За день до свадьбы я узнала о женихе нечто ужасное. Вместо слез я устроила ему спектакль, который он запомнит навсегда.
Платье висело на дверце шкафа, оно было похоже на легкое облако, на мираж из самого прекрасного сна, который только могла увидеть женщина. Кружевное, цвета утреннего молока, с крошечными, словно слезинки, жемчужинами на упругом корсете. Я выбирала его очень долго, примеряла бесчисленное количество вариантов в разных салонах, спорила о мельчайших деталях с мамой Артема, ведь каждая складка, каждый стежок должны были быть идеальными.
Теперь же этот наряд казался холодным и безжизненным, как костюм актрисы, которую без объяснений уволили за день до самого главного выступления в ее жизни.
Я неподвижно сидела на самом краю широкой кровати в гостиничном номере и смотрела на экран своего телефона. Он то и дело вспыхивал, словно упрекая меня в молчании.
Двадцать три пропущенных вызова от Артема, четыре от его мамы, бесчисленное количество сообщений в мессенджере, которые складывались в одну сплошную тревожную симфонию.
— София, что происходит? Где ты? — гласило одно.
— Гости уже начинают собираться, объясни хоть что-нибудь! — умоляло другое.
— Милая, мы все очень волнуемся, — писала моя подруга Алина, свидетельница, которая, наверное, в эту самую минуту металась по залу ресторана, пытаясь придумать хоть какое-то правдоподобное объяснение для всех приглашенных.
А объяснения не было. Вернее, оно было, но настолько призрачным и невероятным, что даже самой себе я боялась в нем признаться.
Позавчера вечером, в ту самую ночь перед самым важным днем, мне приснилась мама. Ее не стало два года назад, и с тех пор она приходила ко мне очень редко, в тех самых светлых, размытых снах, где мы просто молча сидели на кухне и пили чай. Но тот сон был иным. Ярким, резким, пронзительно четким, будто граница между мирами истончилась.
Мама стояла в дверях моей комнаты в том самом старом халате в мелкий цветочек, в котором провела свои последние месяцы. Лицо ее было молодым и здоровым, каким я помнила его из самого детства. Но глаза… глаза были наполнены бездонной тревогой.
— Доченька, уходи от этих людей! — сказала она, и ее голос звучал так реально, будто она действительно стояла рядом. — Завтра с утра поезжай на дачу к свекрови и все увидишь сама!
Я проснулась в холодном поту. Сердце колотилось так сильно, что, казалось, его стук услышат соседи снизу. За окном медленно рассветало. Предсвадебный день начинался в серых, промозглых сумерках питерского октября.
— Глупости, полная ерунда, — сказала я себе, пытаясь сварить кофе на кухне своей маленькой съемной квартиры.
После медового месяца мы с Артемом планировали переехать к его маме в просторную сталинку. Временно, конечно, пока не найдем свое собственное гнездышко. Хотя эта временность могла легко затянуться на годы.
Весь тот день я изо всех сил пыталась забыть тот навязчивый сон. Я ездила в салон красоты, где мне несколько часов делали самые дорогие процедуры для лица и волос, наращивали пышные ресницы. Обедала с подругами, улыбалась, шутила, принимала искренние поздравления. Но слова мамы сидели у меня в голове, словно острая, незаживающая заноза.
Вечером, когда все приготовления были завершены, я не выдержала. Сказала Артему, что хочу побыть одна перед таким важным днем, и сняла номер в гостинице недалеко от Невского проспекта. Он не стал возражать, вероятно, считая такие женские предсвадебные ритуалы милой и забавной блажью.
А утром, вместо того чтобы поехать к маникюрше, я села в электричку до Сестрорецка.
Дача моей свекрови находилась в старом садоводстве «Березка», в получасе неспешной ходьбы от станции. Я была там всего пару раз, и тогда все казалось такой идиллией: шашлыки, песни под гитару, долгие разговоры о будущем, о доме, о детях.
