Зеркальный коридор судьбы
Тьма за дверью бани была не просто отсутствием света. Она была живой, густой и вязкой, как смола, выплеснувшаяся из преисподней. Арина выскочила из этого чёрного чрева, и её ноги, ватные и непослушные, подкосились. Она схватилась за скрипучую косяк двери, чтобы не рухнуть на сырую землю. Сердце колотилось где-то в горле, бешеным, надрывным молотком, вышибая воздух из лёгких. Каждый вдох был коротким, обрывистым свистом, больше похожим на рыдание.
Её бледное, вытянутое от ужаса лицо, озарённое призрачным сиянием звезд, выражало не смесь, а настоящую бурю эмоций: первобытный страх, острую брезгливость и полное, абсолютное неверие в увиденное. Хлопчатобумажная ночная сорочка, легкая и невесомая, теперь казалась ей влажным саваном, а мурашки, бегущие по коже, были похожи на тысячи ползающих насекомых. Колени дрожали с такой силой, словно она только что взбежала не на холм, а на самую высокую гору в мире.
— Девочки?.. Вы тут? — её голос сорвался на шепот, хриплый и чужой, обращенный в сгущающиеся сумерки сада.
Из глубины, из-под сенья раскидистой яблони, донесся приглушенный отклик. Зашуршала трава, посыпалась с листьев ночная влага. Две тени быстро отделились от общей массы и приблизились к Арине.
— А мы за ёжиком наблюдали! Уполз, колючий негодник, к соседям под забор, — пояснила Кира, её городская подруга, с которой они вместе приехали погостить к бабушке Арины. Её голос звучал беззаботно, и эта обыденность резанула Арину по нервам.
— А-а… — выдавила она, глотая воздух.
— Ну что ты? Что там было? Да рассказывай же скорее! Каков он? — сгорая от любопытства, набросилась на неё другая девушка, Света, местная жительница. Её глаза в полумраке блестели азартом.
— Ой, девочки, даже не знаю…
Арина закрыла ладонями ледяное личико, с силой потёрла виски, будто пытаясь стереть запечатлевшийся там образ. Ночной ветерок, доселе ласковый, теперь казался ледяным поцелуем потусторонних сил. Он мягко перебирал её тёмные, распущенные волосы, и каждый его порыв отдавался внутри нее леденящей дрожью. Где-то в чаще леса, сразу за покосившимся забором сада, пророкотало далёкое, мерное уханье совы — похоронный звон по её прежнему спокойствию.
— Увидела? Ты его увидела?! — взволнованно, почти синхронно, выдохнули подруги.
— Может, сам хозяин тёмной стороны к тебе вышел? Ну, Арин, не томи, чертовка! — теряла последние крупицы терпения Кира, её пальцы впились в рукав Арины.
— Да лучше бы сам рогатый предстал, чем это… это чудище! — с силой, от которой сдавленно вздрогнула ночь, выкрикнула Арина. Слова рвались из её горла, обжигаемые жутким воспоминанием. — Никогда! Слышите? Никогда и ни за что в жизни я не выйду замуж за такого уродца! Я сейчас же домой! Собирайте вещи, завтра же уезжаем!
Подруги в изумлении переглянулись, их взоры, полные недоумения, дружно метнулись к черному квадрату открытой двери бани. Внутри зияла кромешная, абсолютная тьма, казалось, поглотившая и переварившая самый свет.
— Ну, что? Решайся? Пойдешь гадать? — после паузы спросила Кира у Светы, но в её голосе уже не было прежней уверенности.
— Что-то… желание как-то сразу отпало, — смущённо пробормотала Света. — Давай лучше Арину догоним. Остынет, успокоится и всё нам расскажет. От и до.
Идея посетить баню в полночь пришла в головы девушек от тоскливой, сладкой деревенской скуки. Все началось с невинного разговора во время вечерней прогулки по околице. Живописные окрестности маленькой деревеньки, куда Арина и Кира приехали на пару недель, дышали миром и покоем, располагали к неспешным беседам и созерцанию закатов. Но их, молодых, полных огня и городского задора, манило нечто иное — приключение, тайна, острота ощущений.
