Выросший цветок на пепелище
Жизнь Ангелины разделилась на «до» и «после» с пугающей, неумолимой скоростью. Ее мама, Светлана, угасла буквально на глазах, будто кто-то безжалостно ускорил ход времени, отмеренного ей. За несколько месяцев яркий, теплый огонек ее существования превратился в горстку холодного пепла. И Ангелина осталась в полном, оглушающем одиночестве. Отца она не знала никогда, мать говорила о нем скупо, и в памяти девушки не осталось даже его образа. Кровиночка, связывающая ее с этим миром, казалось, оборвалась навсегда.
Но формально одна она не была. Нашелся человек, обязанный по закону взять над ней опеку. Это была тетка, родная сестра матери — Вероника. Женщина, чье имя в их доме произносили шепотом и с горькой усмешкой. Ангелина узнала о ее существовании лет в семь, помня, как мама, сжав ее руку, сказала: «Я ее простила. Но видеть ее не могу. Она — как напоминание о сломанной жизни». Что именно случилось, девочка поняла гораздо позже, лет в шестнадцать, случайно подслушав разговор двух соседок на лавочке у подъезда. История была стара, как мир, и оттого еще более мерзкая. Оказывается, Вероника прямо накануне свадьбы Светланы подпоила ее жениха, Павла, и демонстративно переспала с ним, а потом пришла к сестре хвастаться своей «победой».
Жених, конечно, валялся в ногах у невесты, клянясь, что ничего не помнит и был в беспамятстве. Но Светлана была гордой. Она выгнала его, отменила и пышное торжество, и саму регистрацию. Павел, не вынеся позора, просто уехал из города. Он не знал, что его невеста уже носила под сердцем дитя. Как, впрочем, какое-то время не знала и сама Светлана. С сестрой она разорвала все связи, и много лет они не общались.
И вот, в тринадцать лет, осиротевшая Ангелина вынуждена была переселиться в дом к этой женщине. Атмосфера там была пропитана такой ледяной ненавистью, что дышать становилось тяжело. Вероника, казалось, получала садистское удовольствие, унижая девочку. Скандалы возникали на пустом месте, ее постоянно попрекали куском хлеба и крышей над головой, вечно грозя отправить в детский дом. Однажды Ангелина не выдержала и, сверкнув глазами, бросила: «Да я бы лучше в детдоме жила, чем с тобой, ты просто ядовитая змея!» То, что последовало за этим, навсегда врезалось в память: истеричные вопли о неблагодарной твари, о том, что она — ошибка, которую не исправили, и главное — что до конца своих дней Ангелина должна будет кланяться в ножки за это «спасение».
Сбежала она при первой же возможности, в день своего восемнадцатилетия. Уехала в другой город, поступила в колледж. Жила в общежитии, а по ночам подрабатывала санитаркой в больнице, стирая руки в кровь, но чувствуя сладкий вкус свободы. После колледжа, проработав год, поступила на заочное отделение университета. Жизнь была трудной, но своей. И самое главное — в ней не было Вероники.
Прошло десять лет. Целое десятилетие, за которое Ангелина сумела выстроить свою судьбу сама. Она окончила университет, нашла хорошую работу, встретила любимого человека — Максима. Они поженились, у них родился сын, которого назвали Тимошей. Вместе они взяли в ипотеку светлую трехкомнатную квартиру. Казалось, все плохое осталось в далеком прошлом, как страшный, но развеявшийся сон. Она почти забыла ту женщину.
Но поговорка гласит: если гора не идет к Магомеду… Однажды на вокзале Ангелина провожала подругу Юлию, которая уезжала в отпуск к родителям. Та попросила помочь донести вещи до вагона. Возвращаясь обратно, Ангелина услышала знакомый голос:
— Ангелиночка? Неужели это ты? — Это была их бывшая соседка, тетя Галина. — Выглядишь прекрасно, видно, что жизнь наладилась. А о тетушке своей не вспоминаешь?
Сердце Ангелины сжалось от неприятного предчувствия.
— Она сейчас в очень сложном положении, — вздохнула соседка. — Год назад в ее квартире пожар случился, многое сгорело. Соседи помогли, кое-как ремонт сделали, старую мебель подкинули. Тебе бы навестить ее, все-таки родной человек.
Ангелину буквально передернуло от того, что тень прошлого снова накрыла ее. Она молча достала из кошелька все наличные и протянула тете Галине.
— Передайте, пожалуйста. У нее есть телефон?
— Есть, диктую.
Записав номер, Ангелина ушла, чувствуя, как почва уходит из-под ног. Она не решалась позвонить несколько дней, но чувство долга, привитое матерью, пересилило. Тетка ответила на удивление сладким, елейным голосом, который совсем не шел ей.
— Ангелина, родная! Как ты живешь? Соскучилась я по тебе!
Они поговорили о пустом, и Ангелина, сдерживаясь, сообщила, что замужем и у нее есть сын Тимофей.
— Надо же, — тут же уколола Вероника. — А твоего папу тоже Тимофеем звали. В честь него назвала?
— Нет, — холодно ответила Ангелина. — Муж назвал в честь своего отца. Тот, по крайней мере, был настоящим мужчиной. Простите, мне некогда.
— Ангелина, подожди! Можно я как-нибудь к тебе приеду? Хоть на денек? Внучка повидать хочется.
Чувство опасности зашевелилось где-то глубоко внутри, но Ангелина, сама не зная почему, согласилась.
— Хорошо. Я вышлю вам денег на дорогу. Но только ненадолго, Максим не любит, когда в доме гости.
