Утратив сына и смысл жизни, она убежала в глушь, не подозревая, что судьба стряпает поразительный вираж
«Елена Павловна, вы действительно уверены в своём решении?» — поинтересовался главврач.
«Да, абсолютно», — ответила Лена, старательно избегая встречаться с ним взглядом.
Андрей Сергеевич появился в их больнице сравнительно недавно, но между ними сразу установились особо тёплые отношения. Он оказывал ей знаки внимания, которые невозможно было истолковать двусмысленно, однако никогда не позволял себе даже намёка на фамильярность.
Лена всегда испытывала слабость к настоящим мужчинам. К мужчинам, а не их жалкому подобию. И Андрей Сергеевич был именно таким — настоящим. Да, он был врачом, спасал жизни, умел разговаривать с пациентами настолько убедительно, что те мгновенно переставали сомневаться в необходимости операции.
Но общаясь с ним, Лена понимала — этот человек не тратит слов впустую, не делает лишних движений, и при этом — она была совершенно уверена — оставался невероятно чутким и заботливым.
До начала их романа оставался всего один шаг, когда заболел Миша. И его болезнь буквально перечеркнула Лену — именно так, перечеркнула не её жизнь, а её саму. Она перестала существовать для себя, а теперь хотела исчезнуть и для всех окружающих.
«Да, Андрей Сергеевич, я совершенно уверена. Пожалуйста, не мучайте меня, просто отпустите», — произнесла она.
«Я не могу не сказать, Лена. Ты превосходный врач. Если ты уедешь, больница и пациенты очень многое потеряют. Ты же прекрасно знаешь ситуацию с кадрами. Особенно с такими, как ты».
«Андрей Сергеевич… Андрей… я ужасный врач. Я не сумела спасти собственного сына».
«Но ты же понимаешь, что ничего не могла сделать. Так случается. Очень редко, но случается. Болезнь иногда развивается молниеносно».
«Нет, Андрей, я была обязана его спасти. Я не только врач, но и мать, а я не справилась. Грош мне цена как матери и ещё меньше как доктору».
Андрей опустился за стол, взял в руки её заявление.
«А я… а мы…»
Лена на мгновение зажмурилась. Ей было невыносимо тяжело. Она держалась из последних сил. Хотелось закричать: «Не добивай меня!»
Лена открыла глаза. «Нас больше нет. Точнее, есть ты, а меня больше нет».
Он размашистым почерком поставил свою подпись.
«Я понимаю, какую боль ты сейчас испытываешь, но ты перечеркнула не только свою жизнь, но и чужую. Перечеркнула, потому что тебе хочется упиваться самоистязанием. Что ж, твоё право», — сказал он.
Андрей подошёл к окну и повернулся к ней спиной.
Лене хотелось кричать: «Не отпускай меня! Останови!», но она молча развернулась и вышла. Она совершенно не представляла, куда поедет и чем будет заниматься дальше. Знала только одно — отправится туда, где живёт минимальное количество людей.
Она не хотела видеть людей. Понимала, что никто не виноват в её горе, но они существовали. У них были дети, у них была жизнь. А у её Миши — нет. И у неё тоже.
За полцены Лена продала квартиру ошалевшим от такой удачи риэлторам, села в поезд, купив билет в каком-то направлении — если честно, даже не запомнила куда. Но знала, что ехать предстоит около суток. Это её вполне устраивало.
Правда, как позже выяснилось, ехали они всего часов шесть, а остальное время их куда-то перегоняли, где-то отстаивались. Впрочем, всё это было совершенно неважно. Потому что вышла она на станции, которая совершенно не походила на железнодорожную станцию современного мира.
Лена осмотрелась. Деревянный, почти разрушившийся перрон, несколько старушек, торгующих какой-то снедью. Вот у них-то она всё и узнала.
«Здравствуйте», — обратилась она к ним.
Бабушки оживились, начали предлагать свой товар. Лена у каждой что-то приобрела — понемногу, просто чтобы расположить к себе.
«Подскажите, пожалуйста, можно ли где-нибудь дом купить? Только не в городе, а где-нибудь совсем на окраине».
Старушки рассмеялись.
«Ой, не могу! Какой город? Тут до ближайшего километров сто. А здесь… здесь только деревня. Раньше-то колхоз большой был. Паром на ту сторону. Вот и станция была. Тут животных перевозили, ох, страсть сколько! А теперь вот ничего не осталось, только поезд и останавливается, потому как положено», — объяснила одна из них.
«Погоди, милочка, а тебе дом-то зачем такой?» — подозрительно посмотрела на Лену другая бабушка.
Та пожала плечами, решив не лукавить. Если бабушки местные, потом всё равно всё узнают.
«Сына похоронила. Хочу жить одна, чтобы никто не тревожил».
Старушки, словно по команде, поджали губы, а затем понимающе закивали.
«Тяжело тебе… Только зря ты от людей прячешься. Нелегко будет. Ты вот что. Иди по этой улице. В самом конце зелёный дом стоит. Там Петровна живёт. У её матери домик был. Петровна её к себе забрала, а потом старушка умерла. Дом у неё остался.
