Подслушал, как жена шепчет подруге: „Он ничего не знает… и не узнает“. А потом они рассмеялись. Я стоял за дверью — и почувствовал, как кровь в жилах превратилась в лёд
Артем уже спустился на подземную парковку и приблизился к своему автомобилю, когда внезапно ощутил знакомую пустоту в кармане. Он похлопал себя по куртке, по брюкам, и осознание пришло мгновенно — он оставил свой телефон на зарядке в спальне. Взгляд невольно устремился на циферблат наручных часов, и мужчина не сдержал тяжелого, уставшего вздоха. Он уже серьезно опаздывал на важное совещание, но оставаться без связи в этот день было совершенно невозможно. Его супруга находилась на самом последнем сроке, и в любую минуту могло случиться то самое долгожданное и одновременно тревожное событие. Всего полчаса назад она, сонная и умиротворенная, проводила его нежным поцелуем и сразу же укуталась в одеяло, чтобы поспать еще немного. Мысль о том, что он может нарушить ее покой, заставила его двигаться с предельной осторожностью.
Он медленно, стараясь не издавать ни единого звука, вставил ключ в замочную скважину, провернул его и приоткрыл тяжелую входную дверь. В квартире царила гробовая тишина, нарушаемая лишь равномерным тиканьем напольных часов в гостиной. Однако, едва переступив порог прихожей, он замер. Дверь на балкон была распахнута настежь, и из спальни доносился приглушенный, но четкий голос его жены. Артем собрался было окликнуть ее, сообщить о своем возвращении, но какое-то смутное, щемящее чувство в груди заставило его замереть на месте. Шестое чувство подсказывало, что лучше остаться невидимым.
— Вероника, мне очень понадобится твоя помощь. Как только все с малышом утрясется, нужно будет организовать наш с Темой развод. Сделать это необходимо максимально тихо и грамотно, чтобы он ничего не узнал и никоим образом не смог этому воспрепятствовать. У меня есть план по улучшению наших жилищных условий, и я не собираюсь ни с кем делить полагающиеся средства. Он мне больше не интересен. Я искренне надеялась, что в этот раз все сложится иначе, что он окажется другим, но он такой же, как и все предыдущие. Пустая трата времени. Ничего, когда придет тот самый момент, я сделаю так, что он оставит мне каждую копейку, и еще будет исправно платить на содержание ребенка. Возможно, мне еще повезет, и я встречу человека, который сможет обеспечить мне ту жизнь, о которой я всегда мечтала.
Казалось, время остановилось. Артем стоял, вжавшись в стену прихожей, и не верил собственным ушам. Каждое произнесенное слово било по сознанию с такой силой, что у него потемнело в глазах. Это говорила его Света? Та самая женщина, с чьей улыбкой он просыпался все эти годы, чей смех был для него самой прекрасной музыкой? Как она, такая нежная и хрупкая на вид, могла вынашивать в себе столь холодные и расчетливые замыслы? Он ведь никогда не претендовал ни на что, он просто любил ее, всю себя отдавал их семье, а она… она видела в нем лишь инструмент, временную помеху на пути к своим целям.
Ощущение было сродни ледяному ожогу. Волна холода прошла по всему телу, сковывая движения и парализуя волю. Фразы «пустая трата времени», «такой же, как и все», «оставит мне каждую копейку» впивались в самое сердце, словно острые лезвия. Он вспомнил, как трудился днями и ночами, как отказывал себе в самом необходимом, лишь бы у нее было все, что она пожелает. А ей, оказывается, всего этого было мало. Она просто искусно играла свою роль, скрывая истинное лицо за маской любящей супруги. Зачем? Почему она сразу не сказала, чего хочет на самом деле? Они бы могли обо всем договориться, найти компромисс, но нет… Светлана уже все для себя решила. Она говорила о поиске нового, более выгодного спутника жизни. Значит, все эти годы не было ни капли искренности, ни грамма тех чувств, в которые он так свято верил. Все ее нежные слова, ласковые прозвища, теплые объятия — все это было частью хорошо продуманного спектакля. До него у нее уже было два брака, двое детей, на содержание которых она с боем выбивала средства. И теперь, видимо, он стал следующим пунктом в ее плане по обогащению.
Сердце Артема колотилось так громко, что, казалось, его стук разносится эхом по всей квартире. Он, не помня себя, затаив дыхание, попятился назад, к выходу. Он не мог зайти в комнату и встретиться с ней взглядом. Он не был готов увидеть в ее глазах ту ледяную пустоту, которая теперь скрывалась за знакомыми чертами. Он не мог смотреть в глаза этому чужому, расчетливому существу, занявшему место его любимой Светланы.
