Тихую студентку на дискотеке настигла ослепительная любовь — та самая, из книг, с офицером и мечтами о вечности. Но счастливый роман оборвался внезапно и без объяснений, оставив лишь боль и вопрос «почему?». Ответ, который она узнала спустя годы, заставил её по-новому взглянуть на прошлое, подруг и настоящее счастье, оказавшееся не там, где его ждали
Последний год тысячелетия, 1998-й, стелился по Иркутску пушистым, колким снегом. За окнами педагогического училища метель выводила причудливые узоры, а в тёплых аудиториях пахло мелом, старыми книгами и юношескими надеждами. Ангелина, студентка второго курса, с тихой, но непоколебимой уверенностью шла к своей мечте — работать с самыми маленькими, с теми, чьи глаза отражают целый мир. Она хотела вести за руку в первый класс, как когда-то её бабушка, или встречать утренней улыбкой в детском саду. Её выбор, после долгих раздумий, склонился к дошколятам, к этому волшебному возрасту сказок и первых открытий.
Учёба давалась ей легко, наполняя чувством глубокой правильности. Переезд из далёкого северного посёлка в шумный областной центр сначала пугал тишиной многолюдных улиц и высоких зданий. Тоска по дому, по родительскому дому, где пахло свежим хлебом и хвоей, по смеху младшей сестрёнки, была настолько острой, что порой она по ночам сжимала подушку, сдерживая слёзы, и размышляла о возвращении. Но постепенно город раскрылся иными гранями: уютными библиотеками, скверами у Ангары, где золотилась осенняя листва, и, конечно, новыми подругами. А потом, словно внезапный луч солнца сквозь февральскую стужу, в её размеренную жизнь вошла первая любовь. Не просто вошла — ворвалась вихрем, перевернув всё с ног на голову.
Максим Серебряков, курсант местного высшего военного училища, был старше на два года. Их встреча произошла на дискотеке, в актовом зале, украшенном мишурой и гирляндами. Такие вечера часто устраивали для будущих офицеров, приглашая студенток из педучилища. Сколько историй тогда начиналось под мерцающие огни шаров-зеркал, сколько клятв шепталось в полутьме между танцами! Ангелина не была частой гостьей таких мероприятий; её душа тяготела к тишине, к стопкам конспектов, к спокойным беседам в общежитии. Но её подруга и соседка по комнате, Вера, обладавшая неукротимым темпераментом, в тот вечер была непреклонна.
— Сидеть в четырех стенах в такую пятницу — настоящее преступление против молодости! — убеждала она, наряжаясь перед зеркалом. — Там музыка, смех, танцы до упаду. И, между прочим, самые красивые кавалеры в городе. Все подтянутые, в парадной форме. Хоть глаз порадуется!
— У меня завтра подготовка к семинару по детской литературе, — слабо сопротивлялась Ангелина, перелистывая страницы учебника. — Хочется выступить достойно. После училища ведь в институт планирую.
— Успеешь, золотко моё! Ты у нас и так всё знаешь назубок. А вот мгновения эти, они ускользают, как песок сквозь пальцы. Пойдём, дай себе немного свободы! Замужем будешь — насидишься. А сейчас нужно ловить ветер, чувствовать музыку, позволить сердцу биться в такт чьему-то взгляду.
— Зачем мне это? — тихо спросила Ангелина. — Я верю, что однажды встречу того самого человека. Одного на всю жизнь.
— И как же ты его встретишь, если твой маршрут — библиотека, аудитория, наша комната? У нас в училище сплошной девичник. А тут — целый полк самых что ни на есть прекрасных кадетов. Шанс, который нельзя упускать!
— Ладно, — наконец сдалась девушка, подумав, что один вечер не перечеркнёт всех планов. — Только ради тебя. Но не жди от меня подвигов на танцполе.
Она решила, что просто посмотрит со стороны, уступит настойчивости Веры. Судьба, если ей будет угодно, найдёт её и без помощи дискотек. В этом Ангелина была уверена.
