Мама одобрила измены мужа: – У них полигамная природа!
Наш брак с Егором начинался прекрасно, и я никогда бы и подумать не могла, какие горькие слезы буду лить уже через год спустя его заключения. Тогда еще будущий муж вел себя безукоризненно: красивые ухаживания с роскошными букетами цветов, милые сюрпризы-подарки в виде плюшевых игрушек, дорогих коробок конфет, флакончиков духов и бесконечной бурной страсти.
Он, казалось, угадывал мои желания, и подруги от зависти аж зеленели – у них-то не было внезапных романтических поездок за город в красивые места, полетов на воздушном шаре и скрипичного концерта под окнами балкона. Я чувствовала себя принцессой, и не ходила по земле, а парила над ней, окрыленная этой прекрасной любовью.
Предложение руки и сердце он тоже сделал красиво. Это был обычный день, я собралась, позавтракала и отправилась на работу, куда недавно устроилась. Пошла обычным маршрутом. Сперва увидела на огромном рекламном билборде: «Алина, ты выйдешь за Егора?» Остановилась на минуту, разглядывая щит и отказываясь верить своим глазам. Это обращение ко мне или к какой-то другой Алине?
Мимо проехал велосипедист. Притормозил около меня и громко сказал: «Алина, ты согласна выйти замуж за Егора?» Я растерялась. Просто молча смотрела на незнакомца, не зная, что ответить. Впрочем, ответа он ждать и не стал, умчался дальше. Ошарашенная, я пошла было дальше, как меня вдруг окликнули из цветочного ларька:
— Алина!
Я обернулась. Мне махала рукой круглолицая девушка с толстой косой и в красном переднике.
— Алина, ты выйдешь за Егора замуж? – спросила она.
Я нервно засмеялась, а она схватила из ведерка будет роз, подскочила ко мне и сунула его в руки.
— Выходи за Егора! – весело засмеялась она и скрылась за дверью.
И тут со всех сторон на меня посыпались предложения от незнакомцев. Они задавали один и тот же вопрос, а я просто стояла в эпицентре этого бешеного торнадо и прижимала к груди розы в бумажной обертке. Просто прохожие, водитель проезжающего мимо автобуса, продавец из мясной лавки, бариста из кофеечки – все они спрашивали меня, согласна ли я выйти замуж.
Внезапно появился сам Егор – в элегантном сером костюме с галстуком. Он широким шагом, улыбаясь во весь рот, шел ко мне по залитому майским солнцем тротуару и на раскрытой ладони перед собой нес красную бархатную коробочку. В ярких лучах искрилось бриллиантом золотое кольцо.
Егор встал передо мной на одно колено.
— Ты будешь моей женой?
Я не могла ответить – язык будто сковало железом. Егор терпеливо ждал, пока спадет мое оцепенение.
— Я согласна, — наконец выдавила я, обомлевшая, ошарашенная происходящим.
Все вокруг зааплодировали, а у меня внезапно покатились из глаз слезы – от счастья, конечно же. Разве может какая-то девушка хотя бы мечтать о такой романтике? Да ни у кого и никогда в жизни такого не было! Егор поднялся с колена, обнял меня за талию и притянул к себе.
— Я обещаю тебе, что ты будешь самой счастливой, — прошептал он, опаляя мою щеку горячим дыханием. – Я сделаю все для того, чтобы ни единая слезинка не выкатилась из твоих прекрасных глаз.
Получается, он врал? Получается, да. Мне не хотелось верить в ложь, и я отчаянно искала мужу оправдания. Может быть, я все неправильно поняла? Да что тут можно неправильно понять, если у него в телефоне страстная переписка с любовницей, разбавленная интимными фото! А может, он сам не ведал, что творил? Конечно, ага, не ведал! Прямо все два месяца связи на стороне не ведал.
А вдруг на него нашептали приворот? При этой мысли я невесело рассмеялась. Вот до чего дошла, уже и в магию готова поверить – лишь бы закрыть глаза, отвернуться, забыть, стереть из памяти… Мне хотелось стать маленькой девочкой, спрятаться где-нибудь за диваном или под одеялом с головой, приговаривая: «Я в домике».
