Ключ от чужого счастья
Измотанная, с выжатой душой и телом, будто ее пропустили через гигантскую стиральную машину, Алиса добралась до родного дома глубокой ночью. За окном такси проплывали призрачные, сонные улицы, знакомые до каждой трещинки в асфальте, до каждого мерцающего фонаря. Долгий, изнурительный перелет из другой вселенной, где палило экваториальное солнце и пели странные птицы, оборвался здесь, в прохладной осенней мгле спального района. Она еле волочила ноги, таща за собой чемодан, набитый экзотическими сувенирами и горьким осадком несбывшихся надежд.
Наконец, родной подъезд. Панельная стена, знакомая с детства. Лифт, пахнущий старой краской и тишиной. Девятый этаж. Она, почти не глядя, сунула руку в сумку, нащупала холодный, родной зубчик ключа. Вставила его в замочную скважину… и ничего. Он уперся во что-то неподвижное, неподатливое. Алиса повернула его сильнее, почувствовав, как металл неприятно давит на пальцы. Замок не поддавался. Он был мертв.
«Не может быть, — промелькнула первая спокойная мысль. — Я просто устала. Ошибаюсь этажом». Она окинула взглядом площадку: та самая скамейка, где в детстве сидела с бабушкой, тот самый коврик у двери напротив. Нет, это ее дом. Ее крепость. Ее единственное и нерушимое убежище.
От внезапно нахлынувшей беспомощной злости она с размаху ударила носком сапога по непокорной дубовой поверхности. Глухой стук прокатился по этажу, такой же одинокий и бессмысленный, как ее действие. «Ну что это такое, а?» — прошипела она в пустоту, чувствуя, как предательские слезы подступают к горлу. Она так ждала этого момента, ждала, как умирающий от жажды ждет глоток воды — обнять своего пушистого толстяка Персика, рухнуть в собственное кресло, зарыться лицом в родные подушки и забыться беспамятным, healing сном.
Вдруг…
Сердце ее замерло, а потом рванулось в бешеной пляске, забившись где-то в самом горле. Она застыла, затаив дыхание, вся превратившись в слух. Не ошиблась. Нет. Внутри квартиры, за этой непробиваемой дверью, кто-то был. Четкие, уверенные шаги. Мужские. Они приближались. Медленно, неспешно. Ледяная волна страха окатила ее с головы до ног, сковав движение.
С легким скрипом дверь приоткрылась. Всего на сантиметр, не больше. Но его сдерживала цепочка — массивная, стальная, которой тут никогда не было! Откуда она взялась? В щелке между косяком и дверью возникла полоска темноты, и из этой темноты прозвучал низкий, хриплый, абсолютно чужой голос, пропитанный сонным раздражением:
— Чего надо?
У Алисы перехватило дыхание. Она почувствовала себя мышкой, загнанной в угол огромным котом. Голос сорвался на визгливый, испуганный писк, который был ей самой противен.
— А вы… кто? — выдавила она, чувствуя, как дрожат колени.
— Конь в пальто, — грубо и насмешливо парировал невидимый собеседник. — Чего надо-то, спрашиваю?
И в этот момент из глубины квартиры, приглушенный расстоянием, прозвучал другой, знакомый до боли, сладкий и фальшивый, как дешевый сироп, женский голос:
— Стас, кто там?
Сердце Алисы упало и разбилось вдребезги. Она узнала его. Это был голос Снежаны. Ее сводной сестры. Девушки, чье существование было для Алисы вечным упреком, вечным напоминанием о материнском предательстве.
— Снежана? — голос Алисы окреп, в нем зазвучали нотки невероятного изумления и нарастающей ярости. — Это ты? Что происходит? Что ты делаешь в моей квартире? И кто это? Почему я не могу попасть домой?!
За дверью на секунду воцарилась тишина, затем послышалось шарканье тапочек. В щелке показалось Снежанино лицо — довольное, сонное, с наглой искоркой в глазах.
