Порча от родной тетки
Тишина, что осталась после мамы, была особенной. Она не была пустой. Она была густой, как смола, и горькой, как пепел. Светлана угасла стремительно, будто свеча на сквозняке – несколько месяцев, и от ее тепла, смеха и легких шагов не осталось ничего, кроме урны с прахом и щемящей пустоты в сердце семнадцатилетней Алисы. Отец был лишь мифом, призрачным персонажем из маминых редких и грустных воспоминаний. И вот, Алиса осталась одна. Нет, не совсем одна. Как тень из забытого кошмара, на пороге возникла тетка – родная сестра матери, Элеонора.
Элеонора. Еще в семь лет Алиса впервые услышала это имя. Мама, тогда сжав ее руку чуть крепче, сказала, что простила сестру, но видеть ее не может. Она – живое напоминание о сломанной судьбе. Истину Алиса узнала случайно, лет в шестнадцать, подслушав разговор двух соседок на лавочке у подъезда. Тетя Галина, мамина подруга, с придыханием и ужасом шептала другой женщине историю, похожую на плохой сериал.
Оказывается, за день до свадьбы Светланы, Элеонора, снедаемая черной завистью, подпоила ее жениха, красавца и душу компании Виктора, и демонстративно, с циничной жестокостью, провела с ним ночь. А наутро, сияя от злорадства, пришла к сестре и выложила все, как на духу, заявив, что теперь Виктор – ее мужчина. Сам же Виктор, придя в себя, валялся в ногах у Светланы, клянясь, что ничего не помнит, что его опоили и подставили. Но для гордой Светланы предательство было двойным – и жениха, и сестры. Она выгнала его, отменив и роспись, и пышную свадьбу. Убитый горем и стыдом Виктор бежал из города, не зная, что его невеста уже носит под сердцем дитя. Не остался он и с Элеонорой. Сестры не общались больше двадцати лет.
И вот эта самая женщина, источник величайшей боли ее матери, вошла в жизнь Алисы с каменным лицом и ледяным взглядом. Жить с теткой было подобно медленному удушью. Элеонора люто, до дрожи в пальцах, ненавидела девочку. Каждый день начинался с придирок и заканчивался унижениями. Скандалы вспыхивали на пустом месте: не так посмотрела, не так поставила чашку, слишком громко дышишь. Вечным refrain-ом, леденящим душу, была угроза: «Будешь себя плохо вести – прямиком в детдом!» Однажды Алиса не выдержала, и хлестко бросила: «Да я бы и в детдоме лучше росла, чем в одной квартире с ядовитой змеей!» То, что последовало за этим, навсегда врезалось в память. Элеонора, с перекошенным от ярости лицом, шипела, что Алиса – неблагодарная тварь, ошибка природы, жертва аборта, который не сделали, и что теперь она, Алиса, будет обязана тетке до гробовой доски за ее «великое милосердие».
Она сбежала. В день своего восемнадцатилетия, с одним рюкзаком и заветной справкой о зачислении в колледж в другом городе. Общежитие, ночные смены санитаркой, учеба до головокружения – все это было ничтожной платой за сладкий, пьянящий воздух свободы. Потом была работа, заочное отделение университета, встречи, друзья… Жизнь, настоящая, ее жизнь, наконец-то началась.
Прошло десять лет. Десять лет, за которые Алиса сама выковала свое счастье. Она блестяще окончила университет, нашла прекрасную работу, встретила свою любовь – Андрея, человека с добрыми глазами и твердым характером. Они поженились, родился сын, которого в честь деда Андрея назвали Артемом. Вместе они купили уютную трехкомнатную квартиру в ипотеку, и каждый вечер наполняли ее смехом и светом. Казалось, тень Элеоноры навсегда растворилась в прошлом, как страшный, но забытый сон.
Но старые раны, особенно нанесенные родственной рукой, имеют свойство открываться вновь. Все началось с незначительной встречи на вокзале. Алиса провожала подругу детства, Веронику, которая уезжала к родителям. Помогая донести до вагона тяжелую коробку с подарками, Алиса уже поворачивалась назад, когда услышала знакомый, но сильно постаревший голос:
– Алисонька? Неужели это ты? Царица! Совсем не узнать! Видно, живешь в достатке, не то что мы…
Это была тетя Галина, та самая соседка. Ее глаза с любопытством сканировали дорогой покрой пальто Алисы, качественную сумку.
