Он спас сестру, продав себя уродливой наследнице. Она выгнала его, родив сына от этой аферы. А когда они встретились у ларька с мороженым, оказалось, что их история — это только первый сезон
Вероника в который раз взглянула на изящные стрелки наручных часов, и легкая тень недовольства скользнула по ее лицу. Нежно-золотистый циферблат упрямо показывал время, на целых двадцать минут опережающее условленную встречу. Эльза, как всегда, позволяла себе роскошь опаздывать. Это она настояла на встрече в уютном уголке старого города, в кофейне с витражными окнами и запахом свежей выпечки, и вот теперь заставляла себя ждать. Вероника оторвала взгляд от улицы, где спешили прохожие, и поймала взгляд официанта. Легким движением руки она подозвала его.
— Принесите, пожалуйста, еще одну порцию вашего фирменного латте с ванилью и тот самый десерт, с карамелизированными персиками и миндальным кремом.
Она прекрасно знала слабости своей подруги и сделала заказ заранее, представляя, как та обрадуется. Наконец, за стеклом мелькнул знакомый алый цвет автомобиля. Через мгновение дверь кофейни распахнулась, впуская поток свежего воздуха и ее. Вся в легком, струящемся платье цвета морской волны, с волосами, уложенными в каскад медных волн, она вошла, и даже воздух вокруг, казалось, заиграл иными красками. Двое мужчин, мирно беседовавших за столиком у витража, как по команде прервали разговор, повернув головы. Это было привычно. Эльза всегда несла с собой ауру магнетизма.
— И в кого ты так стреляешь глазами, моя красавица? Опять собрала все взгляды в этом зале, — в голосе Вероники звучала нежная, почти сестринская укоризна, смешанная с восхищением.
— А тебе самый теплый привет, дорогая, — подруга, излучая аромат дорогих духов и солнечного света, легонько прикоснулась губами к ее щеке. — Давно томишься в одиночестве?
— Всего лишь полчаса успела понаблюдать за жизнью за окном и перечитать меню от корки до корки. Эта стрижка… Она на тебе словно корона. Совершенно новая.
— О, это? — Эльза небрежно провела рукой по укороченным прядям. — Проснулась сегодня с ощущением, что нужно что-то менять. Поехала к своему мастеру, у него золотые руки. Он понимает меня без слов.
— Это более чем заметно, — кивнула Вероника, смакуя аромат кофе. — Рассказывай, как жизнь?
— Парит где-то между землей и небом! — глаза подруги заискрились. — Максим снова завел разговор о втором ребенке. И знаешь, я вдруг поймала себя на мысли, а почему бы и нет? Нашему Степану уже семь, мы вполне готовы к новым хлопотам. В конце концов, что может быть прекраснее?
— Согласна безоговорочно, — Вероника одобрительно улыбнулась.
Максим, супруг Эльзы и по совместительству родной брат Вероники, был образцом надежности и щедрости. Он создал для своей семьи уютный, прочный мир, боготворил жену, исполнял ее капризы и, что удивительно, никогда не ревновал к восторженным взглядам, которые провожали Эльзу. Он воспринимал их как тихую дань восхищения тем сокровищем, что принадлежало только ему. Золотой человек, думала Вероника не без легкой, светлой грусти. Она мечтала, чтобы если уж судьба пошлет ей спутника, то чтобы он был хоть немного похож на ее брата — с таким же добрым сердцем и спокойной силой.
— Так… — протянула Эльза, пристально разглядывая подругу. — А с тобой что стряслось? Честно говоря, впервые вижу тебя в таком… аскетичном образе. Ни намёка на косметику, волосы спрятаны, и эта… пара джинсов. И на ногах… Боже правый, кроссовки! Вероника! — она притворно возмутилась, ведь в ее вселенной кроссовки существовали исключительно для спортивного зала, а джинсы — для загородных пикников. Вероника была готова поклясться, что в гардеробе подруги затерялась одна-единственная пара таких штанов, купленная по настоятельной рекомендации стилиста для «особого случая».
