Тракторист. Завидный холостяк. Выходец из бедной семьи
Дмитрий Гусев являл собой прекрасный образец мужской половины человечества.
Выходец из бедной семьи, единственной кормилицей которой являлась мать, парень закончил техникум, отслужил и вернулся в родную деревню, где устроился на работу трактористом.
Он исправно трудился, попутно строя дом. Дом для матери и младшей сестры. Чтобы не тем не приходилось прозябать в старой избушке.
Много лет строился, а когда справили новоселье, отдохнул немного и принялся строить ещё один дом, теперь уже для себя.
— Зачем, сынок? — удивлялась мать. — На кой нам второй дом, неужто в одном не уместимся?
— Так вдруг, женюсь, — резонно ответил мужчина. — Куда жену приведу, в твой дом? Нет, мать. Я долг сыновний свой исполнил, живите в собственном доме с Любкой спокойно, ни о чем не беспокоясь, а я теперь начну жить для себя.
А женщины вокруг Гусева вились стайками, правда у каждой за плечами уже был брак, а то и дитя.
Были и молодые девушки, однако Гусев ни на одну не смотрел.
Мать, Наталья Григорьевна, безуспешно пыталась устраивать сыну знакомства и свидания: Гусев убегал и упирался.
— Вот что значит, рос без отца, — испереживалась мать. — Вроде бы видный, ладный, а при виде женщины и двух слов связать не может, и всё его обаяние исчезает!
Больше всех на селе добивалась холостяка-Дмитрия, Маринка, тридцатипятилетняя приезжая бухгалтер местного сельсовета.
Маринка подкарауливала, «пëрлась» напролом в гости к Гусевым, улыбалась мужчине и намёками сыпала, но Дмитрий шарахался от дамочки как от огня.
***
Наталье, маме Дмитрия, внимание Маринки-бухгалтера нравилось.
Красивая эта баба, собой стройна, брови аккуратно выщипаны.
Сама Наталия красотой никогда не отличалась, и дочь Любка, совсем не красавица, полноватая, нос картошкой, лицо глупое.
А Маринка — та прямо икона стиля.
И платья у ей всякие разные, Наталья искренне ею восхищалась.
— Теть Наташ, — скреблась каждый день в дверь Маринка, — А я вам пирог принесла, с утра спекла.
Наталья летела к дверям счастливая, гостью свою привечать.
— Пирог этот мясной, — щебетала бухгалтерша, — Пусть-ка Дмитрий оценит.
— Он оценит конечно, — радостно кивала головой Наталья. — Ты проходи, проходи Мариночка.
Марина проходила, а у двери мялась, в красивых туфельках, стильная дочь-подросток Марины.
— Виолетточка, и ты проходи.
— Здрасьте, тёть Наташа.
Девочка проходила в кухню, Наталья разглядывала её и удивлялась, ну надо же какая растёт, прямо вся в мать.
И ноги такие же длинные, и на лицо миленькая, вот что значит наследственная красота.
А как одета с иголочки, на ногах обязательно гольфики белого цвета, роскошные волосы уложены в затейливую причёску.
Наталья усаживала гостий за стол в своей кухоньке и потчевала чаем с пирожками, но дамочки ничего не ели, только прихлебывали чай маленькими глоточками.
Марина с дочерью разглядывали новый дом Натальи, и косились на второй такой дом, тоже большой, красивый и новый, который виден был из окна кухни.
А Наталия разглядывала Виолетку и раздумывала всё о своём:
«Вот родит Маринка моему Димке ребёночка. Красивого. Если у меня внучка появится, будет куколкой как эта вот Виолетта.
И так чудно мы заживём. Я буду бегать в соседний их дом нянчиться, Маринка станет мне второй дочерью, а Виолетка — помощницей.