— О, Алиса! Сколько вопросов разом. Ты же, насколько я помню, должна была приехать только через три месяца? — она сладко зевнула, прикрывая рот изящной ладошкой.
— Это не твое дело! — вспыхнула Алиса. Гнев придавал ей сил, прогоняя страх. — Скажи лучше, что ты здесь делаешь? Я требую впустить меня немедленно! Это мой дом!
В этот момент скрипнула соседняя дверь. На пороге, закутавшись в клетчатый халат, возникла Варвара Степановна, их старая соседка. Ее глаза, умные и всевидящие, с недоумением и упреком перебегали с Алисы на приоткрытую дверь ее же квартиры.
— Ой, явилась царевна, — проворчала старушка. — Что это вы, девочка, тут устроили? Квартиру в ночлежку превратили, пускаете кого попало? Что за бардак? Бедная Нина Семеновна, покойница, разве она знала, что так поступят с ее любимым гнездышком? Она же души в этой квартире не чаяла!
— Варвара Степановна, — обратилась к ней Алиса, чувствуя, как голос снова предательски дрожит от обиды и беспомощности. — Я… я долгое время отсутствовала. Дала ключи маме, чтобы она поливала цветы и ухаживала за Персиком… А я вернулась, и вот… — она снова принялась колотить в дверь. — Откройте немедленно!
— Матушка твоя, Людмила Викторовна, она их сюда и притащила, — флегматично сообщила Варвара Стеновна. — А Персик… твой котик у меня живёт. Не переживай.
— Ка-а-ак? — Алиса ощутила новый приступ паники. Ее кот! Ее единственный, преданный друг!
— А вот так. Они его, бедолагу, на улицу вышвырнули, в подъезд. Он ко мне прибился. Вызывай, милая, полицию, — вздохнула соседка. — Иначе ты их отсюда не выкуришь.
Услышав заветное слово «полиция», за дверью засуетились. Послышались приглушенные споры, торопливые шаги. Через мгновение дверь распахнулась, и на пороге возникла Снежана, уже одетая, а за ее спиной маячила высокая фигура того самого Стаса — угрюмого типа в помятой майке.
— Тетя Люда сама меня пустила! — выпалила Снежана, быстро выскальзывая в подъезд и стараясь прикрыть за собой дверь. — Она мне все объяснила! Это теперь ее квартира, и она мне ее подарила! Я здесь полноправная хозяйка!
От такой чудовищной, оглушительной наглости у Алисы перехватило дыхание. Мир поплыл перед глазами. Она инстинктивно уперлась рукой в стену, чтобы не упасть. Не думая, на автомате, она стала набирать номер матери. Трубка зазвонила, один, другой, третий раз… Наконец, на том конце провода послышался сонный, раздраженный голос:
— Алло? Да, Алиса? Что случилось? У нас же глубокая ночь…
— Мама, я прекрасно знаю, что у вас ночь! — голос Алисы звенел, как натянутая струна. — Не могу только понять одного: почему в моей квартире, за моей же дверью, находятся чужие люди? И где мой кот?
— Алиса… а ты… ты где? — в голосе матери послышалась тревога и неподдельное изумление.
— Я, мама, стою у дверей своей собственной квартиры и собираюсь вызывать полицию! А еще я требую объяснений! Почему Снежана утверждает, что ты подарила ей мою квартиру?!
— Так, Алиса, подожди, успокойся… Что за шутки такие? — попыталась свалять дурака Людмила Викторовна.
— Шутки? — истеричный смех сорвался с губ Алисы. — Какие нафиг шутки? Я не шучу! Я спрашиваю тебя, как мать: почему в моем доме чужие люди? И что значит этот бред про подарок?!
— Алиса, милая, я сейчас все тебе объясню… Ты приезжай лучше к нам, да? Обсудим все спокойно…
— Я никуда не поеду! — окончательно вышла из себя дочь. — Если они не выметутся отсюда сию же секунду, я даю им пять минут! Разбираться будем в отделении полиции!
— Алиса, умоляю тебя, успокойся! Не надо скандалов!
