Увести мужа у соседки. Хватит совать свой накрашенный нос в мои джинсы, моего мужа и мои методы воспитания!
Утро было прохладным, прозрачным, с тем особым светом, который бывает только ранней осенью, когда солнце еще не поднялось высоко, но уже обещало день ясный и добрый. Лилия стояла у подъезда, провожая дочь в школу. Девочка, ее светловолосая София, что-то весело щебетала, заправляя рубашку в юбку. Лилия поправила ей воротничок, улыбнулась в ответ и поймала на себе чей-то пристальный, оценивающий взгляд.
— Это ты в таком виде ребенка в школу провожаешь? — раздался рядом голос, и Лилия увидела соседку Веронику, которая подходила с сыном, держащимся за ее руку.
Вероника была облачена в элегантное платье цвета спелой вишни, укутанное в короткий жакет. Ее лицо сияло безупречным макияжем, а волосы были уложены в сложную, но при этом будто небрежную прическу. Она смотрела на Лилию с искренним, почти материнским сожалением.
— В каком — таком? — не поняла Лилия, машинально скользнув взглядом по своим джинсам с потертостями и удобным кроссовкам. На ней была простенькая футболка и легкая куртка оливкового цвета. Волосы собраны в обычный хвост, на лице — лишь увлажняющий крем и самые простые очки-хамелеоны.
— Ты так пошла на улицу, а значит и супруг тебя видел в таком виде, — продолжала Вероника, качая головой. — Мне просто за тебя тревожно. Мужчины, они ведь глазами любят, это известный факт. Нужно всегда стараться, всегда быть на высоте, особенно когда годы идут.
Лилия молчала, глядя на соседку. Она не чувствовала себя неряхой или неопрятной. Она чувствовала себя собой. Удобно, спокойно, по-домашнему. Ей было тепло в этой куртке, удобно в этих кроссовках, не мешали волосы, собранные в хвост. Разве этого мало для простого утра, для короткой прогулки до школьного порога?
— Вероника, я ценю твою заботу, но, честно, меня всё устраивает. Абсолютно всё, — мягко, но твердо произнесла Лилия, ловя свое отражение в затемненном стекле соседней машины. Да, это была она. Та самая. И это ее полностью устраивало.
Дети, обменявшись быстрыми взглядами, рванули к школьным дверям. София и Матвей учились в одном классе и были неразлучными друзьями. Именно из-за этой детской дружбы Лилия и Вероника, две такие разные женщины, стали проводить вместе эти утренние минуты после звонка. Вероника недавно рассталась со своим мужем, и у нее, кажется, появилась навязчивая потребность заполнять возникшую пустоту общением, советами, постоянным словесным потоком.
Они направились в ближайшее кафе, их привычный маршрут. Вероника несла вперед свой безупречный образ, а Лилия шла рядом, чувствуя себя немного ученицей, получившей неуд.
— Знаешь, если будешь появляться перед супругом в таком виде, он однажды может просто… охладеть, — не унималась Вероника, размешивая сахар в крошечной чашке эспрессо. — Взгляд должен за что-то зацепиться. За яркое пятно. За красоту.
— А он и так цепляется, — улыбнулась Лилия своей мысли. — За мой смех. За мои рассказы за ужином. За тепло моей руки.
— Романтика, — фыркнула Вероника. — Жизнь — это суровая реальность. Мой Дмитрий, например, говорил, что любит мою непосредственность. А на деле? На деле оказалось, что ему просто не хватало денег на мои туфли. Вот и вся непосредственность.
Лилия вздохнула. Она знала Дмитрия. Он жил теперь неподалеку, в соседнем квартале, снимал небольшую квартиру, чтобы быть ближе к сыну. Он забирал Матвея каждые выходные, водил детей в парки, музеи, читал им книги, пек с ними невероятные блинчики. София всегда возвращалась от него с горящими глазами и чем-то приклеенным к футболке — то следом от варенья, то блесткой от поделки. Лилия считала его хорошим, очень хорошим отцом. Но Вероника видела лишь размер алиментов, который, по ее мнению, был катастрофически мал.
— Он должен больше стараться! Искать лучшую работу! — часто говорила она, и Лилия лишь молча кивала, не в силах и не желая вступать в этот спор.
Сегодняшний разговор, однако, задел ее за живое. Не потому, что она усомнилась в себе, а потому, что в ее внутренний, такой гармоничный мир, снова и снова пытались ворваться с чужими правилами и мерками.
