Мой бывший оставил мне миллион, чтобы я не скучала, а я купила один билет в один конец… и исчезла со страниц собственной книги
Тот день для Виктории начался с череды мелких, но досадных неурядиц, будто сама вселенная настраивала свои инструменты для исполнения невесёлой симфонии. Едва она натянула новые колготки, тонкая нить поползла по щиколотке, превратившись в безобразную стрелку. В ящике комода не оказалось других, хотя она мысленно напоминала себе купить их уже неделю. С легким раздражением женщина надела чёрные брюки, широкие и удобные, которые так не любил её начальник. Евгений Семёнович считал, что в офисе женщина должна выглядеть исключительно в юбке, и сегодня, в день объявления о сокращении, её наряд мог стать последней каплей.
Как оказалось, судьба была предрешена заранее, и решение никак не зависело от дресс-кода. Её уволили, выплатив все полагающиеся компенсации. Виктория, высококвалифицированный специалист, могла не волноваться о будущем, но горький осадок остался. Она сухо попрощалась с коллегами и вышла на улицу, где осенний ветер тут же принялся трепать её волосы. Она задумалась, не решаясь, куда направиться, и вдруг широкой штаниной зацепилась за торчащий металлический штырь. Раздался неприятный звук рвущейся ткани — на коленке красовалась безобразная дыра. Утро начиналось с порванных колготок, а завершалось испорченными брюками. Это было уже слишком.
Мысль о неспешной прогулке по городу растаяла, как дым. Виктория поймала такси и поехала домой, в тихую, пустующую квартиру, которая ещё недавно была наполнена смехом и теплом. Денег ей хватало — супруг, уходя к другой, оставил ей солидную сумму, словно откуп за двадцать лет совместной жизни. Они прошли через многое: бедность, борьбу за место под солнцем, взаимную поддержку в самые трудные минуты. Они мечтали о детях, но мечты эти разбивались о суровую реальность диагнозов и болезненных, бесплодных процедур. Она наивно полагала, что их союз, выкованный в испытаниях, нерушим. Но однажды он встретил другую, молодую, полную сил, способную подарить ему то, о чём они так долго мечтали с Викторией.
— Ну, мир же не рухнул! Мы с тобой всегда были больше, чем просто мужем и женой. Мы — друзья. Я никуда не уйду из твоей жизни!
— Мы были друзьями. А я теперь одна. Как я буду одна?
— Я оставляю тебе деньги! Ты можешь, наконец, отдохнуть, съездить куда-нибудь. Заняться тем, о чём всегда мечтала. Всей душой.
Да, у неё была мечта. Тихая, почти забытая. Она хотела писать сказки. Волшебные истории для детей и взрослых, где добро не просто побеждает зло, а где сама жизнь становится магическим приключением. Но между работой, домом и изматывающими попытками подарить миру нового человека, на сказки не оставалось ни сил, ни времени. Сама её жизнь порой напоминала сказку — ту, где есть место и горьким потерям, и тёмным лесам.
Она не держала на него зла. Его желание иметь семью было естественным. Но боль от того, что она не смогла стать матерью, была острой и пронзительной. А теперь и работа, бывшая опорой и отдушиной, исчезла. В один день рухнул привычный мир, оставив её на развалинах с чемоданом денег и рваными брюками. Что ж, значит, пришло время перемен.
Она решила совместить совет бывшего супруга и собственную давнюю мечту. Уехать и написать сказку. Дома она первым делом удалила с ноутбука все рабочие файлы, без сожаления стирая цифровые следы своей прошлой жизни. Затем переоделась в удобные джинсы, купила билет на ближайший поезд до Северной столицы и, уже стоя на вокзале, спохватилась и набрала номер.
— Что-то случилось? Я немного занят, срочные дела на работе…
Голос в трубке звучал привычно, без отчуждения, но с лёгкой нотой спешки.
— Меня уволили. И я уезжаю. В Питер.
— Уволили? Как это произошло? Ты же прекрасный специалист!
— Сократили. Евгений Семёнович, ты же знаешь, никогда не питал ко мне особой симпатии.
— Как можно не симпатизировать тебе? Это абсурд!
— Говорит человек, который оставил меня и ушёл к другой.
— Но я по-человечески к тебе отношусь прекрасно! И всегда буду так относиться. Ты просто сообщаешь? Или тебе что-то нужно?
— Что, например?
— Не знаю… Деньги?
— Роман, ты оставил мне более чем достаточно. Забыл?
— Ты что, вообще их не тратишь?
— Вот. Начинаю. Удачи тебе!