Теперь же, пробираясь по размокшим от недавнего дождя дорожкам между покосившимися заборами, я чувствовала себя полнейшей дурочкой. Половина одиннадцатого утра, а я, невеста, которая должна быть уже почти в загсе, бреду по дачным участкам в джинсах и старом пуховике, потому что покойная мать велела мне это сделать во сне.
Участок Вероники Петровны, моей свекрови, выглядел ухоженным и аккуратным: газон был идеально подстрижен, деревья побелены, даже поздние осенние хризантемы были бережно укрыты на зиму. Она работала всю жизнь главным бухгалтером в солидной фирме, и эта педантичность проявлялась во всем, даже здесь.
Калитка, как я и ожидала, была заперта на массивный замок. Я машинально толкнула ее и неожиданно она с тихим скрипком подалась вперед. Это было странно. Вероника Петровна всегда тщательно запирала калитку, даже если уходила всего на несколько минут.
«Дачники народ своеобразный, лучше перестраховаться», — любила повторять она.
Дорожка к дому петляла между голыми яблонями. Уже издалека я услышала приглушенные голоса. На уютной остекленной террасе сидели трое: сама Вероника Петровна, какая-то незнакомая женщина средних лет и… Сергей Николаевич, бывший коллега моего отца по институту.
Мое сердце екнуло. Сергея Николаевича я не видела почти три года, с самых похорон папы. Тогда он произнес красивую речь о «замечательном человеке и талантливом инженере», пожал мне руку и навсегда исчез из нашей жизни. Но что он делает здесь, на даче у моей свекрови, в мой собственный предсвадебный день?
Я осторожно притаилась за старым сараем и затаила дыхание, стараясь не пропустить ни слова.
— …документы я уже полностью подготовил, — уверенным тоном говорил мужчина. — После официальной свадьбы их будет гораздо проще оформить. Молодая жена вряд ли станет вникать в дела покойного отца. Ей сейчас будет явно не до этого.
— А если все-таки начнет вникать? — спросила незнакомка. Ее голос звучал тревожно и был слегка хриплым, будто от многолетнего курения.
— София? — фыркнула свекровь. — Она у нас девочка совсем простая. Копирайтер, статейки про шампуни пишет. В технических вопросах ни бум-бум. Да и Артем обязательно проследит, чтобы она не лезла куда не следует. На ее счет можно абсолютно не переживать!
У меня помутнело в глазах. Они говорили обо мне как о незначительном препятствии, досадной помехе, которую нужно просто аккуратно обойти.
— Я все равно не могу не волноваться, — продолжала незнакомка. — Этот патент стоит очень серьезных денег. Если вдруг всплывет, что авторство не твое…
— Ничего не всплывет, — резко оборвал ее Сергей Николаевич. — Анатолий умер, свидетелей больше нет. Все его разработки были в том самом компьютере, который теперь находится у меня. Официально патент будет оформлен на мое имя, как и должно было быть изначально.
Патент? Какой еще патент? Папа действительно в последние годы жизни работал над каким-то сложным проектом… что-то связанное с энергосберегающими технологиями. Но он никогда не рассказывал мне подробностей, отмахиваясь.
— Скучная это техника, дочка, не женское это дело. Ты развивайся в своем гуманитарном направлении и не забивай голову лишним, — обычно говорил он.
— Сколько же мы в итоге сможем на этом заработать? — с деловым интересом поинтересовалась свекровь.
— При удачной продаже миллионов пятнадцать. А может быть, и больше. Китайские партнеры уже проявляли интерес к этой разработке.
Я схватилась за шершавую стену сарая. Ноги suddenly стали ватными и почти перестали меня слушаться.
— Значит, выходит примерно по три с половиной миллиона на каждого, — быстро подсчитала Вероника Петровна. — Артемке как раз хватит на приличную квартиру, а нам с Валентиной останется вполне достаточно.
Незнакомка, видимо, и была той самой Валентиной.