— Время пошло! — отрезала Алиса и бросила трубку.
Она прислонилась спиной к холодной стене, закрыв глаза. Из-за двери доносились сдержанные, но яростные перепалки. Снежана что-то кричала своему Стасу, тот бубнил в ответ. Через минуту зазвонил телефон Алисы. Мать.
— Ну почему ты всегда такая эгоистка?! — зашипела Людмила Викторовна в трубку, без всяких предисловий. — Приезжай к нам домой! Вот папа…
— Какой папа?! — взорвалась Алиса. — Мам, ты в своем уме? Какой еще папа? Моего отца зовут Артем, и он живет в другом месте! Все, мама, я вызываю полицию. Жди звонка, сейчас тебя тоже вызовут для объяснений!
Не слушая больше ее оправданий, Алиса отключила вызов и с вызовом набрала номер дежурной части. Она говорила четко, громко, чтобы слышали и за дверью, и в трубку:
— Алло, полиция? Меня зовут Алиса Нечаева. Я только что вернулась из длительной зарубежной командировки. Меня не было дома около трех месяцев. А в моей квартире в данный момент находятся посторонние люди, которые отказываются открывать дверь и утверждают, что они здесь полноправные хозяева. Мой адрес…
Она продиктовала адрес и повесила трубку. Эффект был мгновенным. За дверью началась настоящая паника. Слышалось хлопанье ящиков, торопливое шарканье, сдержанная ругань. Ровно через три минуты дверь распахнулась, и на пороге предстала злая, насупленная Снежана и ее угрюмый спутник. В руках они сжимали наскоро собранные сумки.
— Ключи, — без тени сомнения потребовала Алиса, протягивая руку.
Снежана, злобно шипя, словно разъяренная кошка, швырнула ей один ключ.
— Все ключи, — холодно повторила Алиса. — Я знаю, что мама отдавала тебе всю связку.
Мужчина, не глядя в глаза, молча сунул ей в ладонь еще два комплекта.
— Алиса, ты все же поменяй замки, раз такое дело, — посоветовала Варвара Степановна, наблюдая за всей сценой с порога своей квартиры.
— Обязательно, Варвара Степановна. Сегодня же. Спасибо вам огромное.
Снежана и ее кавалер, громко и нецензурно выражаясь, побрели к лифту. Алиса, наконец, переступила порог своего дома. Воздух внутри был спертым, чужим, пахло табаком, дешевым парфюмом и ленивым беспорядком. На душе скребли кошки.
— Кто же это был-то, Алисочка? — спросила соседка, все еще не уходя. — Ты за Персиком-то зайдешь? Забери своего страдальца, он скучает.
— Это… Снежана. Падчерица моей мамы. Долгая и очень неприятная история… — Алиса чувствовала страшную усталость. — Вы отдадите мне моего кота?
— Конечно, конечно, идем ко мне, он у меня на кухне, царствует.
Дверь в квартиру Варвары Степановны еще не успела закрыться, как из глубины коридора донесся радостный, душераздирающий вопль. Пушистый рыжий комок с невероятной скоростью пронесся по коридору и вцепился в ноги хозяйки, громко мурлыча и тряся своими меховыми «штанишками». Персик, ее единственный и неповторимый Персик.
Уже сидя у себя в квартире, в кресле, которое еще хранило следы чужого присутствия, Алиса обняла своего пушистого спасителя и дала волю слезам. Вся накопившаяся усталость, обида, горечь и страх выплеснулись наружу в беззвучных, захлебывающихся рыданиях. В этот момент зазвонил телефон. Марк. Ее сводный брат, ее лучший друг, ее опора.
— Алиска, ты чего там? Я твой голос в голосовой почте услышал, а там какой-то бред про полицию… Давай я приеду? Ты где?
— Все хорошо, Марк… уже… — всхлипывая, она вкратце рассказала ему всю дикую историю. Они поговорили, немного поболтали, и его спокойный, уверенный голос, его дурацкие шутки сделали свое дело — Алиса успокоилась и даже тихо рассмеялась.
