— В квартире твоей женушки буду я жить! А вы себе ипотеку возьмете, вон сколько зарабатываете — Мария услышала разговор наглой свекрови
Мария сидела у кухонного стола в своей съёмной квартире, сжимая в руках старенький мобильный телефон. Только что она закончила разговор с нотариусом, который сообщил ей невероятную новость: квартира бабушки Лидии, её единственного родного человека, теперь принадлежит ей.
Комната, где она сидела, была тесной и унылой. Потёртые обои, старая мебель, да скрипучий холодильник в углу — всё это угнетало её. Вместе с Олегом они прожили здесь шесть долгих лет. Мечты о собственной квартире казались чем-то далёким, почти недосягаемым.
— Ты только представь, Олег, — сказала она взволнованно, когда муж вернулся с работы. — У нас теперь есть своё жильё!
Олег молча стянул пальто, повесил его на крючок и с усталым видом присел на стул напротив неё.
— Где квартира? — только и спросил он.
— На окраине, в доме, где жила бабушка. Помнишь?
Олег кивнул, но его взгляд был усталым и отрешённым. В отличие от Марии, он не разделял её восторга.
— Надо посмотреть, что там за состояние, — ответил он после паузы. — Старые дома часто требуют ремонта.
Мария нахмурилась. Эти слова прозвучали как будто невпопад. Весь её энтузиазм натолкнулся на стену безразличия.
Когда они впервые переступили порог бабушкиной квартиры, сердце Марии замерло. Её сразу окутало чувство родного уюта. Старый паркет, слегка потрескавшиеся стены, полки с книгами — всё это дышало теплом и воспоминаниями.
— Бабушка так любила это место, — сказала она, стоя в зале. — Помнишь, как мы приезжали к ней на лето?
Но Олег, казалось, был далёк от воспоминаний.
— Маша, а что, если… — он медлил, будто боялся сказать что-то важное. — Мы продадим эту квартиру?
— Продадим?! — голос Марии сорвался на высокой ноте. — Олег, зачем?
— Послушай, — он тяжело вздохнул. — Мы могли бы взять ипотеку на что-то новое, современное. А эту — отдать маме. Ты же знаешь, в каких условиях она живёт, у нее там барак, а не жилье, крыша течет, стены потрескались, а капитальный ремонт им еще не скоро будут делать.
Эти слова прозвучали, как удар.
Ночью Мария не могла заснуть. Она лежала на старом диване и мысленно возвращалась в прошлое.
Бабушка Лидия всегда была для неё опорой. После смерти родителей, когда Мария была ещё подростком, Лидия взяла её под своё крыло. Она заменила ей мать и отца, даря безусловную любовь.
Летом они часами гуляли по парку неподалёку от дома. Бабушка рассказывала истории из своей молодости, показывала, как выращивать цветы на балконе, и пекла пироги с ягодами.
— Машенька, главное — это всегда быть честной перед собой, — говорила она однажды вечером. — Люди могут предать, обстоятельства могут измениться, но ты должна помнить, что твоя душа — это твой дом.
Мария знала, что бабушка имела в виду. Теперь, когда Лидии не стало, эта квартира оставалась её последним связующим звеном с прошлым.
Она посмотрела на спящего рядом Олега. В его чертах было что-то знакомое — черты человека, которого она когда-то любила всей душой. Но сейчас между ними будто выросла невидимая стена.
Когда Людмила Ивановна впервые переступила порог квартиры, она бросила на Марии недовольный взгляд. В руках у неё была увесистая сумка, а за спиной Олег нёс чемодан, из которого торчала бахрома старого ковра.
— Ну что, сюда меня решили поселить? — спросила она, едва скрывая раздражение.
Мария, стоя в коридоре, нервно оправила подол платья. Она старалась улыбнуться, но её губы дрожали.
— Это хорошая квартира, Людмила Ивановна, — ответила она, натянуто. — Мы хотели, чтобы вам было удобно.
Людмила Ивановна прошла по коридору, шумно передвигая тапки по полу. Остановившись в гостиной, она оглядела пространство и недовольно хмыкнула.
— Старьё. Мебель как из музея. Паркет весь скрипит. Ну ничего, — её глаза прищурились, и она повернулась к Марии, — со временем сделаю всё под себя.
Слово «под себя» прозвучало как угроза.