— Ох, и смертная тоска тут у вас, девочки. Прям хоть волком вой! Пресно! И парней здесь приглядных нет, одно сплошное подобие… — скучающим, томным голосом растягивала слова Кира. — Признавайся, Светка, куда вы всех симпатичных мужиков подевали? В сарае прячете?
Света, в отличие от городских подруг, жила здесь постоянно. Она несказанно обрадовалась приезду Арины, ведь они не виделись почти три года, с тех самых пор, как им исполнилось по пятнадцать.
— Да какие тут парни? Все в соседнем посёлке толпятся. Там у них и универмаг, и клуб с дискотекой, и школа на десять классов. А у нас что? Две улицы, да и те с горки на горку перебегают. Не деревня, а так, выселки. Кстати, в субботу в том клубе как раз танцы будут, сходим.
— Пешком? — скептически скривилась Кира.
— Всего-то три километра!
— Да через лес-то! В темноте!
— Ой, да я сто раз ходила! Там тропа натоптана, никого не бойся. Тем более, если мы втроем. Я одна, конечно, не хожу, всегда с кем-нибудь. С Ванькой, например.
— Ах, да, помню его… — усмехнулась Арина и пояснила Кире: — Представляешь, он родился с пятками, развернутыми назад. Врожденный такой дефект. В целом парнишка ничего, даже симпатичный, но вот такая беда.
— Ой, да ладно вам! — фыркнула Света. — Самое интересное о Ваньке — это даже не его пятки. А то, откуда он такой взялся? Родители голову сломали. А потом случайно выяснилось, что в Сетках, это деревня в двадцати километрах, живет мужик, тоже с пятками назад. И дети у него такие же. Мужик, говорят, видный, красивый, хоть и с кривыми ногами. Папаня Ванькин как прознал — давай мать его чихвостить: «Нагуляла?!» А она в ответ: «Нет! Твой!» Доказать-то нечего. А потом оказалось, что еще в одной деревне мальчик с такими же пятками родился!
— И что, отец от Ваньки отказался?
— Да куда там! Живут. Помимо него, еще трое детей, все здоровые. Вот такие у нас деревенские страсти по-шекспировски.
Подруги дружно рассмеялись, но смех их быстро затих в вечерней тишине.
— И чем бы нам, девочки, заняться такого эдакого до субботы? На речку — холодно, загорать — солнца нет. Какие тут ещё развлечения? — ностальгически вздохнула Кира.
— А на суженого погадать не хотите? В бане, с зеркалом? — неожиданно предложила Света. — Моя мама так в молодости гадала, своего судьбу и увидела. Они, конечно, соседями были с пелёнок. Мама рассказывала, что увидела в зеркале парня в военной форме. Ждала какого-нибудь капитана… А тут папа мой из армии вернулся, она его в форме увидела — и всё, пропала.
— Не знаю… Страшновато, — замялась Кира. — А что делать-то надо?
— Да ничего сложного! Свечи и два зеркала — вот и всё!
— А ты сама-то гадала?
— Не-а… Боюсь, — честно призналась Света. — Я, девочки, жутко суеверная. Мне потом всю ночь чудиться будет.
Кира подтолкнула Арину в плечо:
— Ну, что скажешь, гадалка наша будущая? Рискнем?
— А что? Действительно, делать нечего. Но чур, Света, ты тоже участвуешь. Невыносимо думать, что ты так и просидишь в девках в этой глухомани. Хочу лично удостовериться, что твой жених — не Ванька-пятки-назад.
— Да он в общем-то парень хороший… — смутилась Света.
— Ой, а что это мы так засмущались? Уже влюбилась? — подначила её Арина.
— Да что вы! Родители меня убьют на месте, а будущих внуков проклянут… Ладно! Будь что будет! С вами я! — с внезапной решимостью воскликнула Света.
Гадание устроили в бане у Светы. Ближе к полуночи Арина сняла со стены в горнице бабушкино старое зеркало в массивной, резной раме, когда-то выкрашенной в синий цвет, теперь облупившейся и потертой. Потом отыскала в комоде огарочки свечей. Кира раздобыла коробок спичек. На цыпочках, затаив дыхание, чтобы не разбудить крепко спавшую бабушку, они вышли в сени. И тут же, на пороге, позади них раздался старческий, но ясный голос. Арина чуть не выронила зеркало. В проёме двери, окутанная тенью, стояла бабушка.
