Верочка возвращалась с вызова, когда на нее напалu двое. Она уже смuрuлась с неuзбежным, но на помощь к ней прuшел…
Верочку сразу после окончания института распределили работать участковым врачом. Повезло, конечно, что оставили в городе, и даже направили работать в поликлинику недалеко от дома, но это только потому, что пожалели.
Маленькая была, вот и оставили.
В школу Верочка пошла в пять лет. Если бы не папа, который после недельного рева дочери, что она хочет в школу, не отправился в районо и не выбил справку, что ей разрешено в таком возрасте идти в школу, не видать было Верочке портфеля первоклассницы.
Справка была получена за четыре до первого сентября и по этому времени на сборы практически не было. Мама взяла два отгула, и они бросились в полупустые магазины покупать все к школе.
Умные мамы первоклассников уже давно все скупили и выбирать было практически не из чего. Да и ни одна школьная форма не годилась для Верочки. Даже в самом маленьком размере, который нашли в Детском мире, она тонула.
— Да, — вздыхала продавщица, — две такие девочки можно в одно школьное платье поместить, а то и три. В куклы надо еще играть в садике, зачем ты в школу собралась?
— Я хочу людей лечить, — серьезно отвечала Верочка, — как папа и мама. А еще у нас деда и бабушка тоже были врачами.
— Лишаете ребенка детства, — не выдержала продавщица, — вы посмотрите, ее же из-за парты не будет видно! Все решили, что у них вундеркинды и давай в школы отправлять! Вы уже пятый ребенок из покупателей, кто раньше в школу пошел. Но те-то хоть на год раньше, а вы? — возмущалась она, заворачивая огромную форму.
Мама ничего не ответила, что толку доказывать, что они Верочку всей семьей отговаривали идти в школу? А она ревела и просилась. В садике ей скучно. Они с бабушкой уже давно прошли и Азбуку, и писать научились. Печатными, правда, буквами, но научились. А книжки Верочка уже давно сама читает, никого не просит.
Когда они добрались домой, мама не выдержала и расплакалась.
— Гриша, ну, подумай сам! — она смотрела на мужа покрасневшими глазами. — Она ведь и правда маленькая! А что, если она нам потом скажет, что мы ее лишили детства?
— Оля, где ты такого наслушалась? — спросил Григорий. — В очереди тебе рассказали?
— Да, в магазине, — вздохнула мама. — В Детском мире продавщица рассказала, что мы уже пятые, которые лишили своих детей детства. Но у тех по году у детей украли, а мы — два.
— Знаешь, дорогая, Верочка сама приняла такое решение. Мы ведь с ней обсуждали это и не раз. А раз сама решила, то сама и несет ответственность за свои решения.
— Господи, Гриша, да ей пять лет! А ты: сама решила, сама ответственность несет! — рассердилась Ольга.
Но в школу Верочка все равно пошла. Форму ушила знакомая портниха, из белого кружева сшила нарядный фартук. Верочке завязали такой огромный бант на 1 сентября, что ее саму не было видно за гладиолусами и бантом.
Школу она закончила в 1968 году с золотой медалью. И закончила бы раньше, потому что все время так и норовила перескочить в середине года в следующий класс. Особенно в начальной школе, потому что программу года обучения она заканчивала уже к зимним каникулам.
Папа сходил один раз за разрешением в районо, потом в отдел по образованию, но там твердо отказали:
— Вы с ума сошли? Во сколько лет она тогда у вас школу закончит? В десять? И куда мы ее потом? Учитесь как положено. Все дети учатся, и вы тоже, ничем не лучше!
Поэтому Верочка высидела, как положено все десять лет школы и сразу же поступила в медицинский.
И после распределения она получила свой участок. И еще два в нагрузку. Ну потому что Варвара Петровна, участковый третьего участка ушла на пенсию, а Людмила Ивановна, участковая пятого участка — ушла в декрет. А Валентина Викторовна — на повышение. Вот и достались все три участка Верочке.
Район, где находилась теперь Верочкина работа, был красивый, зеленый и очень отдаленный. И немного опасный. В общем, если говорить честно, это была окраина. И народ на участке Верочки проживал разный. Но Верочка была уверена, что хороших людей больше, а плохих от рождения и вовсе не существует. Просто к ним не нашли подход и плохо воспитали.
Ну, если копать дальше, наверное, все-таки существуют уже совсем плохие люди, если взять, например, Гитлера. Но возможно, если бы его воспитали хорошо, то и был бы хороший художник-акварелист, а не злобный диктатор.
Но в такие дебри ей было некогда погружаться, дел у нее было невпроворот. Обойти всех по вызовам, по пути зайти к тем, кто болел и в принципе не вызывал, но Верочка считала своим долгом зайти и проверить. Постепенно она уже знала почти всех, кто жил у нее на участке. Очень быстро у нее появились свои подшефные: одинокие старики, за которыми она присматривала и по пути, когда шла на вызовы, забегала в магазин и покупала булочку, молоко, сметану.
Поэтому ее в поликлинике считали малахольной, поди-ка на всех стариков наносись продукты! Да еще неизвестно, деньги они в состоянии отдать? Но в конце концов, это Верочкина зарплата и Верочкины ноги, охота, пусть возиться со стариками.
— Для тебя не должно быть разницы, — сказал ей папа в день, когда она окончила институт, — кто перед тобой. Ты врач и твоя главная задача спасти человека.