Ну почему, как, когда наш идеальный брак дал такую огромную трещину? Что заставило Егора не только засмотреться на другую, но и «пойти налево»?
Первое время я просто сидела дома, взяв на работе отпуск за свой счет, и пила валерьянку вперемешку с настойкой пустырника. Жить не хотелось. Егор где-то пропадал – наверное, у любовницы – и домой не приходил даже на ночь, не хотел, как он выразился, выяснять отношения и ругаться. Я тоже не горела желанием его видеть.
Отчаянно, до боли хотелось кому-то пожаловаться, поплакаться в жилетку, вылить в слезах свою горечь, но рассказать подругам правду я не могла – у меня же «идеальный» брак. Не думаю, что сумела бы вытерпеть их насмешки, подколы и поддевки – а они обязательно будут. Сестра? Тоже нет – та ехидна не хуже подруг.
В дверь внезапно позвонили. «Кто бы это мог быть?» — без интереса подумала я, сползла со стула и сунула ноги в пушистые домашние тапки. Как старуха, прошаркала в прихожую и, не глядя в глазок, отомкнула дверь.
На пороге стояла мама.
— Ты чего трубку не берешь? – сходу накинулась она на меня. – Я уже все нервы себе истрепала, тебя ищу! На работе тебя нет, Катя не знает ничего, Егор отмахивается! Вы все тут в сговоре? А что случилось?.. – Она увидела мое кислое лицо. – Что-то в семье?
Я пошире распахнула дверь, пропуская ее в прихожую. Мама скинула свои кокетливые туфельки на невысоком каблучке, прошла на кухню и уселась за стол.
— Ну что, рассказывай, что тут у вас стряслось, — вздохнула она.
Я наполнила чайник водой, бухнула на конфорку и щелкнула пьезой на плите.
— Егор мне изменил, — без предисловий пояснила я, добавила: — Причем, думаю, не с одной?
— Откуда такая информация? – осведомилась мама.
Женщина она у меня деловая, бизнес-леди – у нее сеть своих кофеен, и просто так, на слово не верит ничему.
— Из его телефона, — мрачно ответила я. – Полезла посмотреть фото со свадьбы… некоторые… потерялись на ноутбуке. Думала, у него есть. Телефон даже не запоролен, представляешь! Открыла фотопленку, а там куча фоток этой…
Я замолчала, не в силах сказать отвратительно-грязное слово «любовница». Ну не шло оно у меня с языка. Ругательство, а не слово.
— Любовницы? – сказала за меня мама.
Я кивнула, глядя в столешницу.
— А почему ты думаешь, что это именно любовница? Может, он белье тебе в подарок выбирал и попросил продавщицу его сфотографировать?
— Значит, продавщица и есть его… эта! – вскричала я. – Белье покупал! Придумаешь тоже! Она что, из дома его продает? Не свое личное, случайно? Что-то фото все в домашних каких-то интерьерах!
Чайник на плите засвистел. Я вскочила, брякнула на блюдца две чашки и схватила его за ручку, забыв про прихватку. Ладонь пронзило резкой болью, и я с шипением отдернула руку.
— Обожглась? – забеспокоилась мама, встала, осмотрела ожог. – Так, сейчас пенкой полью.
Она взяла свою дорогую кожаную сумку, выудила из ее недр баллончик с пенкой от ожогов и обильно полила мою ладонь. От прохлады стало полегче. Она обмотала мне руку бинтом, оторвала его зубами и завязала на бантик.
— Вот так-то лучше. Давай-ка я сама чай сделаю. – Мама взяла чайник. – А то ты самосожжешься ненароком.
Некоторое время мы молчали. Я разглядывала древесный рисунок на массивной столешнице, зачем-то водила по ним пальцем. Мелодично звякнули две чашки с исходящим паром, ароматным чаем. Я отпила небольшой глоток. Мама снова села напротив, беззвучно размешала ложечкой сахар и аккуратно положила ее на блюдце.
— Знаешь, что, — уверенно сказала она, глядя мне прямо в глаза. – Нечего тут раскисать, как просроченный творог. Жизнь не остановилась и не кончилась. И вообще, он – мужчина, у него в природе изменять. А ты терпеть должна!
— Что?.. – опешила я, выпучила на нее глаза. – А больше я ничего не должна?..
