Отчаявшаяся сирота с баулом постучалась в двери ресторана. Хозяин опешил, узнав её фамилию
«Ты станешь самой яркой звездой, талантливейшей из всех. Тебя обязательно заметят, и твоё имя появится на всех афишах».
София рыдала, уткнувшись лицом в плед, покрывавший отца. Его рука, слабая, но всё ещё тёплая, скользнула по её волосам.
— Не плачь, моя девочка, не надо. Судьбу не обманешь. Лучше выслушай меня, — прошептал он.
София подняла заплаканное лицо. Отец говорил едва слышно, будто каждое слово давалось ему с трудом:
— Только не перебивай. Сил совсем нет… Когда-то нас было двое — Михаил и я, Григорий. Мы были неразлучными друзьями, даже кровью клялись, что дружба наша вечна. А потом появилась твоя мама. Мы оба полюбили её. Понимаешь, когда любовь становится между людьми, дружба часто уходит на второй план. Мама выбрала меня, а Михаил не смог с этим смириться.
Но он замечательный человек. Если тебе станет совсем тяжело, ты можешь обратиться к нему. Он не оставит тебя. Сейчас он владеет рестораном «Бриз». Запомни это, София. Возможно, однажды это спасёт тебя. Есть ещё что-то, но если он захочет, то расскажет сам…
Помни: я люблю тебя всем сердцем, верю в тебя и знаю — ты справишься.
София крепко обняла отца, и вдруг его тело напряглось, а затем обмякло.
— Папа! Папа! — её крик эхом разнёсся по комнате.
Её оттащили от кровати. Врачи суетились, бегали взад-вперёд, а София наблюдала за происходящим словно со стороны. В голове крутилась одна мысль: «Я одна. Я совсем одна в этом мире».
На следующий день, после поминок, когда гости разошлись, мачеха смерила Софию холодным взглядом:
— Завтра иди ищи работу. Кормить тебя я не собираюсь.
— Но я учусь…
— Учится она! — передразнила мачеха. — На песнях сыт не будешь. Не найдёшь работу — вылетишь на улицу. Поняла?
— Но это мой дом!
Мачеха вскочила, её глаза сверкнули:
— Что? Твой дом? Ха! Это мой дом. Я законная жена твоего отца. Так что заткнись. И знай: я сейчас говорю по-хорошему. Но могу и по-другому.
София выбежала из комнаты, захлопнув за собой дверь. Всю ночь она проплакала, прижимая к себе фотографию отца. К утру она решила: отец оставил достаточно денег, чтобы она могла закончить учёбу и попытаться воплотить его мечту.
Он всегда хотел, чтобы София пела. С самого детства она побеждала на конкурсах. Преподаватели говорили, что пробиться наверх сложно, но даже если не получится, её голос всегда сможет прокормить её.
«Представьте только: любой, кто услышит ваше имя — София Григорьева, — никогда его не забудет», — говорили ей.
Она улыбалась. Да, папа постарался. Она не просто Григорьева, но ещё и Григорьевна.
Утром София собралась и отправилась на занятия. Она старалась не шуметь, чтобы не разбудить мачеху. Она будет учиться. Чего бы это ни стоило. Папа так этого хотел.
Когда она вернулась, то увидела мачеху на крыльце. София замедлила шаг, надеясь, что та уйдёт, но мачеха стояла, не сводя с неё глаз.
— Ну что, нашла работу?
— Я была на учёбе.
София хотела пройти мимо, но мачеха преградила ей путь.
— На учёбе, значит? Певицей стать хочешь? — она упёрла руки в бока. — Да какая из тебя певица? Голос, как ржавые петли, ума нет. Тебе полы мыть с твоей внешностью, а не на сцену лезть. Я предупреждала.
Мачеха вытащила чемодан и сумку.
— Вот, забирай свои вещи и убирайся. Пойдёшь петь в переходах, пугать прохожих. Может, хоть там подадут.
София смотрела на чемодан огромными глазами, но мачеха зашла в дом и захлопнула дверь. София услышала, как щёлкнули замки. Она схватила вещи и выбежала со двора.