Эх скорей бы скорей, и чего Димка упирается? Чем ему Мариночка не угодила? Ну и что ж что с ребёнком, зато мудрая и меня любит, ишь как пирогами задабриват. «
***
Зато, когда стала подходить к концу стройка второго дома, Дмитрий вдруг заявил матери:
— Мать, погладь мне костюм. Тот самый, в котором для паспорта фотографировался и выпускной гулял. За невестой поеду.
Встрепенулась мать:
— Какой невестой? У тебя что, она есть? Как так, где успел, ты ж со стройки годами не вылезая…
Дмитрий глаза отпустил в пол:
— Когда я учился в городе, мать, мне нравилась одна девушка. До сих пор её забыть не могу.
— Что за девушка? Ить столько лет прошло, наверняка замужем.
— Была замужем, я узнавал, — опустил голову Гусев. — Недавича развелась.
Не отвечая на дальнейшие расспросы, мужчина ретировался из дома и Наталия засела у окна. Думу обдумывать.
***
В новом доме Наталья убралась, поджидая сына, прошлась по комнатам и удивилась вслух:
— Тут три спальни! А ведь похоже что сын строил дом для большой семьи! В одной комнате могла бы расположиться Виолетта Маринкина.
В другой комнате молодым спальня, третья — детская. Для мово будущего внука!
В спальне стояла новенькая двуспальная кровать. Матрас был запакован в плёнку, нераспечатанный даже.
В самой большой комнате стоял диван, тоже новенький, из магазину.
Всё это, включая сам дом, было приобретено на деньги, заработанные кровью и потом сына, посему Наталии вдруг стало обидно, что какая-то незнакомка сейчас приедет жить на всё готовенькое.
— Лишь бы не дармоедка какая, — сурово поджала губы Наталья. — Работы в соседнем селе хватает, пускай устраивается, уж я то за ей прослежу! Чтоб работала. Отрабатывала свою будущую жизнь. Осподи, ну чем ему не угодила Маринка?…
***
Маринка явилась в гости как раз перед ожидаемым приездом Дмитрия.
Наталия выбежала к ней растерянная:
— Мариночка, я же вчерась говорила тебе что Митрюшка уехал.
— А я не только из-за него пришла, — улыбнулась бухгалтер. — Я к вам. Виолетта моя, для вас печенье пекла. Дочка, знаете ли, прикипела к вам. Бабушек ведь у ей нет, вот она и засматривается на вас.
А вчера представьте себе, поинтересовалась, можно ли вас бабушкой называть!
Наталия опешила от услышанного, румянец разлился на её щеках.
Льстивые слова женщины легли бальзамом на её сердце.
— Ой правда? Как неожиданно и приятно!
Калитка хлопнула и женщины оглянулись.
Дмитрий нарушил зарождавшуюся идиллию, вернувшись из своей поездки не один: с ним шла невысокая коренастая женщина, с совершенно невыразительным лицом, полными короткими ручками и ножками, и волосами, завёрнутыми в небрежный пучок.
Позади неё маячила девка, годов пятнадцати на вид.
Такая же коренастая как незнакомка, вероятно дочь.
— Настенька, Оленька, проходите, — любезничал перед гостьями Гусев. И только ужом извивался, — Мать моя, Наталь Григорьна. Мать, это вот, моя Оля.
***
Бухгалтер Мариночка мгновенно оценила происходящую ситуацию и поспешно ретировалась от домов Гусевых, вручив печенье изумлённой Наталье.
И выглядела настолько обиженной, что у Натальи тотчас же неприятно дрогнуло сердце.
Она-то уже считала женщину почти невесткой.
Оля только улыбалась, щурила свои и без того невыразительные мелкие глазки.
«Оспади и что мой сын нашёл в ней», — разглядывала и удивлялась Ольгу мать Гусева.
Но самое неприятное ожидало её поздно вечером, когда сын вместо того чтобы ночевать в своём новом доме, заявился домой к матери, постелил себе в зале на диванчике и лег спать.