— Дорогая, — менторским тоном протянула мама. – Ты уже не маленькая девочка, нужно понимать: у мужчин другая природа. У них полигамная природа! Мы – моногамные.
Я глубоко втянула носом воздух, чтобы успокоиться. Так. Тихо. Тихо. Главное – не взорваться.
— Мама, что ты такое говоришь, какая полигамия, какая моногамия. Мы в первую очередь люди. И верность супруге – это уважение, да и вообще…
— Это ты что такое говоришь, — возмутилась мама и звякнула чашечкой о блюдце. – Я подольше тебя живу, и мужчин, которые не изменяют, ни разу не встречала. Хотя бы один раз, но изменяли все!
Я не знала, что ответить. Начать доказывать? Бесполезно. Да и не о мужской и женской природе мне хотелось поговорить, а просто выплакаться. Мама же, кажется, выслушивать меня не собиралась, считая, что я должна терпеть похождения супруга.
Егор явился домой к вечеру. Я все так же сидела на кухне, бездумно глядя в окно на темнеющее небо и очертания новостроек в рассеянном желтом свете уличных фонарей. Я слышала, как открылась дверь, как он разулся и поставил обувь в комод, но даже не подумала выйти и встретить. Пусть его эта встречает.
Он зашел на кухню, сел на стул, где сидела мама. Я повернулась к нему, подперла подбородок ладонью. Он кивнул на бинт.
— Порезалась?
— Обожглась, — ответила раздраженно. – Тебе-то что за дело?
— Мне есть дело. – Он помолчал. – Мне есть дело до всего, что с тобой происходит.
Я поморщилась.
— Прекрати этот фарс. Тебе есть дело только до этой твоей.
Он взял мое лицо в ладони, заставив посмотреть на себя.
— У меня никого, кроме тебя, нет. Слышишь? Никого.
— Да? – саркастически усмехнулась я. – А та, которая на фотках из твоего телефона? Она что, никто?
Лицо Егора стало серьезным.
— Сейчас послушай меня внимательно, потом решишь, верить или нет. Телефон, в который ты залезла, не мой, а Витькин. Ты же знаешь, что они у нас одинаковые. Только у меня царапина на крышке, помнишь?
Я кивнула. Сердце мелко-мелко забилось: мне очень сильно хотелось верить словам мужа.
— Так вот, мы тогда случайно обменялись телефонами. Я даже не сразу заметил, поэтому чуть с ума не сошел, когда ты скандал закатила. Думал, ты шутишь так экстравагантно. Алина… У меня никогда и никого не было и не будет, кроме тебя.
К глазам подступали кипучие слезы. Я зажмурилась, давая им пролиться, почувствовала, как по щеке пробежала горячая капля. За ней хлынули и другие. Егор принялся быстрыми поцелуями стирать их, что-то нежно шепча. Я не могла разобрать слов, да это было и не важно.
Да, я помнила царапину на корпусе его телефона. И да, в тот злополучный вечер я заметила, что она пропала, но подумала, что он просто заменил крышку в сервисе. Откуда-то из глубины сердца пробиралась дрожь и растекалась по всему телу.
— Почему ты сразу об этом не рассказал? Почему ушел?
— Чтобы ты пришла в себя. Ты вообще помнишь себя тогда? Такая мегера, страх и кошмар! – Он по-доброму засмеялся. – Я испугался, что ты меня испепелишь или сковородкой убьешь, вот и ретировался от греха подальше.
Я тоже засмеялась.
— А еще я удивилась, что у тебя пароля на телефоне не было, всегда же был.
— А Витька его и не ставит. Ему скрывать свои амуры не от кого.
Я прильнула к его плечу, закрыла глаза. Слава богу, этот кошмар закончился. Дала самой себе совет: впредь всегда верить словам мужа, выслушивать объяснения, и только потом рвать и метать. Действительно, о каком счастье в браке может идти речь, если в нем отсутствует главное – доверие?
Вот только мама со своими странными словами… Я решила, что обязательно поговорю с ней об этом, попытаюсь втолковать, почему ее позиция неправильная, но только не сегодня, не сейчас. Этот вечер будет посвящен Егору и нашим чувствам.