– А о тетке-то своей совсем забыла? – вздохнула она, смакуя предстоящие новости. – Беда у нее случилась. Год назад в квартире пожар. Почти все сгорело. Чудом осталась жива. Мы, соседи, кто чем мог, помогали, ремонт кое-какой сделали, старье собрали… Так-то. Негоже, племяшка, родную кровь забывать. Навестить надо.
Алису буквально передернуло. Мир на секунду померк. Она машинально достала из кошелька все наличные и, сунув их тете Галине, попросила передать Элеоноре, стараясь подавить дрожь в голосе. «У нее есть телефон?» – спросила она, сама не зная зачем. Получив номер, она три дня ходила с ним, как с зажженной спичкой в кармане.
Звонок Элеонора приняла елейным, сладким голосом, который резал слух своей фальшью. Она расспрашивала о жизни, и Алиса, скрепя сердце, коротко рассказала о муже и сыне.
– Артемом звать? – тут же отреагировала тетка, и в ее голосе послышался знакомый ядовитый шип. – Как интересно. Твоего папочку тоже Виктором звали. Не в его ли честь назвала?
– Нет, – холодно парировала Алиса. – В честь деда Андрея. А тому «Виктору» великая честь – предать невесту и сбежать? Знала бы – другое имя сыну выбрала. Мне пора.
– Алиса, прости старуху! – завопила Элеонора, резко меняя тактику. – Можно я к тебе в гости приеду? Хоть одним глазком на внучка взгляну…
Через день Алиса перезвонила и сухо дала добро, пообещав выслать деньги на билет. «Ненадолго, муж не любит чужих в доме», – солгала она.
Визит был кошмаром. Элеонора вошла в квартиру, словно проверяя периметр на слабые места. Вежливость, растянутая на тонкие нервные ниточки, порвалась к вечеру. Тетка принялась критиковать все: интерьер, порядки, воспитание ребенка. Алиса попросила ее не трогать вещи.
– Что, выросла? – фальшивый елей мгновенно испарился, обнажив привычную грязь. – Да ты такой же неумехой и осталась! Неблагодарная! Я тебя растила, нервы свои тратила, а ты тут в хоромах купаешься! Ты мне всю жизнь должна! Вся в свою мать – иди……тку!
И тут в Алисе что-то оборвалось. Годы страха, боли и унижений вырвались наружу единым, кристально ясным и ледяным потоком.
– Всё. Завтра утром вас здесь не должно быть. Я ничего вам не должна. Вы получали пособие на меня и живете в нашей с мамой квартире. С этого момента наши родственные отношения окончены. Навсегда. Я не желаю вас знать и видеть. Никогда.
Тетка уехала. Алиса сменила номер телефона, выбросила старую SIM-карту и попыталась вычеркнуть этот эпизод из памяти. Но что-то пошло не так. Жизнь, такая отлаженная и счастливая, вдруг дала трещину. На работе Алису внезапно сократили. У Андрея начались проблемы в фирме, ему урезали зарплату. Маленький Артемка без конца болел. В доме витала серая, гнетущая пелена необъяснимых несчастий. Нервы у всех были натянуты, как струны.
Как-то раз Алиса в отчаянии пожаловалась Веронике. Та выслушала и спросила серьезно:
– А тебе не кажется, что все началось после отъезда твоей «милой» родственницы?
– При чем тут она?
– Дорогая, злоба бывает очень изобретательна. Осмотри квартиру. Не находила ли чего-то чужого, постороннего? Какой-то мелочи, которой раньше не было?
– Нет… Хотя планирую генеральную уборку.
– Если найдешь что-то подозрительное – не бери в руки! Позвони мне сразу. Моя бабушка… она в таких вещах кое-что понимает. Обещаешь?