«Господи, только бы никто этого не видел. Пусть папе будет спокойно там, где он сейчас!»
София брела по улице, волоча чемодан. Слёз больше не осталось, мыслей тоже. Родственников не было. Папа и мама росли сиротами. Она не знала, что делать.
На улице начало темнеть. Она остановилась. Перед ней был ресторан «Бриз». Именно о нём рассказывал отец. Выбора не было. Она подошла к двери. Её встретил молодой человек.
— Добрый вечер. Позвольте, помогу с вещами и провожу вас к столику.
— Нет, спасибо. Скажите, можно увидеть хозяина ресторана? Михаила?
— Михаила Юрьевича?
Молодой человек с сомнением посмотрел на неё.
— Сейчас узнаю.
Через минуту он вернулся с высоким, представительным мужчиной лет сорока пяти.
— Это вы меня искали?
София кивнула.
— Я вас слушаю.
— Я… я дочь Елены и Григория Григорьевых. Папа сказал, что если мне понадобится помощь, я могу обратиться к вам.
— Елены и Григория? А почему Гриша сам не может помочь своей дочери?
— Папы больше нет. Несколько дней назад он умер.
Михаил вздрогнул. София не могла сдержать слёз. Молодой человек протянул ей салфетки.
— Может, воды?
Михаил словно очнулся.
— Максим, отнеси вещи в мой кабинет и принеси воды.
— Понял.
Михаил мягко приобнял Софию за плечи.
— Успокойся, пожалуйста. Я не знал.
Когда София немного успокоилась, он поставил перед ней стул и сел рядом.
— Расскажи, что случилось? Почему ты с чемоданами?
— Папа давно болел. После смерти мамы стало совсем плохо. В доме появилась её знакомая, Жанна. Она делала вид, что поддерживает папу, но я видела — она его не любит. Мне никто не верил, ведь я была маленькой. Через полтора года она переехала к нам. Папа тогда впервые попал в больницу.
Врачи сказали, что его сердце изношено, как у старика. Жанна носила ему передачки и жила в доме. Когда папу выписали, он не выгнал её. Потом они расписались.
Я надеялась, что всё наладится, но… Папа много работал, хотя врачи запрещали. Он всегда говорил, что у его звёздочки должно быть достойное будущее. Он верил, что я стану звездой.
Перед смертью он рассказал мне о вашей дружбе и сказал, что если мне будет плохо, я могу обратиться к вам.
София подняла глаза.
— Он сказал, что вы были как братья, но потом появилась мама.
Михаил грустно улыбнулся.
— Мама не хотела становиться причиной нашей ссоры. Она долго не решалась выбрать, даже пыталась уехать, чтобы не разрушать нашу дружбу. Но было уже поздно. Гриша её остановил.
— София, хоть мы и не общались много лет, Григорий и Елена всегда останутся для меня родными людьми. Ты можешь рассчитывать на меня как на отца. Ты хочешь строить карьеру?
— Нет, я просто хочу жить нормальной жизнью, работать… И если получится, закончить учёбу.
Михаил Юрьевич задумался, затем спросил:
— А если я предложу тебе пожить у меня? Согласишься? У меня большой дом в центре. Если нет, могу снять тебе гостиницу на несколько дней, пока найдём что-то подходящее.
— Можно к вам? Не хочу быть одна…
София всхлипнула, а Михаил мягко добавил:
— Конечно. Я только за. Живу один, если не считать толстого ленивого кота, который игнорирует меня, потому что считает бесполезным.
София слабо улыбнулась.
— Откуда вы знаете, что он так думает?
— Когда я прихожу, он уже сыт, чист и наглажен — домработница его обожает. А когда я пытаюсь погладить его или позвать, он презрительно дёргает хвостом и уходит.
Михаил серьёзно посмотрел на девушку.
— Я понимаю, как тебе сейчас тяжело, но поверь: Григорий был прав. Я сделаю всё возможное, чтобы помочь тебе.
— Вы правда были такими близкими друзьями? Почему же перестали общаться?
— Мы были друзьями. Но жизнь иногда запутывает всё так, что непонятно, кто прав, а кто виноват. Возможно, я расскажу тебе об этом позже.
