Цена папиной любви
Солнечный свет, что пробивался сквозь щели между шторами, казался Артему не светом, а сплошной ложью. Он смотрел на спящую рядом Алису, на ее идеальные черты лица, обрамленные шелковистыми волосами, разметавшимися по подушке из египетского хлопка, и чувствовал не любовь, а леденящую пустоту. Он женился на ней, убеждая себя и всех вокруг, что это самая настоящая, ослепительная любовь с первого взгляда. Он так искренне верил в это сам, что почти сам себя убедил. Почти.
Алиса же знала истину с самого начала. Она знала ее с той самой минуты, как на корпоративной вечеринке их глаза встретились, и во взгляде Артема, кроме восхищения, она прочла молниеносный, почти что физический расчет. А расчет был прост: отец Алисы, Виктор Семенович, был не просто высокопоставленным чиновником. Он был человеком из тех, чьи решения меняли судьбы городов, а maybe и целых отраслей. Его имя произносили полушепотом, с почтительным придыханием, а его благосклонность была пропуском в мир, о котором Артем мог только читать в глянцевых журналах.
И едва лишь Артем, сын скромных учителей из провинции, выяснил для себя этот неоспоримый факт, как почти сразу, буквально через месяц бурного, показного романа, он опустился на одно колено в дорогом ресторане с кольцом, купленным в кредит на все свои скромные сбережения.
Виктор Семенович, человек проницательный и cynical до мозга костей, навел справки о будущем зяте.
— Алиса, дорогая, он же никто, — сказал он мягко, но твердо, положив ладонь на ее руку. — Из простой семьи, амбиций — вагон, а за душой — ничего, кроме этого взгляда хищника, который он пытается выдать за любовь. Нет. Это не твой человек.
Но Алиса, которой уже стукнуло двадцать девять, и которая с ужасом наблюдала, как ее подруги выходят замуж и рожают детей, встала в позу. Это была не поза влюбленной девушки, а поза дочери, знающей свою силу.
— Папа, я его люблю! — заявила она, и в голосе ее звучали не эмоции, а сталь. — Мне уже почти тридцатник! Все мои подруги уже замужем, а я одна! Я не хочу оставаться старой девой! Я хочу семью!
Отец вздохнул, устало проведя рукой по лицу.
— А кто тебе не давал? — пробормотал он. — Предложений было сколько. А тебе все гулять, гулять да наряды покупать хотелось.
В конечном счете, Виктор Семенович сдался. Мать, всегда жившая в тени могущественного супруга, лишь молча кивнула. Алиса сделала вид, что счастлива. Артем делал вид, что он самый удачливый человек на земле.
Конечно, отец для своей ненаглядной дочки ничего не жалел. Сразу купил им шикарную квартиру в центре, предусмотрительно оформив ее на жену — «мало ли что, жизнь длинная, мало ли что случится». Подогнал им новенький, дорогой автомобиль. А немного погодя, присмотревшись к зятю и обнаружив в нем недюжинную хватку, открыл небольшой, но перспективный бизнес, оформив его, разумеется, на Алису. Работал там, вкладывая всю свою жадную до чужого достатка душу, конечно же, Артем. Виктор Семенович приглядывался и вскоре остался доволен: зять не подвел. Он оказался предприимчивым, жестким и невероятно хватким дельцом. Он приумножал бизнес, а с ним — и благосостояние семьи.
Потом родилась дочка. Маленькая, розовая Софийка. Дедушка души в ней не чаял. Казалось, вот он, момент настоящего, неподдельного счастья, которое склеило эту семью из расчета и выгоды.
Шли годы. Виктора Семеновича не стало. Бизнес Артема и Алисы тем временем разросся и процветал, превратившись в мощную, доходную машину. София росла, купаясь в роскоши и вседозволенности. Уже по окончании школы отец, недолго думая, купил ей ярко-красную «Мазду» — чтобы его принцесса даже мысли не допускала о том, чтобы ездить в институт на общественном транспорте.
И дочка… дочка доставляла им бесконечные хлопоты. Потому что вседозволенность и безнаказанность — страшный яд. Они приводят к тому, что человеку кажется: ему можно абсолютно все. Что никакой закон не писан, что любые рамки существуют для кого-то другого, но только не для нее. Что за любой проступок всегда придет папа и все разрулит, заплатит, отмажет.
