Мальчuк закрыл собой медвежонка оm пулu u эmо полносmью uзменuло его жuзнь

Проснулся. Ну наконец-то, гораздо же ты спать! Мы уже тебя все заждались. Первое, что я увидел в этот замечательный день, были мамины глаза.

— Именинник наш, вставай! Скорее, все тебя ждут!

В таежном поселке наш дом стоит высоко. Мне нравится смотреть из окна на берег реки, воду, на гладь воды, отдающую солнечными блестками, поросшие хвойным лесом величавые хребты, клубящиеся туман над ними. За хребтами тянется на сотни километров тайга, где живут волки, олени, медведи и глухари.

Я уже твердо решил, что когда вырасту, стану охотником, как и отец, братья и наш дед Василий Никитич. Все мужчины в нашем роду были охотниками. А как же иначе? Жизнь в Сибири суровая, по-другому не выжить, не прокормить семью и себя. Буду добывать соболя, заготавливать мех, ведь мех соболя ценится на уровне золота.

Но потом случилось то, чего я никак не ожидал. Я еще не знал, что детские фантазии — это одно, а реальная жизнь — совсем другое.

— Ура, сегодня я остановлюсь взрослым!

С этой мыслью я вскочил с кровати, аккуратно сложил одеяло и в считанные секунды, натянув рубаху и штаны, выбежал из избы на улицу, туда, где на дереве висел умывальник. Но не успел я толком умыться, как во дворе показались братья и дед с отцом. Настроение у всех было оживленное, они о чем-то спорили, а потом вдруг все засмеялись.

— Ну иди сюда, юноша! — все так же весело обратился ко мне дед Василий. — Я из тебя настоящего мужика делать буду!

Он подошел и взял в свою ручьищу мою левую руку, еще совсем мальчишескую, тонкую, и торжественно произнес: «Решением совета семьи с этого дня посвящаешься в охотники!» И с этими словами он протянул мне настоящее охотничье ружье, которое ему подал один из моих братьев.

В семье нас трое у родителей: трое сыновей. Мои старшие братья погодки. Когда я родился, им было уже 15-16 лет. Я был поздним, но не менее любимым. У братьев уже свои семьи, живут отдельно. Я жил с родителями и дедом в их старом доме. Братья со своими семьями отдельно, в новых.

И вот сегодня мне 15. В нашем селе такая традиция: считается, что мальчик в этот день становится юношей. Ему дарит его собственное ружье, посвящают в охотники. Потом старшие мужчины берут над ним шефство и начинается процесс обучения всем премудростям охоты.

Как у всех нормальных деревенских жителей, хозяйства наша было добротным, с обширной обустроенной территорией, большими загонами для скота, с мастерской, сеновалом и хозяйственным двором с различной живностью для собственного потребления. Наша семья держала корову, овец, куры, гусей, кроликов и другую живность.

В тайге у братьев было несколько заимок, которые оборудовал в свое время еще наш дед. И они каждый год, начиная с весны, занимались их текущим ремонтом. В этом году решено было идти в лес и жить там по несколько дней на каждой заимке.

Старшие мужчины будут заниматься приведением в порядок нашего лесного хозяйства. Дед Василий Никитич пошел с нами как самые опытные охотник, который хорошо знал тайгу и правила выживания в ней.

Собирались долго. Нужно было взять все необходимое для длительного пребывания в тайге, особенно лесных припасов. Хотя на заимках всегда имелся неприкосновенный запас.

Из трубы таежной избушки, стоящей на высоком берегу реки, вылетали веселые искры и, растворяясь в воздухе, завершали свой чарующий танец. Залитый голубым отблеском лунного света лес манил свои изысканной таинственностью. Хаотичный полет веселых искр наводили на покой и безмятежность.

Эх, как же мне нравилось всё это: чисто мужская компания, рядом все любимые родные люди и тайга — красивая, величественная и безмятежная!