— Только действовать нужно без лишней спешки, — предупредил Сергей Николаевич. — Сначала пусть пройдет свадьба, медовый месяц. Пусть девочка в полной мере насладится своей новой ролью счастливой и любимой жены. А уж потом можно будет постепенно убеждать ее продать папины «старые и никому не нужные бумажки» за чисто символическую сумму.
Я стояла за сараем и не могла поверить собственным ушам. Папин патент. Пятнадцать миллионов. Дележ денег между людьми, которых я считала своей семьей, своим будущим.
— А Артем в курсе всех деталей? — спросила Валентина, прикуривая очередную сигарету. — Или ты его в подробности не посвящала?
— Конечно, он в курсе, — усмехнулась свекровь. — Думаешь, мой сын просто так на ней женится? Красавица, может, и не особо, характер так себе, готовить почти не умеет. Зато сиротка круглая и наивная, как доверчивая овечка.
В горле у меня встал огромный, тяжелый ком. Значит, и Артем… Мой Артем, который полтора года так красиво ухаживал, дарил цветы, говорил о вечной любви…
— Помнишь, как он переживал, когда узнал, что она собирается разбирать папины вещи? — продолжала Вероника Петровна. — Прибежал ко мне весь на нервах: «Мама, что же делать, она же все может найти!» А я ему и говорю: «Не дури, сынок, ты, главное, женись». Жена — это не просто подружка, у жены совсем другие права. Ее можно будет и переубедить, и если что потребуется… документы спрятать.
— Умно ты все придумала, — одобрительно кивнула Валентина.
— За кого ты меня принимаешь? Я всю жизнь с цифрами работаю, каждую копейку на счету держу. А тут такие огромные деньги мимо проходят…
Сергей Николаевич поднялся с кресла и забегал по террасе.
— Вообще-то изначальный план был гораздо проще. Анатолий должен был указать меня соавтором. Мы же вместе начинали эту разработку, еще в стенах института. Но потом он взял паузу, сказал, что хочет сам довести проект до совершенства. А через год заявил, что все готово, и он подает заявку на патент только на свое имя.
— Ну и сволочь же он был, — сочувственно качнула головой свекровь.
— Я ему тогда серьезный разговор устроил! Сказал, что это нечестно, что я имею полное право на долю. А он мне в ответ: «Сережа, идея-то возможно и была твоя, но всю реализацию, все расчеты и формулы я сделал абсолютно сам. Ты даже черновых формул не выводил». Представляешь, какая наглость?
Мне стало физически дурно. Папа умер от обширного инфаркта три года назад, совершенно внезапно. Врачи тогда разводили руками и говорили, что сердце не выдержало сильнейшего стресса. И теперь я наконец понимала, какой именно стресс стал причиной смерти моего отца.
— И что, он успел подать ту заявку? — уточнила Валентина.
— Не успел. Ровно через неделю после нашего серьезного разговора у него и случился тот самый инфаркт. А все материалы остались в его рабочем компьютере, пароль от которого я, к огромному счастью, знал. Мы же много лет вместе работали, часто заходили друг к другу в систему.
— Просто невероятное везение, — заметила свекровь.
— Скорее восстановленная справедливость, — поправил ее Сергей Николаевич. — Идея действительно изначально была моя. Анатолий просто воспользовался моими старыми наработками.
Он нагло врал! Я прекрасно помнила, как папа рассказывал мне про свое «озарение», которое пришло к нему совершенно случайно, во время ремонта нашей старой стиральной машины. Как он потом неделями просиживал ночами за своими чертежами, что-то бормотал, забывал про еду и сон. Мама тогда шутила: «Твой отец сейчас как одержимый. Говорит, что вот-вот изобретет что-то совершенно революционное».
— Главное теперь — не допустить никаких ошибок, — продолжал Сергей Николаевич. — После завтрашней свадьбы я спокойно подам документы в патентное бюро. Через несколько месяцев получу готовый патент. А там уже можно будет всерьез разговаривать с покупателями.
— А если София вдруг начнет вспоминать, что папа что-то там изобретал? — снова забеспокоилась Валентина.