Так и София. Избалованная, наглая, всегда при деньгах, она училась в институте еле-еле, через силу. Отец платил за все: за занятия, за закрытые сессии, за «решенные» проблемы с преподавателями, которые постоянно жаловались на ее хамское поведение и полное отсутствие интереса к учебе. Артем приходил, говорил, договаривался, платил. И конфликты улаживались.
Наконец-то, на всеобщее облегчение, учеба в институте закончилась. София каким-то чудом получила свой диплом. Была счастлива она сама, были счастливы (и невероятно relieved) отец с матерью. Преподаватели, говорят, собрались и буквально перекрестились, провожая ее взглядами. В честь такого события Артем купил дочери новую, ослепительно красную «Бентли». Роскошную, блестящую, быструю, как сама ее хозяйка.
София со своей шумной компанией таких же золотых отпрысков отмечала окончание учебы на берегу реки, в элитном кемпинге под разлапистыми, вековыми соснами. Был теплый, безветренный вечер. Лился рекой алкоголь: кто-то пил шампанское, кто-то дорогое вино, а кто-то и покрепче. София приехала со своим новым парнем, Владиславом. И когда все немного подпили, Влад, желая позлить свою капризную подругу, начал слишком уж явно оказывать знаки внимания ее подруге Валерии.
А Софию злить было делом опасным. Она мгновенно вспыхнула, подскочила к нему и на глазах у всей компании отвесила ему две звонкие, унизительные пощечины.
Влад от неожиданности только тряхнул головой и с натянутой ухмылкой произнес:
— Ты что, Софка, с катушек совсем съехала? Я же не всерьез! Шутка! Просто хотел тебя подразнить, поэкспериментировать, что ли…
— Ну что ж, подразнил! — фыркнула она, ее глаза блестели от ярости и алкоголя. — Получилось у тебя великолепно. Бывай, пока-пока!
И она, высокомерно махнув рукой на прощанье, пошатываясь, направилась к своей сверкающей красной «Бентли», стоявшей под развесистой кроной древней сосны. Удерживать ее никто не стал. Все в ее компании были уже слишком заняты своими делами и своим весельем, забыв уже повод, по которому собрались. Лишь Влад растерянно хлопал глазами и молча провожал взглядом свою денежную, непредсказуемую девушку. Он не знал, что и думать. Наверное, она бросила его. Навсегда.
София села за руль, запустила двигатель и выкрутила громкость магнитолы на полную. Она не ехала, она мчалась, вымещая на педали газа всю свою злость и обиду. Скоро должен был быть поворот, а там — их элитный поселок, где стоял их трехэтажный особняк, почти что замок, утопающий в сосновом бору. Было очень раннее, предрассветное утро, встречных машин почти не было, так что София гнала свою «Бентли» под завязку, мечтая уже о том, как бухнется в свою теплую, мягкую постель. Она смертельно устала.
Вдалеке уже показались знакомые огни поселка. София, все еще распаленная ссорой с Владом, неслась на бешеной скорости, мысленно продолжая ругать его:
— Тоже мне, ловелас нашелся! «Не всерьез»! Ну побегает еще за мной, сопливый! С ним все кончено! Таких Владов, желающих прокатиться на моей «Бентли», полно!
Внезапный удар она почувствовала скорее как глухой толчок, несильный, но отчетливый. Что-то глухо шлепнулось о капот. Сердце ее бешено заколотилось. Она инстинктивно вдавила педаль тормоза в пол. Проскочив по инерции еще с полсотни метров, машина резко остановилась.
В наступившей тишине, нарушаемой только шипением шин и бешеным стуком ее собственного сердца, София почти ничего не соображала. Она вышла из машины, пошатываясь, и, шатаясь, побрела назад к тому месту.
На обочине, в луче света от ее фар, лежал молодой парень в спортивных шортах и темной футболке. Его глаза были открыты и смотрели в бездонное, звездное небо. Рядом, на асфальте, лежал разбитый смартфон. Парень не дышал. Во всяком случае, так показалось Софии, которая вмиг протрезвела от леденящего ужаса.
Перепуганная до смерти, она стояла над ним, и в голове ее пронеслись обрывочные, панические мысли:
— Что делать? Боже, что делать? Хорошо, что никого нет… Никто не видел… Надо… надо его убрать. Убрать с дороги. Бегают тут эти… эти спортсмены, лезут под колеса, сами виноваты!