Нелепость предложения боролась в Алисе с животным страхом. Но тень Элеоноры была слишком темна, чтобы игнорировать любую возможность. На следующий день она затеяла уборку. Перебирая коробку с зимней обувью в дальнем углу кладовки, она наткнулась на маленький, туго свернутый узелок, завернутый в грязную, грубую тряпку. Рука сама потянулась к нему, но она вспомнила слова подруги. Взяв большой полиэтиленовый пакет, она, как лопатой, подцепила в него зловещую находку и тут же набрала Веронику.
Та примчалась через час, а перед этим созвонилась с бабушкой. «Собирайся, едем», – сказала она.
Пожилая женщина, которую все звали бабушкой Зинаидой, встретила их на пороге старой, но уютной квартиры. Воздух в ней пах травами и воском. На кухне, застеленной белой скатертью, горели три толстые восковые свечи. Бабушка Зинаида была спокойна и сосредоточенна. Помолившись, она взяла пакет, извлекла сверток и, не прикасаясь к нему, стала водить над ним пламенем свечи. Огонь затрещал, а свеча начала коптить черным, густым, зловонным дымом.
– Ох, – тихо выдохнула старушка. – Как на смерть сделано. Сколько здесь злобы… Сколько ненависти. Мелочь принесла?
Алиса протянула ей горсть монет. Бабушка усадила ее на деревянный стул посреди кухни, сама встала напротив. Она развернула узелок. Внутри, перемешанные с землей, лежали спутанные седые волосы, клочья черной шерсти, иголки, обмотанные иссиня-черными нитками, обгорелые перья и еще какая-то труха, от которой веяло могильным холодом. Бабушка Зинаида начала читать молитву, капая горячим воском на эту мерзость. Потом она бросила туда монеты, приговаривая твердо и властно: «Раба Божья Алиса откупается от всего, что ей принесено, и возвращает с лихвой владелице сего!» Она аккуратно, с помощью ножа, собрал все обратно в тряпку, завернула и положила в пакет.
– Теперь слушай меня внимательно, – сказала она, глядя Алисе прямо в глаза. – Поедешь через большой мост над рекой? Выйди на середине, брось этот сверток в воду и скажи громко и четко: «Возвращаю тебе твое подношение, прими без возврата. А я и без него проживу. Аминь». Запомнила?
Алиса сделала все в точности. И в тот же миг, стоя на холодном ветру и глядя, как темный сверток навсегда исчезает в темной воде, она почувствовала невероятное облегчение. Будто гиря упала с души, и она смогла вздохнуть полной грудью впервые за много месяцев.
Жизнь стала налаживаться с пугающей, волшебной скоростью. Артемка выздоровел буквально за день. Алисе не просто предложили новую работу – ее буквально переманили с повышением и огромной зарплатой. Дела Андрея на фирме резко пошли в гору, и он получил премию, покрывавшую все их прошлые долги. Проклятие было снято.
Примерно через пять месяцев к ним домой пришел участковый. Элеонора Степановна скончалась. Причина смерти – нелепая случайность, она оступилась и упала под колеса грузовика. Алиса поехала на похороны. Квартира, та самая, мамина, действительно была с следами пожара, но далеко не такими катастрофическими, как расписывала тетя Галина.
После церемонии Алиса нашла риелтора – свою бывшую одноклассницу – и оформила доверенность на сдачу квартиры с последующим выкупом, чтобы больше никогда не возвращаться в этот город.
Вернувшись домой, она наткнулась на старую SIM-карту. Из любопытства вставила ее в телефон. На нее пришло несколько сообщений, отправленных в разное время.
Первое, датированное днем после ее отъезда: «Прокляну тебя и твой род. Сгниешь в нищете, как и твоя матьша».
Второе, неделей позже: «Подаю на алименты! Должна до гробовой доски! Узнаешь меня!»
И последнее, от неизвестного номера, отправленное два дня назад: «Просим связаться родственников Элеоноры Степановны. Сообщаем о ее трагической гибели в ДТП. Выражаем соболезнования.»
Алиса выключила телефон. В доме было тихо, тепло и уютно. Она подошла к окну. На улице шел чистый, свежий снег, смывая всю грязь и следы прошлого. Она не чувствовала ни радости, ни торжества. Только спокойную, безмолвную уверенность в незыблемости простого закона: каждому воздается по его делам. И это воздаяние пришло.
