Жена прилетела беременной от турка после отпуска в Турции. И тут началось
Честно говоря, я никогда не думал, что окажусь в такой ситуации. Представьте: ваша жена уезжает на отдых, а возвращается… беременной. И не от вас, родного мужа, а от какого-то загадочного незнакомца, да ещё и с ребёнком на руках. Нашему сыну уже пять лет, его зовут Никита, и именно он «слил» мне всю историю детским вопросом. Если вам нравятся истории, которые заставляют задуматься, то пристёгивайтесь — будет о чём поговорить.
У меня есть жена Лена, мы вместе пять лет, и сын Никита (ему сейчас пять, он в садике, скоро в школу). Мы кажемся обычной семьёй: ипотека, работа с утра до вечера, мелкие радости и иногда скандалы из-за ерунды. Я не считал Лену ветреной особой: дома она хозяйственная, на стороне непьющая, никогда не замечал, чтобы кто-то ей писал или она исчезала в ночи.
Тут на работе у Лены выдался удачный месяц — она получила неожиданную премию. Её подруга Лёлька (знаете таких «боевых» подруг, которые обожают путешествия и движ) позвала её: «Поехали в Турцию! Нам всем надо отдохнуть, набраться сил и загара!» Сначала я ни в какую не хотел отпускать Лену: во-первых, у меня запара на работе, отпуск не взять. Во-вторых, я вообще не люблю всю эту заграничную суету. Море у нас есть и на юге России, почему бы туда не съездить? Но они уже всё распланировали, и Лена предложила взять с собой нашего сына: мол, пусть тоже насладится морем, фруктами и солнцем. А я пока буду работать — одна голова в семье должна думать о деньгах.
В итоге я согласился. Думаю: ладно, пусть Лена отдохнёт, Никитка погреется, воздухом морским подышит. Тем более Лена улетала на целый месяц (если точнее, на пять недель): часть времени в хорошем отеле на побережье, часть — экскурсии по Стамбулу и Анталии. Всё выглядело логично, безопасно. К тому же Лёлька — старинная подруга, я полагал, что они друг за другом приглядят. Ох, как же я ошибся…
Кстати, перед самым вылетом у Лены начались месячные — она даже ругалась: «Ну вот, на море с этим делом поеду». Я тогда ещё шутил: «Наоборот, не придётся париться насчёт залётов!» Вот оно, пророчество. Сама судьба решила поиздеваться.
Лена с Никиткой там отдыхали больше месяца. Она мне постоянно звонила: «Всё классно, море тёплое, Никитка радуется, набираемся витаминов и эмоций». Я, доверчивый дурак, был спокоен: ну и отлично, пусть наслаждаются.
Когда она вернулась — вот тут у меня колокольчики в голове и зазвенели. Вместо бодрой загорелой жены я встретил какую-то хмурую, уставшую, взгляд отведён в сторону. Я подумал: «Может, она нездорова? Или в полёте нервы случились?»
Дома я предложил отметить её возвращение бутылочкой вина: «Я соскучился, давай расслабимся». А она сразу: «Ой, голова болит, живот крутит, пить не хочу, лучше лягу пораньше». Странно, но я пока в лоб вопросы не стал задавать. Просто наблюдал.
На следующий день заметил: она буквально избегает меня. Сыну, конечно, радуется, обнимает, а со мной будто боится поговорить, глаза отводит, ходит по квартире, словно ищет, куда бы сбежать подальше. Мой внутренний радар «что-то неладно» зашкаливал.
Пару дней я пытался понять, что происходит. Лена ссылалась на «акклиматизацию», мол, общее недомогание после смены климата. Но меня не проведёшь: я чувствовал, что что-то не так.
И тут приходит «час икс». Я сидел в детской комнате, мы с Никиткой строили башню из лего. Он — мальчишка разговорчивый, трещит без умолку. И вдруг между делом выдаёт:
— Пап, а дядя Ахмед приедет к нам? Мама говорила, что он, наверное, захочет. Я остолбенел. «Дядя Ахмед», говоришь? Откуда в истории взялся этот загадочный персонаж?
— Какой Ахмед, сыночек? — Ну дядя Ахмед, турок, он в отеле жил. Он с мамой и тётей Лёлей играл, фрукты приносил, меня в бассейне учил плавать! И ещё он говорил, что очень любит маму.
У меня кровь прилила к лицу. Жена хоть слово не говорила про каких-то «дядь»! Я, стараясь не показать сынишке свою злость, уточнил:
— И что мама про него говорила? — Ну, она говорила, что дядя Ахмед может приехать в гости, если всё получится. Он, говорит, «хороший», «друг семьи». Мама и тётя Лёля ходили с ним ужинать, а потом он их провожал.
У меня уже в глазах всё плыло. Ребёнок так спокойно это рассказывает, как будто это самая обычная вещь, а у меня внутри — гул. Пазл начал складываться: странное поведение Лены, её отказ пить вино… и тут этот «дядя Ахмед».
Как только Никита побежал смотреть мультики, я пошёл на кухню, вызвал Лену.