— Ариша, а зеркало-то зачем прихватила? Что это вы там затеяли, ночные птахи?
— Ну и слух… Летучая мышь нервно курит в сторонке, — тихо, но с восхищением поразилась Кира.
— Мы, бабуль, погадать хотим. Ты не против? — виновато спросила Арина.
— Делать вам нечего, бесенята. Аль не знаете, что на женихов гадают в святки? Ничего у вас не выйдет, время не то.
— А мы попробуем! Вдруг да и повезет! — не сдавалась Кира.
— Смотрите, зеркало не разбейте, ясновидящие вы мои… — покачала головой старушка, но не стала препятствовать.
Девушки, переглянувшись, выскочили во двор. Ночь встретила их густой, черной, безлунной прохладой. Воздух был свеж и пахнет мокрой листвой и дымком.
— Лето в этом году — не лето, а сплошное разочарование, — проворчала Кира, кутаясь в тоненькую кофту. Из-под кофты до колен свисала белая ночная рубашка — Света настаивала, что гадать нужно именно в исподнем.
— Давай через огород, так быстрее будет, — предложила Арина. — У Светки дом на параллельной улице, наши участки смыкаются задворками. Мы с ней всё детство по этой тропке друг к другу бегали.
В бане у Светы уже горел тусклый свет, и она ждала их, переминаясь с ноги на ногу от волнения. Подруги расставили на грубом полу два зеркала друг напротив друга, долго и тщательно выверяя угол, пока не добились появления того самого, зловещего зеркального коридора, уходящего в непроглядную темноту. Рядом с основным зеркалом установили свечи, припаяв их к заготовленной заранее деревянной дощечке собственным же воском. В предбаннике была лишь узкая лавка, на ней зеркала не поставишь, а парилку отец Светы всегда запирал на большой висячий замок, так что устраиваться пришлось прямо на полу, на старом, пропахшем веником и мылом половике.
— Значит, так, — торжественно, почти шёпотом, проинструктировала Света. — Нужно сесть и неотрывно, не моргая, смотреть вглубь этого коридора. Всматриваться. Когда почувствуешь, что сознание начинает плыть, нужно четко и ясно произнести: «Суженый мой, ряженый, приди ко мне, в зеркале покажись».
— Ряженый… — фыркнула Кира. — Как на карнавал собрался.
— Ну что? Кто первый? — взволнованно спросила Света, оглядывая подруг.
Девушки переглянулись. Кира, как самая решительная и несуеверная, вызвалась добровольцем. Света задула керосиновую лампу, и они с Ариной вышли за дверь, притворив её за собой. Тишина снаружи была оглушительной. Минут через двадцать дверь скрипнула, и наружу вышла Кира, поспешно натягивая на себя кофту.
— Холодина там адская, и спина затекла. Ничего не увидела, кроме своих страдальческих глаз. Одна скука. Давай, Арина, теперь твой выходной концерт.
Арина глубоко вздохнула и вошла внутрь. Воздух в бане был холодным и спёртым. Расплавленный свечной воск стекал на дощечку причудливыми наплывами, образуя ажурные, готические замки и стекающие слёзы. Она сняла кофту, повесила её на ржавый гвоздь у двери. Подстелила принесённую Светой тканевую подушечку для стула и опустилась на пол. Распустила свои густые, тёмные волосы, которые тут же рассыпались по плечам шелковистой волной. От зеркального коридора, уходящего в никуда, веяло ледяной, древней мистикой. Арине стало жутко. Ненадолго её успокоили приглушенные голоса подруг за дверью, их сдержанный смех. Но вскоре и они затихли, удаляясь вглубь сада — видимо, следить за пресловутым ёжиком.
Арина заставила себя всмотреться в зеркало. Длинный, бесконечный, тонущий во тьме коридор, в котором отражённая рама второго зеркала множилась и уменьшалась, превращаясь в чёрную, бездонную точку в самом конце.
— Суженый мой, ряженый, приди ко мне, в зеркале покажись! — прошептала она, и её голос прозвучал чуждо и громко в полной тишине. Всё тело тут же покрылось предательской гусиной кожей. Она почувствовала себя настоящей колдуньей, вызывающей силы, которым не следует беспокоить.
