Тень для принца: иллюзия любви
Сердце Алены замерло в восьмом классе, и биться оно начало снова только в такт шагам одного-единственного человека. Вадик. Он был на два года старше, и это расстояние казалось Алене пропастью, отделяющей ее, обычную и ничем не примечательную школьницу, от существа из иного, высшего мира. Он был воплощением всего, о чем она мечтала: уверенный, с ослепительной улыбкой, чуть отстраненный, словно постоянно пребывающий в своем, гораздо более интересном мире. Для него она была пустым местом, прозрачной пылинкой, затерявшейся в школьном коридоре. Он проходил мимо, громко смеясь с друзьями, и его свитер пах свежим ветром и дорогими духами, а ее мир сужался до точки где-то у него за спиной.
Ее любовь была тихой, всепоглощающей и абсолютно безнадежной. Она стала искусным сыщиком собственного несчастья. Целыми днями, забросив уроки, она рассматривала его фотографии «Вконтакте». Каждый пиксель был ей знаком, каждый оттенок его глаз, каждая случайная складка на футболке. Она знала все его группы, всех друзей, все немногие статусы. Заявку в друзья она отправить так и не решалась. Мысль о холодном, безразличном уведомлении «Запрос на добавление в друзья отклонен» вызывала у нее приступ настоящей паники. Это был бы не просто отказ, это был бы приговор: «Ты не существуешь».
Вадик окончил школу, и последняя, зыбкая возможность украдкой видеть его в реальности — украсть взгляд на перемене, случайно столкнуться у гардероба — испарилась. На несколько лет ее вселенной стала его страница в соцсети. Она наблюдала за его поступлением в университет, за его поездками на природу с друзьями, за его взрослением, которое происходило где-то там, за экраном. Время от времени в его фотографиях появлялись девушки. Красивые, улыбчивые, но, как с затаенной надеждой отмечала Алена, ни одна не задерживалась надолго. Она мысленно благодарила каждую из них и провожала вздохом облегчения. Значит, его сердце было все еще пустующим троном, на который она так наивно мечтала взойти.
Прошло три года. Алена уже училась в институте, обзавелась собственной жизнью, подругами, даже поклонниками. Но тень Вадика лежала на всем. Ни один взгляд не казался ей таким пронзительным, ни одна улыбка — такой ослепительной. И вот судьба, или же жестокая ирония вселенной, подарила ей шанс. Музыкальный фестиваль на открытом воздухе. И среди тысяч людей ее взгляд, словно наведенный радаром, выхватил его. Он стоял, прислонившись к ограждению, и смеялся, запрокинув голову. И сердце, предательское сердце, забилось точно так же, как в четырнадцать лет.
Внутри нее бушевала буря. Страх кричал: «Останься незамеченной, как всегда!». Но отчаяние трех лет тихой тоски оказалось сильнее. Собрав всю свою волю в кулак, набрав в легкие воздуха, словно перед прыжком в ледяную воду, она подошла.
— Привет, Вадим, — голос ее прозвучал чужим, тоненьким голоском.
Его взгляд скользнул по ней. Равнодушный, рассеянный, оценивающий и тут же теряющий интерес.
— Привет, — он все же узнал ее, черты лица проступили сквозь память. — Как дела? Что тут делаешь?
— Отдыхаю, — выдавила она. — А ты?
— Так же.
Последовала тягостная пауза, заполненная грохотом музыки.
— Где учишься? — из вежливости спросил он.
Она ответила. Он кивнул. И при первой же возможности, когда его окликнул друг, растворился в толпе, словно ее и не было. Ее очередной миг в его реальности длился ровно сорок секунд. И он оказался унизительнее любого игнора.
Что со мной не так? — этот вопрос гвоздем сидел в мозгу всю дорогу домой. Она была симпатичной девушкой! С ней знакомились, ее приглашали на свидания. Почему же для него она была пустотой? Невидимой? Возвратившись в свою комнату, она рыдала до тех пор, пока не закончились силы, безудержно и горько, а на экране ноутбука сияла его новая фотография с фестиваля. Он был в центре компании друзей, красивый, сияющий, абсолютно счастливый. От его улыбки перехватывало дыхание и одновременно хотелось выть от бессилия.
И тогда, сквозь слезы, отчаяние подсказало ей выход. Безумный, абсурдный, но единственный. Что, если перестать быть собой? Что, если стереть Алену и создать кого-то нового? Кого-то, кто заинтересует его? Руки дрожали, когда она создавала новую страницу. Аватарка — ее же фото, но со спины, на фоне заката, чтобы лица не было видно. Имя — Катя. Несколько репостов любимых групп, пара нейтральных фраз в графе «О себе». И глубокий вдох. Комментарий под его сияющей фотографией: «О, я тоже была на этом фестивале! Невероятная энергетика!»
Она ожидала ничего. Никакой реакции. Но буквально через несколько минут телефон vibrated. Уведомление. Он ответил на комментарий: «Мы знакомы?» А следом — второй звонок судьбы, от которого сердце ушло в пятки: «Вадим отправил(а) вам заявку на добавление в друзья».
Мир поплыл. Руки тряслись так, что она едва могла попасть по клавишам. Она набирала и стирала сообщение десятки раз. Нужно было быть идеальной. Загадочной. Не такой, как все. В конце концов, она написала: «Нет, но я не против познакомиться». И нажала кнопку «Принять».