Охваченная животным страхом, она, пыхтя, схватила безжизненное тело за ноги и с нечеловеческим усилием оттащила его в глубокий придорожный кювет. Его смартфон она закопала ногой в придорожную пыль, спихнув туда же. Когда она выбралась обратно на дорогу, ее трясло как в лихорадке, озноб пронизывал до самых костей. Она, не осматривая машину, забралась в салон, трясущимися руками нащупала ключ зажигания и, едва двигаясь, на минимальной скорости, доползла до своих ворот. Обессиленная, она уронила голову на руль и провалилась в тяжелый, беспокойный сон.
Ее разбудило прикосновение. Кто-то тряс ее за плечо.
— София! Вставай! Опять перебрала? Даже во двор заехать не можешь? — это был голос отца.
Она с трудом подняла голову. Перед ней стоял Артем, его лицо было искажено гримасой досады и усталости. Она молча выбралась из машины и, еле переставляя ноги, побрела в дом, чтобы, не раздеваясь, рухнуть на кровать.
Разбудил ее настойчивый, встревоженный голос матери:
— Доченька, вставай, просыпайся! У нас гости! К тебе пришли!
— Отстань, мам, — простонала она, натягивая одеяло на голову. — Я никого не звала и никого не жду.
Она глянула на настенные часы. Было три часа дня.
— Какие на фиг гости? — проворчала она. — У меня голова раскалывается… Дай мне таблетку от головы, пожалуйста…
И в этот момент память ударила ее обухом. Яркой, болезненной вспышкой перед глазами встали все подробности: вечеринка, ссора с Владом, ее отъезд, глухой удар и… безжизненное тело того парня в кювете. Ей стало физически плохо. Она явственно поняла — за ней приехала полиция. Мысль о тюрьме, о грязи, о затхлых запахах камеры, о решетках вызвала у нее приступ панической тошноты. Она подбежала к окну и выглянула в щель между ставнями. Возле их идеальной клумбы с розами стоял, беседуя с садовником, человек в полицейской форме. Бежать было некуда.
— Черт! Черт! Как же так глупо все вышло! — зашептала она, ломая руки. — И что теперь? Что угодно, лишь бы не тюрьма… Папа, только бы папа…
Она наблюдала, как во двор въехал отец, как вышла к нему навстречу мать. Артем, жестикулируя, о чем-то горячо говорил с полицейским, потом достал телефон и стал говорить с кем-то еще, его лицо было серьезным и сосредоточенным.
В суд Софию вызвали уже в качестве обвиняемой. Отец не поскупился и выписал из столицы дорогого, именитого адвоката. Тот был солидным, невозмутимым мужчиной в очках с золотой титановой оправой. Его взгляд был холодным, уверенным и алчным одновременно. И по мере того как он вел дело, в зале суда происходило нечто немыслимое. Оказалось, что молодой человек, жертва, сам нарушил правила! Занимался бегом в неположенном месте! Не посмотрел по сторонам! Было много чего еще… Адвокат выстроил идеальную защиту, выставив Софию чуть ли не жертвой обстоятельств. Она сама не верила своим ушам. Она оказалась почти не виновата! А она-то уже мысленно прощалась со свободой, готовилась к самому худшему.
— Ну папуля, ну молодец! — ликовала она про себя. — Вот это адвокат! Вот это уровень!
Она прекрасно понимала, что этот столичный щелкопер лишь отрабатывает свою немалую, астрономическую зарплату. Но дальше она и не вникала. Отец все решил. Ее даже не лишили водительских прав, отделались гигантским штрафом и условным сроком. Но машину, ту самую красную «Бентли» с вмятиной на бампере, пришлось продать. Не будет же она, София, кататься на поцарапанном, подержанном ведре?
И когда, уже дома, она с сладкой улыбкой спросила отца:
— Пап, а на какую машинку теперь меня порадуешь? Может, на ту японскую, новую модель? Я уже присмотрела…
Артем грубо, резко обернулся к ней. В его глазах стояла такая усталость, такая горечь и злоба, что она даже отшатнулась.
— Твой транспорт отныне — общественный! — бросил он ей в лицо, тыча пальцем в сторону окна. — Вон, видишь, неподалеку автобусная остановка? Куда хочешь — туда и едь!
София опешила. Это была шутка? Неудачная и злая?
— Щас! Я в жизни не ездила в автобусе! — фыркнула она. — Я даже не знаю, как там билет покупать! Это что же, мне теперь с какими-то нищими трястись и пыль глотать?