— Оставь, пожалуйста.
— Представляю, что скажет Степан, если увидит тебя в таком виде. Он просто обомлеет!
— Не увидит. И обомлеть ему больше не придется, — голос Вероники потерял свои краски, стал тихим и плоским.
— Так… — Эльза отставила чашку. — Что произошло?
— Обнаружилась жена. Представляешь, он оказался ЖЕНАТ! Нет, ну какой же это низкий поступок!
— Кто женат? Степан? — подруга смотрела на нее в полном недоумении.
— Он самый. История банальна до слёз. Позавчера мы, как обычно, были у него. Вдруг он вспоминает, что оставил на работе портфель с какими-то важными бумагами. Только он скрывается за дверью, через полчаса раздается звонок. Открываю — на пороге девушка. Подумала сначала, что это соседка или курьер. Выглядела она… примерно как я сейчас. Спортивный костюм, волосы в простую косу, очки в тонкой оправе. Спрашиваю, что нужно, а она в ответ calmly заявляет, что она законная супруга Степана и пришла за неопровержимыми доказательствами его неверности.
— И ты сразу ей поверила? Вы же встречались три месяца! Ни одной зацепки за все это время?
— Вот именно что ни одной! Эта девушка, Кира, показала паспорт со штампом. В её документе печать красовалась, в отличие от его чистых страниц. Она рассказала, что случайно узнала о съемной квартире. И ещё… Она сказала, что ждёт ребёнка… — Вероника шмыгнула носом, ища взглядом бумажную салфетку. — Она не стала ждать его возвращения, ушла. А я… я полезла в шкаф и нашла договор аренды.
— И что было потом?
— Что потом? Он вернулся, мы устроили разборки. Он даже не пытался отрицать очевидное, только сыпал пустыми оправданиями, говорил, что не любит её, собирается развестись, но нужно выбрать подходящий момент… В общем, я поставила точку. Ты же знаешь моё правило — никого не делю, особенно с законными супругами.
— Господи, ну почему же тебе так не везёт? — Эльза грустно покачала головой. — То тебе попадается человек с зависимостью от азартных игр, то скрывающий свою слабость к спиртному, а теперь ещё и это… Официант! — её голос прозвучал решительно. — Бутылку вашего лучшего каберне, пожалуйста!
— Ты же за рулём, — попыталась возразить Вероника, — да и середина дня ещё, может, перенесём наши посиделки на вечер, ко мне?
— Пустяки, — подруга легкомысленно махнула рукой, — позвоню Максиму, он нас заберёт. А выпить нужно — снять напряжение, обсудить всё как следует.
Бутылка вина постепенно опустела, за ней приехал Максим, своим спокойным присутствием внеся в ситуацию долю порядка. Он никогда не лез в личные дела сестры, веря в её способность разобраться самой, и за это она была ему бесконечно благодарна. Вероника осталась ночевать в их просторной квартире, а на следующее утро подруги отправились в спа-салон и по магазинам.
— Вот, теперь совсем другое дело, — окинув взглядом преображённую Веронику, одобрительно кивнула Эльза. — Снова похожа на ту ослепительную женщину, которую я знаю. И, пожалуйста, подари кому-нибудь эти ужасные джинсы, они просто скрывают все твои достоинства! — она имела в виду изящные линии фигуры подруги. — Так, какие планы на ближайшее будущее?
— Планы просты. Завтра сдаю материал в редакцию, погружусь в работу с головой.
— А потом?
— Ужин, книга, мой пушистый домосед Маркиз. Отстань, — Вероника улыбнулась, садясь в такси.
— Я тебе позвоню! — Эльза послала ей воздушный поцелуй.