— Димушка, — подступила к сыну с расспросами женщина. — Как же так, у тебя свой дом есть, ты женщину в него привез, а ночуешь тут. Вероятно, ты присмотреться хочешь к ней? Или засомневался?
— Нет мать, не сомневаюсь я. Просто Оля женщина порядочная, согласилась приехать и прежде всего познакомиться. Если всё ей понравится, то и свадьбу можно играть. А пока, чтобы не компрометировать её пребывание тут, я у вас поживу.
— Ишь какая, — удивилась Наталья. — Ещё и с требованиями. Вот скажи мне, дорогой, на кой сдалась тебе энта тётка, когда рядом красавица-Маринка есть?
— Ой мать, опять ты с Мариной заладила. Не нравится она мне! Не лежит душа!
— А Оля чем нравится? Да как такая женщина вообще может кому-то нравиться, она полная и хромает!
***
Как ни странно, бухгалтер Марина продолжала ходить в гости к Гусевым. Только стала еще тщательней краситься и наряжаться.
Сядет, бывало, в кухне Гусевых, платье шуршащее на себе оправит, нитку жемчуга, которой шею себе оплела, потеребит и губки на своем лице выразительно складывает.
— Наталь Григорьна, у меня дочь замечательно на пианино играет. Жаль нет у вас такого инстрУмента в доме, послушали бы.
— Ох какая она у вас грамотная. А я даже не знаю как эта пианина открывается.
— Так вы приходите к нам, мы всё покажем, да сыграем.
Наталья улыбается и головой кивает, а сама косится на гостью Ольгу, которая только с огорода пришла.
Ольга по приезду в деревню, залёживаться в доме на перинах не стала, сразу вышла в огород, принялась грядки размечать.
И дня не прошло, как всё вскопала, разгородила грядки и посеяла семена.
Она зашла в дом, увидела будущую свекровь с гостьей, те пили чай.
Оля удивилась вслух:
— Я и не знала, что у меня в доме хозяйничает кто-то.
Наталия с её словами была в корне не согласна, что и поспешила выразить:
— Начнём с того, что хозяйка здесь только я. Вы с Димочкой не женаты даже. Потому прав у тебя тут никаких нет.
Ольга будто не заметила косых взглядов женщин, знай себе наливает чай да выглядывает из окна:
— У вас в деревне хорошо, свежий воздух. Настасья моя, крайне аллергичной уродилась. По улице в городе пройдётся, так обязательно зачихает. А как сюда приехали, ни одного чиха.
Марина поинтересовалась едким голосом:
— А у вас там извините, есть собственное жильё, или на съёмном жили?
Ольга вздохнула и поглядела на гостью:
— Собственного жилья у меня в городе нет, я с мамой жила.
— Так у мамы на съёме, или у мамы в городе квартира есть? — нетерпеливо взъелась гостья.
— Если для вас имеет значение, то квартира мамина.
Марина покачала головой и закатила глазки.
— А у мамы вашей откуда жильё? Небось сожитель какой оставил? Вы извините конечно, что сую свой нос, просто вы на горожанку не похожи совсем!
Оля усмехнулась и прихлебнула чайку.
— Внешний вид обманчив. Вы тоже на деревенскую жительницу не похожи, однако ведь родились в деревне. А квартира у мамы наследная, так то.
Марина замолчала, отводя глаза.
За окном во дворе на лавочку сели Настя с Виолеттой.
Это Марина вытурила девочек во двор «находить общий язык и общаться.»
Женщины в доме не могли слышать их разговора, потому Виолетта зашипела как змея:
— Значит, мы с тобой ровесницы и будем учиться в одном классе. Я среди девочек в классе главная! Подговорю их, никто с тобой общаться не станет!
Настя округлила удивлённо рот:
— За что же, Виолетта? Чем я не угодила тебе?
Продолжая искусно улыбаться, Виолетта оскалилась:
— А ты не поняла, глупая? Моя мама хотела выйти замуж за дядю Диму! И она выйдет за него, а твоя мать пусть катится туда, откуда подобрали вас!