— Научишься! — его голос звучал как скрежет железа. — Ничего страшного. Другие ездят, пыль глотают — и живы-здоровы. А ты ничем не лучше их. Даже хуже.
Но София не могла смириться с таким диким поворотом судьбы. Пока она отбывала домашний «арест» под негласным надзором отца, она перебрала в голове тысячи вариантов, как раскрутить его на новую машину. Умолять мать? Та попробовала было вставить словечко, но Артем лишь отрезал: «Не твое дело!», и все. Он был главой семьи, он зарабатывал деньги, и его слово было законом.
И вдруг ее осенило. Идея была гениальной в своей подлости. Она засмеялась тихо, про себя, от собственной находчивости и взяла в руки свой айфон.
— Купит… Купит, куда он денется! — прошептала она. — Иначе…
Иначе она выложит все своей любимой мамочке. А рассказать было что. Как к папе два раза в неделю приходит та самая молодая, стройная массажистка. Как он однажды забыл прикрыть плотно дверь в свой кабинет. И как София, проходя мимо, стала невольной свидетельницей и слушательницей сеанса «массажа», который мало походил на лечебную процедуру. И как она, хихикая, на всякий случай, сделала на телефон видеозапись… всего процесса. Массажистка, надо отдать ей должное, старалась на славу.
Подло? Да, конечно, София это понимала. Но разве то, что сделал ее отец, поставив ее на один уровень с какими-то плебеями, ездящими на автобусах, не было в тысячу раз подлее? Это была война. И на войне все средства хороши.
Она дождалась, когда отец вернется с работы, поужинает, поговорит с матерью о каких-то пустяках, посмотрит новости. Потом он, уткнувшись в телефон, направился в свой кабинет. София выждала ровно три минуты и постучала.
— Папуля, можно к тебе? — сладким голосом спросила она. — Важный разговор.
— Если это опять про машину — нельзя! — донесся из-за двери недовольный, усталый голос.
— Нет, пап, по-другому. По очень важному делу.
— Ну, заходи.
Она вошла в кабинет, богато обставленную комнату, пахнущую дорогим деревом и сигарами, и плотно, насколько это было возможно, прикрыла за собой тяжелую дубовую дверь.
— Ну? Что там у тебя еще? — спросил он, не поднимая глаз от телефона. — Говори, я слушаю.
София молча достала свой айфон, пролистала галерею, нашла нужное видео, включила его и положила телефон на стол перед ним.
Артем поднял глаза. Увидел экран. Его лицо сначала стало бледным, а затем медленно, от шеи ко лбу, залилось густой, пунцово-красной краской. Он досмотрел лишь несколько секунд, потом резко, с отвращением, отшвырнул от себя телефон, будто это была раскаленная змея.
— Ну… и подлая же ты тварь… — выдохнул он, с трудом подбирая слова. Его дыхание стало прерывистым. — Откуда это в тебе? Кто тебя такой научил?
— Ну, пап, должна же я как-то защищаться, — наигранно-невинно сказала она, пожимая плечами. — Наверное, у тебя научилась. Ты со своим столичным адвокатом часто такие интересные схемы обсуждал… Что-то да задерживается. Я же не деревянная.
— И… что ты хочешь? — спросил он тихо, смотря куда-то мимо нее, в стену. — Машину?
— Конечно, папуля! — она радостно улыбнулась. — Какой ты у меня догадливый! Я же говорила — у тебя научилась. А еще спрашиваешь, откуда это во мне…
И вот София снова за рулем. Новая, блестящая «Тойота» цвета металлик послушно мчала ее по знакомой дороге. А отец, провожая ее, наказывал так, чтобы слышала мать:
— Только попробуй еще раз нарушить хоть что-нибудь! Хоть одно правило! Больше я тебя ни от чего отбивать не буду! Слышишь? Хватит с меня этого позора! И так за спиной шепчутся, что я тебя, убийцу, отмазал. Следующий раз — и я с тобой буду разговаривать совсем по-другому. Поняла?
А мать только удивленно качала головой, никак не понимая, как это ее дочери удалось уговорить непреклонного Артема купить ей новую, дорогую машину.
Теперь София мчалась на природу с новым другом, Максом, владельцем какой-то модной, но непонятной IT-фирмы. Но это было не важно. Совсем не важно. Главное, что жизнь снова налаживалась, что она снова была на колесах, а неприятное прошлое осталось далеко позади, в том самом пыльном кювете, о котором теперь лучше было не вспоминать никогда.