Так начался их странный, болезненный и прекрасный виртуальный роман. Они переписывались целыми днями. Он расспрашивал ее о жизни, о вкусах, о мечтах. Она выстраивала образ идеальной, но чуть отстраненной девушки. Он просил фотографии. Она игриво отшучивалась: «Внешность у меня самая обычная, не на что смотреть! А фотографий нет — некому меня фотографировать, я как тайный агент». Эта игра придавала ей сил, она чувствовала себя кукловодом, наконец-то дергающим за ниточки.
Он почти сразу стал настаивать на встрече. И Алене пришлось плести паутину лжи еще плотнее. «Я уезжаю на практику, в другой город, — писала она, — надолго». Он расстроился. Его сообщения стали теплее, заботливее. Он просил номер телефона. Дрожа, она купила новую SIM-карту, и вот уже его голос, живой, настоящий, звучал у нее в трубке. Она боялась, что он узнает его, но нет. Он слышал только то, что хотел слышать — мягкий, заинтересованный голос своей таинственной незнакомки.
А потом случилось то, во что она уже почти перестала верить. Он прислал длинное, сокровенное сообщение. Он писал о том, что чувствует невероятную связь, что они на одной волне, что он, кажется, влюбляется, даже не зная, как она выглядит. Он писал о душе, которая важнее оболочки.
Этот текст стал для Алены и триумфом, и ножом в сердце. Он влюблялся в призрак, в мираж, который она создала. Но разве этот мираж не был частью ее самой? Самой лучшей, самой остроумной и интересной ее частью? Решение созрело мгновенно. Она откроется ему. Покажет, что ее реальная оболочка — это и есть та самая душа, которую он полюбил. Она написала, что практика неожиданно закончилась и она возвращается. Он, не раздумывая, пригласил ее на свидание. Немедленно.
День свидания был похож на подготовку к самому важному экзамену в ее жизни. Она выбирала платье — то самое, что подчеркивало фигуру и цвет глаз. Делала идеальную укладку. Макияж — легкий, естественный, но безупречный. Сердце колотилось, предчувствуя развязку. Она боялась его реакции до тошноты, но отступить уже не могла. Ведь если все, что он писал, — правда, то что может пойти не так? В ее голове уже рисовались воздушные замки: его удивление, смягчающееся радостью узнавания, первое настоящее свидание, поцелуй, свадьба… «Жили они долго и счастливо».
Он стоял на agreed месте, у входа в парк. В руках у него был небольшой, но изысканный букет белых хризантем и фрезий. Он нервно поглядывал по сторонам, и в его нетерпении было столько трогательной искренности, что у Алены навернулись слезы. Она сделала последний шаг, пересекая невидимую границу между своей старой и новой жизнью.
— Привет, — сказала она, останавливаясь перед ним.
Его взгляд упал на нее. Тот самый взгляд. Равнодушный, скользящий, вежливо-отстраненный. Тот самый, что пронзил ее на фестивале и много лет назад в школе.
— Здравствуйте, — вежливо ответил он и чуть отвел глаза, продолжая вглядываться в проходящих мимо девушек. — Извините, я жду одну девушку. Не могу сейчас отвлекаться.
В ее ушах зазвенела тишина, сквозь которую пробивался настойчивый, сумасшедший стук собственного сердца. Весь ее прекрасный, выстроенный с таким трудом замок рухнул в одно мгновение.
— Это я, — прошептала она, и голос ее звучал хрипло и чуждо. — Ты меня ждешь. Я писала тебе «Вконтакте». Я… Катя.
Она ожидала бури. Ожидала шквала эмоций: недоверия, гнева, удивления, который должен был смениться радостью, смехом, объятиями. Она готова была на все — на крик, на слезы, на извинения.
Но получила нечто гораздо более страшное.
Он не удивился. Не рассердился. Он… понял.
Его лицо не исказилось гримасой. Оно просто… опустело. В его глазах, которые всего секунду назад светились нетерпением и ожиданием чуда, не осталось ничего. Абсолютно ничего. Там была лишь бездонная, ледяная пустота осознания чудовищного, унизительного обмана. Он смотрел на нее, и в этом взгляде был не гнев, а презрение. Тихое, безразличное, тотальное презрение к ней, к этой ситуации, к самому себе за то, что попался в эту жалкую ловушку.
Медленно, почти механически, он разжал пальцы. Букет белых, идеальных цветов с легким хрустом упал на асфальт к ее ногам. Он не крикнул, не хлопнул, не бросил. Он просто отпустил его, как отпускают что-то ненужное и грязное.
Он не сказал больше ни слова. Он просто развернулся и пошел прочь. Быстро, решительно, не оглядываясь. Его спина уменьшалась, растворяясь в вечерней толпе, а она оставалась стоять над поверженным букетом, одинокая и абсолютно разбитая, понимая, что он унес с собой не просто разочарование. Он унес с собой иллюзию, которую она так лелеяла все эти годы. И теперь, когда иллюзия умерла, умерла и ее любовь, оставив после лишь горькое послевкусие стыда и ледяную, всепроникающую пустоту. Он ушел, даже не удостоив ее гнева. И в этом было самое страшное наказание.