Через несколько дней София немного пришла в себя. Михаил пригласил её в кафе.
— Давай сходим, поговорим, подумаем, как дальше жить.
— А можно не в кафе? Может, в ваш ресторан? Я никогда там не была.
— Конечно. Поехали.
Михаил настоял, чтобы София продолжила учёбу.
— Но как же жить? Вы ведь не обязаны меня содержать. Я хотела найти работу.
— Подожди.
Он не успел договорить, как к нему подбежал молодой человек, встретивший Софию ранее.
— Михаил Юрьевич, у нас ЧП!
— Что случилось?
— Через полчаса юбилей. В договоре указано обязательное живое исполнение. Проблема в том…
— Артём снова не придёт?
Михаил схватился за голову.
— Что за история? Опять?
— Да.
— Так, начинаем обзванивать всех, кто раньше выступал у нас.
— Уже обошли всех. Если не выполним условия, придётся платить неустойку.
— Ладно, Максим. Бог с ней, с неустойкой, но репутация…
София осторожно коснулась его руки.
— Дядя Михаил, я могу спеть.
— Что? Ты уверена?
— Да. Не волнуйтесь, я справлюсь.
Он долго смотрел на неё.
— София, это не обязательно. К тому же ты не пела в ресторане. Здесь шумно, и это совсем другая атмосфера.
— Всё будет хорошо. Обещаю.
Когда София начала петь, в зале воцарилась полная тишина. Михаил сидел за столиком весь вечер. Во время последней песни он тихо произнёс:
— Елена… Я обещаю, наша дочь станет звездой.
Годы назад Михаил поступил некрасиво по отношению к Елене. Он был слишком настойчив, и она испугалась. Когда поняла, что беременна, решила уехать. Григорий остановил её и узнал правду.
Друзья сильно подрались. Михаил осознал свою ошибку, но признавать её не хотел. Позже извинился, но было уже поздно. Григорий попросил его больше не пересекаться с ними. Сейчас Михаил решил, что Софии не нужно знать эту историю. Это стало бы для неё травмой.
Жанна и её новый муж подъехали к ресторану.
— Наконец-то! — вздохнул мужчина.
Жанна любила показывать своё «превосходство». Денег у них было немного, но она выбрала именно этот ресторан, чтобы произвести впечатление на подруг. Те уже сидели за столиком, когда она вошла, гордо подозвав официанта.
— А какие у вас развлечения? Кто-нибудь будет петь?
Официант улыбнулся.
— Вам невероятно повезло. На пару дней к нам приехала София-звёздочка. Она родом отсюда и сегодня выступит.
Подруги заахали:
— Не может быть! Вот это да!
Жанна тоже что-то слышала о ней, но сделала вид, что не знает.
— А, даже не знала, что она из нашего города.
— Да, она здесь училась и начинала. Возможно, вы помните Григория Григорьева?
Жанна побледнела.
— Григория Григорьева?
Муж удивлённо посмотрел на неё.
— Разве не твоя была фамилия — Григорьева?
Жанна повернулась к нему:
— Совпадение. Как всегда, ты ничего не понимаешь. И ресторан выбрал неправильно. Всё не так…
Она огляделась и ткнула пальцем куда-то.
— Эти гардины бордовые ужасны.
Муж округлил глаза.
— Откуда я мог знать, что ты выбираешь ресторан по гардинам? И почему бордовые плохи, если у тебя в спальне такие же?
Жанна со злостью отодвинула стул и села спиной к сцене.
— Боже, какой у меня муж! Все мужья нормальные, а мой только портит праздники.
В зале наступила тишина. Почти сразу же девичий голос запел грустную мелодию. Жанна скомкала салфетку и бросила на стол.
— И что теперь? Весь мой праздник будем слушать эту певичку?
Муж вздохнул и встал.
— Девочки, извините. Я заеду позже, чтобы развезти вас.
Жанна проводила его растерянным взглядом и тяжело вздохнула.
— Теперь придётся сидеть истуканом. Не поворачиваться, не танцевать…