Прошло минут пять, не больше. Глаза уже начали слезиться от напряжения, а отражения — двоиться. И вдруг… ей показалось, что в самой глубине зеркального тоннеля, в той самой чёрной точке, возникло едва заметное движение. Арина сглотнула комок, подступивший к горлу. Волосы на её голове и руках медленно приподнялись. Что-то приближалось. Медленно, неумолимо, из самой сердцевины тьмы. Фигура. Мужская. Огромная, грузная. И лицо… Лицо, целиком скрытое густой, свалявшейся, почти звериной бородой. Из этой растительности проглядывали лишь крошечные, сверлящие глазки-щёлочки и мясистый, изуродованный шрамом нос. Он был страшен. Дик, первозданно груб и отвратителен. Арина не хотела видеть его ближе. Мало ли что? Вдруг он сейчас… выйдет? Она резко, с силой дунула на свечи. Фитили затлели и погасли, наполнили воздух едким запахом гари. В полной, давящей темноте она нащупала свою кофту и, не помня себя, выскочила из бани, захлопнув дверь с такой силой, что стёкла задребезжали.
Бородатый! Лесной тролль! Фу! Ей всегда были противны такие неряшливые, неопрятные мужчины, а этому, как показалось, было далеко за сорок! Ни за что! Ни за какие ковриги! Сама не своя, вся во власти омерзения и щемящей досады, она не нашла в себе сил сразу выложить подругам правду о своём «суженом». Сказала лишь, что расскажет всё утром.
На следующий день от её ночного ужаса не осталось и следа. Солнце светило ярко, птицы пели, и вся история стала казаться глупым сном. Все дружно решили, что такого просто не может быть, и у Арины, в силу её буйной фантазии, просто разыгралось воображение. Они весело подшучивали над ней, шагая по пыльной деревенской дороге к опушке леса. В авоське у Арины весело позванивали друг о друга жестяные бидончики — девушки решили сходить в лес за малиной, Света знала отменные, ягодные места.
Лесная тропинка виляла меж вековых сосен и стройных берёз, то и дело выводя их к мелкому, весело журчащему ручью. Чем дальше они углублялись, тем выше и гуще становился лес. Кира притихла, с недоверием поглядывая на громады деревьев.
— Мы точно не заблудимся? — в который уже раз спросила она, цепляясь рукавом за колючие ветки кустарника.
Света лишь отмахнулась:
— Я здесь каждую тропинку знаю как свои пять пальцев. Сейчас ручей перепрыгнем, и мы уже на месте. Не бойся, неженка ты наша городская.
— Эй, кто тут неженка? Я с классом в походы ходила, на выживание! — вспылила Кира.
— Ну тогда и должна уметь в лесу ориентироваться, а не ныть как поросёнок, — парировала Света.
— Скажешь тоже…
Наконец они вышли на поляну, сплошь заросшую высокой, сочной малиной. Красные, бархатные ягоды гроздьями висели из-под резных листьев, и воздух был напоён их густым, сладким ароматом. Девушки, позабыв обо всех страхах, с визгом набросились на кусты. Две ягодки в рот, одна — в бидон, три — в рот, и ноль — в бидон… Невероятно вкусно!
— И почему на рынке она всегда такая безвкусная? — удивлялась Арина, с наслаждением раздавливая языком спелые ягоды.
— Потому что там, где её собирают, нет такого полчища голодных комаров, — проворчала Кира, отчаянно отмахиваясь. — Ужас просто! На, гадина! — с чувством прихлопнула она насекомое на своей открытой щиколотке.
Собрав ягоды с краю, подруги стали пробираться в самую чащу, в самые колючие и, как известно, самые ядреные заросли. Арина забралась дальше всех, ловко орудуя руками среди колючих веток. Она шуршала листьями, бормотала что-то себе под нос, и вдруг… шестое чувство заставило её поднять голову. Кровь мгновенно отхлынула от лица, а сердце провалилось куда-то в пятки.
— А-а-а-а-а! Медведь! Медведь! Спасите! — её пронзительный, истеричный крик разорвал лесную тишину.