— Знаешь, Вероника, — Лилия отпила свой латте. — Мне кажется, счастье — оно как тихий сад. У каждого он свой. Кто-то сажает только розы, за которыми сложно ухаживать, но они прекрасны. А кто-то, как я, любит полевые цветы. Они не такие яркие, но пахнут так, что сердце замирает. И главное — им не нужен постоянный, изнурительный уход. Они растут сами, потому что им здесь хорошо.
Вероника смотрела на нее с недоумением, как на человека, говорящего на неизвестном языке.
— Полевые цветы быстро вянут, милая, — произнесла она с жалостью.
В тот день, забирая детей, Вероника извинилась. Она сказала, что просто переживает, что хочет как лучше. Лилия, будучи по натуре человеком незлобивым, приняла извинения. Она искренне сочувствовала боли, что скрывалась за этой показной уверенностью.
Но история повторилась. На следующий раз Вероника критиковала ее материнские принципы. Лилия легко отпускала Софию к Дмитрию, когда он брал Матвея. Она доверяла ему, чувствовала его надежность.
— Почему ты не отпустишь Софию с нами на конную прогулку? — спросила как-то Вероника. — Матвей так мечтает!
— Нет, — ответила Лилия просто. Она не стала объяснять, что лошади — это большая ответственность и риск, что она не уверена в организаторе этих прогулок. Она просто сказала «нет».
— Но с Дмитрием ты бы отпустила! — вспыхнула Вероника. — Это просто предвзятость! Ты не доверяешь мне! Ты ведешь себя как наседка, которая душит своего цыпленка!
Лилия промолчала. Она просто взяла за руку дочь и пошла домой. Воздух между женщинами натянулся, как струна.
Однажды вечером, когда за окном зажигались фонари, окрашивая город в теплые, янтарные тона, София подбежала к матери.
— Мама, можно мы с Матвеем сегодня соберемся у него? Он получил в подарок новую настольную игру, такую сложную и интересную! И… ты не могла бы испечь тот самый торт? Твой фирменный, с ягодами?
— Конечно, солнышко, — улыбнулась Лилия.
Она любила эти тихие семейные ритуалы. Пока она замешивала тесто, на кухню вошел ее супруг, Артем. Он выглядел уставшим, но улыбка озарила его лицо, когда он увидел знакомые действия жены.
— О, я чувствую, сегодня будет праздник, — обнял он ее сзади.
— Это детям. А для нас есть порция поменьше, — указала она лопаткой на маленькую форму. — Артем, ты не отнесешь Софию и торт к Матвею?
Артем неожиданно помолчал. Его объятие ослабло.
— Может, ты сама? Я что-то не очень хочу туда идти.
Лилию будто слегка толкнули в грудь. Это было непохоже на него.
— Что случилось, Артем? — она повернулась к нему, заглядывая в глаза.
Он вздохнул, провел рукой по волосам.
— Ладно. Скажу. Вероника… она каждый раз, когда я там, пытается завести разговор. И не просто разговор. Она все время говорит о тебе. Что ты, цитирую, «забросила себя», что у тебя «проблемы с сепарацией от дочери», что ты «создаешь ей эмоциональную зависимость». И что… что тебе нужна помощь. Специалиста.
Брови Лилии медленно поползли вверх. В ее голове не было гнева. Было изумление. И еще какая-то странная, тихая ясность.
— И часто она это говорит? — спросила она тихо.
— Не так уж часто мы пересекаемся. Но каждый мой визит к ее порогу — это небольшой сеанс «заботы» о твоем психическом здоровье. Отсюда и мое нежелание.
Лилия вдруг улыбнулась. Не злая, не обиженная улыбка, а хитрая, почти девичья.
— Скажи мне честно, Артем, — прошептала она, подходя ближе. — Ты когда-нибудь думал, глядя на меня, что я «забросила себя»? Что я перестала быть для тебя той самой?
Он посмотрел на нее с таким недоумением, будто она спросила, не считает ли он луну квадратной.
— Лиля, — сказал он, беря ее руки в свои. — Я смотрю на тебя и вижу девушку, в которую влюбился двенадцать лет назад. Я вижу мать моей дочери, умную, добрую, невероятно сильную женщину. Я вижу свой дом. Ты пахнешь домом. Ты пахнешь моим счастьем. Мне все равно, в чем ты одета, если ты внутри этого. Ты — моя. Всегда. До кончиков волос. До последней клеточки.
В ее глазах блеснули слезы. Но это были слезы не боли, а того самого, старого, ничуть не потускневшего счастья.
— Знаешь что? — сказала она, вытирая ладонью щеку. — Давай сегодня сходим в ресторан. Прямо сейчас. Софию отведем, а сами — в тот самый, с видом на реку.
