Он женился на поварихе из-за спора. Год спустя они не узнают в этом сияющем человеке того занудного бизнесмена. Она раскрыла в нём то, что не смогли годы деловых ужинов
Вечер опускался на город бархатным покрывалом, укутывая огни фонарей в дымчатое марево. Максим медленно подъехал к знакомому уже загородному комплексу «Березовая роща», где много лет назад собирались шумной компанией после лекций. Сегодня здесь отмечала свой сороковой день рождения Виктория — когда-то самая активная и неутомимая на их курсе. Ехать совсем не хотелось — переговоры с европейскими партнерами вытянули все душевные силы, в горле стоял ком усталости, а единственным желанием было упасть в кресло под тихую музыку и раствориться в тишине. Но отказать Вике было невозможно — она обладала редким даром убеждения, превращавшим любое «нет» в покорное «хорошо, я приду».
Автомобиль мягко остановился на асфальте, еще теплом после дневного солнца. Мужчина выключил двигатель и на несколько секунд остался сидеть в темноте салона, наблюдая, как в окнах ресторана мелькают силуэты, слышатся приглушенные аккорды музыки. Собираясь с духом, он открыл дверь. Прохладный воздух пахнул скошенной травой и далеким дымком. И тут его взгляд упал на небольшую охранную будку у самого входа. В ней, укутавшись в потертый, но чистый клетчатый плед, дремал пожилой мужчина. Скрип двери автомобиля нарушил его сон — старик встрепенулся, поправил очки и мягко, без раздражения, выглянул наружу.
— Добрый вечер вам. Разрешите документы на транспортное средство?
— Конечно, — Максим привычным движением достал из бардачка папку с бумагами. — Вот, ознакомьтесь.
Охранник неторопливо изучил каждый лист, аккуратно сложил их и кивнул, возвращая.
— Всё в полном порядке. Простите за формальность — правила. Меня зовут Георгий Семенович. Вы к какому мероприятию?
— К Виктории Марковой, на юбилей.
— А-а-а, Виктория Александровна, — лицо старика озарилось теплой, искренней улыбкой. — Прекрасная душа. Всегда всех примирит, подбодрит. А вы, если позволите заметить, вид имеете очень уставший. Тяжелый день выдался?
Максим удивленно поднял брови. Охранники обычно ограничивались формальностями, но в этом человеке, с его спокойным голосом и внимательным взглядом, чувствовалась настоящая, неподдельная заинтересованность.
— Да, вы правы. Просто вымотался. Рабочие моменты.
— Понимаю, понимаю, — кивнул Георгий Семенович, и в его глазах мелькнула тень воспоминаний. — Сам когда-то гонялся за успехом, как за миражем в пустыне. А потом осознал простую вещь: состояние можно нажить и потерять, а вот мгновения, прожитые с теми, кто дорог, — они бесценны и не возвращаются. Главное — не пройти мимо них в суете.
Эти бесхитростные слова прозвучали с такой тихой, непоказной мудростью, что Максим почувствовал, как что-то сжимается у него внутри. Когда в последний раз он слышал собственное сердце, а не тиканье часов на важной встрече? Когда последний раз смеялся не из вежливости, а потому что было действительно смешно?
— Спасибо вам, — сказал он неожиданно для себя мягко. — За напоминание.
Внутри царила оживленная атмосфера праздника. Зал был украшен шарами цвета спелой вишни и серебристыми лентами. Виктория, заметив Максима в дверях, сияющей улыбкой приветствовала его и стремительно направилась через зал, легко обходя стулья и столики.
— Максимка! Ты всё-таки добрался! — её объятие было тёплым и крепким, пахнущим дорогими духами с нотками цитруса. — Я уже начала волноваться, думала, тебя снова поглотили бездонные деловые пропасти.
