Его избивали и тащили в участок — а он лишь прятал нестерпимую муку.
Сумерки начали окутывать улицы города прохладной дымкой, когда к Маше заглянула Лида — её неугомонная соседка. Маша как раз закончила уборку и собиралась немного передохнуть, насладившись заслуженным вечером.
Девушки удобно устроились на кухне за чашкой ароматного чая, и Лида сразу же, как обычно, с воодушевлением принялась делиться новыми сплетнями со своей работы.
Внезапно раздался звонок в дверь. Маша бросила взгляд на часы: — Опять этот сосед… уже достал!
— Это который недавно переехал напротив? — Лида отставила свою чашку. — Ну да… Пьяный приползает, думает, что это его квартира. Нудно всё это. — И чего он прётся каждый раз?
— Слушай, как в анекдоте! — усмехнулась Лида. — Ага, только мне смешно не до жиру. Нужна мне эта нервотрёпка по ночам?
— Тогда вызови полицию. Заберут его — и порядок, — предложила Лида. — Да они заберут и через пару часов выпустят. Он ведь не буянит, даже не грубит — мычит что-то вроде благодарности.
— Ты что, его жалеешь? — удивилась Лида, скептически прищурившись. — Думаешь, ему плохо? — Ему хорошо, Маша! Ему офигенно! Не надо из него святого выводить, ладно?
В дверь снова позвонили — настойчиво и без пауз. — Не отстанет, — вздохнула Маша. — Придётся опять его в свою берлогу отправлять.
Она отодвинула чашку и медленно поднялась. Но Лида тут же вскочила, быстрым движением схватила со стола сковородку и, воинственно блеснув глазами, заявила:
— Сейчас я ему задам! Попробует только шевельнуться — этим самым ему по башке!
Маша лишь покачала головой, наблюдая за боевым порывом подруги. Подойдя к двери, она чуть приоткрыла её на цепочке. В щели показалось знакомое лицо соседа.
Он одной рукой опирался на стену, другой хаотично размахивал, будто пытаясь поймать невидимую мушку, и при этом невнятно мычал.
— Вы снова ошиблись дверью, вы здесь не живёте, — сказала Маша, больше для проформы.
Тот продолжал метаться и мычать. Маша вздохнула, сняла цепочку и сделала шаг вперёд. За её спиной внезапно вынырнула Лида с сковородкой в руках.
— Ой! — воскликнула она. Маша обернулась: — Перестань играть в героиню, опусти эту штуку. Развелось тут партизанство…
Она вышла на площадку. Сосед, молодой мужчина лет тридцати, по-прежнему стоял, понурив голову, время от времени приходя в себя и снова теряя связь с реальностью.
Его пальто, некогда явно дорогое, теперь было испачкано и покрыто следами паутины. Маша поморщилась, но решительно залезла ему в карман.
На свет появились: смятые банкноты, пробки от бутылок и, наконец, ключи. Маша быстро открыла ими дверь в его квартиру, оставив её распахнутой.
Вместе с Лидой ей удалось взять мужчину под руки и осторожно довести до дивана в первой комнате. Уложив его, девушки огляделись вокруг — повсюду валялись вещи, пыль покрывала полки, в раковине высилась гора немытой посуды.
— Холостяк, видимо, — констатировала Лида. — Ну и пусть, нам-то что? — пожала плечами Маша, переступая через коробки.
— Точно. Птичка в клетке, мышка в норке. Откланиваемся, — хмыкнула Лида и направилась к выходу.
Через несколько дней Маша занималась уборкой в прихожей, когда услышала возню на лестничной площадке. Выглянув, она увидела Веру Игнатьевну — пожилую соседку слева, которая с трудом втащила из магазина тяжёлые сумки.
Пытаясь перешагнуть через лежащего на площадке соседа, женщина сердито бурчала: — Ни пройти, ни проехать! Алконавт какой-то! — и слегка пнула мужчину ногой.