Тут же, словно по сигналу, позвонила мать. Ее голос был полон ядовитой злобы.
— Ну и чего ты добилась? Выгнала бедную девочку на улицу, ночью! У нее же мужчина есть, а ты ее перед ним опозорила! Какая ты эгоистка!..
— Успокойся и не звони мне больше, мама… — тихо, но очень четко сказала Алиса и положила трубку.
Утром первым делом она вызвала мастера и поменяла замки на новые, самые современные и надежные. К обеду мать позвонила снова. Она даже не поинтересовалась, почему дочь вернулась раньше срока, не спросила о ее здоровье. Ее первый вопрос был полон упрека:
— Ну что, довольна? Устроила показательную порку? Тебе чего вообще надо было, мам? С чего ты вдруг решила, что можешь подарить мою квартиру Снежане? Вы там все с ума посходили? Что вообще происходит?
— Я подумала… — начала оправдываться мать. — Ты же все равно там, за границей, у тебя работа… А бедной девочке, Снежаночке, негде было жить… Ей же тяжело, Алиса… А ты вся в отца, успешная… Ты все равно уедешь, зачем тебе эта большая квартира? Давай мы ее… разменяем? Или ты просто отдашь ее Снежане? А мы… мы на тебя перепишем нашу, ту, в которой живем… Будешь полноправной хозяйкой…
Алиса молча положила трубку. В ушах звенело. Почему? Почему ее собственная мать готова на все ради чужой, давно взрослой и прекрасно устроенной девчонки, а свою родную дочь будто и не замечает? Старая, как мир, боль снова ожила в душе, свежая и острая, как порез.
Она вспомнила тот день. Тот страшный, переломный день своего детства. Она пришла из школы домой, и дома был жуткий беспорядок. Мать, Людмила, с лицом, разгоряченным от спешки, складывала вещи в большой дорожный чемодан.
— Мам? Ты что? Что-то случилось? — испуганно спросила маленькая Алиса.
— Что? А… Маришка… Собирай свои вещичи, быстро! Мы уезжаем…
— Куда уезжаем, мама? На дачу?
— Что? Нет… Мы уезжаем жить. В другое место. Насовсем.
— А папа? Папа поедет с нами?
Лицо матери исказилось гримасой раздражения. — Папа… Ты знаешь… Папа не поедет. Он нам больше не нужен. Давай, быстро, собирайся, не тяни резину!
Алиса не хотела уезжать. Она плакала, цеплялась за косяки дверей, умоляла, но мать была непреклонна. Ее уговорили, успокоили, почти силой затолкали в такси.
Они переехали в квартиру к «другу» мамы. Вернее, к ее первой и самой большой любви, ради которой она и разрушила свою семью. У мужчины по имени Геннадий была дочь — Снежана, всего на год старше Алисы. И Снежана сразу же, с первой секунды, возненавидела новую «сестренку». Алисе пришлось делить с ней комнату. Это был ад.
Пока мама сияла от счастья, вновь обретя «своего единственного», Алиса была глубоко несчастна. Она плакала по ночам, писала письма отцу, умоляла маму отдать ее назад. Но мать лишь отмахивалась, обзывала отца последними словами и смотрела в рот своему новому мужу, ловя каждое его слово.
Снежана была избалованной, наглой и хитрой. Она мгновенно сообразила, как нужно себя вести: она подлизывалась к Людмиле, называла ее «мамочкой», а Алису постоянно ябедничала, очерняла и ставила в неудобное положение. Новый муж матери тоже невзлюбил тихую, задумчивую девочку, которая явно мешала идиллии. Он при каждом удобном случае вставлял Людмиле, что Алиса — бездельница, грубиянка и эгоистка.
В отчаянии Алиса позвонила отцу. Он все обещал, говорил, что подумает, а потом, прямая глаза, сказал, что не может ее забрать. Его новая женщина, Ольга, ждала ребенка… У них и так тесно… Скоро родится братик или сестричка… Так Алиса поняла, что оказалась никому не нужна. Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой и преданной.