— Расскажи мне, пожалуйста, про Ахмеда. — Какого ещё Ахмеда? — она глаза расширила, будто впервые слышит. — Не прикидывайся. Никитка всё рассказал: что был в отеле Ахмед, какой-то ваш «друг». Говорил про фрукты, совместные ужины, что к нам собрался приехать. — Да ерунда, Серёж, это просто аниматор был, который занимался детьми. Может, он пошутил, что когда-нибудь приедет. — Я что, дурак? Ребёнок не может такое выдумать. Да и подруга Лёля, видимо, тоже в курсе. — Ты сам понимаешь, как дети всё раздувают, — она помахала рукой. — Может, Ахмед и говорил, что «любим вас, дорогие туристы». Он там всем так вешал лапшу, чаевых хотел.
Я понял, что разговор тупиковый: она отпирается, клянётся, что это пустяк. Но я-то чувствую, что это не пустяк. На следующий день заметил: она утром стошнила в ванной. А вечером отказалась от бокала даже лёгкого вина под ужин.
У меня мозг заработал: «Так, а не беременна ли она?» А даты? Уехала она практически в первый день месячных, вернулась спустя пять недель. Если считать по акушерским неделям, то на момент прилёта у неё могло быть примерно три недели беременности (если не больше). И явно не от меня — мы до отъезда пару недель не спали вместе, а потом она сразу улетела.
Через день я напрямую спросил:
— Лена, ты беременна? — Нет, конечно, — отвечает, но взгляд отводит. — Уверена? Что ты утром делала в ванной? — Меня просто затошнило, наверное, отравилась.
Я замолчал, чтобы не провоцировать очередной виток лжи. Но на следующий вечер заметил у неё в сумке упаковку с пренатальными витаминами. И тут уже не было смысла лукавить.
На третий день после моего «осмотра» её сумки я дождался, когда Никита уснёт, сел с ней на диван и сказал:
— Лена, хватит врать. Я вижу, что ты беременна. Хоть раз признайся честно.
Она сначала молчала, потом, видно, поняла, что всё уже очевидно:
— Да, я беременна, — тихо вымолвила, опустив глаза.
У меня в груди всё похолодело. Вроде я предполагал это, но когда услышал из её уст, будто током ударило.
— Беременна от кого? — спросил я, глядя ей прямо в глаза.
— От тебя, — выпалила она, не моргнув.
Я чуть не рассмеялся от абсурдности её ответа.
— Да ладно, от меня? А ничего, что перед твоим отъездом у тебя были месячные, а я был в командировке? Мы даже не виделись пару недель перед тем, как ты улетела. Как это вообще возможно?
Лена нервно пожала плечами, явно пытаясь выиграть время.
— Бывают случаи, когда можно забеременеть и во время месячных.
— Конечно, бывают. И всё так идеально совпало, да? Ты серьёзно считаешь меня идиотом?
Она опустила голову, слёзы начали скапливаться в уголках её глаз. Полминуты она молчала, грызла губу, словно решая, что сказать дальше. Наконец, выдохнула:
— Серёж, я не знаю, как объяснить… Я тебе всё расскажу. Но я боюсь.
Я стиснул зубы, поднялся с дивана и пошёл на кухню. Вернулся с стаканом воды, чтобы хоть немного успокоиться.
— Давай. Рассказывай.
И она начала. Сначала медленно, потом быстрее, словно хотела покончить с этим как можно скорее. В Турции они несколько раз ходили на вечерние мероприятия. Познакомились с парнем по имени Ахмед, который, как она утверждала, работал то ли аниматором, то ли менеджером по развлечениям в отеле. Он окружил её вниманием: комплименты, помощь с ребёнком, подарки. Она сказала, что «потеряла голову», потому что чувствовала «волну симпатии».
Я сидел, молча сжимая кулаки, пока ногти впивались в ладони.
— А как же Лёля? Она всё видела?
— Лёля не вникала, — оправдывалась Лена. — Она думала, что это просто флирт. Когда всё зашло дальше, я ей не рассказывала в деталях.
Я задал прямой вопрос:
— Сколько раз вы переспали?
— Серёж, один или два раза… Я точно не помню, первый раз была не совсем трезвая, — тихо промямлила она.
Я встал, сделал круг по комнате, чтобы не сорваться. Вернулся и сказал:
— Значит, эта “случайность” длилась столько, что теперь ты носишь его ребёнка. Прекрасно.
Она замолчала, подняла на меня мокрые от слёз глаза:
— Прости меня…
Говорят, предательство — самая глубокая рана для мужчины. И знаете что? Это правда. Но я старался держать себя в руках, чтобы не разбудить сына.
— Ясно. То есть ты переспала с каким-то турком, он тебя обольстил, а теперь ты носишь под сердцем его ребёнка. Класс, Лен, супер! Как ты себе это представляешь? Мы будем жить дальше, я буду обнимать тебя, растить “нашего” малыша?