— Да что она может помнить? — махнула рукой свекровь. — Девочка была постоянно занята своими делами. Работа, университет, встречи с подругами. На отца внимания почти не обращала. Я Артема специально расспрашивала, разбирается ли она вообще в технике. Он так смеялся: «Мама, она даже наш новый телевизор настроить не может».
Они жестоко ошибались. Я действительно не разбиралась в технических тонкостях, но папины рассказы помнила очень хорошо. И, что было самым главным, я точно знала, где он хранил копии всех своих важных документов. Папа был немного параноиком в хорошем смысле этого слова.
«Софья, запомни раз и навсегда, — говорил он мне, — самое важное в жизни должно быть обязательно продублировано и надежно спрятано там, где его никто и никогда не найдет».
У него был небольшой, но очень надежный сейф, который стоял в нашей квартире за большим книжным шкафом. Про этот сейф знала только я одна. Даже мама о его существовании никогда не подозревала.
После папиной смерти я открывала его всего один раз, сразу после похорон. Там лежали его страховой полис, завещание, несколько старых семейных фотографий и аккуратная стопка дисков с подписями различных проектов. Один из них назывался «Энергосберегающая система EcoSave/ финальная версия». Тогда я не придала этому никакого значения, просто переложила все содержимое в банковскую ячейку.
И теперь я окончательно понимала, что это и есть тот самый патент.
Я тихо, как тень, отошла от сарая и так же бесшумно пошла обратно к калитке. Мне нужно было немедленно уйти, пока меня не заметили, и все тщательно, без паники обдумать.
В электричке, которая медленно везла меня обратно в город, я пыталась собрать свои разбегающиеся мысли воедино. Телефон снова разрывался от звонков. Артем, его мать, подруги… все требовали немедленных объяснений. Я полностью отключила звук и просто смотрела в запотевшее окно на проплывающие мимо унылые осенние пейзажи.
Четкий план действий созрел у меня в голове как раз к тому моменту, когда электричка подъезжала к вокзалу. Сначала — срочный визит в банк, к той самой ячейке. Потом — серьезный разговор с грамотным патентным поверенным. А уже после всего этого — финальная, решающая сцена.
В банке меня встретили как старого и надежного клиента. Я всегда аккуратно доплачивала за аренду ячейки и иногда заглядывала проверить, все ли в порядке. Менеджер проводила меня в хранилище, и уже через десять минут у меня в руках была та самая заветная папка с дисками.
Дома, вставив диск в свой ноутбук, я увидела папину разработку во всех деталях: сложные схемы, многостраничные расчеты, формулы, подробное описание принципа работы. И самое главное — метаданные файлов четко показывали даты их создания и последнего редактирования. Все документы были созданы уже после того, как папа уволился из института, на нашем домашнем компьютере. Никакого соавторства с Сергеем Николаевичем там и в помине не было.
Патентный поверенный Константин Викторович работал в современном бизнес-центре. Я нашла его через интернет, и отзывы о нем были самые положительные. По телефону он согласился встретиться со мной в тот же день, несмотря на то что был выходной.
— Очень интересный случай, — сказал он, внимательно просмотрев все принесенные мной документы. — Если все действительно так, как вы рассказываете, то здесь налицо мошенничество в особо крупном размере. У вас есть какие-либо доказательства того, что эти люди конкретно планируют подделать авторство?
— Только мои собственные слова и то, что я случайно услышала, — честно призналась я. — Но завтра бывший папин коллега должен подать заявку на патент. Можно ли как-то это проверить и предотвратить?
— Можно и даже нужно. Я подам предварительную заявку от вашего имени как законной наследницы автора уже сегодня. В электронном виде это делается очень быстро. А завтра, когда ваш Сергей Николаевич придет в патентное бюро, его будет ждать весьма неприятный сюрприз.
— А если он заявит, что документы украла именно я?
Константин Викторович ободряюще улыбнулся:
— Метаданные файлов, даты их создания, характеристики компьютера… все это легко проверяется независимой экспертизой. Плюс у нас на руках есть официальное завещание вашего отца, где черным по белому указано, что все права на его интеллектуальную собственность переходят именно к вам. Так что можете не волноваться.