Она взяла его под руку и повела к длинному столу, за которым уже сидели знакомые лица — люди, с которыми когда-то делили одну аудиторию, одни надежды. Олег, Игорь, Константин — их жизни сложились по-разному, но здесь, сегодня, они снова были просто друзьями.
— Господа, встречайте нашего вечного странника, рыцаря кода и контрактов! — с легкой театральностью провозгласила именинница.
— Наконец-то! — Олег, уже веселый и раскрасневшийся, налил бокал рубинового вина. — Поднимаем за нашу Вику! И за то, что годы и километры не смогли развести нас по разным берегам!
Разговор тек плавно и неспешно, как река под летним солнцем. Вспоминали смешные случаи из студенчества, первые амбициозные проекты, обсуждали новости. После нескольких тостов атмосфера стала ещё более теплой и доверительной. Игорь, слегка захмелев, с дружеской усмешкой посмотрел на Максима:
— Ну что, последний неприкаянный романтик в нашей братии? Когда уже остепенишься, найдешь ту самую, что укротит твое сердце?
— Да у него, кажется, сердце неуловимо, как фаза луны, — добавил Константин, подмигивая. — То он появляется в обществе с очаровательной пианисткой, то с отважной путешественницей.
— А вот представьте, — внезапно оживилась Виктория, и в её глазах зажегся знакомый всем огонек авантюризма, — если бы наш герой связал свою судьбу не с богиней с обложки, а с женщиной из самой что ни на есть реальной жизни? Той, что знает цену хлебу насущному, а не котировкам на бирже?
— В каком смысле? — Максим оторвался от созерцания винного бокала, почувствовав легкое беспокойство.
— Давайте заключим пари! — живо подхватил Олег, и в его голосе зазвучали нотки азарта. — Максим обязуется найти свою вторую половинку среди… скажем, представительниц самых обычных, нужных профессий. Учительница, медсестра, библиотекарь. И не просто найти, а скрепить союз узами брака и пронести его через целый год!
— Вы что, серьёзно? — попытался отшутиться Максим, но по лицам друзей понял — они настроены весьма решительно.
— Сомнения закрались? — с добродушной провокацией протянул Игорь. — Тогда я готов поставить свою долю в нашем общем деле на то, что ты не продержишься и шести месяцев!
В голове у Максима зашумело от выпитого, а в крови заиграл давно забытый, почти юношеский азарт. Он никогда не отступал перед вызовами, будь то покорение бизнес-вершин или сложнейшие переговоры.
— Хорошо, — его голос прозвучал твёрже, чем он ожидал. Он поставил бокал на скатерть. — Я принимаю ваши условия. Но давайте оформим всё по всем правилам, чтобы потом не было разночтений.
Друзья одобрительно загудели, а Виктория, с торжествующим видом достав из клатча изящный кожаный блокнот и перьевую ручку, начала тщательно записывать условия, периодически сверяясь с остальными и уточняя детали. Настала ночь, за окнами потемнело до черноты, а в углу зала они, как в студенческие годы, с серьезными лицами обсуждали пункты абсурдного, невероятного соглашения.
Утро ворвалось в жизнь резким, назойливым звонком будильника. Максим с трудом пришел в себя, обнаружив, что лежит на диване в просторной гостиной, в смятом костюме, с телефоном, зажатым в ладони. Голова раскалывалась на части, а во рту было сухо, как в пустыне. Он сел, и комната заплыла туманом перед глазами.
— Что же я натворил? — прошептал он, пытаясь собрать воедино обрывки воспоминаний.
Картина проступала постепенно, как проявление старой фотографии: смех, тосты, горящие глаза друзей… и это нелепое, сумасшедшее пари о женитьбе! Холодная волна осознания окатила его с головы до ног.
Дрожащими пальцами он разблокировал экран телефона. Пятнадцать пропущенных вызовов от Виктории и одно сообщение: «Макс, ты вошел в историю! Все условия задокументированы и скреплены подписями свидетелей. Жду тебя в офисе, когда вернешься в мир живых!»