— Позвольте пригласить вас на этот вальс? — перед ней возникла высокая, стройная фигура в форме.
Она подняла глаза и встретилась взглядом с ним. Время словно замедлило ход. Звуки музыки отступили, превратившись в далёкий гул. Она увидела не просто симпатичное лицо — она увидела бездонную, тихую синеву, в которой, как ей показалось, отразилось всё небо. Сердце, привыкшее биться ровно и спокойно, внезапно заколотилось, как птица в клетке. Это было похоже на головокружение, на падение с высоты, но падение сладкое и нестрашное. Неужели это оно? Та самая, о которой пишут в стихах?
С того вечера началась их история. Ангелина жила от одной увольнительной до другой, считая дни и часы. Они гуляли по набережной Ангары, смотрели, как ломается и уплывает вдаль лёд, делились булочками с корицей из соседней булочной, говорили без умолку — о детстве, о книгах, о страхах и мечтах. Максим был сдержан, но в его сдержанности чувствовалась стальная сила и редкая внимательность. Однажды, проходя мимо сквера с памятником, он неожиданно спросил:
— Ты когда-нибудь задумывалась, каково это — быть женой офицера?
— Это звучит как начало важного разговора, — улыбнулась Ангелина, чувствуя, как воздух вокруг стал плотнее. — Не слишком ли поспешны намёки?
— Я совершенно серьёзен. Это важный вопрос. Не всякая решится связать судьбу с человеком, у которого нет своего города, а есть только пункт назначения, который укажет страна. Можно оказаться на краю света, в маленьком гарнизоне, где даже удобства во дворе. Готова ли ты стать такой путешественницей, современной декабристкой?
— Если рядом будет любимый человек, то любая точка на карте станет центром моей вселенной, — ответила она без тени сомнения. — Мы, кстати, идём недалеко от площади, носящей имя тех самых женщин. Я всегда восхищалась их силой, но не до конца понимала источник этой силы. Теперь, кажется, начинаю понимать. Это не сила духа отдельно взятая. Это просто любовь. Очень большая любовь.
Он обнял её за плечи, и в тот миг Ангелина ощутила полную, абсолютную уверенность. Да, это он. Тот самый. Мужчина, которого ей предначертано было найти. Их пути слились в одну дорогу, светлую и бесконечную.
— Ну надо же, наша тихоня всех обошла! — воскликнула Вера, когда Ангелина вернулась с очередного свидания с сияющими глазами. — Такого парня отхватила! А сама прикидывалась скромной мышкой, твердила, что кроме учёбы ничего не существует.
— Вера, я и представить не могла, что такие чувства бывают наяву, — делилась она, счастливая и растерянная. — Думала, это только в романах — так пылать, так жить каждым моментом ожидания. А оказалось, что это реально. Я будто заново родилась.
— По тебе и видно! Светишься, как тот фонарик у меня в ночнике.
— Прости, я совсем за своим счастьем забыла спросить, как твои дела с Игорем?
С Игорем, тоже курсантом, Вера познакомилась там же, и их роман развивался стремительно и шумно.
— Да что там, — отмахнулась Вера. — Всё кончено. Скучнейший человек, ходит, как в воду опущенный. Не моё это. Я люблю огонь, а он — тлеющие угли.
— Жаль, мне казалось, вам хорошо вместе.
— Казалось — не считается. Не сошлись мы. Бывает.
— Ничего, ты не пропадёшь. Такая яркая, обязательно встретишь кого-то, кто оценит. А я за тебя искренне рада. Вы с Максимом — идеальная пара. Словно две половинки одного целого.
— Спасибо, — прошептала Ангелина, обнимая подругу. — Если что, ты будешь главной свидетельницей на нашей свадьбе!
А спустя лишь четырнадцать дней эта же самая комната стала свидетелем совсем иных сцен. Ангелина, содрогаясь от рыданий, не могла унять дрожь, а Вера безуспешно пыталась её утешить.
