Муженек мой забыл меня в тайге с медведями, пока бухал в автобусе. А потом чуть не отдал мудрому травнику, который объяснил ему на пальцах
Летнее утро разливалось по городу жидким золотом, еще не успевшим раскалить асфальт и стены домов. В такой предрассветный час тишина была особенной, звенящей, словно натянутая струна, готовая вот-вот отпустить в мир первый аккорд нового дня. В одной из квартир, где воздух был пропитан запахом свежего хлеба и нетерпением, раздался нетвердый, но настойчивый голос.
— Возьмешь меня с собой? Ведь в четыре руки мы точно больше соберем.
Помолчал, вздохнул, и уже более мягко добавил: — Ну, поехали… Хотя, знаешь, оставлю я тебя в самой глухой таежной чаще, раз такая надоедливая.
— Это ты сейчас так, шутки изволишь отпускать? — отозвалась жена, и в голосе ее послышались нотки легкой тревоги, приправленные полувековой привычкой к его своенравному характеру.
— О чем речь? Что значит, оставлю? Нет, не шучу, — пробормотал он, уже роясь в закромах балкона в поисках старого, пыльного рюкзака.
— Три десятилетия бок о бок прошли, и ни разу не бросил, а сейчас уж и поздно пытаться, — сказала она, и в словах ее звучала не упрекающая нота, а тихая, непоколебимая уверенность. — Как ты сам-то без меня справишься?
— Ой, да запросто, — отмахнулся он, но вручая ей найденный рюкзак, был уже не так суров. — Собирай, что считаешь нужным. Только помни, на один день все это затеяно, без лишних тяжестей.
Женщина, чье имя было Лидия, ощутила внутри трепетную радость, подобную той, что испытывала в юности. Муж, которого все звали Виктором, наконец-то брал ее с собой в тайгу! Организация, где он трудился, по старой доброй традиции выделила два автобуса для поездки за брусникой, и хотя первоначально он планировал отправиться в одиночку, она сумела мягко, но настойчиво «прицепиться», как он это называл. К тому же, руководство не возражало против того, чтобы работники брали с собой супругов.
— А твой мощный фонарь прихватить? — вновь окликнула она, уже погруженная в процесс сборов.
— Кому там светить собрался? Днем же все будет, — донесся из прихожей его голос.
— Тогда, может, теплый свитер тебе положу? — не унималась она.
— Да зачем? На календаре лето… Вот не понимаешь ты элементарных вещей.
— Ну, вот, кажется, все уложила. Взгляни, может, чего упустила.
Ровно в восемь, когда первые солнечные лучи только начинали прикасаться к спящим улицам, они выехали за городскую черту. Пейзаж за окном мгновенно преобразился: на смену каменным громадам пришли бескрайние степные просторы, а на горизонте, подобная гигантской синей волне, застыла гряда Саянских гор.
Оба автобуса были заполнены до отказа. Кто-то, не успев до конца стряхнуть с себя объятия Морфея, прикрывал глаза, пытаясь добрать недоданный ночью покой. Подобные вылазки в восьмидесятые годы были делом обычным, и если профсоюзный комитет работал с душой, то такая поездка становилась желанным глотком свободы для уставших от заводского ритма людей. Профком у Виктора был на редкость деятельным, да и начальник цеха, Семен Семеныч, человек властный, но искренне любящий природу, с готовностью взял на себя роль предводителя.
Спустя три часа, наполненных дорожными разговорами и сменяющимися пейзажами, они достигли цели. Автобусы остановились на опушке, и народ, потягиваясь и разминая затекшие конечности, стал высыпать на прохладную траву.
— Итак, слушайте все! — прогремел зычный голос Семена Семеныча, собиравший обычно людей на планерках. — Сейчас у нас небольшой привал, кто хочет — перекусите, кто готов — можете считать это обедом. А после — дружно, с энтузиазмом, за ягодой!
— Ее же сначала отыскать надо, — вставила реплику кто-то из задних рядов.
— Смотрите, вон на тот склон подниматься нужно, там ее, словно ковром, устелено!
— А ты откуда ведаешь, Семеныч?
— Я нарочно заранее разведал, чтобы зря время не терять! — ответил он, и в его глазах мелькнула хитринка.
— Ой, вряд ли такое было, Семен Семеныч.