Вот Верочка и не делила своих пациентов, она врач и ее главная задача вылечить всех. Поэтому, когда ее вызвали к заболевшему Иванову, она только удивилась, что еще не знает его, переехал, что ли? Но дверь ей открыла знакомая пожилая женщина:
— Проходите, проходите Верочка Григорьевна!
— А, здравствуйте, — улыбнулась Верочка и сняла туфли, — как ваше давление Алевтина Петровна? Как чувствуете себя?
— Хорошо, доктор, проходите. У меня сынок вернулся и заболел сразу, простыл, наверное. Проходите, он в комнате.
Сынок оказался взрослым мужчиной в наколках, недавно вернувшийся из мест не столь отдаленных.
Об этом он ей рассказал, пока Верочка внимательно прослушивала его легкие, хмурилась на хрипы:
— Где-то вы сильно застудились, товарищ Иванов.
— Хех, товарищ, — усмехнулся он, — давно меня так никто не называл, доктор. Хорошо, что вы не брезгуете такими, как я.
— Вы больной, а я доктор. Это моя работа лечить вас, — улыбнулась Верочка. — И потом, если б я брезговала, я бы в медицинский не пошла учиться. У меня же вся семья врачи.
— Да знаю я, — хмыкнул Иванов, — смотрите тут, — он показал на большой шрам, ваш папенька меня штопал после одной неудачной беседы. А тут, ваш папенька мне аппендикс вырезал. Фамилия ваша докторская всем у нас в районе известная!
Верочка назначила лечение, уколы с витаминами и собралась уходить.
— Доктор, а может, без уколов? — сморщился он. — Смешно, конечно, но я, уколов до ужаса боюсь.
— Нет, товарищ Иванов, без уколов нельзя. Ваш организм сильно ослаблен: недостаток питания, правильных физических нагрузок, вредные привычки, все это надо как-то восстанавливать. Не бойтесь, наша медсестра, так сделает укол, что и не заметите!
Верочка вышла, поднялась на этаж выше к Галактионовне, одинокой бабушке, которую она навещала.
— Бабушка, я вам молока и хлеба принесла! А давление как? А настроение?
Галактионовна Верочку обожала. Сразу начала жаловаться на свои старческие немощи и пытаться напоить ее чаем. У нее родных совсем не осталось, а Верочка так ей напоминала ее дочку…
— Давайте, я давление проверю и побегу, — Верочка отказалась от чая, — вызовов сегодня много.
Она померила давление, покачала головой, напомнила про таблетки и вышла. Спустилась с пятого этажа, прошла этаж Иванова, а на третьем этаже ее остановили:
— Девушка, а не подскажите, как пройти в библиотеку? — дыхнул не нее перегаром высоченный мужик.
— Валерон, ну ты дебил! — заржал второй, помоложе, но тоже пьяненький. — Какая библиотека! Таких цыпочек надо в рестораны водить, а потом в постель укладывать! — он ущипнул ее за щеку.
— Прекратите, пожалуйста, — срывающимся голосом сказала Верочка.
— О, да мы из воспитанных? — обрадовался первый. — Да в нашем-то районе? Я думал, здесь такие и не водятся! — он схватил Верочку и попытался поцеловать.
Она отбивалась как могла. Ну куда там, против таких верзил. С нее стащили пальто и, обрывая пуговки на блузке, пытались расстегнуть. Второй настойчиво лез под юбку, разрывая колготки. Верочка от страха закрыла глаза и закричала.
— А ну, заткнись! — рявкнул на нее мужик. — Придушу сейчас, чтоб не рыпалась!
Но Верочка и не думала затыкаться, а кричала так громко, насколько могла. Он накрыл ей рот ладонью, пытаясь заткнуть ее крик, а Верочка укусила пухнущую табаком и вином руку.
— Стерва! — он наотмашь ударил ее.
Верочка упала, ударившись о подоконник головой, понимая, что обречена.
— Ну, доктор, вставайте уже! — ее легонько похлопали по лицу. — Давай, давай, милая! — Верочку осторожно подняли на ноги. — Давай, сейчас тебя мама умоет, блузочку зашьем. Колгот у нас, прости не водиться, но главное, что жива и почти здорова. Только вот шишка на голове и ссадина. Но до свадьбы заживет, правда?
Верочка открыла глаза и увидела Иванова. Он был в вытянутых трениках и без майки.
— Ты прости, я не одет, выбежал, как был, — он поймал ее взгляд.
— Вы весь в крови, — прошептала Верочка. — Я должна вас осмотреть.
— Это не моя, — он беспечно отмахнулся. — Это этих беспредельщиков. Так, — голос его изменился, — быстро извинились перед доктором!
Ребята, регулярность чтения любимого автора — очень помогает любимому автору! А так же лайки и комментарии!
Мужики, избитые в кровь, просили прощение:
— Ты того, Серый, прости, не знали мы, что ты откинулся. Прости за бабенку твою.
— Козлы, — рассердился Иванов. — Вот что я вам скажу: участкового врача и милиционера надо знать в лицо. И не обижать. Ясно вам? А теперь еще раз: простите, нас дебилов, доктор! И пожалобней.
Как Верочка добралась домой, она не помнила. Долго ей снились страшные сны об этом. Но больше она ходить по району, даже в самое позднее время не боялась.
— Доктор, уже время позднее, — часто к ней походили мужчины, когда она заканчивала вечером обход больных, — давайте мы вас проводим о дома.