— Дай знать, где остановишься, в своём любимом городе!
— Обязательно.
Уже под стук колёс, глядя на мелькающие за окном золотые осенние леса и бескрайние поля, она поняла, что не подумала о ночлеге. Всё было решено спонтанно, сгоряча. Поезд приближался к цели, а вопрос «где жить?» повис в воздухе. Решив не сорить деньгами, она забронировала отдельную комнату в недорогом хостеле неподалёку от набережной Обводного канала. Место оказалось скромным, но чистым, с собственным санузлом. Этого было достаточно.
Она приехала, заперлась в комнате и огляделась. Из дома она взяла лишь самое необходимое: ноутбук, смену белья, зубную щётку. Решила, что будет покупать всё нужное на месте, не обременяя себя багажом. Сейчас она приляжет, а вечером выйдет прогуляться, поужинает, а с утра, со свежей головой, примется за сказку. О чём она будет? Она не знала, но была уверена: стоит только начать, и слова сами лягут на страницу.
Усталость взяла своё, и она провалилась в короткий, тревожный сон, где её начальник размахивал порванными колготами и кричал что-то неразборчивое. Проснувшись под вечер, она приняла освежающий душ и вышла на улицу. Воздух был прохладным и влажным, пахло речной водой и далёкими путешествиями. Она бродила по знакомым улицам, которые когда-то открыла для себя вместе с ним. Город, некогда казавшийся ей воплощением мечты, теперь выглядел немного чужим и отстранённым. Одиночество сжало её сердце ледяной рукой. Внезапная волна гнева подкатила к горлу.
И почему она так покорно всё приняла? Понимала же его логику, его жажду отцовства! Но почему его новая семья должна была строиться с кем-то молодым? Почему она, тридцативосьмилетняя женщина, оказалась на обочине? Куда ей теперь идти? В чём её путь? Ужас одиночества и ненужности накатил с новой силой.
Она почти бегом вернулась в свою комнату, умылась прохладной водой, собрала волосы в небрежный хвост и села за ноутбук. Она выплеснет всю свою боль, всю злость и разочарование! Но стоп… Разве можно писать добрые сказки, исходя из негатива? Нужно было другое начало.
«Лиза шла по бескрайнему полю, усыпанному полевыми цветами…» — напечатала она и тут же остановилась. Это было слишком банально, слишком избито. Она стёрла строку. Что она может сказать этому миру? Возможно, ровным счётом ничего. Так же, как не смогла подарить жизнь собственному ребёнку. Мысль была горькой, но от этого не менее правдивой.
«Марта шла по пыльной дороге, уходящей за горизонт. За её спиной болтался походный рюкзак, а через плечо была перекинута футляр со скрипкой. Впереди, в мареве полуденного зноя, виднелись смутные очертания незнакомого города. Девушка не знала его названия, не имела при себе карты — сейчас это не имело для неё никакого значения. Её желания были просты и конкретны: найти прохладный уголок, выпить стакан лимонада и отыскать ночлег. Вдруг она резко остановилась, заметив на обочине, в тени старого придорожного камня, сидящую женщину. Та сидела, поджав ноги в синих джинсах, и смотрела в бескрайнюю высь неба, словно пытаясь разгадать его секреты.
— Приветствую! — окликнула её девушка. — Меня зовут Марта. Что ты делаешь здесь в полном одиночестве?
Женщина медленно опустила взгляд, и её глаза встретились с глазами путницы.
— А я и есть одна. Совершенно одна. С кем мне здесь сидеть? Хочешь составить мне компанию?
— Я бы предпочла добраться до города. Ты не знаешь, что это за место? Ты оттуда?
— Нет.
— Как тебя зовут? Откуда ты появилась?
— Меня зовут Вика. Я из Москвы.
— И что же ты здесь делаешь, Вика?
— По правде говоря, я сочиняю эту историю. Так что, если я решу, что ты должна сидеть здесь со мной, тебе придётся это сделать.
— Здорово… — прошептала Марта. — О какой истории ты ведёшь речь?
— Ну, скажи мне, ты знаешь, кто ты такая и откуда пришла? Кроме того, что тебя зовут Марта и ты, видимо, владеешь скрипкой? Ты хочешь лимонада и ночлега. А что дальше? Ты знаешь?
Марта на мгновение задумалась, а затем с искренним изумлением покачала головой.