Стоя под ледяными струями душа, он отчаянно пытался восстановить детали. Они что-то писали в том блокноте… Да! Он обязан вступить в официальный брак с женщиной, чья профессия относится к сфере простого, наемного труда, и сохранить этот брак в течение двенадцати полных месяцев!
— Господи, да я просто полнейший безумец, — прошептал он, растирая лицо махровым полотенцем до красноты.
Память, словно сочувствуя, выдавала всё новые фрагменты. Доля Игоря в их совместном прибыльном бизнесе ставилась против его честного слова заключить настоящий брак и не расторгать его минимум год. И всё это — с печатями, подписями, свидетелями… Телефон снова завибрировал. На этот раз от Константина: «Никаких отступлений! Мы уже открываем общий счет для формирования призового фонда!»
Максим тихо застонал. В свои тридцать шесть лет он выстроил империю из хрупких идей и превратил её в устойчивую, процветающую сеть компаний. Каждый его шаг был просчитан, каждая встреча — на счету. А теперь, из-за одного опрометчивого, пьяного вечера, весь этот выверенный мир грозился рухнуть, превратившись в фарс.
Через несколько часов, уже одетый в безупречный костюм, он сидел в светлом, стильном кабинете Виктории и изучал документ, который она с торжественным видом положила перед ним на идеально чистый стол. С каждой новой строчкой его лицо становилось всё суровее:
— Вы это серьёзно? «Обязуется вступить в законный брак с женщиной, основным местом работы которой является организация бюджетной сферы или сфера обслуживания, с заработной платой ниже среднегородского уровня»? «Минимальная продолжительность брачных отношений — двенадцать календарных месяцев с даты государственной регистрации»?
— В каждой букве, — подтвердила Виктория, слегка откинувшись в кресле. — И обрати внимание: никаких директоров, владелиц стартапов или наследниц состояний. Только те, кто честно трудится за скромное, но достойное вознаграждение.
— Воспитатель детского сада, сотрудница архива, мастер маникюра в районном салоне — вот наш диапазон, — уточнил Олег, присоединившийся к разговору. — И ни капли обмана. Брак — настоящий, с совместным бытом, общим домом.
Максим откинулся на спинку кресла, чувствуя, как тяжесть ситуации давит на плечи:
— А если я одумаюсь и откажусь?
— Тогда публичное, очень красочное признание поражения, — пожала плечами Виктория. — Плюс солидный штраф в пользу фонда помощи детям.
— Зато если выдержишь, — раздался у двери голос Игоря, — получишь мою долю в «Северном проекте» и наше немое, но безграничное восхищение твоей силой воли!
— И ещё одно важное условие, — подняла изящный палец именинница. — Никто из нас не имеет права вмешиваться в твой поиск или как-то влиять на процесс. Только твои собственные силы и твоя удача.
Максим ещё раз медленно перечитал распечатанные листы. Внутри него бушевала буря: трезвый, холодный расчёт кричал о безумии этой затеи, но где-то в глубине, под слоями усталости и цинизма, шевельнулось давно забытое упрямство, жажда доказать, что он способен на всё.
— Вы осознаёте, насколько сюрреалистична эта ситуация? — спросил он наконец, беря в руки тяжёлую хромированную ручку.
— А сюрреалистична, друг мой, твоя нынешняя жизнь, — тихо, но очень внятно произнесла Виктория. — Возможно, это пари — тот самый нелепый мостик, который выведет тебя к чему-то настоящему. К чему-то большему, чем цифры в отчёте.
Последующие две недели превратились в странную, почти комедийную охоту. Он заходил в книжные магазины и пытался завязать разговор с продавщицами, посещал районные поликлиники в надежде на случайную встречу, даже записался на курсы керамики, где большую часть группы составляли женщины. Но всё выглядело фальшиво, натянуто, как плохо сыгранная роль в любительском спектакле. Отчаяние начало подкрадываться тихой, холодной тенью.