Медведь был шагах в пятнадцати от неё, на другом краю поляны, у неглубокого оврага. Испугавшись внезапного визга, зверь встрепенулся, тяжело поднялся на задние лапы и, обнажив желтые клыки, свирепо и гулко прорычал. Следующие события слились в сплошной адреналиновый кошмар. Арина, не видя и не слыша ничего вокруг, бросилась наутек, сломя голову. Колючие ветки хлестали её по лицу и рукам, оставляя длинные красные полосы, но она не чувствовала боли — лишь всепоглощающий, животный страх. Подруги, тоже завизжав в унисон, помчались за ней. Бидончик Арины с грохотом полетел в кусты, ягоды из бидонов Киры и Светы рассыпались по всему лесу.
Арина на бегу оглянулась — медведь бежал за ними! Несся тяжелой, размашистой рысью, снося молодые деревца. И хотя она слышала, что убегать от зверя нельзя, ноги несли её сами, повинуясь древнему инстинкту. Они мчались, не разбирая дороги, перепрыгивали через поваленные стволы, спотыкались о корни и кочки и визжали так, что, казалось, призывали погоню ещё громче.
Медведь, впрочем, гнался за ними недолго, скорее для порядка, чтобы проучить нарушителей спокойствия. Но девушки неслись через лес ещё добрых полчаса, пока не выдохлись окончательно. Кира, вся красная, растрёпанная, с разодранной в кровь щекой, остановилась первая и повалилась на землю.
— Всё… Всё, девочки, я больше не могу. Пусть съест. Умираю.
Арина и Света, тоже еле дыша, прислушались. Из-за гула в ушах, сбитого дыхания и бешеного стука сердца они не слышали ничего. Постепенно придя в себя, поняли — погони нет. В лесу стояла гробовая, звенящая тишина. Кира сидела на земле и осторожно гладила свою лодыжку — она оступилась на кочке и подвернула ногу. Света, обернувшись кругом, с ужасом посмотрела на подруг.
— Ой, девочки… Куда это мы забрели? Я… я тут никогда не была…
Следующие два часа стали для них временем медленного, мучительного отчаяния. Они бродили по совершенно незнакомому лесу, все ориентиры, о которых когда-то слышала Света, оказались бесполезны. Они снова и снова выходили на одни и те же замшелые валуны, на одни и те же непроходимые завалы.
— Тоже мне, лесной проводник! Знает каждую тропинку! — злобно, сквозь слёзы, бубнила Кира, прихрамывая. — А ещё меня, городскую, стыдила!
— И что нам теперь делать? — почти плакала Арина, с надеждой глядя на Свету.
Та опустилась на поваленное дерево, с которого давно слезла кора, и, закрыв лицо руками, призналась:
— Не знаю… Боюсь, мы только глубже уйдем в чащу. Давайте лучше сидеть здесь и ждать. Рано или поздно нас начнут искать.
Так они и просидели до самых сумерек. За это время они успели переругаться, обвиняя друг друга во всех грехах:
— Это ты, Кира, надоумила в лес идти!
— А я при чём? Это Света уверяла, что всё знает!
— А я виновата, что Арине малины захотелось? Вот, кушай!
Потом они отмахивались от комаров, которые снова слетелись на их запах пота и страха. Потом проплакались. Потом помирились. Потом снова проплакались. Стало холодно. Лес медленно окутывался синей, холодной пеленой вечера.
— Пропали мы… — всхлипнула Кира. — И жизни настоящей не увидели… И зачем я только с тобой в эту дыру махнула…
— Тихо! — внезапно вскочила Света. — Слышите?
Со стороны густого ельника явственно доносился звук — тяжёлые, мерные шаги. Кто-то крупный и уверенный шёл прямо на них.
— Опять он! Медве-е-едь! — заскулила Арина, судорожно зажимая рот ладонями, чтобы не закричать снова.
Кира, забыв про больную ногу, с неожиданной ловкостью взметнулась на низкую берёзу. Арина уже готовилась карабкаться следом.
— Да стойте вы! Да это же человек! — облегченно выдохнула Света. — Мужчина! Эй! Помогите нам, пожалуйста! Мы заблудились!