— Ну, не было, так было! Зато нюх у меня на такие вещи отменный.
— Чего встала, как вкопанная? Распаковывай наши припасы, — обратился Виктор к жене и, найдя подходящий пригорок, устроился на нем, с наслаждением чувствуя, как трава прохладит уставшую спину.
— Погоди, милый, я сейчас пледик постелю, — засуетилась Лидия, доставая из рюкзака старый, но чистый плед.
Вскоре на траве вырос импровизированный стол, протянувшийся на несколько метров. Усевшись кружком, путники принялись за еду, лениво поглядывая на окружающие их величественные виды. День стоял теплый, напоенный ароматами разнотравья, а горы, казалось, были так близко, что до них можно было дотянуться рукой.
— А воздух-то какой, прямо пьянящий, — восхитилась соседка Лидии, делая глубокий вдох.
— Кислород, понимаешь ли, чистый, непривычный для наших городских легких, — с важным видом пояснил водитель.
Вскоре, вооружившись ведрами, берестяными туесками и пластиковыми контейнерами, ягодники гуськом потянулись в лесную чащу. Задача стояла простая: успеть набрать как можно больше таежного золота, чтобы не возвращаться домой с пустыми руками.
— Только далеко не расходитесь! — снова гаркнул Семен Семеныч, на прощанье. — И помните, тут и мишки пошаливать могут, будьте настороже!
— Ой, батюшки, а я дико медведей боюсь, — ахнула Лидия, невольно прижимая к груди свое ведерко.
— Да он тебя и в глаза не увидит, — рассмеялся Виктор.
— Увидит или нет, а встречаться с ним я не намерена, — с заметной тревогой в голосе произнесла она.
К полудню солнце стало припекать по-настоящему. Но люди, охваченные азартом тихой охоты, терпеливо склонялись над кустиками, усыпанными рубиновыми ягодами. Ведра наполнялись медленно, спина ныла от постоянных поклонов, в глазах начинало рябить, и уже чудилось, что каждая следующая веточка — самая урожайная.
Первые счастливчики, довольные и уставшие, начали возвращаться к автобусам, с нежностью поглядывая на свои скромные трофеи. Вскоре к ним присоединился, пыхтя и вытирая пот со лба, Семен Семеныч. Его супруга, невысокая женщина по имени Клавдия, плелась следом, неся в руках скромную добычу. И другие понемногу стали подтягиваться.
— Подтягивайся, народ, скоро выдвигаться! — скомандовал Семеныч.
— Ёлки-иголки, везде он начальствует, — ворчал себе под нос Виктор, с трудом различая уже в глазах мельтешащие ягоды. Лидия же, напротив, работала быстро и ловко, представляя, как будет радовать детей баночками душистого варенья, да и себе на зиму хватит.
— Дорогой, а вон там, кажется, малина! Я хоть горсточку схвачу.
— Ага, только потом не заблудись в трех соснах…
— Я мигом, не волнуйся.
К автобусам супруги вернулись одними из последних. Уставшие и изголодавшиеся путники достали оставшиеся припасы, желая подкрепиться перед долгой дорогой домой. Погода, до этого благосклонная, вдруг начала меняться с капризной быстротой: набежали тучи, скрывшие жаркое солнце, повеяло резкой прохладой, и всем захотелось надеть что-то потеплее. Виктор почувствовал, как его пробирает неприятный озноб.
— Дорогой, вот, надень свитер, — предложила Лидия, протягивая сложенную ваккуратно вещь.
Виктор с удивлением увидел тот самый свитер, от которого он так легкомысленно отказался утром. Заметив немой вопрос в его глазах, жена тихо пояснила: — Я все-таки решила его прихватить, на всякий случай.
— Вечереет, пора в путь, — напомнил Семен Семеныч, оглядывая собравшихся. — Хоть бы к ночи в город успеть.
— А давайте еще чуточку побудем, — почти хором взмолились женщины, уставшие от офисных стен, бесконечных бумаг и заводского гула. Это место казалось им настоящим раем, уголком нетронутой гармонии.
Однако, покривившись, народ стал нехотя подтягиваться к автобусам. Немного подкрепившись и расслабившись после трудного дня, пассажиры начали загружать свой скарб, загромождая проходы ведрами, рюкзаками и торбами. Виктор, изрядно подкрепивший свой обед горячительными напитками, устроился на заднем сиденье рядом со своим напарником.