Но был у нее один лучик. Одна надежда. Ее бабушка, Нина Семеновна, мать отца. Мудрая, добрая, сильная женщина. Она не собиралась сдаваться. Она выпросила, чтобы Алиса приезжала к ней на выходные. А однажды просто пригрозила Людмиле, что напишет заявление о ненадлежащем воспитании, если та не будет отпускать к ней внучку. Людмила побаивалась свою бывшую свекровь, и девочка стала проводить у бабушки все больше времени, а вскоре и вовсе переехала к ней.
И жизнь наладилась. Она подружилась с новой женой отца, Ольгой, доброй и спокойной женщиной. Подружилась с ее сыном от первого брака, Марком. Вскоре у них родилась общая сестренка, Вика. И они стали настоящей семьей — Марк, Алиса, Вика. Братом и сестрами.
Алиса потом узнала от сияющей матери причину того давнего разрыва. Оказалось, Геннадий был ее первой, самой большой и несчастной любовью.
— Ох, наплакалась же я из-за него в юности, — счастливо говорила мама, прижимаясь к плечу своего возлюбленного, словно большая, довольная кошка. — Я и за твоего отца, Алиска, вышла назло ему, любимому… Все время о нем думала, — вздыхала она, а он… он вот, вернулся.
Геннадий в это время блаженно улыбался, вальяжно развалившись на диване, облепленный с двух сторон: с одной — его обожаемая дочь Снежана, с другой — его обретшая счастье Людмила.
Алиса не страдала. Бабушка заполнила собой всю пустоту, образовавшуюся после развода родителей. Она была ее ангелом-хранителем, ее опорой и лучшим другом. Под ее чутким руководством Алиса окончила школу, получила прекрасное образование. А когда бабушка тяжело заболела, вся семья отца — Артем, Ольга, Марк и даже маленькая Вика — поддержали ее. Мать же была вечно занята: она «вытаскивала» Снежану из бесконечных передряг — то с учебой проблемы, то с парнями, то с работой.
То, что после ухода Нины Семеновны ее просторная «трешка» досталась по завещанию Алисе, никого из родных отца не удивило и не возмутило. Все были рады за нее. У отца с Ольгой была своя квартира. У Марка осталась квартира от его родного отца. Вике в будущем должна была перейти родительская. Все были довольны.
Все, да не все. Видимо, так надоело Людмиле нянчиться со взрослой Снежаной и ее проблемами, что она решила предъявить претензии Алисе и ее отцу.
— Вы меня без всего оставили! — заявила она как-то раз. — Я же ушла от Артема и квартиру свою бросила! Алисе от Нины Семеновны досталась целая квартира, а как же я? Что со мной? Я тоже имею право на жилье! Я мать!
Отец Алисы тогда долго и обстоятельно разговаривал с бывшей женой, объяснял, что та квартира была приватизирована еще до их брака и принадлежала исключительно его матери. Но Людмила не унималась. Она принялась методично терзать Алису.
— Алиса, ну посуди сама, зачем тебе одна такая большая квартира? Давай разменяем ее на две однокомнатные. Одну — Снежане, другую — тебе. Еще и денег останется! Справедливо же?
— Нет, мама! — твердо отвечала Алиса.
— Что значит «нет»? Я твоя мать! Я имею право распоряжаться!
— Нет, мама. Не имеешь. Я совершеннолетняя и абсолютно адекватная. Оставь меня в покое.
Тогда мать сменила тактику. Она начала плакать, жаловаться на жизнь, давить на жалость. Говорила, как она замучилась с этой Снежаной, какая та неблагодарная, как ей, Людмиле, негде уединиться, нет своего угла… Она бы ушла от них и жила бы спокойно, одна… И Алиса дрогнула. Ей стало безумно жаль маму. Она уже почти согласилась подумать о размене, но вовремя остановилась.