— Сейчас? — удивился он. — Но ты же…
— Через полчасика будем готовы! — перебила она его. — Увидишь!
Она быстро поднялась в спальню. Она не стала перекраивать себя. Она просто позволила себе проявиться чуть ярче. Надела тот самый элегантный брючный костюм, что висел в шкафу, дополнила его шелковой блузкой. На ноги — туфли на изящном каблуке. Волосы, всегда послушные и густые, она просто распустила по плечам. Легкий макияж, духи… и перед ней в зеркале стояла не «замарашка», а ухоженная, красивая, уверенная в себе женщина. Та самая Лилия, которая всегда жила внутри, просто иногда ей не требовался парадный выход.
Перед уходом она отправила одно короткое сообщение и, получив ответ, удовлетворенно кивнула.
Через полчаса они стояли у дверей квартиры Вероники. Артем с тортом, София, сияющая от предвкушения игры. Лилия — чуть в стороне, в своем новом-старом облике. Дверь открылась. На пороге, как всегда, безупречная Вероника.
— Лилия испекла торт, — протянул Артем тарелку.
— Ах, она же всегда говорит о вреде сахара, — с привычной долей скепсиса заметила Вероника, но ее взгляд уже скользил по фигуре Лилии. Ее глаза округлились. — Лиля! Ты… ты выглядишь потрясающе! Что случилось?
— Ничего не случилось, — улыбнулась Лилия. — Мы просто идем с Артемом в ресторан. Софию заберем позже. Не беспокойся.
Они уже доедали основные блюда, когда раздался звонок. Голос Вероники был напряженным и раздраженным.
— Лилия, я не справляюсь! София совершенно неуправляема! Они с Матвеем носятся, кричат, я не могу их утихомирить! У меня голова раскалывается! Забери свою дочь, немедленно!
Артем с надеждой посмотрел на десерт.
— Собираемся?
— Подожди, — спокойно сказала Лилия. Она набрала номер. — Дмитрий? Привет. Да, именно так. Спасибо тебе огромное! Мы заедем через пару часов… Что? Не торопиться? Хорошо. И тебе спасибо.
Она положила телефон на стол.
— Всё решено. Дмитрий заберет детей к себе. София обожает бывать у него. И, кажется, он только рад их непоседливости.
Вечером они заехали за дочерью. Дверь им открыл улыбающийся Дмитрий. В гостиной, на огромном ковре, сидели Матвей, София и… сам Дмитрий. Перед ними была разложена та самая настольная игра, фигурки, карточки. Было видно, что они в самой гуще битвы.
— Мама, папа! — вскрикнула София. — Мы же еще не доиграли! Мы на финальном уровне!
— Тетя Лиля, дядя Артем, останьтесь с нами! — присоединился Матвей, его лицо сияло восторгом.
Дмитрий с улыбкой развел руками.
— Компания рада новым игрокам. Места хватит всем.
Мужчины ушли на кухню, чтобы выпить по чашке чая. Лилия, не задумываясь, сняла туфли и, в своем красивом костюме, опустилась на ковер рядом с детьми. Она смеялась, кидала кубик, передвигала свою фишку. В этот момент дверь снова открылась. На пороге стояла Вероника. Она увидела эту картину: свою бывшую квартиру, наполненную светом и смехом, своего бывшего мужа, спокойно беседующего с Артемом на кухне, и Лилию — ту самую «замарашку» — сидящую на полу с детьми, счастливую и абсолютно свою в этом пространстве.
— Мам, иди к нам! — крикнул Матвей.
— Нет, сынок, — тихо сказала Вероника. Ее голос дрогнул. — У меня… голова болит. Лилия, вы проводите Матвея?
— Он остается у меня! — крикнул с кухни Дмитрий.
Матвей подтвердил это радостным кивком.
Вероника постояла еще мгновение, глядя на этот уютный, живой, дышащий счастьем мирок, в котором для нее, с ее безупречным макияжем и идеальным платьем, не нашлось места. Она развернулась и молча вышла, тихо прикрыв за собой дверь.
Лилия не стала ничего комментировать. Она просто обняла дочь за плечи и сделала свой ход. Фигурка продвинулась вперед по красочному полю игры. А за окном, в темноте, горели огни большого города, и где-то там, в его глубине, каждый искал и строил свой собственный, тихий сад доверия, где можно быть просто собой, где тебя любят не за безупречную упаковку, а за ту простую, настоящую жизнь, что бьется внутри. И это счастье, настоящее, глубокое и тихое, не требовало никаких слов. Оно просто было. И этого было достаточно.