И тут он вспомнил о старом охраннике, Георгии Семеновиче. В том кратком разговоре чувствовалась подлинная, несуетная мудрость. Может быть, этот человек сможет что-то подсказать?
На следующий вечер Максим снова оказался у «Березовой рощи». Георгий Семенович, как и в прошлый раз, сидел в своей будке, внимательно слушая по радио классическую музыку и что-то старательно вырезал из куска светлого дерева.
— О, и снова здравствуйте! — его лицо озарилось приветливой улыбкой. — Неужто снова на праздник?
— Можно сказать, что и так, и не так, — вздохнул Максим и, к собственному удивлению, излил душу, рассказав о пари, опустив лишь размеры финансовых ставок.
Старик долго молчал, глядя куда-то вдаль поверх очков, его пальцы медленно гладили седые щетинистые усы. Потом он обернулся, и в его глазах вспыхнула едва уловимая искорка.
— Есть тут у нас одна женщина. Вероника. Готовит в нашей подсобной столовой для персонала. Душа чистая, светлая, но жизнь ей выпала с горчинкой. Одна воспитывает племянницу, девочку с особенным характером. Сестра с мужем погибли несколько лет назад, она сразу ребёнка к себе забрала, не раздумывая.
— Послушайте, я не уверен, что готов к таким… глубоким историям, — начал было Максим.
— А ты не спеши, — мягко, но настойчиво перебил его Георгий Семенович. — Взгляни своими глазами. Она в обеденную смену всегда, с десяти до четырех.
На следующий день, ровно в половине первого, Максим переступил порог небольшой, но очень уютной столовой для сотрудников комплекса. Возле раздачи, в белоснежном халате и аккуратной косынке, стояла женщина и раскладывала по тарелкам ароматный суп. Когда она подняла глаза, чтобы предложить обед следующему посетителю, их взгляды встретились. У неё были не броские, но удивительно спокойные и добрые глаза цвета лесного ручья, а улыбка, слегка сдержанная, тронула уголки губ прежде, чем расцвела на всём лице.
— Комплексный обед будете? — её голос был невысоким, мелодичным, в нём слышалось какое-то внутреннее тепло.
— Да, пожалуйста, — ответил Максим, хотя завтрак ещё лежал камнем в желудке.
После нескольких таких «обеденных» визитов, в течение которых их разговоры не выходили за рамки погоды и меню, он набрался смелости и пригласил Веронику на прогулку в ближайший парк. К его удивлению, она согласилась, но предупредила, что у неё есть только час — нужно забирать племянницу Лизу из коррекционного центра.
Под сенью старых кленов, у небольшого пруда, он впервые увидел девочку. Хрупкая, с большими, очень серьёзными и проницательными серыми глазами, она двигалась чуть медленнее сверстников, но её взгляд цепко изучал всё вокруг.
— Вы правда строите целые дома? — спросила Лиза, не отводя глаз от его лица.
— Да, — улыбнулся Максим. — А откуда ты знаешь?
— Тётя Ника рассказывала. А у вас есть такие огромные… подъёмные краны? Я в книжке видела, там стрела до облаков достаёт…
Вероника с лёгким смущением провела рукой по волосам дочери:
— Лизанька у меня любопытная, как пчёлка. Всё хочет понять, как что устроено в этом мире.
— Правда? — оживился Максим, присаживаясь на корточки, чтобы быть с девочкой на одном уровне. — А что тебе интереснее всего?
И тогда Лиза, преодолевая некоторую скованность речи, начала рассказывать о своей мечте — нарисовать дом, в котором было бы уютно каждому, даже самой маленькой букашке. Максим слушал, и в нём что-то ёкнуло, напомнив о его собственных детских фантазиях, когда он строил замки из песка и представлял себя великим зодчим.