Она молчала, потом попыталась оправдаться:
— Я не планировала… Я думала, он просто флиртует, а я всегда держала дистанцию. Но в тот вечер всё случилось. Через неделю я уже поняла, что беременна… Ну или догадывалась.
— А сказать мужу? — процедил я.
— Я хотела понять, может, это твой, может, всё не так однозначно. Я запаниковала.
Тут у меня прорвало. Я начал кричать так, что, наверное, соседи слышали:
— Да как ты могла?! У нас семья, ребёнок! Ты думала о том, что Никита теперь будет жить в раздрае? Как я должен это принять — растить неродного ребёнка, который каждый день будет напоминать об измене?!
Она рыдала, закрыв лицо руками. Слёзы текли ручьём, но я не мог понять: искренне ли она раскаивается или просто боится последствий. Я схватил ключи от машины и уехал к другу Сане.
Саня — мой школьный кореш, знает меня как облупленного. Мы сидели в его однушке, пили пиво, и я рассказывал всё. Он крутил головой:
— Вот это история, Серёг. Я думал, вы пара крепкая. Что теперь делать?
— Не знаю. Наверное, разводиться. Как жить с ней, если она носит ребёнка от другого?
— Согласен, тут сложно что-то исправить. Но подумай о Никите. Не хочется травмировать его.
— Да понимаю… Но как я могу смириться с тем, что буду “папой” чужому малышу, который будет напоминать мне о предательстве?
На следующий день я вернулся домой, чтобы отвезти Никиту в садик. Лена была как тень: без макияжа, с опухшими глазами. Молча собирала наши вещи, готовила завтрак. Я тоже молчал. В машине Никита весело болтал:
— Пап, почему ты ночевал у дяди Саши? А маме плохо?
Когда я был на работе, позвонила тёща:
— Серёжа, мы всё узнали. Лена сказала, что у вас серьёзная проблема. Приезжай, поговорим.
Я поехал. На квартире тёщи собрался настоящий семейный совет: тёща, тесть, сама Лена. Меня усадили на диван и начали уговаривать:
— Серёжа, ну неужели нет шансов? Она оступилась, да, это предательство, но ведь она плачет, кается, не хочет разводиться. У вас общий сын, вы хорошие родители!
Я выслушивал, но внутри всё кипело.
— Вы вообще понимаете, что речь о будущем ребёнке, который мне не родной? Я не готов растить плод её курортного романа.
— Но ведь всё можно простить, — качала головой тёща. — Если есть любовь. А ребёнок невиновен, он не просил появляться на свет.
У меня внутри всё сжалось. Логика в этих словах была, но я не мог отключить свои обиды.
— Не знаю, — сказал я. — Мне нужно время. Или сразу развод — так будет честнее.
Тесть молчал, видно, он сам не в восторге от того, что дочь завела «турецкого внука». Тёща снова попробовала надавить:
— Может, сделайте аборт? Ведь ещё не поздно.
— Никакого аборта! — взорвалась Лена. — Это уже человек, у меня 12-я неделя. Я не хочу убивать ребёнка!
Я только вздохнул:
— Прекрасно. Значит, тогда не жалуйся, если я не хочу такой жизни.
Я понял, что компромиссов не будет. Лена решила рожать, а я к этому не готов. Сказал, что подам на развод, но перед этим съеду куда-нибудь — к другу, к родителям, чтобы остыть.
Прошло несколько недель. Я действительно съехал из квартиры. Никиту я забираю по выходным, мы ходим в парк, катаемся на каруселях. Он скучает по мне, спрашивает, почему я не живу дома. Я отвечаю что-то вроде:
— Папа с мамой решили пожить раздельно.
Он ещё маленький, не может понять всей глубины проблемы.
Лена продолжает писать мне сообщения:
— Прости, вернись, я не хочу тебя терять. Давай хотя бы подождём с решением о разводе.
Я отвечаю уклончиво, потому что сам не знаю, что чувствую. С одной стороны, боль никуда не ушла. Каждый раз, когда я представляю, что в её животе растёт не мой ребёнок, а ребёнок того «дядьки Ахмеда», внутри всё сжимается. С другой стороны, у меня всё ещё есть чувства к жене — или, по крайней мере, воспоминания о нашей нормальной жизни. И есть сын, которого я люблю.
Но если быть честным, со временем я начал понимать: мы не сможем жить вместе, делая вид, что ничего не произошло. Я буду постоянно ревновать, обижаться, злиться. Этот ребёнок станет постоянным напоминанием об измене. А Лена, скорее всего, будет чувствовать вину. Наши ссоры точно не прекратятся. А растить детей в атмосфере вечного конфликта — это не выход.
Мы с Леной согласились, что пока не торопимся с официальными бумагами, но скоро я, скорее всего, подам заявление в суд. Она продолжает ходить на учёты по беременности, а я продолжаю жить у друга. Раз-два в неделю приезжаю к сыну, покупаю ему подарки.
Родители мои, честно говоря, на моей стороне. Мама говорит:
— Ты только береги нервы. Я знаю, как тебе тяжело. Но и в скандалы не лезь, пусть она живёт, как хочет.