С утра решили разделиться. Братья с отцом отправились на дальнюю заимку. Мы с дедом остались на этой, на которой ночевали сегодня. Возвращение мужиков ждали через 4-5 дней. Все свободное время мы проводили за стрельбами. Дед учил меня, и надо сказать, что у меня неплохо получалось.

В тот день после обеда дед уснул. С пожилыми так часто бывает. А у меня, наоборот, был такой прилив силы и энергии, что казалось, если на пути попадутся горы, то я не задумываясь их сверну. Я решил немного прогуляться по тайге, разведать местность, посмотреть, что да как.

Я уже отошел от избушки на приличное расстояние, когда вдалеке услышал два выстрела, совсем в другой стороне от нашей заимки. Это точно был не дед, но и не братья с отцом. Им еще по времени было рано возвращаться. Может быть, какие-нибудь знакомые охотники? Их тут много в тайге бродят. Они частенько гостят у деда на заимке, отдыхают, истории рассказывают, анекдоты травят.

Я, конечно, был еще совсем глуп и не чувствовал опасности. Оружие со мной не было, а вот любопытство — хоть отбавляй. Еще один выстрел прогремел, где-то совсем рядом, и я поспешил на звук.

Человек с ружьем стоял у небольшой ямы. Синее пресинее небо без единого облачка, все вокруг залито яркими лучами весеннего солнца. Маленький медвежонок барахтался в траве. Он даже не подозревал, что над ним нависла смертельная опасность. Человек уже навел на яму ружье. Ничего не подозревающий малыш смотрел на него внимательными глазами, слегка поскуливал и ворчал.

Я понял, что никогда в жизни не смогу забыть эту сцену. Он так и будет стоять перед моими глазами. Сердце мое разрывалось от жалости и отчаяния. Я должен был что-то сделать. Мне было уже все равно. Будь что будет!

— Не смей, не смей стрелять!

Я плашмя упал в яму, закрывая малыша своим телом. В это самое время прогремел выстрел. Мужик нажал на курок. В плечо вонзилась жужжащая свинцовая оса. От боли я потерял сознание.

Очнулся через какое-то время уже в избушке. Рядом был дед Василий.

— Он убил медвежонка? — Первое, что я спросил, когда пришел в себя и осознал, что произошло.

— Лежи, лежи, тебе нельзя много говорить. Все хорошо с твоим медвежонком. Убьешь его, как же! — ответил дед. — Когда у него такой защитник есть! Себя не пожалел, а ведь мужик тот мог тебя застрелить. Но рана не опасная, пуля прошла на вылет. Нам всем сегодня повезло: ты жив остался, а он не стал убийцей. Но правда, гнида, сбежал и бросил тебя истекать кровью. Хорошо, что я слышал выстрел и вовремя всполошился. Прибежал и нашел тебя в этой яме, а под тобой этого кроху.

История эта совсем подкосила меня. Жизнь стала серой и обрыдлой. Я не знал, куда себя деть и что делать. Я понял, что охота — это не мое. Я никогда в жизни не смогу выстрелить в живое существо, особенно когда вижу его глаза. Это не по мишеням и консервным банкам стрелять, это другое.

Вернувшийся братья посовещались дедом и отцом и пришли к заключению, что я слишком ранимый, впечатлительный, и чтобы залечить душевную рану, мне надо остаться здесь, в тайге, набраться душевного спокойствия. Только природа способна вылечить меня. Со мной останется дед, а они по очереди будут периодически пополнять нам запасы еды.

Тем более что нужно было еще вырастить того самого медвежонка, которого я спас. Так что до осени мы остались с дедом на заимке. Здесь, в таежной глуши, я обрел душевный покой, появилась тяга к жизни. Жизнь в гармонии с природой удивительным образом поменяла меня, как-то отпали все надуманные и навязанные мне привычки, ушли чужие мысли. Я научился видеть вокруг все живое и радоваться каждому новому дню.