Из-за деревьев появилась высокая, мощная фигура. Мужчина оказался сыном местного лесника и как раз возвращался к отцу в избушку. Разглядеть его лицо в сгущающихся сумерках было невозможно — его почти целиком скрывала густая, тёмная, сильно отросшая за время жизни в лесу щетина. Он был высоким, широкоплечим, таким, что, казалось, мог голыми руками медведя остановить. Арина не стала его разглядывать — лишь бы выбраться из этого ада. Узнав, откуда они, лесник без лишних слов кивнул и уверенно повел их за собой. Через сорок минут они вышли на знакомую опушку. Там их уже искала вся деревня с фонарями и криками. Бабушкина встреча была, мягко говоря, очень эмоциональной.
Три следующих дня девушки зализывали раны — и физические, и душевные. О прогулках и развлечениях не могло быть и речи. Но в субботу Света снова явилась на порог их дома, сияя улыбкой.
— Ну что, мои красотки? Приводите себя в порядок! Едем на танцы в клуб!
— Через лес? Ни за что! — тут же помрачнела Кира.
— Да брось ты! Нас Ваня на отцовском мотоцикле с коляской отвезёт, я уже договорилась.
— Чур, я сзаду! Не в коляске! — оживилась Кира.
Они нарядились, сделали друг другу прически, повязали на головы платки, чтобы ветер в дороге не растрепал волосы. Ваня оказался веселым и общительным парнем, всю дорогу подкалывал их насчёт лесного приключения, но беззлобно. Доехали благополучно.
В клубе яблоку негде было упасть — съехалась молодежь со всех окрестных деревень. Музыка гремела, пары кружились в танце. Кира быстро освоилась, пустила в ход всё своё обаяние и уже через полчаса флиртовала с симпатичным парнем из соседнего села. Арина была скромнее. Она пристроилась у стены и просто наблюдала за весельем. Когда заиграл медленный, лиричный мотив, к ней подошёл высокий, стройный молодой человек. Он был гладко выбрит, его волосы цвета спелой пшеницы были аккуратно зачёсаны назад.
— Позвольте пригласить вас на танец, Арина? — произнёс он приятным, низким голосом.
Арина удивлённо подняла на него глаза.
— Простите, а мы разве знакомы?
Молодой человек лишь улыбнулся и мягко, но уверенно вывел её на танцпол. Он вёл танец легко и уверенно, держался с подкупающей, немного старомодной галантностью.
— Ну что? Так и не узнаёте? — наконец заговорил он, и в его глазах плескалась весёлая искорка. — Это же я вас тогда из леса выводил.
— Ой, Боже мой! — Арина вся вспыхнула. — Максим, кажется? Просто вы… вы так изменились. Бороду сбрили и… вообще…
— Привёл себя в человеческий вид, — рассмеялся он. — Полтора месяца с отцом в лесной глухомани — сам зарастаешь, как леший. А когда вас встретил, подумал: пора, Макс, цивилизовываться. Скоро в город возвращаться. Родители мои тут, а я в городе училище закончил, с пятнадцатого августа на работу выхожу.
— А кем вы?.. — растерянно спросила Арина, всё ещё не могу прийти в себя.
— Учителем физкультуры, — улыбнулся он. — Мне повезло, распределили в школу в областном центре.
— Вот как… А нам повезло, что вы нас тогда нашли. Спасибо вам, правда.
— И вам спасибо, — его взгляд стал серьёзным. — Без вас у меня не было бы такого отличного повода наконец-то побриться. И мы бы вряд ли познакомились в других обстоятельствах.
Незаметно для себя они придвинулись друг к другу ближе, уже не следуя строго ритму танца.
— Значит, будем жить в одном городе? — заговорщицки, с лёгким кокетством уточнила Арина. — Очень интересно…
Она всматривалась в его лицо, в его ясные, смеющиеся глаза, в правильные, мужественные черты. И сердце её забилось чаще, но уже не от страха. А не он ли тот самый, бородатый «уродец» из зеркала? Ведь был же он тогда таким лохматым и диким… Так оно впоследствии и оказалось. Поженились они ровно через полгода. А эту историю, историю их необычного знакомства, мне много лет спустя поведала их дочь, моя лучшая подруга.
А её подруга Кира так замуж и не вышла, ограничиваясь недолгими романами. А Света, послушная воле родителей, отказала влюблённому в неё Ване, тому самому «пятки-назад». Впоследствии она уехала на Север, устроилась на работу и там уже нашла свою судьбу, далёкую от деревенских предрассудков.