— Вот видишь! Потому что я ещё этого не написала, — Вика поднялась на ноги, отряхивая ладони от прилипших травинок. — Ладно! Пойдём с тобой в этот город! Мне и самой не терпится узнать, что же там нас ждёт…»
Виктория вздрогнула и очнулась, обнаружив себя сидящей на стуле в петербургской комнате. Она посмотрела на экран: текст обрывался на слове «ночлег». Никакой девушки Марты, никакого поля. Но на её ладони отчётливо виднелись красные полосы от травинок, а в ноздри будто въелся сладковатый запах нагретой солнцем полыни. Она поднесла руку к лицу и вдохнула — да, это был не обман чувств, это был настоящий, осязаемый аромат летнего поля.
«Город, к которому они приближались, носил имя Велесград. Архитектура его была причудливой смесью венецианской готики и элементов северного модерна. Фасады домов были украшены резными деревянными балконами, а по каналам, вместо гондол, скользили бесшумные лодки-катамараны. Центральную площадь венчало не здание ратуши, а огромный, словно живой, дуб, в ветвях которого были развешаны тысячи хрустальных колокольчиков, мелодично звенящих от малейшего дуновения ветра.
— Какая красота! — замерла в восхищении Марта. — Это тоже твоё творение?
— Полагаю, что да.
— А мы там сможем поесть? Я умираю от голода!
— Будем надеяться, что да. В конце концов, это я всё сочиняю.
Они вошли в первую же попавшуюся таверну с вывеской «У Поющего Фонтана». Внутри было прохладно и пустынно. За стойкой, полируя бокал, стоял высокий мужчина с седыми висками и внимательными, добрыми глазами. Он был одет в простую белую рубашку, и Вика мысленно «накинула» на него бархатный жилет с узором из звёзд.
— У вас найдётся что-нибудь перекусить?
— Есть сырная тарелка с грушей и орехами, и свежий хлеб.
— Великолепно! И два гранатовых сока, — обрадовалась Марта. — Ты же присоединишься?
— Я уже ела, но с удовольствием составлю тебе компанию.
Когда перед ними поставили изысканную закуску, Марта спросила:
— То есть, мы находимся внутри выдуманного тобой мира, да?
— Я начинаю в это верить.
— Тогда почему здесь всё такое… настоящее? Я чувствую запах свежего хлеба, слышу, как звенят колокольчики на дубе. Это не просто слова на экране.
— Возможно, сила воображения гораздо могущественнее, чем мы думаем.
— Или это не только твоё воображение, — задумчиво произнесла Марта. — Может, ты просто открыла дверь в место, которое существовало всегда?
Их разговор прервали трое грубоватых мужчин, вошедших в таверну. Их одежда — кожаные куртки и походные ботинки — резко контрастировала с утончённой атмосферой Велесграда. Вика попыталась мысленно «переодеть» их в камзолы, но ничего не вышло. Эти персонажи явно не подчинялись её воле.
— Эй, красавицы, не хотите развеселить компанию? — прохрипел один из них, подходя к их столику.
Марта метнула на Вику быстрый взгляд, в котором читался и вопрос, и решимость. Затем, с неожиданной ловкостью, она схватила со стола тяжелую стеклянную кружку и с размаху ударила ею по столу прямо перед рукой нахала. Стекло с грохотом разлетелось на осколки. Мужчина отшатнулся. Вика, действуя на инстинктах, вскочила и с силой толкнула его в грудь. Он, не ожидая такого, отлетел и со всего размаху сел на пол. Его товарищи замерли в нерешительности.
— Может, вы сами покинете это заведение? — тихо, но твёрдо произнесла Вика. Её голос звучал так, что сомнений в серьёзности намерений не оставалось.
Не говоря ни слова, пришельцы, подхватив смущённого друга, ретировались. Марта снова села и откусила кусочек груши.
— Я вспомнила, — сказала она, прожевывая. — Я должна была родиться у тебя. Много лет назад. Но что-то пошло не так.
— Я… я не знала, что беременна. Я неудачно упала, переставляя мебель… — голос Вики дрогнул от нахлынувшего вины и горя.
— Я знаю. Я не виню тебя. Я просто существовала где-то в тенях, между мирами. А теперь — я здесь. И это твой дар. Ты не просто пишешь, ты творишь. Ты даёшь форму и жизнь. Пора, кстати.
— Пора? Куда?
— Тебе пора возвращаться.»
Виктория моргнула и снова оказалась в своей комнате. На экране ноутбука описание таверны плавно перетекало в сцену с поющими фонтанами, но без эпизода с хулиганами. За окном начинался рассвет, небо над Санкт-Петербургом светлело, окрашиваясь в пастельные тона. Она подошла к зеркалу. На её светлой блузке алело маленькое пятнышко — капля гранатового сока, пролитая в том, другом мире.
