«Твоя красота скоро завянет, и ты останешься одна! » – заявил муж… Но вскорости умолял её вернуться!
— Твоя привлекательность быстро увянет, и ты останешься в одиночестве, Лариса, — Дима стоял у обеденного стола, скрестив руки на груди, и смотрел на меня с каким-то странным сочетанием гнева и сожаления. — Думаешь, будешь такой же, как сейчас, вечно? Время идет, а ты все любуешься собой в зеркале да делаешь маникюр. Кто захочет тебя потом?
Я застыла с чашкой в руках. Чай еще парил, а я смотрела на мужа и не могла поверить в его слова. За окном моросил мелкий дождь, стуча по подоконнику, и в комнате царила тишина, лишь маятник настенных часов отсчитывал секунды.
— Ты это всерьез, Дим? — спросила я, осторожно ставя чашку на стол. — Получается, теперь официально: для тебя я просто красивая картинка, а не личность?
— Какая разница, Ларис, — он махнул рукой, словно отмахиваясь от назойливой мысли. — Я к тому, что ты слишком зависима от меня. Постоянно: «Дима, сделай то, Дима, купи это». А сама чем занимаешься? Работаешь в своем салоне, деньги тратишь на наряды и косметику. Я устал. Мне нужна женщина, а не манекен.
Я стиснула зубы. Десять лет совместной жизни, а он так, прямо в глаза, будто я ему ноша. Да, мне нравится ухаживать за собой — маникюр, укладка, элегантные платья. Но ведь я не только этим живу! У меня свой салон красоты, который я создала с нуля. А он… он правда считает, что я без него пропаду?
— То есть, по-твоему, я ничего не значу, кроме своей внешности? — спросила я, стараясь говорить ровным голосом. — А то, что у меня свой бизнес, что дом в порядке, что всегда готовлю тебе ужин — это не в счет?
— Какой там бизнес, — фыркнул он. — Маникюр-педикюр, красишь ногти подружкам. Это несерьезно, Ларис. А я пашу на заводе, приношу деньги в дом. Вот и подумай, кто здесь главный.
Я поднялась, отодвинув стул. Чай остыл, и желание пить пропало.
— Знаешь что, Дима, — произнесла я, глядя ему прямо в глаза. — Если для тебя я всего лишь обуза, то давай расстанемся. Не буду мешать твоей «серьезной» жизни.
Он замолчал, дернув щекой. Затем кивнул.
— Давай, — сказал он. — Посмотрим, как ты без меня проживешь.
На следующий день я собрала вещи. Не все сразу — только одежду, косметику и несколько любимых книг. Дима сидел в гостиной, уставившись в телевизор, будто ничего не случилось. Я прошла мимо с чемоданом, а он даже не повернул головы.
— Куда направилась? — спросил он, не отрывая взгляда от экрана.
— К подруге, — ответила я. — Позже сниму квартиру. Не беспокойся, больше не буду портить твою жизнь.
— Ну-ну, — хмыкнул он. — Удачи, красавица.
Я захлопнула дверь и вышла на улицу. Дождь продолжал моросить, но мне было все равно. Вызвала такси и отправилась к Наташке, моей лучшей подруге еще со школы. Она открыла дверь, увидела мой чемодан и ахнула.
— Ларис, ты серьезно? — спросила она, затаскивая меня в прихожую. — Вы с Димкой расстались?
— Да, — кивнула я, снимая мокрые кроссовки. — Сказал, что я кукла, что красота моя скоро исчезнет, и останусь одна. Ну, я и ушла. Пусть сам теперь варит свои борщи.
Наташка поставила чайник, достала печенье и села напротив.
— Слушай, а он не передумает? — спросила она, тревожно глядя на меня. — Вас десять лет связывало.
— Пусть думает что хочет, — сказала я, откусывая печенье. — Я устала, Наташ. Он воспринимает меня как вещь. А я еще жива, между прочим. И красивая, как он сам признал.
— Естественно! — она улыбнулась. — Ты вообще огонь. Слушай, оставайся у меня, сколько нужно. Разберешься потом.
— Спасибо, — вздохнула я. — Только я надолго не задержусь. Найду квартиру и начну жизнь заново.
Через неделю я арендовала маленькую однушку на окраине. Не дворец, конечно: обои в цветочек, старый диван, но чисто и уютно. Салон работал как обычно — девочки, мои мастера, сразу заметили мое подавленное состояние, но вопросов не задавали. Я взяла себя в руки: записывала клиентов, проверяла расходники, начала думать о расширении бизнеса. Дима пару раз звонил, но я не брала трубку. Не хотела слышать его «я же предупреждал».
