— Светка, да ты же вся высохла! Лицо белее бумаги. Что-то стряслось? — забеспокоилась Катя, взмахнув руками.
Светлана проснулась от странного ощущения — тишины. Не просто тишины, а такой полной и плотной, что казалось — она гудит в ушах. Такой тишине она давно перестала уделять внимание в собственной квартире, где каждый день начинался с плача Лизы и топота Миши. Но сегодня было иначе. Она лежала не двигаясь, прислушиваясь к этой необычной пустоте. Где-то должно было раздаться: «мааам!», но минуты шли, а дом оставался неподвижным, будто затаившимся озером.
Резко сев на кровать, Светлана сразу заметила: рядом лежит аккуратно сложенная записка на тумбочке. Павел. Его почерк, короткий и деловитый:
«Забрал детей к родителям на неделю. Отдыхай. Кстати, папе стало лучше — сестра сообщила. П.»
Она обвела взглядом спальню. Неделя? Целая неделя без истерик, подгузников, школьных уроков, грохота игрушек и бесконечного: «Мам, помоги! Он меня толкнул!». Впервые за долгие годы.
Направляясь на кухню, Светлана ожидала увидеть хаос, как всегда. Но нет — там царил идеальный порядок. Ни следов хлопьев, ни липких дорожек от сока, ни карандашей под столом. Привычно потянувшись к плите, чтобы начать завтрак для двоих детей, она вдруг замерла. Зачем? Сегодня можно просто сварить кофе. Горячий, крепкий кофе, который — как волшебство — не успеет остыть, пока его разольёшь по чашкам.
С чашкой в руках она уселась у окна и, как впервые за много лет, просто смотрела, как просыпается двор. Привычка быть всегда наготове, прислушиваться к каждому звуку, ещё никуда не исчезла — даже в эту тихую, почти сказочную атмосферу. Светлана попыталась вспомнить, когда в последний раз позволяла себе просто пить кофе утром — не спеша, без мыслей о ближайших обязанностях.
Работу она любила — переводчицей в издательстве, где каждая книга открывала новую вселенную. Но потом родился Миша, через полтора года — Лиза, и всё — словно щелчок — её мир сузился до границ трёшки, ближайшей детской площадки и круглосуточного «Магнита».
— Ты же сама этого хотела, — напоминала она себе в моменты изнеможения. — Мечтала о большом доме, смехе детей…
Да, мечтала. Только в мечтах не было бесконечных истерик в торговых центрах, бессонных ночей и этой глубокой, пронзающей усталости, которая чувствуется во всех косточках.
Телефон дрогнул от входящего уведомления. Сообщение от Кати — давняя подруга, одногруппница, лучшая подруга из студенческих времён.
«Вижу, Павел фотки выложил. Вы в отпуске? Давай встретимся! Уже сто лет не виделись!»
Светлана усмехнулась. Отпуск… Как сказать, что впервые за четыре года она может просто ответить: «Давай»?
Встреча состоялась в старом уютном кафе, где они когда-то проводили вечера после лекций. Катя осталась прежней: стильно одетая, с безупречным макияжем и уверенным блеском в глазах. Светлана машинально поправила свою старенькую футболку, единственную из гардероба, не покрытую детскими пятнами.
— Свет, да ты вся как высохшая! И такая бледная. Ты в порядке? — воскликнула Катя, всплеснув руками.
— Просто устала немного. Дети, понимаешь, — отмахнулась Светлана.
— Ага, конечно, — рассмеялась Катя. — Я-то уж точно не в курсе. У меня сейчас карьера, работа, всё это по-настоящему. Кстати, только что повысили — теперь я руковожу всем отделом переводов! Может, и тебе интересно? Работа удалённая, платят хорошо, всё серьёзно.
Светлана чуть не фыркнула про себя: работать, когда весь день расписан между песочницей и кастрюлей?.. Но лишь кивнула:
— Посмотрю, подумаю, Кать.
Дом встретил её всё тем же странным безмолвием. Мягкий свет, чистота, тишина — уже почти гнетущая. На столе — ноутбук, аккуратно положенные книги на английском. Павел, как всегда предусмотрительно, достал их из кладовой: «Может пригодиться». Рядом — папка с надписью «Переводы». Последнее изменение — месяц до рождения Миши.
Светлана открыла одну из книг. Сначала буквы путались, смысл ускользал — язык казался забытым. Но чем дальше, тем легче становилось читать, голова будто очищалась, возвращая чувство знакомого потока.
Она очнулась, только когда за окном сгущались сумерки. Восемь часов вечера! Она полностью упустила время, интервью, обед, ужин. Только сейчас раздался звонок от Павла.
— Ну как ты? Поела хоть? — его голос звучал тепло и заботливо.
Светлана немного смутилась — действительно, совсем забыла обо всём.
— Всё хорошо. А как дети?