Она смочила салфетку и аккуратно стёрла пятно, чувствуя, как в её душе что-то переворачивается. Она лёгла спать, а проснувшись, весь день провела в спокойной, умиротворённой прогулке. Она с нетерпением ждала вечера, чтобы снова погрузиться в свой мир. Ей позвонил Роман, спросил, как её дела.
— Помнишь, у нас могла бы быть дочь? Ещё тогда, в самом начале, когда мы были молоды и бедны? Помнишь?
— Смутно, честно говоря. Это было так давно.
Честный до конца Роман.
— А я помню. И знаешь, какой замечательной, сильной и яркой она могла бы стать.
— Вика, с тобой всё в порядке?
— Всё прекрасно. Лучше некуда.
— Ты начала писать?
— Да. И это нечто удивительное.
— Покажешь?
— Когда-нибудь… обязательно.
Следующие «путешествия» стали для неё источником силы и радости. Она училась управлять своим даром, понимая, что её сила — не в абсолютном контроле, а в сотрудничестве с этой реальностью. Она создавала для Марты и себя удивительные приключения: они летали на воздушных шарах над долинами, похожими на акварельные рисунки, пили чай с эльфами в садах из сапфировых роз. С каждым разом мир становился ярче, детальнее, а её связь с Мартой — дочерью её сердца и души — крепче.
— Я не хочу отсюда уходить, — призналась она как-то раз, катаясь с Мартой на резных качелях, взлетавших к самым облакам. — Там, в том мире, у меня ничего нет. А здесь — есть ты.
— Но здесь не всё подчинено законам твоего мира. Мы не знаем, кто главный архитектор этой реальности. Она может исчезнуть в любой момент.
— А разве мир, который мы зовём настоящим, вечен? — улыбнулась Вика. — Завтра я хочу отправиться с тобой дальше. Туда, где заканчивается эта дорога.
— Но с рассветом ты всегда исчезаешь. Я чувствую, как воздух вокруг тебя начинает дрожать, и ты растворяешься, как утренний туман.
— Давай попробуем обмануть рассвет. Пойдём вместе.
На следующий день Вика надела походную одежду, кроссовки, надела рюкзак и, убедившись, что ноутбук полностью заряжен, начала печатать. «Марта стояла у края света, глядя на тропу, теряющуюся в сияющем тумане. Она ждала…
— Я готова. Идём.
Они шагнули вперёд, за горизонт. Дорога под ногами превратилась в мерцающую млечную пыль. Звёзды пели тихую, завораживающую мелодию.
— Ты умеешь летать? — спросила Вика.
— Если ты наделишь меня этим умением — научусь.
Вика закрыла глаза и представила, как из их сплетённых рук вырастают лёгкие, сверкающие крылья. И они взмыли вверх, в бескрайний космос, где не было ни боли, ни потерь, ни одиночества, а только бесконечная, творящая любовь. И пока они летели, Вика на ходу создавала для них новый, бесконечно прекрасный мир на своём экране, вписывая в него себя навсегда. И на этот раз у неё получилось.»
Когда Роман, обеспокоенный долгим молчанием, приехал в хостел, комната была пуста. Оплата была произведена с его карты, но сама карта лежала на столе рядом с севшим ноутбуком. Деньги на ней оставались нетронутыми. Администратор, пожимая плечами, сообщил, что гостья давно не появлялась, а на двери висела табличка «Не беспокоить».
— Может, она… вы знаете… — не договорил Роман.
— Вряд ли, — пожал тот плечами. — Запаха нет. Вещи заберёте? Номер надо освобождать.
— Он оплачен. Заберу, когда срок брони истечёт.
Оставшись один, Роман сел на кровать и зарядил ноутбук. Он надеялся найти предсмертную записку, объяснение. Но он нашёл лишь файл с рассказом, полным света и странной, завораживающей магии. История обрывалась на полуслове, в самом красивом её месте. Он лёг на кровать и закрыл глаза, и ему вдруг почудился далёкий, нежный смех, похожий на смех Вики, но такой, каким он его не слышал много-много лет — беззаботный, радостный и полный надежд.
И теперь, когда звёзды зажигаются над северной столицей, кажется, что в их мерцании можно разглядеть два новых, особенно ярких огонька — одну женщину, нашедшую смелость стать творцом собственного счастья, и её дочь, рождённую силой любви и слова, вечно летящих навстречу новым мирам, где сказка никогда не кончается.