Однажды вечером ко мне заглянула Светка, постоянная клиентка и моя старая знакомая по университету. Она сидела в кресле, пока я делала ей маникюр, и внезапно произнесла:
— Ларис, а ты не думала о втором салоне? У тебя же золотые руки, клиенты стоят в очереди. Я недавно видела помещение в центре — сдают за разумные деньги.
— Второй салон? — я оторвалась от её ногтей. — Да я едва с первым управилась. И денег особо нет, сама понимаешь.
— А кредит? — предложила она. — Или найди партнёра. Слушай, я могу вложиться, если что. Просто скажи.
Я задумалась. Идея казалась безумной, но что-то в ней меня зацепило. Вечером я уселась за ноутбук и начала подсчёты. Если взять кредит и нанять ещё пару мастеров, то почему бы не рискнуть? А вдруг всё получится?
Прошёл месяц. Я оформила кредит и подписала договор на помещение в центре. Светка действительно вложила средства — стала моим партнёром. Мы с ней днями напролёт колесили по городу: закупали оборудование, красили стены, искали персонал. Новый салон мы назвали «Лара» — просто и со смыслом. Открытие назначили на субботу, и я так волновалась, что ночами не спала.
В день открытия народу было столько, что яблоку негде упасть. Пришли клиенты, подруги, даже соседка с моей старой квартиры пожаловала. Я стояла у входа в новом платье, с бокалом шампанского, и думала: вот оно, моё. Не Димино, не чужое — моё. Салон сиял: белоснежные стены, сверкающие зеркала, цветы в вазах. Девушки работали без передышки, а я только успевала улыбаться и благодарить.
К вечеру позвонила Наташка.
— Ларис, ты просто звезда! — восторгалась она в трубку. — Я была у тебя, всё видела. Ты молодец, слышишь? А твой Димка знает?
— Да плевать мне на Димку, — рассмеялась я. — Пусть живёт как хочет.
Но судьба, видимо, решила подшутить. Через несколько дней он сам объявился.
Я сидела в новом салоне, проверяя выручку, когда звякнул колокольчик на двери. Подняла глаза — это был Дима. В потёртой куртке, небритый, с потерянным видом.
— Ларис, — начал он, переминаясь с ноги на ногу. — Можно поговорить?
— Говори, — ответила я, не вставая. — Только быстро, у меня дела.
Он замялся, потирая шею.
— Я… ошибся, Ларис, — произнёс он. — Был дураком. Ты ушла, а я тут один… Готовить не умею, дома бардак. На работе зарплату сократили. А ты вон как — салон открыла, вся такая… красивая.
Я взглянула на него. Тот самый Дима, который говорил, что я без него пропаду. А теперь стоит, как побитый щенок, и прячет глаза.
— И чего ты хочешь? — спросила я, скрестив руки.
— Вернись, Ларис, — произнёс он тихо. — Я всё понял. Ты мне нужна. Без тебя я сам пропадаю.
Я молчала. Вспомнила, как он смотрел телевизор, когда я уходила. Как называл меня куклой. А потом посмотрела на свой салон — на полки с лаками, на довольных клиенток. И улыбнулась.
— Нет, Дим, — сказала я. — Это ты без меня пропадёшь. А я уже справилась. И красота моя, знаешь ли, ещё не увяла. Так что иди домой. Если борщ сваришь — зови, может, зайду.
Он открыл рот, но ничего не сказал. Поёрзал немного и ушёл. А я вернулась к своим расчётам, чувствуя, как внутри разливается тепло и уверенность.
Прошёл год. Второй салон приносил хороший доход, я открыла третий — небольшой, но в престижном районе. Наняла управляющую, чтобы не разрываться между делами. Купила машину, съездила в отпуск на море — впервые за пять лет. А Дима… Он звонил ещё пару раз, но я не отвечала. Слышала от общих знакомых, что он так и живёт один, работает где-то на складе. Может, и правда пропадает без меня. Но мне это было уже безразлично.
Однажды вечером я сидела дома, пила чай с мёдом и листала журнал. Телефон зазвонил — это была Наташка.
— Ларис, ты видела? — кричала она. — Про тебя в местной газете написали! «Женщина, которая построила империю красоты». Это ж про твои салоны!
— Серьёзно? — я рассмеялась. — Ну, покажи потом.
— Обязательно! — сказала она. — Слушай, а Димка твой как? Больше не звонит?
— Да ну его, — отмахнулась я. — Пусть живёт как знает. Я теперь сама по себе.
— И правильно, — заключила Наташка. — Ты у нас королева. А он пусть локти кусает.
Я положила трубку и взглянула в зеркало. Волосы уложены, кожа сияет — да, я всё ещё красива. Но главное — я счастлива. И одинокой себя не чувствую. Пусть Дима думает что хочет. Его слова давно растворились в том дожде, а я построила свою жизнь. И, кажется, неплохо получилось.