Выйдя из машины у своего дома, Вероника вспомнила, что дома закончился её любимый зерновой кофе. Она свернула за угол, перешла через оживлённую улицу и зашла в большой супермаркет. Как часто бывает, ограничиться одной банкой не удалось — взгляд упал на отдел со свежими фруктами, откуда она вышла с тяжёлой корзинкой. Расплатившись, она направилась к выходу. Переходя дорогу обратно, она уже ступила на брусчатку тротуара, как вдруг почувствовала сзади резкий толчок. Последовало неизбежное падение, и, словно назло, пластиковый пакет порвался, апельсины и гранаты покатились по асфальту во все стороны. Приподнимаясь и отряхивая ладони, она с возмущением взглянула на виновника происшествия — им оказался молодой человек её возраста, который пытался поймать рухнувший на землю велосипед.
— Вы что, только вчера получили права на управление этим транспортом?
— Простите, я безумно виноват! Внезапно выбежала кошка, я резко свернул… Позвольте, я всё соберу, — он засуетился, подбирая рассыпавшиеся фрукты. — Вы не ушиблись? Всё в порядке?
Вероника наклонилась и обнаружила на коленке расползающуюся «паутинку» на колготках и несколько мелких ссадин, на которых проступили капельки крови.
— Чудесно, теперь ещё и колготки испорчены, — с досадой вздохнула она.
— Прошу прощения! Я, конечно, куплю новые, компенсирую стоимость. Скажите, что я могу сделать, чтобы вы перестали на меня сердиться?
— Для начала — купить новый пакет. Мои покупки теперь некуда складывать.
— Сию секунду! — молодой человек стремительно ринулся обратно через дорогу. Через минуту он уже возвращался, размахивая прочным матерчатым шопером. Он помог аккуратно сложить всё внутри и настойчиво предложил проводить её до самого подъезда.
— Меня зовут Марк. А вас?
— Вероника, — она невольно улыбнулась, глядя на его искренне расстроенное и немного растерянное лицо.
— Вероника… Ещё тысяча извинений, мне ужасно неловко. Позвольте мне как-то загладить свою вину.
— Например? — она подняла бровь.
— Я хотел бы пригласить вас на ужин. Сегодня вечером, в ресторан «Белый сад» на Набережной.
— Не думаю, что это необходимо. Я не таю на вас обиду, Марк, честное слово.
— А я буду таить чувство вины. Умоляю, — он сложил руки в шутливом жесте мольбы. — Я буду ждать вас там сегодня в восемь.
— Я подумаю. Всего хорошего, — попрощавшись, она скрылась в подъезде. Коленка слегка саднила, но она всё равно поднялась пешком на пятый этаж. Зайдя в квартиру, она машинально выглянула в окно. Марк всё ещё стоял внизу, запрокинув голову и внимательно вглядываясь в фасад дома. На её губах снова появилась улыбка. Забавный. Может, и вправду стоит пойти? Лишний повод отвлечься от тяжёлых мыслей…
Закончив статью, Вероника бросила взгляд на часы. Пора готовиться. Она всё же решила принять приглашение, разумно рассудив, что вечер в красивом месте лучше, чем бесконечный поток грустных размышлений в четырёх стенах. Хорошо, что чувства не успели пустить глубокие корни, подумала она, иначе горечь была бы совершенно иного масштаба. Она улыбнулась, вспомнив свои юношеские влюблённости и первые сердечные раны. Нет, сейчас она была не той восторженной девочкой, а взрослой женщиной, знающей себе цену…
Легкими движениями она уложила волосы, подчеркнула глаза, надела платье нежного, цвета первой зелени оттенка и подобрала к нему лаконичные украшения. Отражение в зеркале её удовлетворило.
Она намеренно опоздала на пятнадцать минут. Марк сидел за столиком у высокой витражной стены и с беспокойством поглядывал на вход. Увидев её, его лицо озарилось широкой, облегчённой улыбкой. Он встал, взял с соседнего стула изящный букет из белых фрезий и гортензий и сделал несколько шагов ей навстречу.
Вечер прошёл в лёгкой, непринуждённой беседе. Время растворилось, как сахар в воде. Провожая её домой под тёплым звёздным небом, Марк осторожно спросил о возможности новой встречи.
