– Я точно знаю, что у тебя припрятаны деньги! Где они? – орал муж, но я вовремя успела перевести все сбережения на банковский счёт.
Анна стояла у окна на кухне, держа в руках пустую чашку из-под кофе. За стеклом мелькали однообразные серые крыши домов, а в голове не давала покоя одна мысль: «Хорошо, что успела».
Накануне вечером Виктор вернулся домой пьяным и разъярённым. Снова проиграл в карты, снова оказался должен кому-то деньги. И опять начал выяснять, где она прячет свои сбережения.
– Я знаю, что ты откладываешь! Где спрятала? – кричал он, рыская по её сумке.
Но деньги были уже в безопасности — два месяца назад Анна перевела их на банковский счёт, открытый на свою девичью фамилию.
– Какие сбережения, Витя? У нас и так ни копейки, – тихо отвечала она, подбирая осколки разбитой тарелки.
– Не ври мне! Твоя мама что-то говорила про твои накопления!
Анна внутренне напряглась. Мама действительно знала, что Анна каждый месяц откладывала по 500 рублей от своей зарплаты медсестры — скромные, но такие ценные деньги, собранные ценой отказа от новых вещей и даже лишней булочки к чаю.
– Мама ничего не знает, – соврала она.
Виктор швырнул сумочку на пол и вышел, громко хлопнув дверью так, что задрожали стёкла в буфете.
А сегодня утром он ушёл на работу буднично, как обычно, даже поцеловал её перед уходом. Но Анна понимала — это ещё не конец. Он не успокоится, пока не найдёт то, чего уже не существовало в квартире, или пока не убедится, что сбережений действительно нет.
Прервать её размышления позвонил звонок в дверь. На пороге стояла соседка Людмила Петровна с обеспокоенным выражением лица.
– Анечка, можно войти? Нужно поговорить.
– Конечно, заходите. Выпьете чай?
– Не откажусь.
Они уселись за кухонный стол. Людмила Петровна нервозно мяла край бумажной салфетки.
– Вчера слышала ваш разговор… Опять он устроил истерику?
Анна аккуратно разлила чай по чашкам, стараясь скрыть дрожь в руках.
– Просто устал после работы. Бывает.
– Ах, Анечка, деточка моя, – соседка придвинулась ближе, – я не вчера родилась. И стены у нас тонкие. Он ударил тебя?
– Что вы, Людмила Петровна! Витя никогда бы такого не сделал.
– А синяк под глазом? И на прошлой неделе я видела — ты руку придерживала.
Анна машинально коснулась щеки. Крем скрывал следы побоев, но от проницательного взгляда женщины было не скрыться.
– Я поскользнулась в ванной. Сама виновата.
– Дочка моя, – голос Людмилы Петровны стал серьёзным, – моя девочка тоже когда-то так думала. Верилось, что любит, что всё изменится, что сама во всём виновата. Пока в реанимацию не попала с переломами рёбер.
– У нас совсем другое дело, – прошептала Анна.
– Да-да, конечно. Только у всех своё «по-особенному». – Людмила Петровна встала, взяла Анну за руки и твёрдо произнесла: – Запомни: если что — ты всегда можешь прийти ко мне. В любое время дня и ночи. Обещай?
Анна кивнула, не решаясь произнести ни слова.
После ухода соседки она долго просидела на кухне, глядя в окно. Мысли метались в голове. Людмила Петровна права — жить так дальше нельзя. Но что делать? Куда идти? На её зарплату не снять даже угол в коммуналке.
И тогда она вспомнила про свой счёт. Семнадцать тысяч рублей. Это не богатство, но на первое время может хватить.
Вечером, около восьми часов, Виктор вернулся домой в хорошем настроении. Похоже, день на работе удался.
– Привет, красотка! Что готовила?
– Макароны с котлетами.
– Отлично! А пиво есть?
– В холодильнике.
Ужинали почти мирно. Виктор рассказывал о рабочих делах, Анна кивала, стараясь улыбаться. Будто бы обычный вечер.
– Слушай, – сказал он, допив пиво, – я вот думаю… Может, зря я вчера так накричал. Просто нервы, понимаешь? Работа достала.
– Понимаю, Витя.
– Вот и ладно. Ты же знаешь, я тебя люблю?
– Знаю.
Он обнял её, притянув к себе. От него пахло потом и алкоголем.
– Только скажи честно – у тебя нет денег? Ну, хоть немного отложила?
Анна замерла. Вот оно — начало новой войны.
– Нет, Витя. Ты же знаешь, какая у меня зарплата. Лишь на еду хватает.
– А почему мать твоя говорила что-то про твои накопления?
– Не знаю. Возможно, мама просто пошутила.
Виктор отпустил её, отстранился и пристально посмотрел в глаза.
– Аня, я чувствую, когда ты врешь. У тебя левый глаз дергается.
Сердце у неё заколотилось. Она даже не подозревала о такой своей особенности.
– Я не вру, Витя.