Он снова очутился на парковке, словно вынырнув из ледяной воды. Руки предательски дрожали, когда он пытался вставить ключ в замок зажигания. Нужно было ехать на работу, нужно было делать вид, что в его жизни все в порядке. Но как? Как жить с этим всепоглощающим знанием, которое переворачивало всю его реальность с ног на голову? Он сидел в машине, уставившись в одну точку на лобовом стекле, и пытался просто ровно дышать, унять бешеный ритм своего сердца. Что же ему теперь делать? Светлана уже мысленно вычеркнула его из своей жизни, но разве он может так просто с этим согласиться? Разве у него хватит сил просто так отступить? Бороться за такой, с самого начала фальшивый, брак не имело никакого смысла, но… но ведь у них скоро должен был родиться ребенок. Их общая дочь. Он так мечтал стать отцом, так ждал этого момента, и теперь эту маленькую, еще не родившуюся радость у него планировали отнять. И все ради чего? Ради денег, ради материальной выгоды, от которой он, будь она хоть немного честна с ним, отказался бы без малейших сомнений. Если бы она только попросила… он отдал бы ей все, лишь бы она и их малыш были счастливы.
Голова раскалывалась от боли и нахлынувших мыслей. Возвращаться в этот дом, который больше не был его крепостью, не было ни малейшего желания. Одна только мысль о том, что ему придется смотреть в глаза жены, зная всю правду, вызывала глубокое, физическое отвращение. Признаваться ей, что он все слышал, было опасно. Сейчас последние, самые ответственные недели, любой стресс, любое нервное потрясение могло негативно отразиться на состоянии Светланы и ребенка. И хотя она сама уже мысленно разорвала их связь, Артем не мог позволить себе навредить ни ей, ни их нерожденной дочери.
Весь тот день прошел как в густом тумане. Он едва мог сосредоточиться на работе, его мысли постоянно возвращались к утреннему разговору, к каждому жесту, к каждой интонации. После окончания рабочего дня он, не в силах оставаться наедине со своими терзаниями, поехал к своему старому другу, человеку, которому он доверял безгранично, как родному брату. Сергей сам несколько лет назад пережил тяжелый развод и на собственном опыте познал, что такое предательство самого близкого человека. Возможно, он сможет дать какой-то дельный, мудрый совет, подскажет, как поступить в этой невыносимой ситуации.
— Что я могу тебе посоветовать, друг? Умолять ее, ради ребенка, сохранить семью — бессмысленно и даже унизительно. Она же уже ясно продемонстрировала свое истинное лицо. Если в ее сердце нет ни капли любви к тебе, то какой смысл цепляться за этот призрак? Ребенку от этого лучше не станет, поверь мне. Дети очень тонко чувствуют фальшь и напряжение между родителями. Гораздо честнее будет отпустить эту женщину и постараться стереть ее из своей жизни, как тяжелый, кошмарный сон.
Наверное, так бы он и поступил, если бы не мысль о дочери. Каждый раз, думая о маленькой девочке, которая вот-вот должна была появиться на свет, он чувствовал, как его сердце сжимается от боли и бессилия.
— Но как я могу просто так оставить свою дочь? Она же вырастет и будет считать меня предателем, человеком, который бросил ее в самом начале жизненного пути.
— Она все равно может вырасти с таким мнением о тебе. Поверь, такая женщина, как твоя супруга, обязательно найдет способ очернить тебя в глазах ребенка, представить тебя единственным виновником всех бед. Она будет использовать дочь как оружие против тебя.
Понимая, что так и не нашел утешения или готового ответа, Артем поехал домой. Он принял твердое решение продолжать играть свою роль уставшего, ничего не подозревающего мужа. Возможно, стоило попытаться поговорить с той самой подругой Вероникой? Попытаться открыть ей глаза на происходящее? Если Светлана действительно оформит развод без его ведома, используя свои связи, то вся эта авантюра может обернуться против нее самой. Бывшие мужья, возможно, не захотели ввязываться в длительные судебные тяжбы, но он был готов бороться за свое право быть отцом для своей дочери. Никакая доля в квартире его не интересовала, алименты он был готов платить и так, но сама ситуация, вся эта ложь и предательство, причиняли ему невыносимую душевную боль.
Притворяться было невероятно тяжело. Каждая улыбка давалась ему с огромным трудом, а любое прикосновение Светланы вызывало внутреннюю дрожь. Скоро она родит, и как только будут оформлены все необходимые документы, она немедленно приведет в действие свой коварный план. И к тому моменту он должен быть готов. Он должен быть во всеоружии.