— Знаешь что, — сказал он, когда девочка закончила, — у меня в офисе целая комната отведена под чертежи и модели. Хочешь как-нибудь посмотреть, как рождаются настоящие дома?
— Тётя Ника, можно? — в глазах Лизы вспыхнули такие яркие звёзды надежды, что Вероника не смогла устоять.
Так началось их медленное, осторожное сближение. Максим приглашал их на прогулки по городу, показывал Лизиныны эскизы своим архитекторам, которые с искренним интересом комментировали детские рисунки. Вероника постепенно начала открываться, рассказывая о трудностях, о бесконечных походах по врачам и педагогам, о тихой, ежедневной борьбе за будущее ребёнка.
И Максим с удивлением ловил себя на том, что ждёт этих встреч. Ему нравилось видеть, как расцветает Лиза, когда её идеи встречают поддержку, как светлеет лицо Вероники, когда он помогал решить какой-нибудь бытовой вопрос. О пари он почти забыл — всё происходило как-то само собой, естественно и трогательно.
Однажды вечером, провожая их домой, Вероника, глядя под ноги, призналась, что для Лизы нашли прекрасную реабилитационную программу в одном из лучших центров страны. Шанс на прорыв, на значительный прогресс. Но стоимость этого курса была для неё недостижимой.
— Я работаю на двух работах, откладываю каждую копейку, но… зарплата повара в подсобной столовой — это не те деньги, что могут догнать растущие как на дрожжах цены, — её голос был тихим, но в нём не было жалобы, лишь констатация факта.
Максим молчал, глядя на огни города, отражавшиеся в луже у тротуара. Решение созрело мгновенно, но как преподнести его, чтобы не ранить гордость этой удивительно стойкой женщины?
— Вероника, — начал он осторожно, — давай найдём выход вместе. У меня есть знакомства в медицинской сфере, возможно, удастся договориться о льготных условиях или рассрочке.
Она покачала головой, и прядь каштановых волос упала на щёку:
— Нет. Я не могу принять такую помощь. Мы… мы ведь практически чужие люди.
— Тогда давай перестанем быть чужими, — вырвалось у него спонтанно, искренне, из самой глубины внезапно проснувшегося сердца.
Она посмотрела на него, и в её глазах промелькнула целая буря эмоций — недоверие, надежда, страх. И Максим вдруг с абсолютной ясностью понял, что говорит не для победы в споре, а потому что хочет быть рядом. Хочет видеть, как эта талантливая девочка раскрывает свой потенциал, хочет поддерживать эту уставшую, но такую сильную женщину.
В тот вечер они разговаривали до рассвета. Максим рассказал всё — про пари, про глупый спор, про условия. Ждал обиды, разочарования, гнева. Но Вероника лишь долго смотрела на свои руки, а потом тихо сказала:
— Жизнь иногда пишет сюжеты страннее любого романиста. И самые нелепые её повороты порой приводят нас к самому важному. К тому, что и есть — настоящая жизнь.
Через месяц они подали заявление в ЗАГС. А ещё через две недели Лиза начала занятия по специально разработанной для неё программе. Максим погрузился в процесс с присущей ему деловой эффективностью, но теперь она была направлена не на прибыль, а на будущее маленького человека. Он изучал методики, искал лучших специалистов, организовывал консультации.
Вероника наблюдала за этим с чувством, в котором смешались благодарность, изумление и зарождающаяся, трепетная нежность, которую она боялась назвать по имени. Однажды поздно вечером, когда Лиза уже спала, а они сидели на кухне её маленькой квартиры, она проговорила, не поднимая глаз с чашки чая:
— Я никогда не думала… что встретится человек, который примет нас целиком. Со всей нашей сложной историей, с нашими особенными потребностями.
Максим оторвался от ноутбука, где сравнивал графики занятий:
— Я и сам не ожидал, что всё так обернётся. Но сейчас я не представляю, как могло быть иначе.