— Марк, я… я ещё не готова к чему-то серьёзному. В моей жизни недавно был довольно болезненный разрыв…
— Кто говорит о серьёзном? Давай просто встретимся как старые добрые приятели! Сходим в кино на старый добрый фильм, покатаемся на роликах в парке, едим мороженое до головной боли.
— Ты словно мальчишка, честное слово, — рассмеялась Вероника.
— А что, если мне перевалило за тридцать, значит, пора надевать халат и тапочки? Порой так хочется встряхнуться, вырваться из круга «работа-дом-работа».
— А супруга? Она не разделяет такого стремления к простым радостям? — как бы невзначая поинтересовалась Вероника, внимательно наблюдая за его реакцией.
— Какая супруга? Я не женат. С чего ты взяла?
— Просто подумала, что для мужчины в вашем возрасте это вполне естественно.
— Нет, я свободен, как ветер в полях! — он отшутился, но в его глазах читалась полная серьёзность. — Ну так что? Заехать за тобой завтра, часов в пять?
— Ладно, заезжай! — она снова рассмеялась. — Окунёмся в детство.
На следующий день они пренебрегли кинозалами и направились прямиком в центральный парк, взяли на прокат ролики, потом, смеясь как дети, прокатились на каруселях и съели по огромному шарику фисташкового мороженого. Вероника и не помнила, когда последний раз чувствовала себя такой беззаботной и лёгкой. Симпатия между ними была взаимной и очевидной. Он рассказывал о себе: о жизни с младшей сестрой, о том, что они остались одни, о её учёбе на последнем курсе. О сестре он говорил с такой нежностью и теплотой, что Вероника невольно растрогалась, и он тут же пообещал их познакомить в ближайшие дни.
При следующей встрече Эльза устроила ей настоящий допрос, выпытывая каждую деталь о новом знакомом.
— Работает в финансовой сфере, в отделе кредитования. Какой именно банк — не спрашивала. Холост, во всяком случае, сам так утверждает.
— Может, познакомишь?
— Познакомлю, но не сейчас, позже. Вдруг это просто мимолётное увлечение.
Однако их общение развивалось с неожиданной скоростью и глубиной. Порой Вероника ловила себя на парадоксальной мысли, что почти благодарна Степану за его подлость. Не случись этого, она никогда не пересеклась бы с Марком. С ним она чувствовала себя на десять лет моложе, с трепетом ждала каждой встречи и грустила, когда приходилось расставаться. Подруга лишь снисходительно посмеивалась.
— Ого, да тебя просто не узнать! Неужели наконец-то влюбилась по-настоящему?
— Кажется, да, — счастливо признавалась Вероника. — Понимаешь, с ним всё иначе. Он — полная противоположность всему, что было до этого. Я могу быть собой. Не пытаться казаться идеальной, не играть роль. Он видит меня настоящую, со всеми странностями и слабостями.
— Дай Бог, чтобы на этот раз всё сложилось. А мы с Максимом улетаем на неделю в горы.
— Степана с собой берёте?
— Нет, он гостит у моей мамы, а мы… мы едем немного пожить в тишине и подумать о будущем, — улыбнулась Эльза с намёком.
— Хорошего вам отдыха. И… постарайтесь на славу.
— Ах ты, — подруга шутливо бросила в неё декоративную подушку.
Через неделю Вероника и Марк отправились на турбазу на выходные. Время, проведённое у озера под шепот сосен, стало для них особенным. А вернувшись в город, он сообщил, что вынужден улететь в командировку на несколько дней.
Когда он вернулся, Вероника заметила перемену. Он стал задумчивым, временами отстранённым, в его глазах появилась тень, которой раньше не было.
— У тебя всё в порядке? Не случилось ли чего?
— Всё нормально. Небольшие сложности на работе, но скоро всё разрешится, — он ответил уклончиво.