Вечером того же дня я наконец-то ответила на очередной настойчивый звонок Артема.
— София! Ты где, наконец-то? Что происходит? Мы все уже с ума сходим от волнения!
— Нам нужно срочно встретиться. Серьезно поговорить, — спокойно сказала я.
— Конечно! Приезжай скорее домой, мама как раз пельмени наварила, будем решать, как завтра лучше все организовать…
— Нет, не домой. В то самое кафе на Рубинштейна, где мы с тобой первый раз и встретились. Через час.
Мой жених пришел весь взъерошенный и с красными от бессонницы глазами. За все полтора года наших отношений я впервые видела его в таком растерянном и подавленном состоянии.
— Софочка, ну что случилось? — он попытался взять меня за руки. — Что это за внезапные детские капризы прямо перед самой свадьбой? Почему ты совсем не брала трубку?
— Артем, скажи мне честно, ты меня действительно любишь? — спросила я прямо, глядя ему в глаза.
— Конечно, люблю! Как ты вообще можешь такое спрашивать? Я же завтра собираюсь на тебе жениться!
— А за что именно ты меня любишь?
Он явно растерялся от такого прямого вопроса:
— Ну… ты же добрая, красивая… нам вместе очень хорошо…
— А еще я круглая сиротка и в технике совсем не разбираюсь, да?
Его лицо мгновенно изменилось. В глазах появилась резкая настороженность.
— Почему ты задаешь мне такие странные вопросы?
— Тогда расскажи мне лучше про папин патент. Про систему EcoSave.
Артем отпустил мои руки и откинулся на спинку стула, будто отшатнулся.
— Я не понимаю, о чем ты вообще говоришь.
— EcoSave. Энергосберегающая система. Минимум пятнадцать миллионов прибыли. Теперь тебе понятнее?
Теперь мой женишок побледнел окончательно, будто его внезапно облили ледяной водой.
— София…
— Не ври, пожалуйста. Я уже все знаю. Про твоего друга Сергея Николаевича, про вашу с мамой долю, про то, что я должна была продать «папины старые и никому не нужные бумажки» за какие-то смешные копейки.
Он закрыл лицо руками и так просидел несколько долгих секунд.
— Откуда ты могла все это узнать?
— Это сейчас не имеет никакого значения. Значение имеет только то, что завтра твой друг Сергей Николаевич не сможет подать свою заявку. Потому что я уже подала ее сегодня.
Артем сидел молча, не поднимая глаз, еще минут пять. Потом тихо, почти шепотом, спросил:
— И что теперь будет?
— А ничего. Живи себе дальше. Только уже без меня.
— Софья, я могу все тебе объяснить…
— Что именно ты можешь объяснить? Что ты полтора года притворялся и изображал любовь только ради денег? Что твоя мама называла меня наивной овечкой? Или что вы все вместе планировали обокрасть сироту на огромные деньги?
Он снова попытался взять мою руку, но я резко отдернула ее.
— Я правда тебя полюбил, честно. Сначала да, возможно, была какая-то меркантильная составляющая, но потом…
— Потом тебе просто стало удобно. Добрая, покладистая, ничего не требующая. А я, как последняя дура, строила наивные планы на наше общее будущее.
— София, давай попробуем все начать с чистого листа. Без этих патентов, без денег, без всего этого. Просто мы с тобой.
Я твердо встала и накинула свою куртку.
— Артем, если бы ты пришел ко мне честно и сразу сказал: «София, я знаю, что твой отец оставил после себя ценную разработку, давай попробуем разобраться в этом вместе», возможно, мы бы и правда стали настоящими партнерами. Но ты выбрал путь лжи и обмана. А на лжи, как известно, ничего хорошего и долговечного не построишь. Теперь уже слишком поздно что-либо начинать сначала. Прощай!
Через три дня Сергей Николаевич действительно попытался подать заявку на патент. Его вежливо, но твердо отправили восвояси, разъяснив, что заявка от законного правообладателя уже была зарегистрирована и находится на рассмотрении.