Настя ахнула, на что Виолетта, улучив момент, пнула её ножкой:
— Убирайтесь! И попробуй только маме наябедничать, я тебе жизни в школе не дам!
Настя поднялась со скамейки и громко вскричала:
— Эй ты! Чего пинаешься?
***
Женщины, попивавшие в доме чай и наблюдавшие из окна, увидели, как Настасья вскочила и толкнула спокойно сидевшую на скамеечке Виолетту. Выглядело это жутко.
Первой из дома выскочила мама Виолетты, Марина, она подбежала к дочке и помогла ей подняться с земли.
Подбежавшие Ольга с Натальей, удивлённо смотрели на девочек.
— Что ты себе позволяешь, девка? — громко закричала Наталья и ухватила девочку пальцем за ухо, отчего та скрючилась:
— Ай, больно, ай!
— Ещё и не такое будет! — громко закричала Наталья. — Посмей только пальцем Виолетту тронуть, вылетишь из этого дома, поняла меня?! Она моя самая любимая гостья и в обиду я её не дам!
Вмешалась Ольга:
— Не кричите на мою дочь!
За что получила гневный отклик:
— Воспитала хабалку, и сама такая же!
И только Марина-бухгалтер сдержалась, она попросила тишины и повернулась к дочери, после чего строго поинтересовалась у неё:
— Я требую объяснений, Виолетта, что ты сказала ей?
Виолетта опустила голову, отчего локоны её трагично рассыпались по плечам. А в расклешённом белом платьице, испачканном травой, она была похожа на ангела.
— Я… Я только обрадовалась, что мы будем учиться в одном классе. Рассказала ей о своих друзьях… Настя сказала что ей наплевать. Ах, это я виновата, пристала с болтовнёй, мамочка!
— Она врёт, врёт! — закричала Настя.
Виолетта тут-же расплакалась и попыталась подойти к Насте:
— Извини, что раздражаю тебя!
Она так искренне пускала слёзы, что две женщины тут-же обняли её с двух сторон и увели в дом.
Во дворе остались только Настя с мамой.
Давясь слезами, Настя жаловалась:
— Мама, мам! Эта Виолетта — гадина каких поискать! Всякого наговорила мне! Изворотливая как змея!
— Успокойся доченька, — обняла дочку Ольга. — Успокойся, маленькая. Да, бывают такие люди, что уж теперь. Мы всё равно на них не сможем повлиять, так что пусть болтают что хотят. Сейчас глазки утри и пойдём в дом. Будем делать вид, что всё хорошо.
— Я не хочу к ним идти, мама, — плача, крутила головой Настя. — Эти женщины с такой неприязнью на меня смотрят всегда, куда бы я ни пошла. А тётя Наташа вообще сказала, чтобы я ни к чему в доме не прикасалась. Что ничего нашего в доме нет. Ей даже не понравилось, что я помыла посуду и убралась!
Ольга выслушала дочь и поджала губы.
***
Виолетта чувствовала себя безнаказанной.
Она действительно собиралась устроить для Насти травлю в школе. Для этого собрала всех своих подруг и принялась их настраивать против девочки.
Да, ход был нечестным, но игра стоила свеч. Виолетта собиралась помогать маме завоёвывать дядю Диму.
«Мне нужен новый папочка! Бабулю мы уже завоевали, и сына её, лопуха, непременно приберём к рукам».
Марина продолжала заявляться в дом Гусевых ежедневно.
Подбадриваемая Наталией, она нагло уже помыкала Ольгой.
Указывала пальчиком:
— Я пирог принесла, разрежь на части и подай на стол, чаю попьём.
Ольга хмыкала и уходила, после чего гостья вскидывала бровки и бежала жаловаться Наталье.