Он постоянно думал о том, каково будет его дочери расти с такой матерью. С одной стороны, каждому ребенку нужна мать, но… была ли Светлана по-настоящему любящей и заботливой? Когда они только сошлись, Артем был готов стать настоящим отцом для ее двоих детей от предыдущих браков. Но те дети почти постоянно жили у ее матери. Сначала она говорила, что им нужно время, чтобы привыкнуть к новому человеку в ее жизни, потом объясняла это своей усталостью и плохим самочувствием из-за беременности. Он видел этих детей всего несколько раз, и в их глазах он читал какую-то глухую, детскую тоску. Они с надеждой смотрели на свою мать, ожидая от нее внимания и ласки. Что же она сделает с их общей дочерью? Тоже отправит на воспитание к бабушке, чтобы быть свободной для поисков нового, более выгодного партнера? С тяжелым вздохом Артем провел рукой по лицу. Ему внезапно захотелось поехать к своей теще. Татьяна Георгиевна всегда производила на него впечатление мудрой и здравомыслящей женщины. Может быть, она сможет дать ему какой-то совет? Или хотя бы поможет понять, будет ли ее дочь хорошей матерью для его ребенка.
Купив сладостей для детей, продукты для дома и красивый букет для тещи, он набрался смелости и приехал к ней. Татьяна Георгиевна встретила его приветливо, но в ее глазах тут же мелькнула тревога.
— Артем, а где же Света? С ней все в порядке? — спросила она, беспокойно глядя на него.
— Не волнуйтесь, со Светланой все хорошо. Я приехал один, потому что мне очень нужно с вами поговорить. Дело серьезное… — Он замолчал, подбирая нужные слова. Что он, собственно, надеялся услышать? Конечно, мать встанет на сторону дочери. Но попытаться он был обязан. — Мне кажется, что Светлана планирует развестись со мной. И сделает это очень скоро.
Татьяна Георгиевна ахнула и прикрыла ладонью рот. Ее взгляд наполнился глубокой печалью и разочарованием.
— Я так надеялась, что на этот раз она успокоится, остепенится. Когда я видела, как она смотрит на тебя, мне казалось, что в ее сердце наконец-то проснулась настоящая, глубокая любовь. Видимо, я снова ошиблась. Ошиблась в самой главной надежде.
— Как я понимаю, это не первый подобный случай в ее жизни. Но меня больше всего мучает мысль о том, что наша дочь будет расти без отца. Без моего участия, без моей любви.
Артем с предельной откровенностью рассказал теще все, что услышал утром, как теперь вынужден носить маску равнодушия, лишь бы не спровоцировать стресс у жены и не навредить ребенку.
— Я вижу, как ты искренне заботишься о благополучии малыша, но… Артем, ты понимаешь, какая это огромная ответственность? Ребенок — это не игрушка, не домашний питомец. Ему потребуется все твое время, все твое внимание, вся твоя бесконечная забота и терпение. Сможешь ли ты дать ей все это один?
— А разве Светлана сможет? — тихо спросил он в ответ, замечая, как губы Татьяны Георгиевны дрогнули, а взгляд стал еще более печальным.
— Скорее всего, история повторится, и она принесет мне третьего ребенка. Мне, конечно, не привыкать, но… детям, Артем, детям очень тяжело без родительской ласки, без их любви. Как бы я ни старалась, я никогда не смогу заменить им и мать, и отца одновременно.
— Скажите, Татьяна Георгиевна… вы сможете поддержать меня, если дело дойдет до суда? Если мне придется отстаивать свое право воспитывать свою дочь?
Татьяна Георгиевна внимательно, долго смотрела ему в глаза, а затем медленно, но очень твердо кивнула. Она устала от бесконечных авантюр своей дочери. Ее собственные силы были уже не те, здоровье с годами пошатнулось. Воспитывать еще одного младенца ей будет невероятно сложно. Раньше она была уверена, что отец никогда не сможет один дать ребенку все необходимое, но сейчас, глядя на Артема, она видела в его глазах непоколебимую решимость, готовность свернуть горы ради счастья своего ребенка. И это многое значило. Это значило все.
Прошло несколько долгих, напряженных недель, и Светлана наконец родила дочь. Она практически сразу перевела малышку на искусственное вскармливание, заявив, что не намерена портить свою фигуру, да и грудь и так потеряла свою прежнюю форму. Сердце Артема обливалось кровью, когда он смотрел, как его маленькая дочь лишена такой простой и важной вещи, как материнская близость. Она так нуждалась в тепле и заботе, а получала лишь холодную бутылочку со смесью.