Вероника не стала настаивать. Когда Эльза с Максимом вернулись из поездки, они затеяли пикник на загородной даче.
— Решим двумя зайцами, — заявила Эльза.
— Какими ещё зайцами? — не поняла Вероника.
— Первый — наконец-то знакомство в неформальной обстановке. Второй… Ты что, совсем забыла? У тебя же на следующей неделе день рождения! Отметим в самом тесном и родном кругу.
— Принято!
Вероника и Марк приехали на дачу, когда Максим уже раздувал угли в мангале. Представив друг другу, она вдруг уловила на лице брата мгновенную вспышку удивления, swiftly сменившуюся настороженностью.
— А мы, кажется, знакомы. Марк, не так ли?
— Максим, привет. Я не знал, что ты брат Вероники.
— Вы знакомы? — удивилась она.
— Сталкивались по рабочим вопросам, — медленно, взвешивая слова, произнёс Максим. В воздухе повисло лёгкое напряжение, но вскоре общая атмосфера, запах жареного мяса и вечерняя прохлада сделали своё дело — беседа потекла плавно и непринуждённо. Вечер был чудесным: Максим достал гитару, и под тихий перебор струн завел старые песни. Ближе к полуночи все разошлись по комнатам. Утром, выйдя из спальни, Вероника застала брата и его супругу за сбором вещей. Оба были непривычно молчаливы, на лицах читалась озабоченность.
— Максим, Эльза, всё хорошо? Вы не поссорились?
— Всё в порядке, сестрёнка, — он поцеловал её в лоб, и его улыбка показалась ей натянутой. — Оставайтесь, отдыхайте, а нам нужно в город, с утра неотложные дела.
— Они уже уехали? — в кухню вошёл ещё сонный Марк.
— Да. Что-то Максим сегодня не в духе.
— Показалось тебе. С такой женой, как Эльза, скучать не приходится, — он притянул её к себе, но в его объятиях она почувствовала не силу, а какую-то неуверенность, а в глазах, когда он отвернулся, мелькнула та же тоска. Что-то было не так.
Поздним вечером того же дня в её квартире раздался настойчивый звонок. За дверью стоял Максим.
— Привет. Ты одна?
— Одна. Входи. Это касается Марка?
Он кивнул. Сварив кофе, она села напротив в мягком кресле, обхватив руками колени.
— Я ещё вчера заметила, что между вами пробежала какая-то чёрная кошка. Вы ведь знакомы по работе, да?
— Да. Моя компания сотрудничает с банком, где он трудится. Слушай, я не хотел портить тебе праздник, но сейчас молчать не могу… Это мой долг — как старшего брата, как человека, который тебя любит и хочет уберечь…
— Ты ходишь вокруг да около. Говори прямо, что случилось?
— В профессиональных кругах это уже не секрет. Марк скоро женится.
— Это шутка? Он мне ничего не говорил, да и какое это имеет значение? — не поняла она.
— Женится он не на тебе. Его избранница — дочь председателя правления банка. Девушка по имени Антонина Веселова.
— Что? Ты что-то путаешь! — воздух вдруг стал густым, его стало трудно вдыхать.
— С какой стати мне путать? Зачем? У Марка огромные долги. Чтобы из них выбраться, он дал согласие на этот брак.
— Какой вздор ты несешь?
— Выслушай до конца. У Марка тяжело заболела младшая сестра. Они одни, он её опекун.
— Да, он говорил о Марине, она учится в университете.
— Так вот, два года назад ей потребовалась сложная, дорогостоящая операция. Марк взял в том же банке, где работает, несколько крупных кредитов под залог своей квартиры. Потом были расходы на реабилитацию, пошли просрочки… И тут появилась Антонина. Она проявила к нему активный интерес. Девушка… Скажем так, не отличается ни красотой, ни особым обаянием. Отец её безумно богат и исполняет любой каприз. Ей приглянулся Марк, и она сделала предложение: брак в обмен на погашение всех его долгов и обеспечение сестры. Он взял время на раздумье. Хотел продать квартиру, но ему недвусмысленно намекнули: уволят по скомпрометировавшей статье, работу не найдёт, жить будет негде, а сестру из клиники выписывать нужно… Он дал согласие, но с условием — свадьба только после полного выздоровления Марины. Три месяца назад она вернулась к учёбе, а месяц назад была помолвка.