— А твоя-то где? — поинтересовался приятель, Володя.
— Да где-то там, — Виктор мотнул головой в сторону передних сидений, где мелькали волнистые волосы пшеничного оттенка. — Вон она, кудрявая моя, — буркнул он. Взгляд его упал на собственный рюкзак и почти полное ведро ягоды, и он с одобрением хмыкнул, оценивая итоги своего труда.
— Ну что, все на местах? — перекрикивая общий гул, осведомился Семен Семеныч.
— Поехали уже, поздно становится, — послышались уставшие голоса.
Автобусы, нагруженные утомленными ягодниками, тронулись в обратный путь. Сначала они медленно ползли по узкой грунтовой дороге, петляющей меж деревьев, и все радовались, что дождя нет, и путь свободен. Когда же колеса наконец коснулись шершавой поверхности асфальта, Виктор разговорился и уже не умолкал, делясь впечатлениями с напарником. В салоне стало душно, и он, сняв свитер, попытался уложить его в рюкзак, но тот был забит под завязку.
— Лидка, ёлки-палки, забери свитер, все равно сидишь без дела, — проворчал он. — Погоди, Володь, отнесу ей эту одежку.
И он, покачиваясь, двинулся по проходу вперед, ориентируясь на русые волнистые волосы. Однако, достигнув цели, обнаружил на месте жены сотрудницу бухгалтерии, Надежду Георгиевну.
— А Лидка где? — озадаченно спросил он, бегло оглядывая салон.
— Степанов, ты о чем? Осмотрись получше, наверное, рядышком пристроилась.
Виктор прошелся взглядом по всему автобусу. Жены нигде не было.
— Может, в том автобусе? — предположил водитель. — Сейчас остановимся, сбегай, проверь.
— Что, супругу упустил? — с легким смешком произнесла Надежда Георгиевна. — Не бойся, наверное, просто в другой автобус села.
— Вот, вечно вы, женщины, все напутаете, — тихо выругался Виктор. — Серега, притормози-ка, пусть пересаживается к нам.
Колонна остановилась. — Ну, иди, веди свою благоверную, — сказал водитель, открывая дверь.
— Степанов, что случилось? — спросил Семен Семеныч, с важностью восседавший на первом сиденье.
— Моя Лида тут потерялась… Пусть переходит в наш автобус.
— Виктор, ты что такое говоришь? Здесь твоей жены нет, — вмешалась кассир Антонина Захаровна. — Она должна быть с тобой.
— Мать честная, как это нет? А где же она тогда?
— Степанов, что стряслось? — голос Семеныча стал строже.
— Жена пропала, нигде нет.
— Как пропала? Она должна быть в одном из автобусов… Вот тебе и ягода-малина… И куда же ты смотрел? Я же спрашивал, все ли в сборе?
Виктора бросило в жар, словно его окатили кипятком. — Так это… Мы что, ее забыли?
— Значит, так, — Семен Семеныч мгновенно взял ситуацию в свои руки. — Этот автобус продолжает путь в город, а второй разворачивается и едет обратно. Я тоже пересаживаюсь. У нас человек пропал.
В салоне поднялся встревоженный гул. Люди переглядывались, на лицах читались страх и недоумение.
— Как это забыли? — возмутились в автобусе Виктора. — А ты куда смотрел? — посыпались вопросы в его адрес.
— А я что, колокольчик ей на шею должен был вешать?
— Муж ты ей или кто? За женой следить положено, а не оставлять ее в тайге!
Вернувшись на прежнее место, люди высыпали из автобуса. Сумерки сгущались, окрашивая тайгу в таинственные, глубокие тона.
— Никому не расходиться! — скомандовал Семен Семеныч. — Мужчины, со мной!
— Ли-и-ида! — закричал Виктор, и его голос, сорвавшийся от страха, безнадежно затерялся в лесной гуще.
В ответ — лишь многоголосое, насмешливое эхо. Хмель мгновенно выветрился из головы, сменившись леденящим душу ужасом. Перед ними стояла плотная, почти непроницаемая стена кустарника, а за ней — бескрайняя, безжалостная тайга, куда соваться без подготовки было безумием.