Их отношения менялись незаметно, как меняется рельеф под действием ветра и воды. То, что начиналось как честное выполнение условий пари, постепенно перерастало в глубокую, настоящую привязанность. Они учились читать настроение друг друга по взгляду, поддерживать в моменты усталости и отчаяния, вместе радоваться каждому, даже самому маленькому успеху Лизы.
Девочка менялась на глазах. Благодаря интенсивным занятиям её речь становилась чётче, движения увереннее, а мечта рисовать дома обретала реальные формы — Максим нашёл замечательного педагога по арт-терапии, который специализировался на работе с особенными детьми.
— Тётя Ника, посмотри, что мы с дядей Максом сегодня нарисовали! — однажды воскликнула Лиза, вбегая в комнату с ярким рисунком фантастического города, где у каждого дома была улыбка.
Вероника замерла, услышав это «с дядей Максом», произнесённое с такой теплотой и доверием. Максим только улыбнулся и обнял девочку за плечи. В этот миг все трое почувствовали незримую, но прочную нить, связавшую их в одно целое.
Церемония бракосочетания была очень камерной, как того хотела Вероника. В уютном зале ЗАГСа присутствовали только самые близкие: Лиза в красивом платье цвета нежной лаванды, Георгий Семенович в отглаженном костюме, друзья Максима — те самые инициаторы пари.
— Ну что, Макс, поздравляю с победой в нашем споре, — тихо произнёс Игорь, пока молодожёны ставили подписи в журнале.
Максим лишь махнул рукой. Какая победа? Какое пари? Всё это растворилось, как утренний туман, перед лицом подлинного, хрупкого и такого сильного счастья, которое он держал теперь за руку.
Вечером в небольшом, но изысканном ресторане собрались его коллеги и деловые партнёры. Многие с нескрываемым любопытством разглядывали его избранницу, пытаясь понять этот союз. Но Вероника держалась с таким природным достоинством и спокойной уверенностью, что вскоре все разговоры переключились на другие темы.
Лиза, сидя рядом с тётей, старательно осваивала премудрости пользования столовыми приборами, а её искренние, непредвзятые ответы на вопросы гостей растопили даже самые чопорные сердца.
— Знаешь, — сказала Вероника, когда они танцевали медленный танец под тихую музыку, — я так боялась этого дня. Думала, почувствую себя не в своей тарелке, что всё это — ошибка.
— А я и представить не мог, что самое нелепое пари в моей жизни откроет мне дверь в мир, где есть место не только цифрам, но и настоящим чувствам, — прошептал Максим, прижимая её к себе.
Георгий Семенович, наблюдая за парой из-за столика в углу, тихо улыбался, и в его мудрых глазах светилось глубокое, безмолвное удовлетворение. Его сердце, видавшее многое, не обманулось — эти двое нашли друг друга вопреки всем условностям.
Первые месяцы совместного быта стали проверкой на прочность. Максим, привыкший к минимализму и функциональности холостяцкого жилья, с трудом адаптировался к миру, где на столе всегда стояла ваза с полевыми цветами, а в ванной жил резиновый утёнок Лизы.
— Макс, ты опять бросил пиджак на спинку стула? — раздавался из коридора мягкий, но усталый голос жены.
— Прости, закрутился, — оправдывался он, чувствуя себя немного виноватым школьником.
Вероника тоже переживала свои сложности. Просторная, стильная квартира Максима сначала казалась ей чужой, музейной. Она боялась что-то сломать, испачкать. Приход домработницы вызывал у неё чувство неловкости.
— Может, я сама буду больше заниматься домом? — предложила она как-то за ужином.
— Зачем тебе лишняя нагрузка? У тебя и так полный день, — не понял он.
— Просто… Мне хочется чувствовать это место по-настоящему своим. Вносить в него частичку себя.