— Погоди… Когда это было? — мир вокруг Вероники начал плыть и терять очертания.
— Семнадцатого июня.
— Мы как раз тогда вернулись с турбазы, и он улетел в эту «командировку»… Он вернулся совсем другим… Постой… — смысл сказанного обрушился на неё всей своей тяжестью. — Ты хочешь сказать, что его фактически купили для этой девушки, и свадьба уже назначена?
— Да. На шестнадцатое сентября.
Вероника закрыла лицо ладонями. Слёзы текли сквозь пальцы, горячие и горькие. Максим встал, положил руку на её голову, словно благословляя, и тихо вышел. Ему было невыносимо больно причинять ей эту боль, но молчать было преступлением. Он знал все детали, ему даже пришло приглашение на эту свадьбу на блестящей плотной бумаге.
Она плакала всю ночь, не отвечая на звонки и стук в дверь. Ей было жаль себя, снова оказавшейся в дурацкой, унизительной ситуации. Но странным образом её сердце сжималось и от боли за него. Она пыталась представить, каково было ему, запертому в клетке обязательств, пытаться быть счастливым с ней, зная о грядущем. Ей было жаль его, этого человека, загнанного в угол обстоятельствами.
Под утро, когда слёзы иссякли, оставив после себя лишь пустоту и ледяное спокойствие, она набрала сообщение:
«Мне всё известно. Желать счастья в браке, который ты не хочешь, не буду. Понимаю, что тебя загнали в тупик. Но быть тенистой стороной, делиться чьим-то сердцем — не в моих правилах. Пусть те дни, что мы провели вместе, останутся для нас обоих светлым и чистым воспоминанием. Прощай. Не ищи меня».
Она выключила телефон, наспех собрала вещи в дорожную сумку и уехала к брату.
— Эльза, ты не могла бы поливать мои цветы, пока меня не будет?
— А ты куда, солнышко? — голос подруги звучал мягко и сочувственно.
— Уеду на дачу, поживу там некоторое время. Взяла ноутбук, буду работать на свежем воздухе. Если… если увидишь Марка, скажи, что я улетела отдыхать, не знаю, куда и надолго. Видеть его сейчас… Это выше моих сил.
— Хорошо, родная. Ох, ну почему же тебе так не везёт… — Эльза грустно вздохнула. — Словно злой рок.
— Всё образуется. Куплю новую сим-карту и позвоню тебе, — она обняла подругу и, попрощавшись с братом, уехала.
Через неделю уединённой жизни на даче Вероника поехала в город за продуктами. Повернув ключ в замке зажигания, она вдруг почувствовала непривычный приступ лёгкой тошноты. Что это? Уже третий день подряд. И странные гастрономические капризы — её вдруг потянуло на гранаты и мандарины, хотя раньше она относилась к ним равнодушно.
В супермаркете, проходя мимо отдела с гигиеническими товарами, она потянулась за привычной упаковкой, но рука замерла в воздухе. Мысль, стремительная и острая, пронзила сознание. Она открыла календарь в телефоне. Так вот оно что… На кассе она расплатилась и, сделав глубокий вдох, зашла в соседнюю аптеку. Купив несколько разных тестов, она почти бежала обратно, сердце колотилось где-то в горле.
Все полоски безжалостно показали одинаковый результат.
На следующий день она была у врача, сдала анализы, прошла УЗИ. Диагноз подтвердился: она станет матерью. Не зная, радоваться или плакать, Вероника поехала к Максиму и Эльзе.