– Дергается. Вот – опять!
Он встал из-за стола и начал медленно ходить по кухне, нервно переступая.
– Значит, так: либо ты сейчас скажешь, где деньги, либо я начну их искать сам.
– Витя, прошу…
– Либо говори, либо я переверну весь дом вверх дном. Ты же знаешь, как я умею искать.
Анна представила, как он будет рвать бумаги, вываливать вещи из шкафов, топтаться по фотографиям. Этого она не выдержит.
– Хорошо… – наконец прошептала она. – Деньги действительно есть.
– Ну вот! Так бы сразу! – обрадовался Виктор. – И сколько?
– Семнадцать тысяч.
– Семнадцать?! – его глаза загорелись. – Серьёзно? Я думал, максимум пара тысяч. Где они лежат?
– В банке.
– В каком?
– В «Сбербанке». На депозите.
– Завтра снимешь всё до последней копейки.
– Витя, это мои сбережения… на чёрный день…
Он резко схватил её за плечи и встряхнул:
– Завтра снимешь! Понятно?
– Понятно, – прошептала она.
– И никаких больше тайн! Никаких заначек! Мы семья — должны доверять друг другу.
Той ночью Анна не сомкнула глаз. Лежала и смотрела в потолок, слушая, как рядом храпит Виктор. Семнадцать тысяч рублей — её маленькая свобода, её надежда на новую жизнь. А завтра он всё заберёт.
«Но я не позволю», – подумала она.
Утром, как только Виктор ушёл на работу, Анна быстро оделась и вышла из дома. Поехала не в банк — в паспортный стол, затем в загс, потом к юристу.
К вечеру она сидела на кухне и ждала. Перед ней лежала стопка официальных документов.
Когда Виктор вернулся в хорошем настроении, первым делом спросил:
– Ну что, сходила в банк?
– Да.
– И где деньги?
Молча, не глядя ему в глаза, она протянула конверт. Внутри было всего пятьсот рублей.
– Это ещё что такое?! – голос Виктора резко изменился. – Где остальные?!
– Это всё, что осталось.
– Как всё?! Ты же сама сказала — семнадцать тысяч!
– Сказала. Но не уточнила, что теперь они принадлежат другой женщине.
Виктор недоумённо смотрел на неё:
– Что за бред?
– Я открыла счёт на девичью фамилию. Формально эти деньги принадлежат Колесниковой Анне Сергеевне. А я теперь Морозова Анна Сергеевна.
– Это как так?
– Очень просто. Чтобы получить доступ к счету, нужен паспорт на старую фамилию. А у меня теперь документы на новую.
Виктор встал и начал нервно расхаживать по комнате.
– Ладно, умная нашлась. Завтра же идёшь менять паспорт обратно.
– Не могу.
– Почему?
– Потому что мы развелись. Сегодня. Вот справка.
Анна положила на стол бумагу. Виктор схватил её, пробежал глазами.
– Ты с ума сошла?! Когда это случилось?
– Сегодня утром, в одиннадцать тридцать. Развод по взаимному согласию. Я поставила за тебя подпись — у меня сохранилась твоя доверенность, оформленная год назад, когда ты лежал в больнице.
– Какая доверенность?! Что за бред?!
– Та самая. Неужели забыл?
Виктор медленно опустился на стул. Его лицо выражало полное замешательство.
– То есть… мы больше не муж и жена?
– Нет.
– И деньги теперь твои?
– Мои.
– А квартира?
– Приватизирована на меня. Ты же сам не хотел заниматься оформлением.
– Подожди… А где мне теперь жить?
Анна встала и подошла к окну.
– Это уже не моя забота, Витя.
– Ты меня выгоняешь?
– Я даю тебе свободу. Теперь можешь делать что хочешь — играть, пить, искать заначки. Только не здесь.
– Аня, но мы же любим друг друга!
Она обернулась. Виктор сидел растерянный, почти жалкий.
– Я долго думала о любви, Витя. И поняла одну простую вещь: настоящая любовь не бьёт, не унижает, не кричит и не требует отдать последние деньги. Любовь не запугивает и не держит страхом.
– Но я же не хотел… Просто так получалось…
– Получалось. И будет получаться. Прости.
Он подошёл к ней, пытаясь взять за руку.
– Давай начнём всё сначала. Я изменюсь, клянусь. Брошу пить, брошу карточный долг…
– Поздно, Витя.
– Почему поздно? Мы можем снова пожениться!
– Можем. Но не будем.
Анна достала из-под тарелки второй конверт и протянула ему.
– Что это?
– Две тысячи рублей. На первое время. Чтобы снять комнату, пока найдёшь работу.
Виктор взял конверт, но не спешил убирать.
– Это ты меня покупаешь?
– Нет. Это я помогаю тебе. В последний раз.
Он долго смотрел на неё, потом медленно сунул конверт в карман.
– Значит, так. Ну что ж. А мои вещи?
– Собери. Людмила Петровна поможет отнести.