Крепкий, добротный, только почти в самом лесу. У матери её такой характер был, что ни с кем ужиться не могла. А Петровна говорила, что продала бы его, да только кому нужна наша глухомань».
«Спасибо вам большое», — поблагодарила Лена, собираясь уходить, но одна из бабушек остановила её.
«Ты… ты людей-то не сторонись. Никто ж не виноват в твоём горе. А то так и с ума сойти недолго».
«Да знаю я всё это. Я сама врач. Спасибо».
Лена сто раз пожалела, что упомянула о своей профессии. «Это ж деревня! Моментально все узнают!»
Дом ей продали. Жить пустили в тот же день, а документы решили оформить позже.
«Вы поживите недельку. Посмотрите, что да как. Не хочу, чтоб потом жалели, да не знали, как от него избавиться. Что вам не нужно, выбрасывайте, только…» — хозяйка замолчала.
Лена вопросительно взглянула на женщину.
«Да кот где-то тут бродит. Никак не удаётся его поймать. Я уж измучилась каждый день приходить, кормить его. Вижу, сидит на сарае, а в руки не даётся».
Лена улыбнулась: «Ничего страшного, может, подружимся?»
«Весьма сомневаюсь. У него характер точь-в-точь как у его хозяйки, матушки моей покойной. Ну, не буду мешать. Если что, знаете, где я живу».
Лена постепенно обживалась. Дом хоть и был ухоженным, но работы всё равно оказалось предостаточно. Она понемногу копошилась: где-то прибирала, где-то перекапывала. Иногда плакала во время работы. Иногда просто сидела, глядя в небо. Мысленно разговаривала с Мишей.
Время от времени к ней приходили деревенские. Лена уже смирилась с этим. А что делать, если ближайший доктор почти за сотню километров? Она же не зверь. Чем сможет, тем поможет.
Примерно через месяц уговоров, переговоров и всевозможных угощений к ней подошёл кот. Она как раз присела на крылечко и вновь расплакалась. Вдруг почувствовала, как что-то мокрое и холодное коснулось её руки. Она замерла. Сразу поняла — это Василий. Осторожно подняла руку, погладила между ушами огромного лохматого кота.
«Ну что, Василий, будем дружить?» — поинтересовалась она.
Кот с серьёзным видом уставился на Лену, и ей показалось, будто в его глазах блеснули слёзы. Она обняла пушистого питомца, прижала к себе и разрыдалась ещё горше.
С того момента Василий постоянно находился рядом. Лена иногда подшучивала: «С таким защитником никакой охранник не нужен». А стоило ей загрустить или заплакать, как кот мгновенно запрыгивал к ней на колени.
Однако собаку завести всё-таки пришлось. В конце концов, дом стоял почти в лесной чаще. То лиса забредёт во двор, то какой-нибудь другой зверь. Мало ли кто ещё может пожаловать. А так — пёс залает, и, возможно, отпугнёт незваных гостей.
Сначала кот категорически не принял щенка. И хотя малыш был ростом с Василия, тот периодически награждал его лапами по морде. Но прошла неделя, другая… Щенок ходил за котом, словно привязанный. Лене даже казалось, что Султан (так назвали собаку) считает кота своим старшим родственником.
А самое удивительное — щенок начал вести себя точь-в-точь как кот. Со временем они стали неразлучными друзьями. А через год кот уже казался крошечным рядом с Султаном. У собаки одна лапа была крупнее, чем вся голова кота. Но даже тогда Султан беспрекословно подчинялся Василию.
В последнее время Лена стала часто бродить по лесу. Там было так спокойно, умиротворённо. Можно было размышлять обо всём. А плакать почему-то уже не хотелось.
Словно очищалась там от боли. Султан всегда сопровождал её. Иногда их провожал Василий, но недалеко. То ли ему было лень ходить далеко, то ли лес не приходился ему по душе, но дальше пятисот метров от дома он не отходил.
В тот день Лена углубилась в лес с самого утра. Она уже поняла: если нужно идти, то нужно идти. Здесь, вдали от цивилизации, чувства словно обострялись. Она с Султаном забралась так далеко, как никогда раньше. Лена продолжала идти и идти.
Султан беспокойно оглядывался по сторонам, и его волнение передалось Лене.
«Султан, что с тобой?» — спросила она, подумав, что где-то рядом зверь.
Но собака вдруг припала к земле, долго что-то вынюхивала, а потом сорвалась с места. Лена едва поспевала за ней.
«Султан, куда ты меня тащишь?»
И тут пёс замер как вкопанный. Лена охнула и бросилась вперёд. У дерева, прислонившись спиной к стволу, сидела девочка.
Лена стала её тормошить. Пульс прощупывался. Девочка была жива, но без сознания. Судя по одежде и общему состоянию, ребёнок находился в лесу не один день. Девочке было не больше шести-семи лет.
Лена подхватила её на руки и пошла. Потом побежала.
«Султан, домой, веди!»