— Верон, да это же чудо! — Эльза обняла её так крепко, как только могла. — Знаешь, я даже тайно переживала — тридцать лет, а у тебя ни семьи, ни малыша…
— Что мне делать, Эль? — в её голосе звучала растерянность маленькой девочки.
— Конечно, радоваться и готовиться к рождению ребёнка! Ты что, даже думать не смей о другом варианте! Если будет трудно — мы всегда рядом, поможем во всём. И вообще, как здорово — наши дети будут расти вместе, станут почти погодками!
— Ты что… ты тоже?..
— Да, — Эльза сияла. — Наше путешествие в горы оказалось волшебным во всех смыслах.
— Какая же ты счастливица, — прошептала Вероника.
— Эй, да о чём ты? Ребёнок — это всегда счастье. Посуди сама: у тебя есть собственная квартира? Просторная и светлая. Есть профессия, которая позволяет работать откуда угодно? Ты успешна и независима. И есть мы — твоя семья, которая тебя поддержит и не даст в обиду. Всё, хватит лить слёзы, пойдём, сообщим Максиму.
Максим воспринял новость с характерной для него спокойной радостью.
— Я и так считал себя счастливым человеком, а теперь моё счастье будет умножаться на два, — сказал он, и в его глазах светилась глубокая нежность.
В середине сентября Максим, навещая её на даче, осторожно сообщил новость.
— Свадьба не состоялась. Её отменили.
— Какая свадьба? — она делала вид, что не понимает.
— Марка и Антонины Веселовой. Он отказался в последний момент. Говорят, продал-таки свою квартиру, погасил все обязательства перед банком, и его, естественно, уволили. Отец невесты сдержал слово.
— И где он сейчас? — голос её звучал ровно, почти бесстрастно.
Максим пожал плечами.
— Кто его знает. Прямых контактов у меня не было, да и не стремился я к близкому знакомству.
— Ты не говорил ему… о моём положении?
— Нет. После той истории его перевели в другой филиал, а потом и вовсе прекратились все деловые пересечения.
— Что ж… Надеюсь, у него всё наладится.
Вероника вернулась в город в ноябре, когда листья уже облетели, и небо стало низким и свинцовым. В начале марта на свет появился её сын, которого она назвала Никитой. Через неделю после неё Эльза родила очаровательную дочь, Настасью.
Обе женщины с головой погрузились в хлопоты материнства, видясь почти ежедневно. Эльза с радостью делилась опытом, поддерживала и помогала.
Однажды летним, удивительно тёплым днём Вероника гуляла с коляской по знакомому парку. Возле озера она увидела ту самую палатку с мороженым, где они когда-то покупали эскимо. Только теперь за прилавком стояла не пожилая женщина, а молодая девушка. Волна воспоминаний нахлынула с такой силой, что в глазах потемнело, а в горле встал ком. Она отвернулась, чтобы смахнуть предательскую слезу.
— Марина, держи, принесла тебе поесть, — раздался позади неё голос, который она узнала бы из тысячи.
Она медленно обернулась. Это был он. Марк подходил к палатке с бумажным пакетом и вдруг замер, увидев её. Взгляды их встретились и сцепились, не в силах оторваться. Он сделал первый шаг.
— Привет.
— Привет. Как жизнь?
— Идёт своим чередом, — он передал пакет девушке и подошёл ближе. — Вероника… Это моя сестра, Марина.
— Очень приятно, Марина.
— Так вы та самая Вероника, о которой мой брат вспоминает вот уже почти год? Наконец-то! Очень рада познакомиться.
— А вы здесь работаете?
— Да, подрабатываю, пока учусь. Пришлось взять академический отпуск из-за здоровья, сейчас навёрстываю.
— Понятно. Мне очень приятно. Нам пора, всего доброго, — Вероника толкнула коляску, но он нагнал её через несколько шагов.
— Позволь, я провожу тебя?
— Провожай, — она кивнула.