Олег, занятый расстановкой сумок, не обратил на эти слова внимания. А Мария почувствовала, как в груди разливается тяжесть.
Людмила Ивановна принялась давать указания: куда поставить кресло, где разместить её телевизор. Она распоряжалась так, словно квартира всегда принадлежала ей. Мария пыталась вмешаться, но свекровь мгновенно обрывала её.
— Маша, ты не понимаешь. Это место теперь для меня. У тебя своё жильё. Вот там и обустраивайся, — сказала она, с неприязненной улыбкой.
Позже, когда они с Олегом вернулись в свою новую квартиру, Мария впервые открыто заговорила о том, что её беспокоит.
— Ты видел, как она себя вела? — спросила она, сидя на кухне. — Она даже не сказала спасибо!
Олег пожал плечами.
— Ну что ты хочешь? Ей трудно сейчас. Она привыкнет.
Мария молча смотрела на мужа. Его безразличие било по ней сильнее, чем слова свекрови.
Несколько недель спустя Мария услышала от соседки:
— Что у вас там за вечеринки? Постоянно кто-то приходит, шумит до ночи.
Мария растерялась.
— Вы уверены, что это у нас? — спросила она, пытаясь сдержать тревогу.
— Уверена. Там женщина, пожилая, со светлыми волосами. Она же ваша родственница?
На следующий день Мария решила сама навестить квартиру. Её сердце бешено колотилось, пока она подходила к двери. За дверью доносились приглушённые голоса и звон бутылок.
Когда Мария вошла, её охватило потрясение.
На полу валялись пустые упаковки от закусок, окурки и несколько бутылок пива. За столом сидели трое незнакомых мужчин. Все они выглядели как-то неухоженно, в грязной одежде, с опухшими лицами.
Людмила Ивановна вышла из кухни. Она выглядела уставшей, но довольной.
— Маш, что тебе надо? — спросила она равнодушно.
Мария посмотрела на неё, не веря своим глазам.
— Что здесь происходит? Кто эти люди? — её голос дрожал от возмущения.
— Это мои друзья, — спокойно ответила свекровь, пожимая плечами. — Ты что, никогда не собираешь гостей?
— Гостей? — Мария оглянулась вокруг. — Вы называете это встречей гостей? Это выглядит как бардак!
Людмила Ивановна фыркнула.
— Машенька, ты слишком строгая. Жизнь — она для веселья, а не для пыли и строгих правил.
Мария почувствовала, как в ней нарастает гнев.
— Это вообще-то квартира моей бабушки! — выпалила она. — Здесь должна быть память, уважение, а не это…
Но Людмила Ивановна лишь махнула рукой.
— Ой, да брось ты, Маша. Твоя бабушка давно умерла, а жить надо нам, а не ей.
Эти слова, словно нож, пронзили сердце Марии.
Когда Мария рассказала обо всём Олегу, он снова попытался её утихомирить.
— Маша, она взрослая женщина. Она сама разберётся, — сказал он, не отрываясь от экрана телефона.
— Разберётся? — голос Марии сорвался. — Ты понимаешь, что она рушит всё, что осталось от бабушки?
— Маша, хватит. Это уже смешно. Она ведь не на улице. Она просто… пытается устроиться.
Эти слова взорвали Марии терпение.
— Ты даже не пытаешься её остановить! — закричала она. — Ты выбираешь свою мать вместо меня!
Олег резко встал.
— Я не выбираю! Я просто пытаюсь жить между вами! Ты требуешь одного, она другого. Что мне делать?
— Быть мужем! — выпалила Мария, с трудом сдерживая слёзы.
Олег замолчал. Они стояли друг напротив друга, как два противника. В комнате повисла тяжёлая тишина.
На следующий день Олег всё-таки поехал к матери, чтобы поговорить с ней.
— Мама, тебе нужно успокоиться, — начал он, стараясь говорить мягко. — Маша переживает за квартиру.
Но Людмила Ивановна встретила его с негодованием.
— Ты что подкаблучник что-ли, женушку свою слушаешься? — фыркнула она. — Сколько лет ты прожил, а теперь не можешь поставить её на место?
Олег пытался объяснить, но свекровь лишь сильнее распалялась.
— Я не собираюсь менять свою жизнь из-за неё! — крикнула она.
