Чтобы не сесть в тюрьму, девушке из детского дома пришлось согласиться на брак со стариком. Их первая брачная ночь заставила её содрогнуться.
Свадьба Виктора Сергеевича Костина была роскошью, достойной королевского двора. Хрустальные люстры в зале отбрасывали блики на золочёные стулья, а столы ломились от деликатесов: осетрина, икра, трюфели. Но среди этого великолепия, словно рана на шелке, выделялась невеста — Алина. Её длинное фатиновое платье снизу было испачкано грязью, будто она шла сквозь болото, а глаза, подведённые чёрной подводкой, казались пустыми. Гости шептались: «На кой чёрт ей этот дед? Виктору семьдесят, а ей двадцать восемь!» Но они ошибались. Причина её замужества была не в деньгах. Её знали только двое — она сама и человек, чьё кольцо сжимало её палец.
— Ну что, милая, пойдёмте в спальню? — прошипел Виктор, подхватывая её за локоть. Его пальцы, обтянутые перчаткой, впились в кожу так, будто хотели вдавить кость. — Ты теперь госпожа Костина. Даже грязь на платье — позор для моего имени.
Алина молча кивнула, волоча за собой шлейф, словно цепь. За спиной гости аплодировали, но она слышала только стук собственного сердца. «Всё кончено. Он победил», — думала она, глядя на трепещущие свечи в коридоре усадьбы. Виктор открыл дверь в спальню, где кровать утопала в белоснежном белье, а на подушке лежало два предмета: потрёпанный конверт и старая детская фотография.
— Узнаёшь? — его голос звучал как скрип ржавой пилы. — Ты ведь обещала, что пожалеешь. Теперь пожалеешь навсегда.
Алина схватилась за горло. На фото были они — она и Артём, сидящие у реки под луной. А в конверте лежал её собственный почерк: «Прости, я люблю другого». Она рухнула на пол, но Виктор даже не шелохнулся. Только усмехнулся, глядя на её дрожащие руки.
Десять лет назад.
Луна в ту ночь была такой яркой, что светила сквозь воду, превращая реку в серебряную ленту. Шестнадцатилетняя Алина, сбежавшая из детдома через окно, смеялась, прячась за спиной Артёма.
— Как ты её обманула? — спрашивал он, целуя её шею. Его отец, простой слесарь, давно спал в домике на берегу, а они шептались, боясь, что их услышат камыши.
— Наложила на подушку тряпичную голову! — хихикнула она. — А эта крокодилиха — воспитательница — всё проверяет! У неё зубы как у аллигатора!
Артём обнял её крепче. Они мечтали сбежать отсюда, построить дом у реки, завести детей. «Ты — мой ангел, — говорил он, — и я умру, если потеряю тебя». Алина клялась в вечной любви, но в её душе уже зрела тень. Детдом научил её: любовь не кормит. А в городе, где она гуляла по выходным, мелькали дорогие магазины и мужчины в костюмах, которые бросали на неё взгляды, полные обещаний.
Через год Артём, окончив школу, помогал отцу в гараже. Алина, став бухгалтером, начала ходить в бары, где её приглашали на ужины. «Зачем мне бедность? — думала она, глядя на его загорелые руки, перемазанные маслом. — Он — как река: простой и бесконечный. А я хочу океан».
В день свадьбы она оставила ему записку и исчезла. Артём нашёл в шкафу только её свадебное платье — белое, как саван. Он бросился к новому любовнику Алины, в коттедж за городом, но охрана вышвырнула его на улицу. Последнее, что он крикнул, глядя, как дверь захлопывается: «Ты заплатишь за это!».
Сейчас.
Алина пришла в себя от холодного пола. Виктор стоял у окна, но когда обернулся — она вскрикнула. Перед ней был не старик. Мужчина сорвал с лица бороду и парик, обнажив молодые черты. Его глаза, те самые, с которыми она целовалась под луной, горели ледяным огнём.
— Артём?.. — прошептала она.
— Теперь ты госпожа Костина, — он бросил на кровать её краденые документы. — Ты думала, я не узнаю твою подпись? Десять лет я ждал этого дня. Ты украла не только моё сердце, но и деньги отца. А теперь — моё имя.
Она бросилась к нему, цепляясь за рубашку:
— Прости! Я была глупой! Я думала, что любовь — это слабость!
— Любовь — это выбор, — перебил он. — Ты выбрала деньги. Теперь будешь служанкой в этом доме. А если сбежишь… — он похлопал по конверту. — Вся страна узнает, как ты продала душу старику.
— Но Виктор Сергеевич… он твой отец? Он согласен?
Артём горько усмехнулся:
— Отец умер два года назад. Я лишь использовал его имя. Мне не нужна жена. Мне нужно, чтобы ты чувствовала, каково быть пустой.
Через неделю.
Алина стояла в общежитии, держа в руках тряпку для уборки. Её свадебное платье сожгли в печи, а в памяти звучал голос Артёма: «Ты — предупреждение для всех, кто думает, что деньги сильнее любви».
Она мыла полы в офисе, где когда-то воровала миллионы. Коллеги тыкали пальцами в её прошлое: «Это та, что за старика выскочила!» Но хуже всего было зеркало. В нём она видела не бывшую красавицу, а женщину с опухшими от слёз глазами — ту самую девчонку из детдома, которая так и не научилась ценить то, что имеет.
Однажды вечером, вытирая пыль в кабинете генерального директора, она заметила на столе фото: Артём и его отец у реки. На обороте дрожащая надпись: «Сынок, помни: любовь не прощает, но всегда возвращается».
Алина упала на колени. Теперь она поняла: месть была лишь частью его плана. Он хотел, чтобы она осознала, что потеряла не деньги, а шанс быть счастливой. Но было поздно. Её сердце, как то свадебное платье, уже не отстирать.
Эпилог.
Через год Алина увидела в газете заметку: «Артём Костин продал бизнес и уехал к реке. Строит дом для приёмных детей». Она бросила тряпку и побежала к вокзалу, но поезд уже ушёл. В кармане её униформы лежала записка — та самая, которую она написала десять лет назад. Только теперь внизу было добавлено: «Прости. Я наконец поняла: ты был моим океаном».
Но океан уплыл. И теперь, когда луна светит особенно ярко, Алина слышит шёпот реки. Шёпот тех, кто однажды предал своё счастье ради иллюзии. И мурашки бегут по коже не от страха, а от боли — вечной, как память о том, что нельзя вернуть.