– Она знает?
– Да. И сказала, что гордится тобой.
Виктор молча прошёл в комнату. Анна слышала, как он открывает шкаф, перебирает вещи, что-то складывает в сумку. Через несколько минут он вернулся.
– Всё собрано.
– Хорошо.
Они стояли друг напротив друга. В этот момент Анна неожиданно для себя поняла: страх исчез. После долгих месяцев тревоги она впервые чувствовала себя спокойно.
– Аня… а если я действительно изменюсь? По-настоящему?
– Тогда ты найдёшь женщину, которая в это поверит.
– А ты разве не поверишь?
– Я три года ждала этого. Больше не могу. Это слишком дорого мне обошлось.
Виктор кивнул и направился к двери. На пороге обернулся:
– Прости меня, Анюта.
– Я прощаю, Витя. Живи хорошо.
Дверь закрылась. Анна прислушалась — шаги затихли на лестничной площадке, потом воцарилась тишина.
Подойдя к телефону, она набрала мамин номер.
– Мамочка? Это я. Спасибо… Всё хорошо. Очень даже. Нет, он больше не появится. Завтра расскажу всё подробнее. Люблю тебя.
Положив трубку, она неожиданно расплакалась. Но эти были не слёзы боли — они были полны облегчения и радости.
Затем она вспомнила о банковском счёте и улыбнулась. Семнадцать тысяч рублей — это не так много, но для неё — целое состояние. На эти деньги можно начать учить английский, записаться на курсы вождения. Можно позволить себе многое.
Но главное — теперь она может не бояться. Никогда больше.
Утром следующего дня Анна проснулась без будильника, ровно в восемь часов. За окном светило солнце, щебетали птицы. Она потянулась и поняла: впервые за долгие месяцы выспалась.
На кухне заварила крепкий кофе — теперь можно было не экономить. Включила радио, где играла весёлая, почти праздничная мелодия.
Раздался звонок в дверь. На пороге стояла Людмила Петровна с корзиночкой домашнего печенья.
– Ну что, как ты? Он не объявлялся?
– Нет. И не объявится.
– Молодец! Я всю ночь не спала, думала, вдруг передумаешь, пожалеешь его…
– Не пожалела. И не передумаю.
За чаем с печеньем они говорили о будущем. Людмила Петровна рассказывала о своей дочери, которая после развода закончила институт и теперь работала бухгалтером.
– Понимаешь, – сказала соседка, – развод — это не конец. Это начало новой жизни.
– Я уже начинаю это понимать, – ответила Анна.
– А что с деньгами делать будешь?
– Ещё не решила. Может, запишусь на курсы. Или получу образование.
– Правильно. Главное — вкладывать в себя. В голову. Это никто не отберёт.
Когда Людмила Петровна ушла, Анна села за стол, достала блокнот и на первой странице написала крупными буквами: «Планы» .
- Поменять замки.
- Записаться на курсы английского.
- Купить новую одежду.
- Сходить к стоматологу — давно зуб беспокоит.
- Начать откладывать на машину.
- Найти хобби.
- Научиться жить одной, не боясь.
Последний пункт казался самым трудным. Но если ей удалось выйти из брака, значит, справится и с этим.
Вечером, готовя ужин только для себя, Анна вдруг запела. Когда в последний раз она позволяла себе это?
В девять позвонила мама:
– Как ты, родная?
– Хорошо, мам. По-настоящему хорошо.
– А страшно не становится? Одной-то?
– Иногда становится. Но не так, как раньше.
– Это правильно. Знаешь, я всегда знала, что ты сильная. Просто ты сама об этом забыла.
– Я тоже забыла. Но теперь вспомнила.
– А он звонил?
– Нет. И не будет, наверное. Он понял, что всё серьёзно.
– Вот и молодец. А ты не волнуйся — всё обязательно наладится.
– Я знаю, мам.
Перед сном Анна подошла к зеркалу и стала рассматривать своё лицо. Синяк почти сошёл, а морщинки стали менее заметными — видимо, когда перестаешь жить в постоянном напряжении, лицо омолаживается.
«Тридцать два года, – подумала она. – Это не так много. Впереди ещё вся жизнь».
И ещё она подумала, что теперь никто не будет кричать на неё из-за денег. Никто не станет требовать объяснений за каждую покупку. Никто не будет рыться в её вещах, подозревая во лжи.
Семнадцать тысяч на счету — это её деньги. Её свобода. Её новая жизнь.
Это не миллион, не богатство. Но это честно заработано, по крупицам собрано. И будет потрачено разумно.
На себя. На собственное будущее. На свои мечты.
Ложась спать, Анна улыбнулась. Уже завтра она поедет в банк. Не за тем, чтобы снять деньги, как думал Виктор, а чтобы положить немного ещё.
Потому что теперь она знает: заначка — это не просто депозит.
Это уверенность в завтрашнем дне.
И эту уверенность у неё больше никто не отнимет.