Они учились искать золотую середину. Максим старался планировать дела так, чтобы ужинать дома. Вероника постепенно освоилась, начала расставлять на полках любимые книги, вешать на стены Лизыны рисунки в простых, но милых рамках. Девочка стала их самым верным союзником — её непосредственность и радость часто разряжали возможное напряжение.
Но настоящее испытание ждало впереди. На одном из благотворительных вечеров Вероника нечаянно услышала, как дама в бриллиантах презрительно бросила подруге: «Неужели женился на какой-то кухарке? Совсем вкус потерял». Максим, заметив, как дрогнули ресницы жены, всё оставшееся время провёл, не отпуская её руки, представляя её своим важнейшим партнёрам как самого дорогого и близкого человека.
Однажды глубокой ночью, когда сон бежал от него, Максим вышел на балкон. Город спал, лишь где-то вдалеке мигал одинокий огонёк. Он вспомнил о том самом документе, лежавшем на дне ящика стола. Вернувшись внутрь, он нашёл его, развернул и перечитал. И понял с кристальной ясностью — этот листок не имеет к его жизни ровным счётом никакого отношения. Ни к его чувствам, ни к его выбору, ни к той тихой, светлой радости, что наполняла его теперь каждый день.
Из комнаты Лизы донёсся тихий звук — Вероника пела ей колыбельную, древнюю, как сама любовь. Его сердце сжалось от переполнявшей его нежности.
— Я люблю тебя, — сказал он позже, когда они сидели в полумраке кухни, и лунный свет серебрил края их чашек.
Вероника замерла, и чашка в её руках слегка дрогнула:
— Что?
— Я люблю тебя, — повторил он твёрдо и ясно. — И Лизу люблю. Вы — моя семья. И это началось не из-за спора и не закончится с его окончанием. Это навсегда.
По её щекам медленно покатились слёзы, но это были слёзы облегчения и счастья:
— И я люблю тебя, Максим. Очень давно. Просто боялась сказать, думала, что нарушаю твой привычный, отлаженный мир.
Он обнял её, и они сидели так, слушая, как за окном просыпается новый день. Больше не было успешного предпринимателя и скромного повара — были двое людей, нашедших друг друга на извилистых тропах жизни и решивших идти дальше вместе, рука об руку.
Год спустя, в тот же самый ресторан «Березовая роща» собралась та же компания. Повод был формальным — закрытие пари. Но атмосфера была совершенно иной: тёплой, семейной. За столом сидела Лиза, с восторгом делящаяся успехами в учёбе, рядом — Вероника, сияющая тихим, глубоким счастьем.
— Ну что, друзья, — поднял бокал Максим, — срок истёк. Пари завершено. И я хочу сказать спасибо вам за этот, возможно, самый нелепый и самый важный вызов в моей жизни.
Игорь встал и протянул ему конверт с документами на передачу доли:
— Они твои. Ты выиграл честно. Но глядя на вас троих, я понимаю, что настоящий выигрыш — не здесь.
Максим взял конверт, а затем медленно, на глазах у всех, разорвал его пополам.
— Нет. Настоящий выигрыш уже у меня есть. И он бесценен.
Он посмотрел на Веронику, которая улыбалась ему сквозь слёзы, и на Лизу, крепко державшую его за руку. Потом достал из внутреннего кармана пиджака тот самый, пожелтевший от времени договор о пари и, не глядя, разорвал его на мелкие кусочки, которые упали на пол, как белые лепестки.
— Всё, что было важно тогда, сейчас не имеет никакого значения. У меня есть всё, о чём можно мечтать.
Георгий Семенович, приглашённый как почётный гость, одобрительно кивнул. В его глазах читалась та самая, древняя мудрость: жизнь, если дать ей шанс, всегда найдёт путь к любви. А любовь, в свою очередь, находит путь к сердцам, даже если они защищены броней цинизма и одиночества. И иногда для этого ей требуется самое невероятное, самое смешное и нелепое начало.