— Не может этого быть! — повторяла подруга. — У вас же всё было прекрасно! Он говорил о любви, о будущем…
— Не знаю… — голос Ангелины прерывался. — Сказал, что мы не пара, что он мне не ровня… Что нужно прекратить эти встречи, пока не стало слишком больно…
— Это же абсурд! Может, появилась кто-то другая? Так быстро, вряд ли…
Ангелина тоже не могла понять, что переменилось в мире, в душе Максима, что заставило его отступить. Она попыталась встретиться, заглянуть в те самые синие глаза, найти в них истину. Но он был недосягаем, отстранён. Его взгляд ускользал, а слова были пусты и обрывисты: «Ты не будешь счастлива со мной», «Наши пути расходятся», «Забудь меня».
Выздоравливать от этой раны пришлось долго и мучительно. Первые месяцы боль была физической, острой, будто что-то живое и важное вырвали из груди. К ней примешивалось горькое недоумение: почему? За что? Потом, оглядываясь, она сама удивлялась, как силы духа хватило на то, чтобы с красным дипломом окончить училище и поступить в институт. Бывали ночи, когда будущее виделось беспросветным, но тогда она вспоминала родные лица, брала в руки фотографию сестры и находила в себе остатки воли.
Даже когда спустя три года в её жизни появился Денис, её будущий муж, в самом потаённом уголке сердца теплился образ Максима. Но Денис был другим — твёрдым, надёжным, как скала. Его любовь не была ураганом; она была похожа на ровное, тёплое солнце, на крепкие объятия, в которых можно спрятаться от любых невзгод. Он завоёвывал её доверие день за днём, своей неизменной добротой, терпением и глубочайшим уважением. Ангелина ответила ему взаимностью и согласилась стать его женой.
И если чувство к Денису не обладало безумной, ослепляющей страстностью первой любви, то оно дарило нечто бесценное — тихую гавань, чувство защищённости и абсолютной верности. Через несколько лет в их доме зазвучал смех дочери, а потом и второй… И спустя годы Ангелина с чистым сердцем говорила, что Денис — это и есть её судьба, её истинный и единственный. Он, отец её детей, сделал её жизнь наполненной, гармоничной и по-настоящему счастливой.
…Однако прошлое, казалось бы, безвозвратно канувшее в лету, имело свой способ напомнить о себе. Судьба приготовила встречу, которая расставила все точки над «i» и открыла тайну, много лет будоражившую душу тихим вопросом.
Однажды, выбирая подарок старшей дочке, Ангелина столкнулась в магазине с Ниной Арсеньевой, своей бывшей однокурсницей. Они не виделись с самой юности. Ангелина знала, что Нина тоже встретила на легендарной дискотеке своего курсанта, за которого вышла замуж и уехала с ним к месту службы, куда-то в далёкие восточные края.
Радости не было границ. Женщины, позабыв о делах, направились в уютное кафе с большими окнами, заказали чай с лимоном и миндальное печенье. Поток воспоминаний унёс их на два десятилетия назад. И в этом потоке, совершенно неожиданно, прозвучало знакомое имя.
— Помнишь Максима Серебрякова? Ты с ним тогда встречалась…
— Помню, — кивнула Ангелина, и к её удивлению, имя не вызвало ни боли, ни сожаления, лишь лёгкую грусть по той девушке, которой она была.
— Мой Пётр с ним долгое время служил в одном гарнизоне, они общались. Он, знаешь, никак не мог тебя забыть… Часто вспоминал.
— Это странно слышать, — мягко улыбнулась Ангелина. — Ведь это он принял решение уйти. И не удосужился дать внятных объяснений.
— Тебе интересно узнать причину сейчас?
— Сейчас это просто страница из старого дневника, — честно призналась она. — Но когда-то, поверь, я готова была отдать многое, чтобы понять.