Со всех сторон неслись отчаянные крики, все звали пропавшую женщину. Семен Семеныч, взяв с собой двух самых крепких мужчин, попытался углубиться в чащу.
— Никаких следов, — констатировал он, остановившись. — Куда могла подеваться женщина?
Внезапно тишину разорвал низкий, мощный рев, и кусты впереди затрещали под чьей-то тяжелой поступью.
— Медведь, твою мать! — закричали мужчины и, не сговариваясь, бросились прочь, к спасительному автобусу.
В салоне царило смятение. Все обсуждали случившееся, пытаясь понять, как можно было не заметить пропажу человека. Кто-то винил саму Лидию за ее неосторожность, но большинство шикало на Виктора, который так беспечно устроился на заднем сиденье, даже не удостоверившись, что его жена рядом.
— Ее здесь нет, — был общий вывод. — Надо возвращаться в город, за помощью.
— Как в город? — у Виктора задрожали губы, в воображении его уже возникала страшная картина встречи жены с хозяином тайги. — А Лида?
— Тут недалеко деревня есть, как раз по пути, — сказал водитель, пытаясь всех успокоить. — Может, она там… Пошла по дороге и зашла в деревню. Это самое разумное предположение. А здесь чего сидеть — медведя ждать?
Автобус снова тронулся в путь, и теперь все пассажиры, прильнув к стеклам, вглядывались в сгущающиеся сумерки, надеясь увидеть знакомую фигуру на обочине.
— Вон деревня! — крикнул кто-то спустя полчаса тряски по проселку.
Деревушка была крошечной, состоящей из двух десятков домиков, притулившихся у подножия горы, словно заброшенных и забытых всем миром. На самом отшибе, еще до первых изб, стояла одинокая, почерневшая от времени избушка, похожая на сторожку.
— Останови здесь, — попросил Семен Семеныч. Виктор вышел вместе с ним.
— Семен Семеныч, может, сразу в милицию? — дрожащим голосом спросил он.
— До милиции еще добраться надо. Спросим тут, может, видели кого…
Избушка показалась обитаемой: из трубы поднималась тонкая струйка дыма. Виктор, не помня себя от волнения, вошел первым, не постучав.
В скудном свете керосиновой лампы за грубым деревянным столом сидел худощавый старик. Его лицо было испещрено морщинами, а узкие глаза, прищуренные, казалось, видели насквозь. Но Виктор заметил сначала не его. В углу, на широкой лавке, поджав под себя ноги и укрыв колени потертым одеялом, сидела Лидия.
Семен Семеныч вошел следом. — Нашлась! — выдохнул он с облегчением.
— Лидка, да как ты тут оказалась? — прохрипел Виктор, в котором страх мгновенно сменился раздражением. — Мы тебя по всей тайге ищем, чуть с ума не сошли!
— Э-э-э, не шуми так, — старик приподнял руку с длинным, узловатым пальцем. — Это твой муж? — обратился он к Лидии.
— Мой, — тихо ответила она, и по ее лицу было видно, как она рада их появлению.
— Сиди еще мал-мало, — спокойно сказал старик и налил в жестяную кружку чая из закопченного чайника. — Пей, силы соберешь.
— Лидия, как вы здесь очутились? — мягко спросил Семен Семеныч.
— Ой, я свой туесок потеряла, — начала она, смущенно глядя на них. — Рюкзак и ведро уже в автобус занесла, а за туеском вернулась, чуть в сторону отошла, потом еще немного… И вдруг слышу — автобусы поехали. Я бежать, кричать — не успела. Пошла по той же дороге, думала, хватятся — вернутся. А потом… потом я медведя увидела. Он далеко был, но я так испугалась… И побежала куда глаза глядят. А тут эта избушка, рядом с деревней…
— Садись, — старик показал на лавку и достал еще две кружки.
Семен Семеныч и Виктор молча, почти послушно, присели. Было ясно, что старик — здешний, от земли, от тайги.
Чай был на травах, терпкий и ароматный. Как выяснилось, хозяин много лет собирал целебные растения, и вся его изба была заставлена пучками сушеных трав, а под навесом висели целые гирлянды этого душистого богатства.
— Это моя жена, — сказал Виктор, все еще не веря, что она нашлась, жива и невредима.
— Была твоя жена, а станет моя, — вдруг хихикнул старик, и в его глазах мелькнула загадочная искорка.