А еще через неделю он получил официальную повестку в суд. Я подала на него иск о попытке мошенничества в особо крупном размере.
Суд длился почти два месяца. Сергей Николаевич пытался доказать свое соавторство, приводил каких-то сомнительных свидетелей из института, ссылался на свои старые проекты. Но тщательная экспертиза метаданных и убедительные показания папиных старых друзей, которые хорошо помнили его рассказы о том самом «озарении», сделали свое дело. Суд вынес однозначное решение: патент принадлежит мне как единственной наследнице настоящего автора.
Артем первое время пытался звонить, но через несколько недель его попытки прекратились. Вероника Петровна один раз встретила меня у подъезда и попыталась что-то лепетать про «огромное недоразумение» и «семейные ценности», но я молча прошла мимо, даже не взглянув на нее.
Процесс продажи патента занял еще около полугода. Покупателем оказалась не китайская корпорация, как изначально планировал Сергей Николаевич, а солидная шведская компания, которая специализировалась на экологических технологиях будущего. Они предложили за разработку двадцать два миллиона. Даже больше, чем рассчитывали получить мошенники.
На эти деньги я смогла наконец осуществить то, о чем давно мечтала. Я открыла фонд поддержки молодых изобретателей имени своего отца. Часть средств пошла на гранты для талантливых студентов технических вузов, а другая часть — на юридическую поддержку тех, кто, как и мой папа, столкнулся с попытками кражи интеллектуальной собственности.
Константин Викторович, тот самый патентный поверенный, со временем стал не только моим надежным деловым партнером, но и по-настоящему близким другом. Оказалось, что он тоже рано потерял родителей и хорошо понимал, что значит внезапно остаться одному на всем белом свете. Наше общение началось с сухих деловых встреч, но постепенно переросло в долгие, душевные разговоры о жизни, о книгах, о планах на будущее.
— Знаешь, — сказал он как-то раз холодным зимним вечером, когда мы сидели в его уютном кабинете над бумагами очередного гранта, — твоя мама была невероятно мудрой женщиной.
— Почему ты так решил?
— Она привела тебя к правде именно в тот момент, когда это было важнее всего. Представь, что могло бы случиться, если бы ты вышла замуж, а потом уже узнала всю эту ужасную правду.
Я задумалась. Действительно, тот сон мог быть и простым совпадением, всего лишь работой моего подсознания, которое уловило какие-то невидимые сигналы. Но результат от этого не становился менее важным и судьбоносным.
Через год наш фонд выдал свои первые гранты. Среди получателей была скромная девушка из Томска, разрабатывающая уникальную систему очистки воды, и энергичный парень из Казани с проектом солнечных батарей нового поколения. Глядя на их горящие, полные надежд глаза на торжественной церемонии вручения, я вдруг отчетливо поняла: папа сейчас бы мной гордился.
Сергей Николаевич получил три года условно за попытку мошенничества. Артем устроился на работу в другую строительную компанию и, по слухам, женился на дочери ее директора. Вероника Петровна продала свою знаменитую дачу в «Березке» и переехала жить к сыну.
А я купила себе небольшой, но очень уютный дом в Комарово, недалеко от самого залива. По вечерам я часто выхожу на берег и под шум волн думаю о том, как причудливо и неожиданно иногда поворачивается жизнь. Всего год назад я готовилась стать женой человека, который меня ни капли не любил. А теперь я руковожу настоящим фондом, помогаю талантливым людям защищать свои идеи и мечты и встречаюсь с мужчиной, который ценит меня не за наивность, а за мою решительность и силу духа.
Справедливость восторжествовала не только в стенах суда, но и в самой моей жизни. И я теперь точно знаю, что где-то там, высоко-высоко, моя мама обязательно улыбается, глядя на меня. Ее шепот, который когда-то спас меня от огромной ошибки, теперь навсегда остался со мной, превратившись в тихую, но такую уверенную музыку моего нового счастья.