Вероника появилась на пороге их уютной квартиры согбенной, несчастной старушкой. Она робко поздоровалась с Максимом и протянула Тимоше леденец. Но к вечеру ее как подменили. Она начала ходить по комнатам, критически осматривая обстановку.
— А эту тумбочку зачем сюда поставили? Она проход загораживает, — вдруг заявила она и попыталась сдвинуть ее с места.
— Она стоит там, где ей и положено, — сквозь зубы проговорила Ангелина, уже жалея о своей мягкости. — Убедительно прошу вас, ничего не трогать.
И тут маска окончательно упала.
— Что, выросла? Да ты такой же неумеха, как и была! — взвизгнула Вероника. — Неблагодарная! Ни разу не приехала, не поинтересовалась, как я живу! Сама в хоромах живешь, а я в своей обгорелой конуре маюсь! Ты мне должна за все те годы! Я нервы на тебя потратила! Вся в свою мать, бестолковую!
Чаша терпения переполнилась.
— Все! — голос Ангелины зазвучал стально. — Завтра утром я хочу, чтобы вас здесь не было. И с этого момента наши родственные связи прекращаются. Я не желаю вас знать и видеть. Никогда.
Вероника уехала. Ангелина вздохнула с облегчением, поменяла номер телефона, чтобы раз и навсегда отгородиться от нее, и постаралась забыть этот визит. Но странное дело, после ее отъезда в их некогда счастливой семье что-то пошло не так. Появилась нервозность, участились ссоры на пустом месте. На работе у Ангелины начались проблемы, и в итоге ее должность сократили. У Максима тоже пошли неурядицы в делах, ему урезали зарплату. А в довершение всего заболел Тимоша.
Как-то раз, жалуясь на жизнь Юлии, Ангелина услышала неожиданный вопрос:
— А тебе не кажется, что все эти беды начались как раз после отъезда твоей тетушки?
— При чем тут она?
— А ты дома ничего странного не находила в последнее время? Какой-нибудь мелочи, которой раньше не было?
— Нет, вроде… Хотя на днях собираюсь сделать генеральную уборку.
— Если вдруг что-то найдешь — старую вещь, сверток, что угодно подозрительное — руками не бери. Позвони мне сразу. Моя бабушка кое-что понимает в таких делах. Обещаешь?
Ангелине стало немного не по себе, но она согласилась. На следующий день она затеяла уборку. Перебирая вещи в кладовке, в самой глубине коробки со старой обувью, она наткнулась на маленький, туго свернутый узелок, завернутый в грязную, серую тряпку. Рука сама потянулась его взять, но она вспомнила слова подруги. Взяв плотный пакет, она аккуратно, как нечто опасное, столкнула в него находку и тут же позвонила Юлии.
Та примчалась вечером.
— Собирайся, поедем к бабушке. Она ждет.
Пожилая женщина по имени Клавдия встретила их на пороге своей уютной квартирки. Она была невероятно спокойной и доброй. На кухне горели свечи. Помолившись, Клавдия взяла пакет, развернула сверток и провела над ним зажженной церковной свечой. Пламя затрещало, а свеча почернела, издавая едкий запах гари.
— Ох, как же сильно на тебя злятся, — тихо покачала головой старушка. — На погибель сделано. Ненависти тут — море. Ничего, сейчас разберемся. Мелочь принесла?
Ангелина отдала ей горсть монет. Клавдия усадила ее на стул посередине комнаты, развернула сверток. Там лежали спутанные темные волосы, клочья шерсти, черные нитки, перья и другие малоприятные вещи. Она начала читать молитвы, капая воск от свечи на этот сверток, а затем стала бросать туда же монетки, приговаривая: «Раба Божья Ангелина откупается от всего лиха, что в дом принесено, и возвращает той, от кого оно пришло». Потом она снова все завернула, отдала Ангелине и наказала: «Когда будете проезжать по мосту, выйди и кинь это в реку. Скажи при этом: «Возвращаю твое подношение, забери без возврата. А я и без него проживу. Аминь».
Ангелина так и сделала. И странное дело — стоя на холодном ветру, глядя, как темный сверток скрывается в темной воде, она почувствовала невероятное облегчение, будто с плеч свалилась гиря. И жизнь действительно стала налаживаться. Тимоша быстро поправился, Ангелина вскоре нашла новую, даже лучшую работу, а у Максима в делах наступил долгожданный подъем.
Спустя месяцев пять к ним домой пришел участковый. Его разыскивали из родного города Ангелины. Сообщили, что Вероника Семеновна скончалась. Ангелина взяла отгул и поехала на похороны. Квартира тетки, конечно, носила следы пожара, но выглядела не так катастрофично, как描绘вала соседка. После церемонии Ангелина нашла через знакомых риелтора, оформила все документы для сдачи квартиры в аренду с последующим выкупом, чтобы больше не возвращаться в эти стены.
Вернувшись домой, она наткнулась на старую сим-карту. Вставив ее в телефон, она обнаружила несколько сообщений, пришедших в разное время. Первое было от Вероники, полное ярости и проклятий. Второе — с угрозами подать на алименты. А самое последнее, датированное днем ее гибели, было от соседа: «Вероника Семеновна попала под машину. Скончалась мгновенно».
Ангелина выключила телефон, подошла к окну. На улице шел мягкий, весенний дождь, омывая землю. Она думала о том, что каждому воздается по его делам. И что ее мама, Светлана, наверное, теперь спокойна. А она, Ангелина, будет просто жить дальше. Растить сына, любить мужа, сажать цветы на балконе. Жить без тени прошлого.