Виктор от изумления широко раскрыл глаза. Семен Семеныч насторожился.
— Пей, — хозяин пододвинул к ним кружки. — Еще мал-мало посидим. Хорошая у тебя жена, а вот тебя тайга не любит, — он ткнул своим корявым пальцем в грудь Виктора.
— С чего это? — тот совсем опешил.
— В тайгу пришел — не пей. И слов лишних не трать. Понял меня?
— Понял, — кивнул Виктор, и в его голосе впервые за весь день прозвучала не бравада, а искреннее смирение.
— Спасибо вам, друг, за приют, но нам ехать пора, — вежливо, но твердо сказал Семен Семеныч. — Там люди ждут, волнуются.
— Тебе ехать, и тебе ехать, — старик показал на мужчин. — А ей хорошего мужа найдем. Жену терять нельзя… Какой же ты муж, коль свою половину в лесу позабыл?
— Прокопий Айдасович, огромное спасибо, что не отвернулись, приютили, — тихо, но твердо сказала Лидия, поднимаясь с лавки. — Но мы поедем домой. А муж у меня хороший, просто… забывчивый немного. Видно, запамятовал, что я с ним.
— А-я-яй, — снова погрозил ей старик пальцем, но теперь в его взгляде читалась не суровость, а какая-то древняя, глубокомысленная доброта. — Смотри у меня, больше не теряй, береги ее, она — твое сокровище. — Он снова налил им душистого чая. — Ну, еще по последней кружечке, для дороги, — и подмигнул своим узким глазом.
Виктор и Семен Семеныч вышли из избушки ошеломленные и притихшие. Автобус стоял в сотне метров, и вокруг него толпился народ. Увидев троих, люди разразились радостными криками: — Ура! Нашли!
— Простите меня, пожалуйста, я вас так подвела, — виновато говорила Лидия, обращаясь ко всем. — Я так испугалась, сама не своя была.
— Погоди, женщина, ты извиняться не должна, — строго сказал Семен Семеныч и повернулся к Виктору. — А вот твоему мужу я пару слов скажу. Между прочим, прав старик, мудрый человек попался. Жену терять действительно нельзя. Взял с собой — будь добр, смотри в оба, за нее ты в ответе.
— Понял, все понял, — кивал Виктор, сжимая руку жены так крепко, словно боялся, что она вот-вот исчезнет. — Все позади, теперь только домой.
В городе они вышли на своей привычной остановке. Лидия потянулась за своим рюкзаком, но Виктор мягко, но настойчиво забрал его у нее, подхватив заодно и ведро с ягодой.
— Это мужская ноша, — сказал он просто.
— Дорогой, зачем? Я справлюсь.
— А я что, не мужик, что ли?
Он шел рядом, и его взгляд то и дело скользил в ее сторону, будто он проверял, не мираж ли это, действительно ли она здесь, рядом, живая и невредимая.
— Ох, и напугалась же я тогда, — поделилась она своими переживаниями, когда они переступили порог родного дома.
— А ты думаешь, я нет? — тихо спросил он. — Душа в пятки ушла, особенно когда этот зверь зарычал… Нет, уж, теперь ни на шаг от меня. Будешь, как тень, рядом. И за свитер… спасибо. Ты была права, без него бы замерз.
Он разобрал рюкзак и присел рядом с женой на кухне, где она принялась перебирать ягоду.
— Давай вместе, тебе одной тяжело.
Жена с тихим удивлением посмотрела на него, в ее глазах светилась невысказанная нежность.
— Ну что ты так смотришь? Думаешь, я того деда-травника испугался? — улыбнулся он, и в улыбке этой была какая-то новая, непривычная мягкость. — Вовсе нет… Просто я и вправду понял, что терять тебя… я не имею права. Никогда.
И в тишине вечерней кухни, под мягкий шелест перебираемых ягод, они сидели рядом — два человека, которых тайга на один день разлучила, чтобы на всю оставшуюся жизнь научить ценить тепло протянутой руки и надежность близкого плеча. А за окном гасли огни большого города, и в небе зажигались первые, самые яркие звезды, словно подтверждая, что главные открытия порой скрываются не в далеких странствиях, а в тихом перезвоне домашнего уюта, который всегда ждет своего часа.
