещё больше раздражало всех. Марковна даже предприняла попытку выяснить что-то через своих знакомых в полиции, но все её старания оказались напрасными.
В середине весны Марковна и Даша вновь столкнулись в магазине. Увидев Дашу, Марковна с удивлением заметила:
— Ишь, глаза аж светятся! Словно миллион выиграла!
Даша в ответ рассмеялась:
— Намного больше, Марковна, намного больше, чем миллион. Меня просто злость изнутри не сжирает, как некоторых других.
Продавщица Зинаида с одобрением наблюдала, как Марковна открывает рот, но от удивления не может промолвить ни слова.
— Ох ты ж… — выдавила из себя Марковна, смотря на Дашу. Собирая товары по магазину, она только молча следила за ней.
Даша повернулась, и Марковна заметила её округлившийся живот. Девушка быстро запахнула куртку, но было уже поздно.
Марковна воскликнула:
— А-а, так она же пузатая! Люди добрые, беглый-то свои следы оставил!
Даша покинула магазин, сначала хотела побежать, но потом остановилась, расправила плечи и пошла спокойной походкой. Это было счастье, о котором она даже во сне не могла мечтать. Ту ночь они провели вместе с Максимом, и утром он сказал:
— Я никуда не поеду, останусь с тобой, пусть даже на пару дней, пока меня не найдут. Не хочу оставлять тебя.
Даша была удивлена, что его не пугали её шрамы. Легонько поцеловав его в плечо, она сказала:
— Но тебе нужно уехать. Если не докажешь невиновность, тебе грозят долгие годы в тюрьме. Если получится оправдаться, ты знаешь, что можешь всегда вернуться ко мне.
Она едва ли не силой вытолкала его за дверь. Больше никаких известий о нём не было, и Даша боялась спрашивать — оправдали его или нет, забыл ли он её.
Да и ладно, если забыл! Какая разница — ведь теперь она обрела новый смысл жизни!
Беседы в деревне долго не умолкали. Даже участковый наведался, этим самым её сильно вывел из себя:
— Какое кому дело, от кого я жду ребёнка? — взорвалась Даша.
Участковый пытался объяснить:
— Поступил сигнал.
— Какой ещё сигнал? — возмутилась Даша. — Волнуетесь за меня теперь? Ваши тревоги не стоят и ломаного гроша. Где вы были, когда я от голода тут почти умирала?
Участковый отступил, а вокруг начали собираться зеваки. Даша задыхалась от злости, не могла остановить эмоции.
— Посмотрите, какие они все переживательные! — Слёзы текли по её лицу.
Наконец, участковый скрылся за калиткой, где его ждала Марковна. Она не замедлила с вопросами:
— Ну, что она сказала?
— Да отстань, Марковна, от неё. Зачем докучать человеку? — отмахнувшись, участковый сел на мотоцикл и уехал, едва не задев машину, которая свернула на улицу.
Марковна не унималась, заглядывая через забор:
— Да признайся нормально перед людьми, что бросил тебя хахаль. Мы всё поймём.
Но Даша не услышала, что ещё собиралась добавить Марковна, так как узнала знакомый голос:
— Что здесь произошло, почему народу столько?
Калитка с грохотом распахнулась, и Даша медленно поднялась на ноги.
Максим еле протиснулся в дверь с огромным букетом цветов. Его глаза встретились с Дашиными:
— Даша, прошу прощения. Всё получилось дольше, чем я рассчитывал. Освободили совсем недавно. Теперь я чист перед законом.
Он опустил взгляд на округлившийся живот Даши, её улыбка была едва заметной:
— Вот так всё сложилось. Будет у нас малышка — Алина Максимовна.
Вскоре после этого они вместе уехали из деревни. Марковна пыталась что-нибудь разузнать, пыталась подслушать даже под окнами, но её усилия были напрасны.
Даша вернулась лишь спустя три года. Сначала её никто не узнал — перед ними стояла ухоженная дама с ребёнком на руках. Только Марковна догадалась, кто это, когда увидела, как из грузовика, приехавшего позже, выгружают мраморные плиты для кладбища с именами Дашиных погибших родственников.
— Это ты, Дашка? — спросила она, удивлённо сузив глаза.
— Приветствую, — с улыбкой ответила Даша. Марковна замерла, не зная, что сказать. От шрамов Даши остались едва заметные следы.
Максим, едва слышно, обратился к Даше, наклонившись к её уху:
— Что с ней? Похоже, язык проглотила?
Даша снова улыбнулась и спокойно произнесла:
— Не волнуйся, скоро у неё новый отрастёт. Может, даже два — и оба раздвоенные.
Максим расхохотался, малышка тоже начала смеяться в тон ему, и это ещё больше развеселило Дашу. Марковна, решив, что является объектом их насмешек, поспешила удалиться.
— Ладно, давайте памятники установим и домой.
Даша осознала, что больше нет необходимости возвращаться в это место, и в душе разгорелась буря чувств. Обняв самых дорогих людей, она ощущала, будто парит высоко над облаками.