Потому что однажды, не успев еще выйти из подъезда после разговора с дочерью, Людмила, решив, что та уже не слышит, радостно позвонила мужу и защебетала: «Геночка, родной! Кажется, я уговорила упрямицу! Я почти устроила нашей Лизоньке отдельную квартирку!»
Было лето, окна были открыты. Алиса, услышав это, свесилась из окна и крикнула вниз:
— Мам!
Людмила вздрогнула и замерла, ее глаза беспокойно забегали.
— Да, Алиш?
— Совести у тебя, как я посмотрю, совсем нет… — громко, чтобы слышали все во дворе, сказала дочь.
— Алиса, я сейчас поднимусь, все объясню!
— Даже не вздумай! Забудь дорогу ко мне, как забывала все эти годы! И не смей даже приближаться!
Конечно, об этом услышал весь двор. И пусть. Зато бабушки-соседки теперь были настороже и не дали бы свершиться злу.
Мать звонила, писала, но Алиса игнорировала ее. А несколько месяцев назад ее отправили в долгосрочную командировку в одну экзотическую страну. Все шло хорошо, пока не начался сезон цветения какого-то местного растения. У Алисы случилась страшнейшая аллергическая реакция, с отеком Квинке. Медики настояли на срочном возвращении домой.
Перед самой поездкой они с матерью вроде бы помирились. Та клятвенно уверяла, что все поняла и осознала, будет исправно поливать цветы, холить и лелеять Персика. И она действительно присылала фотографии — то цветущей фиалки, то мурлыкающего кота. Но… получилось то, что получилось… Мать и Снежана снова попытались ее обмануть. По сути, ничего нового.
«Ничего нового», — усмехнулась про себя Алиса, поливая свои пересохшие цветы. Она собрала мусор, оставленный незваными квартирантами, и пошла выносить его к контейнерам.
У подъезда ее поджидал какой-то мужчина. Прислонившись к стене, он курил. Алиса узнала его и инстинктивно попятилась. Это был тот самый Стас, «жених» Снежаны.
— Эй, слушай… — он бросил окурок и сделал шаг towards нее.
— Я щас полицию вызову, — немедленно предупредила его Алиса, доставая телефон.
— Да неее, ты не поняла, — он хрипло рассмеялся. — Квартира твоя, что ли?
— Моя.
— Прям полностью твоя? Одна?
— Ну да…
— Я вот чего думаю… — он подошел ближе, и от него пахло перегаром и потом. — Может, замутим чего? А? Ты не думай, я парень не промах. Работаю. Кино-домино устроить могу, все дела… Че ломаешься-то? Я, кстати, эту Снежку уже послал подальше. Надоела она мне со своими истериками…
В этот момент из-за поворота, словно по волшебству, появился Марк. Он был в своей рабочей форме, и даже с расстояния было видно, что он устал, но его шаг был быстрым и решительным. Увидев сестру и незнакомого типа, он ускорился.
— Все в порядке? — громко спросил он, подходя и вставая между Алисой и Стасом. Его взгляд был твердым и не сулил ничего хорошего.
Тот, оценив ситуацию, моментально сдулся.
— Это что за тип? — спросил Марк, не сводя глаз с отступающего «жениха».
— Жених, — горько усмехнулась Алиса. — Снежанин. Пришел предложение руки и сердца сделать.
— А-а-а, ну понятно, — Марк проводил его презрительным взглядом. — Ладно, с этим разберемся потом. Родители ждут тебя. Мама Ольга сказала, срочно тебя проверить надо после этой аллергии. Ты же ее знаешь, не отстанет, пока сама не убедится, что ты жива-здорова. Поедем? Я за тобой заехал.
— Поедем, — улыбнулась Алиса, и на душе у нее стало тепло и спокойно.
Да, у нее есть семья. Не совсем обычная, но самая что ни на есть настоящая. И это осознание грело ее изнутри.
В кармане завибрировал телефон. Мать прислала СМС: «Доченька, ты не так все поняла… Давай встретимся, я все объясню».
Алиса не стала читать дальше и не ответила. Она была занята. У нее была семья, которая ждала ее. И это было главное.