Всё этой мерзкой Марине сходило с рук, она была вхожа в дом Гусевых и уважаема хозяйкой, что очень мешало Ольге осваиваться.
Плюнув, Оля поняла, что в этом доме ей не дадут житья.
Потому собрала вещи и забрав дочь, высказалась жениху:
— Зачем ты нас сюда привёз, если я не чувствую себя хозяйкой в твоём доме? Такой образ жизни не по мне. В город вернусь, выбирай, остаёшься с мамой, или поедешь с нами.
Наталия, присутствовавшая тут-же, громко рассмеялась, схватив сына за плечо:
— Смотри-ка, какая смешная баба. У самой ни внешности, ни приданого, за душой только хабалка-дочь. Пущай катится, у нас невест для Димитрия — только свистни, целая очередь выстроится.
Тут Дмитрий и молвит:
— Помолчи-ка мама.
На глазах изумлённой Наталии, сын вывернулся из её цепких рук и побежал Ольгу догонять:
— Оль, погоди, не руби сгоряча!
Наталия осталась стоять на крыльце, удивленная. Она смотрела на то, как сын взвалил на себя сумки Оли и пошёл за ней следом.
— А ну вернись, не дури! — прокричала она ему.
Но тот даже головы не повернул.
***
Лишь позже, Наталия узнала о том, что оказывается, Ольга родила свою дочь Настеньку ещё будучи студенткой, от Дмитрия.
Что-то у молодых тогда не сложилось, потому Ольга родила и скрывала этот факт от Димки.
А недавно встретились в городе, разговорились. Тогда Ольга и «обрадовала» Дмитрия, что у того дочь растёт.
И вот эта неказистая грубиянка Настасья приходится родной внучкой Наталии.
— Хм, а ведь Настька похожа на меня, — подивилась Наталия. — Что уж и говорить, недалеко ушла!
***
На фоне такого известия, Наталия поменяла конечно, свое мнение относительно Оли.
— Ой, что же это, — расстроилась Гусева. — Да что же Димочка мне сразу правды не сказал? Выходит, я кричала на Настеньку, вместо того чтобы налаживать отношения. Как же сердце моё не признало родную кровь?
И вот уже бухгалтер Марина не радует ее глаз как прежде.
Неинтересны Гусевой Маринины пироги-наряды, и игра Виолетточки на пианино не прельщает.
Марина не бросает попыток завладеть чувствами Натальи, но вызывает в той лишь раздражение:
— Ну что ты прёшь как бульдозер? — расстроенно ей высказалась Наталия. — Неужели не поняла, что не лЮба Димке? Есть у него жена и дочь, но ты их выжила!
— Я выжила? — сбрасывает маску Марина. — Это же вы к нам с Виолеткой прилипли как банный лист! Эва деревенские, раскатали губу. Породниться решили, приобщиться, так сказать, к прекрасному!
— Ах так? — ахнула Гусева. — Да у меня к тебе был лишь один интерес, чтобы ты родила ребенка Димочке. На большее ты, как погляжу, не годна! Всё ходишь, подолом машешь, хоть раз помогла бы грядку прополоть! И Виолетта твоя, вместо того чтобы на пианино пиликать, да нарядами хвастать, могла бы разок посуду помыть!
Две женщины из бывших подруг превращаются в заклятых врагов:
— Ах ты!
— Ах вы!
— Шла бы ты отсюда, стрекоза, — наконец, плюётся Гусева, — прямо оморочила. Прекрасного в тебе, только платье твоё! Которое вон, шуршит. А душа в тебе на редкость гадостная!
***
А Дмитрий Гусев живет в городе вместе с женой и дочкой на съёмной квартире и в ус не дует.
Изредка вспоминает о недвижимости.
— Милая, у нас же дом в деревне стоит, новенький. Как-то жалко его, простаивает.
— И пусть стоит, — отвечает Ольга, — не волнуйся, его есть кому сторожить. За ним твоя мать бдит, получше любой сторожевой собаки…