Внутри что-то сжалось — то ли ревность, то ли обида, то ли просто облегчение? Она сама не могла разобраться. Всё перемешалось: благодарность за заботу мужа, щемящее одиночество и неожиданное, почти стыдливое чувство зависти. Получается, семья может прожить без неё целую неделю?
— Свет, — Павел помолчал, будто подбирал нужные слова, — мама… она тут намекнула. Говорит, готова помогать всерьёз. Брать детей пару раз в неделю, чтобы у тебя появилось свободное время.
— А ты как к этому относишься? — вырвалось у Светланы. Ей важно было услышать не только его мнение, но и что-то большее.
Павел вздохнул, чуть хрипло:
— Думаю, что ты… исчезаешь. Та яркая, страстная Света, в которую я когда-то влюбился — она где-то затерялась. Не из-за детей, а потому, что ты перестала заботиться о себе. Совсем.
После разговора Светлана долго сидела в темноте на кухне, оставшись одна с собой. В мыслях всплывали обрывки прошлой жизни — та уверенность, мечты, планы, которые когда-то казались реальными. Она задавалась вопросом: исчезла ли прежняя Света навсегда или просто спряталась глубоко внутри, ожидая, что её когда-нибудь найдут?
Следующие дни пронеслись стремительно. Светлана работала, как одержимая — переводила без остановки, будто пытаясь вернуть упущенные годы. Связалась со старыми коллегами, записалась в спортзал (мышцы действительно «ушли в отпуск» за эти четыре года), читала книги, которые раньше лежали на полке лишь как дань вкусу. И с каждым прожитым днём чувствовала: где-то там, внутри, просыпается прежняя Светка — живая, настоящая, с огоньком в глазах.
На четвёртый день раздался звонок от мужа:
— Миша спрашивает, когда ты вернёшься. Говорит, бабушкины блины ему не очень нравятся.
Сердце сжалось — перед внутренним взором встал сын, серьёзный и задумчивый, и Лиза, с её бесконечным потоком вопросов.
— Передай им, что я их люблю больше всего на свете и очень скучаю.
— Обязательно передам. Кстати, я скинул твой пробный перевод одному редактору. Он впечатлён! Предложение о сотрудничестве остаётся в силе — всё удалённо, как договаривались.
Вечером, зайдя в детскую, Светлана ощутила необыкновенную пустоту. Машины, мягкие игрушки, рисунки на стене — всё было на месте, но тишина уже не казалась уютной. Она была чужой, почти жгучей. Светлана открыла телефон и написала свекрови:
«Большое спасибо за то, что взяли ребят. Ваше предложение помощи ещё в силе? Если да — я согласна. Мне нужно время не ради отдыха… А для себя. Для работы. Для жизни».
Ответ пришёл почти сразу:
«Конечно, родная. Всегда. Я ведь сама прошла через это — знаю, как важно не потерять себя».
Через два дня дом снова наполнился шумом. Мишка влетел первым, рассказывая о дедовом гараже. Лиза повисла на шее, щебеча про своих приключениях с курами на даче. Павел молча обнял жену, прижав к себе.
— Ты пахнешь счастьем, — прошептал он ей в волосы. — Так давно этого не чувствовал.
За ужином, когда кто-то опрокинул компот, воздух был наполнен запахом детского крема, а дети препирались из-за последней ложки, Светлана внезапно поняла: она не разлюбила семью. Просто она потеряла себя в этом грохоте и смехе, в этом шумном счастье.
— Мам, а почему ты всё время улыбаешься? — настороженно спросил Миша.
— Потому что мне хорошо, что вы рядом. Очень, — ответила она просто. — Со всеми вами.
Глубокой ночью, когда дети уснули, Светлана уселась за ноутбук — новое письмо от издательства, сложный текст, совсем не детский. То самое дело, ради которого она когда-то могла не спать ночами.
Павел заглянул через плечо:
— Работаешь?
— Работаю, — улыбнулась она — впервые за долгое время широко и искренне. — Знаешь, оказывается, можно быть и матерью, и профессионалом. Все эти годы я думала, что нужно выбирать. А это не так.
— Не надо, — кивнул Павел и легко поцеловал её в макушку. — Здравствуй, Светка, с огнём в глазах.
За окном шумел вечерний город, в детской мирно дышали дети, а на экране, словно новые горизонты, ждали строки перевода. Светлана чувствовала себя целой, настоящей, своей. Та самая Света, которую когда-то полюбил Павел — именно такой, какой хотела быть.
И в эту неделю тишины она осознала важное: чтобы давать любовь другим, нужно сначала наполнить ею себя. Что истинное материнство — не в самопожертвовании, а в умении найти баланс между семьёй и собой.
В телефоне мигнуло сообщение от Кати:
«Ну что, как с работой?»
Светлана улыбнулась и набрала:
«Уже работаю. Мечты не гаснут, если беречь их внутри себя. Иногда достаточно просто стряхнуть с них пыль — и начать заново».
