Как в СССР ездuлu «на картошку» школьнuкu, студенты, uнженеры?
Как в СССР ездили «на картошку» школьники, студенты, инженеры? Фото: по лицензии PxHere
В советское время сельхозработы для жителей города начинались еще в школе. Потом был студенческая «картошка», а потом «шефские» выезды в колхоз и на овощебазы. Как это было? В первый раз «на село» мы ездили еще в школе. На пару недель пожить далеко от дома и поработать на грядках в лагерь труда и отдыха нас послали после 9 класса. Надо признаться, оторваться от мамкиной юбки было делом полезным — пожили отдельно, поварились, так сказать, в трудовых буднях, узнали цену физического труда.
Оказалось, что цена прополки — очень разнится, но заработать деньги на этом очень трудно. Мне кажется, эти самые «лагеря труда и отдыха» были придуманы специально для старшеклассников, дабы мы стремились попасть в институты, поняв, что без образования хлеб свой зарабатывают ну очень «в поте лица своего».
Закончилась школа, для меня и многих моих одноклассников началась учеба в институтах и университетах. Придя 1 сентября на факультет, мы увидели на информационной доске объявление: «Сбор студентов 1-го курса 04.09.1977 там-то. Брать с собой …» А рядом, сбоку, было карандашом нацарапано: «Антошка, Антошка поедет на картошку!»
Как давно это было, тогда мы были молодыми, водка была холодной, поля мокрыми, а картошка — грязной… Начались трудовые будни. Сначала трактор перепахивал гряду, выворачивая картофелины наверх. За трактором шли мы, банда студентов. Клубни — в мешки, мешки — на прицеп и на взвешивание. Что там дальше было — для нас тогда было неважно.
При этом были определенные правила работы. Придя на поле и готовясь пройти по грядкам, одного человека оставляли дежурным у костра. Он набирал ведро средней картошки, ставил ведро возле костра вверх дном — и нагребал костер вокруг него. Так через пару часов после начала работы у нас была готова горячая закуска.
Мы садились на бревнах у костра, перебрасывая с ладони на ладонь треснувшие от жара картофелины. Соль на куске газеты. Некоторые прямо так в шкуре макали и быстренько рубали. Белая, сахарная на вид, с крупными кристаллами соли (макали от души) — не картошка, а пища богов!
После работы усталые, мокрые, грязные — «домой». У девочек в комнате было намного больше порядка, у парней — больше бардака и грязи. При том, что по возвращению с полей все мокрое снимали, переодевались в сухое, а мокрое и грязное вешали в вагончик сушилки рядом с домом, чтобы утром среди вороха высушенного барахла найти свое и переодеться на работу.
Потом начиналось для нас самое главное. Сначала обед. Горячий суп после работы на холоде — самое то. А потом — танцы-жманцы. Мы — веселые, слегка подшофе (а некоторые и в зюзю — но их на танцах не было), девушки вовсе даже не против потанцевать и… далее, но только если все всерьез.
И пара взрослых на весь этот бедлам, пытающихся навести там порядок. Образовавшиеся на картошке парочки не были крепкими, все-таки всего первый курс, но… Две пары удержались вместе все пять курсов, а ближе к концу учебы даже дошли до загса.
После института выпускников ждали рабочие будни инженеров, включавшие и так называемую «шефскую помощь селу».
Снова в колхоз я поехал примерно через полгода после моего распределения и прихода на работу в НИИ. НИИ был самым обычным, третьекатегорийным. И зарплаты в нем были такие же — маленькие. Зато у нас было весело и никто никого не подсиживал. Колхоз от НИИ был другим, нежели колхоз на втором курсе универа. Различий было четыре.
Во-первых, контингент. Отличался и весьма. Когда я был в колхозе вместе с нашим отделом, рядом со мной пахали несколько аспирантов, пара кандидатов физико-математических наук, а все остальные были ведущими и старшими инженерами. Далеко не школяры.
Во-вторых, сроки поездки. Студентами мы ехали на месяц. А тут был сложный скользящий график по всему НИИ. Отдел за отделом ездили от мая по сентябрь. Каждому выпадало недели по две на человека. Ну, иногда летом впрягали прицельно комсомольцев — это были те же две недели, но, помимо двух недель вместе с отделом, внеплановые, так сказать.
В-третьих, работа. Если будучи студентами, мы просто собирали картошку, то тут, в порядке шефской помощи — делали целый спектр работ.
Те, кто ехали весной, занимались сбором камней. Некогда, давным-давно, пришедший к нам из Скандинавии ледник принес уйму мелких и крупных камней. Они каждый год вылуплялись из земли. Видимо, цикл промерзания-оттаивания выгонял булыжники вверх, а плугам было от этого нехорошо. Посему все поля надо было перепахивать, выбирая камни, вылезшие наверх после зимы.
Сразу после камней, в том же мае, шла посадка картошки. После посадки картошки шло время… разных работ. То мы разгружали вагоны, то что-то еще. Далее шел сенокос. Переборка, помощь в перегрузке в сенохранилища…
Потом, уже по осени, шел сбор той же картошки и прочих овощей.
Где все это время пропадали рабочие совхоза? Загадка! Трактористы, водители и машинисты были. А вот на ручную работу… На полях были только мы.
Четвертым различием я бы назвал культуру пития. Точнее — ее полное отсутствие. Если в бытность нашу студентами, мы втихаря привозили с собой поллитру или чекушку, кою и выпивали, одну на всю большую компанию, то тут нам руководство отдела просто выделило канистру спирта. Мы ее разводили до нужной кондиции (1:1) водой и наливали по полкружки алюминиевой. Эти кружки и ждали нас за столами в столовой на обедо-ужине после окончания работы.
Но было и много общего. Я пару раз был в колхозе в составе так называемого комсомолько-молодежного десанта.
С питьем при этом было много строже, чем когда ехали с отделом. Зато контингент был одного возраста, собранный со всего НИИ — парни и девушки, молодые инженеры. Танцы тут были покруче. Девушкам хотелось замуж.
Вообще, в некотором смысле, тот колхоз был способом знакомства. Молодые и холостые знакомились в колхозе, а потом и женились.
Что можно сказать о смысле этой «шефской помощи селу»?
Было ли это злом? По-моему — нет. Было ли это глупостью? Наверное — да.
И все-таки… Мы тогда были молодыми, картошка вкусной, водка холодной, а Солнце светило ярче.
