| Pofu.ru - Всё обо всём!

1917 год. Дочь белого офицера променяла бальные платья на запах пороха. Отвергнув семью ради революции и любви, она думала, что выбирает свободу. Она не знала, что выбирает одиночество, нищету и страшную правду о человеке, ради которого всё потеряла

1917 год. Дочь белого офицера променяла бальные платья на запах пороха. Отвергнув семью ради революции и любви, она думала, что выбирает свободу. Она не знала, что выбирает одиночество, нищету и страшную правду о человеке, ради которого всё потеряла

История бабы, которая хоронила кота, соседку матом послала и репутацию железобетонную берегла, пока не нашла у себя на подушке наглого усача, знавшего секрет, как растопить лёд — потому что хвостатый стратег знал план

История бабы, которая хоронила кота, соседку матом послала и репутацию железобетонную берегла, пока не нашла у себя на подушке наглого усача, знавшего секрет, как растопить лёд — потому что хвостатый стратег знал план

Свекровь считала кривоногую невестку лягушкой, пока та не сорвала три ветки сирени в Вальпургиеву ночь. Она так хотела разлучить сына с ведьмой, что сама подарила все свое везение соседке, а теперь смотрит, как та выходит замуж за генерала

Свекровь считала кривоногую невестку лягушкой, пока та не сорвала три ветки сирени в Вальпургиеву ночь. Она так хотела разлучить сына с ведьмой, что сама подарила все свое везение соседке, а теперь смотрит, как та выходит замуж за генерала

Она бежала от развода в забытую богом деревню, где окна были заколочены, а соседи — призраками. Её спас не тот, кого ждала вся деревня с опаской и шепотом. И теперь ключ от её счастья — в руках человека, для которого свобода только начинается за тюремным забором

Она бежала от развода в забытую богом деревню, где окна были заколочены, а соседи — призраками. Её спас не тот, кого ждала вся деревня с опаской и шепотом. И теперь ключ от её счастья — в руках человека, для которого свобода только начинается за тюремным забором

1944 год. Белоруссия. Я вытаскивала его с того света под обстрелом, а он клялся в любви и звал на Кубань. Четыре года спустя я вернулась в родное село как герой, но моя победа пахла не жасмином, а ложью под крики «горько» у моего же крыльца

1944 год. Белоруссия. Я вытаскивала его с того света под обстрелом, а он клялся в любви и звал на Кубань. Четыре года спустя я вернулась в родное село как герой, но моя победа пахла не жасмином, а ложью под крики «горько» у моего же крыльца

Обычный день в элитном автосервисе нарушает появление ржавого «жигуленка», из которого появляется неожиданно прекрасная женщина. Владелец сервиса, уже готов избавиться от гостя, но, рассмотрев её поближе, узнаёт в ней свою первую и самую несбыточную школьную любовь

Обычный день в элитном автосервисе нарушает появление ржавого «жигуленка», из которого появляется неожиданно прекрасная женщина. Владелец сервиса, уже готов избавиться от гостя, но, рассмотрев её поближе, узнаёт в ней свою первую и самую несбыточную школьную любовь

1942-й. Чтобы спастись от отчима, мальчишка уходит на фронт, оставив мать в слезах и отчаянии. Спустя годы, пройдя через ад войны, он вернется не только с наградами, но и с силой, чтобы навсегда изменить судьбу своего дома и обрести настоящую любовь

1942-й. Чтобы спастись от отчима, мальчишка уходит на фронт, оставив мать в слезах и отчаянии. Спустя годы, пройдя через ад войны, он вернется не только с наградами, но и с силой, чтобы навсегда изменить судьбу своего дома и обрести настоящую любовь

Ноябрь 1941 года. В разгар военной разрухи, по непролазной грязи везут роженицу — и в этой кромешной тьме рождается не одна, а две судьбы. Одна — от крови, другая — от милосердия. Две девочки растут как сёстры, пока через восемнадцать лет в их дом не стучится прошлое, грозя расколоть семью на части

Ноябрь 1941 года. В разгар военной разрухи, по непролазной грязи везут роженицу — и в этой кромешной тьме рождается не одна, а две судьбы. Одна — от крови, другая — от милосердия. Две девочки растут как сёстры, пока через восемнадцать лет в их дом не стучится прошлое, грозя расколоть семью на части

Её считали безропотной овечкой, согнувшейся под ударами судьбы, но когда дочь забеременела, а забор рухнул в очередной раз, она достала из бабушкиного сундука не вышиванку, а такую правду, от которой у всей деревни волосы встали дыбом

Её считали безропотной овечкой, согнувшейся под ударами судьбы, но когда дочь забеременела, а забор рухнул в очередной раз, она достала из бабушкиного сундука не вышиванку, а такую правду, от которой у всей деревни волосы встали дыбом

1922 год. Одна ночь на сеновале связала их навсегда, а одна потерянная рука разлучила на двадцать три года, чтобы в 1945-м их взрослый сын, сам не зная того, привёз отцу пропуск назад в ту самую жизнь, которую они когда-то не смогли начать

1922 год. Одна ночь на сеновале связала их навсегда, а одна потерянная рука разлучила на двадцать три года, чтобы в 1945-м их взрослый сын, сам не зная того, привёз отцу пропуск назад в ту самую жизнь, которую они когда-то не смогли начать

1902 год. Её продали за дом и корову, назвали в честь тёлки, а она выросла и сожрала их патриархальный устав без соли и хлеба. В голодные сороковые отдавала мясо невесткам, сама доходя от истощения, но выжила — назло всем, кто считал, что женщине нужны только объедки и покорность

1902 год. Её продали за дом и корову, назвали в честь тёлки, а она выросла и сожрала их патриархальный устав без соли и хлеба. В голодные сороковые отдавала мясо невесткам, сама доходя от истощения, но выжила — назло всем, кто считал, что женщине нужны только объедки и покорность

Подмена. Материнское сердце упрямо твердило, что в колыбели лежит чужой ребенок. Ей не верил никто: ни врачи, ни муж, ни здравый смысл. Но она была права — тихий ужас, который она одна чувствовала, оказался самой страшной правдой

Подмена. Материнское сердце упрямо твердило, что в колыбели лежит чужой ребенок. Ей не верил никто: ни врачи, ни муж, ни здравый смысл. Но она была права — тихий ужас, который она одна чувствовала, оказался самой страшной правдой