Оформляя развод втихаря, через свою подругу Веронику, Светлана даже не подозревала, что Артем давно готов к этому шагу. Она начала предъявлять ему претензии, жаловаться на постоянное недосыпание, упрекать, что он мало помогает с ребенком и приносит недостаточно денег в дом. Артем все молча сносил, копя доказательства, записывая разговоры, собирая свидетельства соседей. И вот однажды, когда все документы были ею получены, она с холодным торжеством в голосе заявила:
— Мы с тобой больше не муж и жена. Все официально. Так что можешь собирать свои вещи и исчезать из моей жизни и из моей квартиры. Навсегда.
— А ты уверена, — тихо, но очень четко спросил Артем, глядя ей прямо в глаза, — что все будет именно так, как ты сказала?
На суде, где Светлана требовала взыскать с него алименты на дочь в максимальном размере, Артем предъявил встречный иск о признании ее недостойной матерью и об определении места жительства ребенка с ним. У него на руках были неопровержимые доказательства: свидетельства соседей о том, что малышка подолгу оставалась одна в квартире и плакала до хрипоты, пока мать уходила по своим делам; подтверждение того, что она добровольно отказалась от грудного вскармливания без медицинских показаний; ее собственные разговоры, записанные на диктофон, где она обсуждала свои корыстные планы. Татьяна Георгиевна, не колеблясь, выступила на стороне зятя. Со слезами на глазах она рассказала суду, что уже воспитывает двоих детей своей дочери, и у нее просто не осталось ни физических, ни моральных сил поднимать третьего. Она прямо заявила, что верит в то, что Артем сможет дать девочке гораз больше любви, заботы и стабильности, чем ее собственная мать.
Решение суда было твердым и бесповоротным: место жительства малолетней Вари определялось с отцом. Мать и сестра Артема с радостью согласились помогать ему с уходом за малышкой. А их соседка снизу, молодая женщина, не так давно родившая своего сына, узнав о ситуации, с огромной готовностью предложила свою помощь — она вызвалась быть кормилицей для маленькой Вари, чтобы та все-таки знала вкус материнского молока и получала все необходимые антитела.
Светлана была в ярости. Когда она узнала, что из-за ее махинаций с разводом на ее подругу Веронику завели дисциплинарное дело, ее гнев не знал границ. Она кричала Артему, что он еще пожалеет, что она обязательно отнимет у него дочь и «обдержит его как липку», но на этот раз она нашла на свою косу настоящий камень. Артем не собирался сдаваться. Он прошел через боль, предательство и отчаяние, и теперь его единственной целью было счастье его дочери. Боль утраты доверия и любви к женщине, которую он когда-то боготворил, постепенно утихла, сменившись светлой печалью и спокойной уверенностью в завтрашнем дне. Он мог бы потребовать со Светланы алименты на содержание дочери, но не стал. Пусть ее судит Бог. Он получил то, что было для него важнее любых денег, — право любить и воспитывать своего ребенка.
Татьяна Георгиевна стала частой и желанной гостьей в его доме. Хотя Светлане и были оставлены права на встречи с дочерью, она ни разу не воспользовалась этой возможностью. Ей была нужна не маленькая девочка, а деньги, которых она так жаждала, а их Артем ей платить не собирался. Она ошиблась в выборе жертвы, и теперь, с подпорченной репутацией, ее поиски нового спонсора значительно усложнились.
Маленькая Варя засыпала только на руках у отца. Под мерные покачивания и его тихий, напевный голос, рассказывающий сказки о далеких звездах и храбрых рыцарях, ее дыхание становилось ровным и глубоким. Артем смотрел на ее спящее личико, озаренное мягким светом ночника, и чувствовал, как в его сердце воцаряется та самая, долгожданная тишина — тишина после бури, наполненная не болью утрат, а безграничным миром и надеждой. Он аккуратно переложил дочь в колыбельку, поправил одеяльце и подошел к окну. За стеклом медленно опускался вечер, окрашивая небо в нежные, пастельные тона. Где-то там, в большом городе, жила женщина, когда-то подарившая ему эту маленькую вселенную, а затем попытавшаяся ее отнять. Но в его душе не было к ней ни гнева, ни обиды. Была лишь легкая грусть, как отзвук давно отыгранной мелодии. Он знал, что впереди их с Варей ждало множество утренних зорь, солнечных дней и тихих, ясных вечеров. Их жизнь только начиналась, и она будет наполнена светом, теплом и той самой настоящей, безусловной любовью, которая способна растопить любой лед и исцелить любую рану. И в этой любви, чистой и безбрежной, как океан, они были по-настоящему счастливы.