Собака шла впереди, иногда останавливаясь, чтобы подождать, а женщина тяжело дышала. Поначалу ребёнок казался лёгким как пушинка, но с каждым метром становился всё тяжелее и тяжелее. Лена думала, что не дойдёт, но ещё несколько шагов — и она увидела дом. Тут и Василий появился, словно из ниоткуда. Животные сопровождали её с двух сторон, будто поддерживая.
Только к вечеру девочка открыла глаза, осмотрела комнату и слабо улыбнулась. «Не бойся. Я дома».
«Малышка, просто скажи, кому мне позвонить, чтобы твои родители не волновались».
«Папе. Папа у меня врач. Он спасёт меня».
Девочка прикрыла глаза, а Лена переглянулась с Султаном.
«Так, я в деревню. Быстро туда и обратно. Если что — пулей за мной».
Лена была уверена, что пёс всё понял. Он даже не сдвинулся с места, когда она выскочила за дверь.
«Михалыч! Михалыч!» — закричала она, подбегая к дому участкового.
Из дома выбежал полицейский. «Елена Павловна, что случилось?»
«Михалыч, срочно ко мне. По дороге всё объясню».
«Да зачем же идти-то? Поедем. Вон мотоцикл стоит».
Когда Лена вкратце рассказала ему о случившемся, участковый скрипнул зубами.
«Мне кажется, я знаю, чей это ребёнок. В любом случае, нужно поговорить с девочкой. Скорую вызывать будем?»
Лена пожала плечами. «Не думаю, что есть необходимость. Только родителям проблемы создадим. Ничего критичного нет. Обезвоживание, испуг, истощение — всё поправимо».
Михалыч немного поговорил с девочкой. Та быстро утомилась и уснула. Он вышел и присел рядом с Леной.
«Эх, не хотел я этого делать, но придётся звонить отцу девочки».
«Не хотели? Почему?»
«Тут понимаешь, какая ситуация… Машенька эта с матерью живёт. Мать развелась с мужем и приехала сюда. Она родом отсюда. Не знаю, что у них там произошло, но, насколько я понял, изменила она мужу. Потом, видимо, одумалась.
Муж-то, говорят, человек непростой. Но обратного пути уже нет. Вот и срывается иногда, запивает. А как напьётся — такое творит, что не приведи господи. Машенька сразу собирает вещички и уходит к отцу. В общем, история там запутанная.
Он приезжает дважды в год. Видится с дочкой только в присутствии бывшей жены. Уж не знаю, что у них там происходит. Если в опеку сообщить — девочку заберут. А отец потом, может, и не добьётся ничего».
Лена слышала, как Михалыч долго кричал в телефон на пригорке. Связь в деревне была паршивая, да и телефоны имелись не у всех.
«Лена, пусть она у тебя побудет. Ты же врач, присмотришь, если что. Отец завтра к вечеру приедет. Ты особо не распространяйся, а то мать её прибежит. Она и стёкла выбить может».
К утру девочке стало значительно лучше. Она даже самостоятельно поела.
«А вы кто?» — спросила она, с интересом разглядывая Лену.
«Я Лена».
«Лена? Какое-то странное имя».
«Почему странное?»
«Так соседка наша, Маша, всегда ругается на своего мужа. Кричит, чтоб ты, гад, нажрался и будет тебе Елена Прекрасная».
Лена расхохоталась. «Ох, не могу я с тобой! Эта соседка совсем про другое говорила».
У дома с визгом тормозов остановилась машина. Маша выглянула в окно и помчалась к выходу.
«Папа!» — закричала она, выскакивая за дверь.
Лена поспешила за ней. Посреди двора стоял мужчина и крепко прижимал к себе девочку. Наконец Маша отстранилась, а Лена медленно опустилась на ступеньки.
«Ты? Лена?» — Андрей Сергеевич смотрел на неё с таким выражением…
Маша не выдержала: «Папа! Ты знаешь её? Она меня в лесу нашла, принесла домой и спасла!»
Андрей строго посмотрел на дочь. «А ты зачем в лес пошла? А если бы Лена тебя не нашла?»
Девочка всхлипнула. Лена тут же забрала её из рук Андрея.
«Ну что вы! Ребёнок только-только успокоился, а вы…»
«Простите, я очень переволновался. Машенька, извини, просто папа так переживал за тебя».
Андрей Сергеевич остался ночевать — путь неблизкий, нужно было отдохнуть. Рассказал, что с женой развёлся спустя год после рождения дочки, что пытался добиться опеки над ней, но не смог. А его жена в то время крутила роман с каким-то высокопоставленным чиновником.
Уехала в глубинку, будучи уверенной, что он станет приезжать и умолять о прощении. Несколько раз пытался забрать Машу, но начиналось такое… Бывшая угрожала покончить с собой и всех вокруг погубить.
«А я даже представить не могла, что у тебя есть дочь», — призналась Лена.
«Ну, я собирался рассказать, но не успел. Ты ведь сбежала. А как ты вообще? Не думаешь возвращаться?»
Лена и сама не знала ответа. Повернулась к Андрею, чтобы объяснить свои чувства, но встретилась с его взглядом и утонула в нём.
Через три дня они собрались уезжать. Уже сидели в машине, когда с дубинкой наперевес показалась бывшая жена Андрея, но между