— Вероника… Я виноват перед тобой. Виноват бесповоротно и навсегда. У меня не было права скрывать правду, затевать такие отношения, причинять тебе такую боль. Я думал только о своём минутном счастье, не думая о последствиях. Я был эгоистом.
Она развернула коляску и села на ближайшую скамейку. Он опустился рядом.
— Почему не женился?
— Не смог. И Марина… Она сказала, что не примет такой жертвы, что бросит институт и будет работать, чтобы отдать долг. И я… я вдруг понял, что не могу. Не могу жить без тебя. Что эта сделка погубит во мне всё живое.
Они молчали, слушая шелест листьев и смех детей вдалеке.
— Как вы живёте сейчас? — наконец спросила она.
— Живём. Продал квартиру, рассчитался с долгами. Снимаем с сестрой комнату в студенческом общежитии. Я работаю на складе, коплю на первоначальный взнос за жильё. Меня, конечно, «попросили» отовсюду, рекомендации от бывшего руководства, мягко говоря, не блестящие. Но это временно. Один друг помогает, обещает устроить в строительную фирму. А ты? Как ты?
— Хорошо.
— Вероника… А малыш…
— Это Никита. Ему пять месяцев.
Он замер, его лицо стало совершенно бесстрастным, пока он мысленно считал недели. Потом он резко встал, отвернулся, и его плечи содрогнулись. Вероника тихо поднялась, подошла и положила руку ему на спину.
— Марк. Я так часто представляла эту встречу. Но не знала, как тебя найти, твой номер не отвечал…
— Телефон утонул в реке в тот самый день, когда я пытался дозвониться тебе в сотый раз. Пришлось покупать новый и брать новый номер…
— Марк, — она произнесла это тихо, но очень чётко. — Давай попробуем всё начать сначала. С чистого листа.
Он повернулся. В его глазах стояли слёзы, но сквозь них пробивался свет — тот самый, который она помнила с самого первого дня их встречи, когда он собирал рассыпанные по асфальту гранаты. Это был не взгляд загнанного в угол человека, а взгляд того, кто наконец-то нашёл в себе силы вырваться на свободу и готов за неё бороться.
Их история не была простой. Им пришлось заново учиться доверию, прощать не только друг друга, но и самих себя за прошлые ошибки и слабости. Они поженились тихой, скромной церемонией, на которой были только самые близкие. Марина и Марк переехали в её квартиру, но через полгода сестра, успешно окончив институт, вышла замуж за своего однокурсника и начала собственную, счастливую жизнь.
Марк устроился в обещанную строительную компанию. Его трудолюбие, честность и острый ум быстро оценили. Карьера пошла вверх. Через полгода он, к её удивлению, оформил ипотеку на небольшую, но новую квартиру в строящемся районе.
— Мне нужно чувствовать, что я могу дать тебе и Никите свой дом. Не просто войти в твою готовую жизнь, а построить нашу общую, — сказал он ей тогда.
А ещё через год, когда они уже обживали новое гнездо, на свет появилась их дочь — синеглазая девочка с ямочками на щеках, которую назвали Миланой. Вероника оставила работу, посвятив себя семье, и обнаружила в этом невероятное, доселе незнакомое ей счастье.
Иногда, уже вдвоём, они гуляли с коляской в том самом парке. И если летний дождь внезапно накрапывал, смывая пыль с листьев каштанов, Марк бережно прикрывал её плечи своим пиджаком, а она прижималась к нему, чувствуя биение его сердца — ровное, спокойное, родное. Они прошли через бурю недоверия и предательства, через боль и отчаяние, чтобы найти друг друга вновь — уже другими, мудрее, сильнее и безмерно благодарными судьбе за этот второй шанс.
Их танец под дождем из лепестков магнолии, начавшийся с нелепого падения и рассыпанных фруктов, обрёл свой ритм — не страстный и стремительный, а глубокий, вечный, как само время, где каждый шаг был осознанным выбором, а каждое прикосновение — молчаливой клятвой быть вместе, несмотря ни на что. И в этом танце они были бесконечно счастливы.