— Жаль, что сейчас не готова, а то могла бы озолотить бывшую подругу, — чуть лукаво улыбнулась Нина, но тут же стала серьёзной. — Если без шуток, то во всём виновата твоя тогдашняя подруга. Вера.
— Вера?..
— Она сама. Не знаю, что ею двигало — зависть, досада или просто мелкая обида на весь мир. Она нашла Максима, когда ты болела, кажется, и сказала ему… что ты несерьёзно к нему относишься. Что ты мечтаешь о богатой, блестящей жизни, а он для тебя лишь временное увлечение, пока не подвернётся «достойная» партия. И, видимо, подано это было так убедительно, что он поверил. Молодой, гордый, он предпочёл отступить, чем быть «временным вариантом».
Ангелина слушала, и мир на мгновение замер. Казалось невероятным, что такие хлипкие, лживые слова могли разрушить то, что казалось таким прочным. И почему он, обладавший, как ей казалось, силой и умом, не пришёл спросить её саму? Что это за любовь, которая отступает перед первой же сплетней?
А Вера… Предательство, идущее от самого близкого человека, от того, кто делил с тобой комнату, secrets и мечты, казалось самым горьким. Именно она притворялась счастливой за подругу, а сама методично, холодно уничтожала её счастье. И добилась своего. А потом утешала, подавала платок, делала вид, что разделяет горе.
С Верой они давно потеряли связь. После выпуска их дороги разошлись. Ангелина первое время пыталась звонить, писала письма, но получала в ответ лишь короткие, вежливые отговорки. Теперь всё встало на свои места. Возможно, совесть — если таковая имелась — не позволила Вере смотреть в глаза той, чью жизнь она исказила.
— Максим очень сожалел потом, — тихо продолжила Нина. — Годам к тридцати, кажется, осознал всю глубину ошибки. А тогда им руководили уязвлённое самолюбие и обида. Он думал, ты просто коротаешь с ним время.
— А как сложилась его жизнь? — спросила Ангелина, и в её голосе прозвучала не боль, а тихая человеческая жалость.
— Несчастливо. Женился почти что от отчаяния, но, по его словам, ни дня не любил жену. Прожили несколько лет, детей не было. Развелись… Потом он добился перевода, уехал, кажется, в Пермский край. А потом и мы с Петром уволились, вернулись сюда… С тех пор я о нём ничего не слышала.
— Ты сегодня какая-то отрешённая, — заметил Денис вечером, когда дочки, накормленные и довольные, умчались смотреть мультфильмы. — Всё в порядке?
— Да, просто встретила сегодня старую знакомую, вспомнила молодость, — улыбнулась она, собирая со стола тарелки.
— Иди, отдохни, я справлюсь, — ласково сказал он, отбирая у неё салфетку. — Ты сегодня много ходила.
— Спасибо, — Ангелина сделала шаг к двери, но обернулась. — Я очень тебя люблю. Знаешь?
— И я тебя, — он на миг замер, удивлённый этой внезапной нежностью. — Что-то случилось, Ангел?
— Всё прекрасно. Просто иногда понимаешь, как важно говорить эти слова вслух. Как важно ценить то, что у тебя есть здесь и сейчас.
Она вышла из кухни и остановилась в коридоре. Из гостиной доносился смех дочерей и звуки весёлой музыки из телевизора. В окне горели огни соседних домов — тёплые, уютные, домашние. В её сердце не было больше места для старой боли или обиды. Была лишь тихая, светлая благодарность за все повороты пути, который привёл её именно сюда, в этот дом, к этому человеку. И за ту давнюю, горькую историю, которая, как ни парадоксально, сделала её мудрее, научила отличать искренность от фальши и ценить тихую, глубокую преданность над бурной, но ненадёжной страстью. Прошлое осталось там, где ему и положено быть — в прошлом. А настоящее было здесь, в этом свете окон, в смехе детей, в надёжном плече мужа, которое всегда было ей опорой. И это было самое большое и настоящее чудо из всех, что могла подарить ей жизнь.