Когда он вернулся домой, его лицо выражало беспомощность.
— Она не слушает, — сказал он, опустившись на диван.
Мария только покачала головой.
— Тогда придётся сделать так, чтобы она услышала меня через суд.
Мария сидела у окна, наблюдая, как капли дождя медленно стекают по стеклу. На кухне тихо тикали часы, а за её спиной напряжённо молчал Олег. Это молчание длилось уже почти час. Он пришёл с работы поздно, вымученный, и, как только Мария завела разговор о квартире, опустил голову и больше не поднимал.
— Олег, я не могу так больше, — наконец нарушила тишину Мария. Её голос звучал тихо, но в нём чувствовалась твёрдость. — Это не жизнь.
Олег повернул к ней голову. В его взгляде читалась усталость, смешанная с каким-то отчаянием.
— Что ты хочешь, Маша? Чтобы я выгнал собственную мать?
— Я хочу, чтобы ты увидел, что происходит, — Мария прищурилась, сдерживая злость. — Твоя мать превратила бабушкину квартиру в какой-то притон! Ты слышал, что говорят соседи?
Олег отвёл взгляд.
— Она просто запуталась, — пробормотал он.
— Запуталась? — Мария горько усмехнулась. — Она устраивает пьянки, приводит незнакомых людей, разрушает то, что для меня дорого. А ты продолжаешь это оправдывать.
Она встала, подошла к окну и скрестила руки на груди.
— Олег, ты знаешь, что для меня значила эта квартира. Это было единственное, что осталось от моей бабушки. Я чувствую себя преданной.
Олег вздохнул.
— Ты понимаешь, что я тоже между двух огней? — его голос был почти умоляющим. — Я пытаюсь сохранить мир, Маша.
Мария обернулась к нему.
— Этот «мир» разрушает меня.
На следующий день Мария приняла окончательное решение. Она обратилась к адвокату, чтобы начать процесс выселения Людмилы Ивановны.
Это не было лёгким шагом. Каждый раз, когда она набирала номер юриста, её охватывала тревога. Ей казалось, что она предаёт не только мужа, но и саму себя. Но, вспоминая слова бабушки, она напоминала себе, что не может поступиться своими ценностями.
Олег был в ярости, узнав о её намерении.
— Ты хочешь разрушить нашу семью, Маша! — кричал он. — Ради чего? Ради старой дряхлой квартиры?
Мария смотрела на него с болезненной тоской.
— Семья? — прошептала она. — Олег, а где была наша семья, когда я боролась за неё одна?
Его слова ранили её, но ещё больше ранило то, что он так и не смог её понять.
На судебном заседании Мария впервые почувствовала настоящую силу. Она видела перед собой Людмилу Ивановну, сидящую на другом конце зала. Свекровь была полна злобы, её лицо перекосило от негодования.
— Я старалась создать уют, — говорила она, изображая оскорблённую невинность. — А моя невестка просто ненавидит меня.
Адвокат Марии был спокоен и уверен.
— У нас есть доказательства того, что ответчица систематически нарушала порядок и использовала жильё не по назначению, — он передал судье фотографии и жалобы соседей.
Мария смотрела на это со стороны, чувствуя, как внутри неё нарастает горечь. Когда-то она верила, что сможет построить отношения с Людмилой Ивановной, что семья Олега станет её семьёй.
Теперь она видела, как та сжимает губы, бросая на неё злобные взгляды.
Решение суда было в пользу Марии. Людмила Ивановна должна была покинуть квартиру в течение месяца.
После суда Олег собрал свои вещи.
— Ты довольна, Маша? — спросил он холодно, бросая последний взгляд на квартиру.
— Нет, Олег, я не довольна, — ответила она. — Я просто больше не могу терпеть.
Он хотел что-то сказать, но замолчал. Его лицо исказилось от обиды, и он, не оглядываясь, закрыл за собой дверь.
Мария осталась одна.
Когда Мария вернулась в бабушкину квартиру, её встретила тишина. Комнаты были пусты, но в них всё ещё ощущалось что-то родное. Она медленно прошлась по коридору, касаясь стен.
В зале она остановилась, вспомнив, как когда-то здесь сидела бабушка, обшивая старое платье.
Мария вздохнула.
Теперь это была её квартира. Её жизнь. И её путь.
