Не попадись ей на пути эта цыганка и не было бы ничего.
Лето вступило в свои права, обрушив на маленький городок золотые волны жары. Жанна, словно русалка, нежилась на пляже, позволяя солнцу ласкать её кожу. Отпуск дарил ей бесконечные дни безмятежности: утренние прогулки по набережной, ледяные коктейли в кафе под зонтиками, томные вечера с книгой в гамаке. Она искренне верила, что жизнь удалась. Рядом был Игорь — умный, амбициозный, с обаянием, от которого таяли даже строгие менеджеры в его офисе. Семья, подруги, работа в престижной компании — казалось, судьба щедро насыпала ей в ладони все возможные блага. Через два дня Игорь обещал завершить проект, и они должны были улететь на Мальдивы. Жанна уже представляла, как будет плескаться в лазурных волнах, смеяться в объятиях любимого, а за завтраком в номере — шампанское, фрукты, его взгляд, полный обещаний.
Но в тот день, вернувшись к машине после пляжа, она услышала оклик:
— Красавица, стой! Погадаю, правду скажу, судьбу узришь!
Цыганка в цветастом платье и с браслетами, звенящими как цепи, стояла у обочины. Её глаза, подведенные тушью, сверлили Жанну с настойчивостью коршуна. В городе таких встречали часто — они кочевали между рынками, читали судьбы за мелочь, но Жанна всегда обходила их стороной. «Судьбу не исправить картами», — думала она, гордясь своей рациональностью.
— Куда спешишь? Слёзы скоро лить будешь, — цыганка схватила её за руку, её пальцы были шершавыми, как кора. — Близкий обманет, а ты ошибку страшную сделаешь. Раскаешься — поздно будет!
— Пошла прочь! — Жанна резко выдернула ладонь. — Мне ваши сказки не нужны.
Сев в машину, она тронулась с места, но слова впились в память, как заноза. «Бред», — твердила она, но почему-то вспомнила, как Игорь вчера задержался на работе, сославшись на «срочную встречу». А вчера? Та смс-ка с незнакомого номера: «Ты был великолепен на съёмках». Он сказал, что это рекламный контракт…
—
Утром Игорь, зевая, потянулся к ней:
— Крошка, ты кричала ночью. Кошмары?
Жанна вспомнила сон: цыганка водила по её ладони морщинистым ногтем, повторяя: «Он уже предал. А ты убьёшь невинного».
— Ерунда, — соврала она. — Ты опять на работу? Может, с новой моделью встречаешься?
— Опять за старое? — он усмехнулся. — Проект, Жанна. Проект! Завтра закончу — и Мальдивы.
— Да проваливай! — она швырнула в него стаканом. Тот разлетелся вдребезги, вода брызнула на дверь.
Игорь молча положил ключи на стол и ушёл. Жанна, дрожа, опустилась на пол. Откуда в ней эта ярость? Она, всегда спокойная, словно вулкан, который не просыпался столетиями…
—
Весь день она металась по квартире. Мысли складывались в мозаику измены: его «срочная встреча» вчера, странные суммы в его чеках, смех за дверью кабинета, когда она заходила в офис… Вечером, когда Игорь вошёл, пахнущий дорогим парфюмом, она набросилась:
— Мог бы с девками своими оставаться!
— Не в духе? Пожалуй, переночую у себя, — он потянулся к ней, но она отшатнулась.
— Убирайся! Мне противно! Ты со мной только из-за папиных денег!
Он ушёл, не оглянувшись. Жанна рухнула на пол, обхватив живот. Утром она сделала аборт. Врач уговаривал подождать: «Это не просто клетки, это жизнь…». Но она не слушала. Только теперь, глядя на белые стены клиники, поняла: ребёнок был ни в чём не виноват.
У родителей её встретили грузовики. Мать, обычно безупречная в макияже, сидела на крыльце с седой прядью в волосах.
— Отец… Его арестовали. Дело о махинациях. Всё конфисковано, — голос матери дрожал. — Поживёте с Игорем…
— Я всё поняла, — прошептала Жанна. — Цыганка говорила об отце…
Она не сказала матери о ребёнке. Зачем? Её мир рушился, как карточный домик. Солнце, ещё вчера ласкавшее кожу, теперь жгло, как напоминание: ничто не вечно. Даже счастье.
Ночью Жанна лежала в детской спальне у бабушки в Перми. За окном выл ветер, а в голове звучали слова цыганки: «Нагрешишь!». Она вспомнила, как Игорь дарил ей кольцо в кафе («Не бриллиант, но ты же знаешь, я люблю тебя, а не твои деньги»), как отец учил её водить машину («Главное — уверенность, крошка»), как мать говорила: «Ты наша принцесса».
Теперь принцесса сидела в руинах. И никого не было винить, кроме себя.