Маша почувствовала раздражение: — Вера Игнатьевна, зачем так? А если ему плохо? Может, он потерял сознание?
Соседка замерла, переводя дыхание, и смерила Машу долгим, осуждающим взглядом: — Этот? Да таких за жизнь насмотрелась! Ты ещё слишком молодая, чтобы понимать…
Маша тем временем спустилась к мужчине, присела рядом и облегчённо почувствовала у него пульс — частый, но уверенный.
Вера Игнатьевна наблюдала за происходящим с порога своей квартиры. Что-то в Машиных действиях заставило её задуматься. Через минуту она окликнула сына: — Степан! Иди помоги соседа занести! Из глубины квартиры донеслось недовольное ворчание. — Давай, давай, лентяй! Только и знаешь, что сериалы смотреть!
Степан, с кислым выражением лица, всё-таки вышел. Втроём они кое-как поставили соседа на ноги и потащили к его двери. Маша открыла ключами, и они, как и раньше, уложили его на диван.
Прошло ещё несколько дней. Начался долгожданный отпуск. Маша завершала утренние дела: дочка убежала в школу, кофе допито — самое время сходить в магазин.
Спускаясь по лестнице, она заметила на лавочке у входа знакомую фигуру. Сосед сидел, пальто распахнуто, на одежде — следы побелки. Без шапки, хотя уже пахло осенью. Руки прячет в карманах, голова понуро опущена.
«Наверное, снова под мухой», — подумала Маша.
Но вдруг он поднял взгляд. Глаза — трезвые, ясные. В них — такая глубокая, почти физическая боль, что Маша невольно остановилась.
— Здравствуйте, — тихо сказал он и снова опустил глаза.
— Здравствуйте, — ответила Маша, подходя ближе. — Вам не холодно так сидеть? Одевайтесь получше, уже не лето.
— Не холодно… наверное… — пробормотал он.
Голос у него оказался неожиданно спокойным, без обычной невнятности или хрипоты. Это ещё больше смутило Машу.
— Я ваша соседка, Маша. Из квартиры напротив. Помните?
Сосед снова посмотрел на неё — в его взгляде была та же безысходная скорбь. Он помолчал, потом отвёл взгляд. — Скорее нет, чем да… Меня Сашей зовут.
— А как вы к нам попали в тот раз? — мягко спросила Маша. — Как мы вас с подругой в квартиру заносили?
— Не помню… — он глубоко вздохнул. — Но спасибо, что не бросили.
Маша смотрела на него с новым чувством — где-то между удивлением и начинающимся состраданием. — Я вас ни разу трезвым не видела. Сегодня, кажется, первый раз.
На лице Саши мелькнула горькая полуулыбка. — Для вас — может, и удача. Для меня — нет.
Маша задумалась, стоит ли говорить дальше. Но что-то в его состоянии заставило её продолжить: — Хорошего дня, Саша. И советую вам сегодня не начинать его с бутылки. — В жизни есть другие радости. Они интереснее, чем… литрбол, — она попыталась улыбнуться, чтобы смягчить слова.
Сосед снова посмотрел на неё — и на этот раз казалось, что внутри него что-то дрогнуло. Маша почувствовала лёгкий укол совести, но вместе с тем — тень надежды.
— Хорошего дня, — сказала она мягко и, кивнув, пошла в сторону магазина.
— И вам… — донеслось ей вдогонку тихо и почти неслышно.
Маша почти миновала дом, когда из подъезда стремительно вышел пожилой мужчина. На длинном поводке рядом с ним шла крупная овчарка в наморднике. Всё случилось в одно мгновение.
Слева раздался яростный, гулкий рык. Собака внезапно рванулась вперёд с такой силой, что хозяин только охнул и пошатнулся, не в силах удержать её. Уже в следующий момент зверь метнулся к Маше, вытянув передние лапы.
«Только бы не в лицо!» — промелькнуло у неё в голове. Она успела испуганно вскрикнуть и почувствовать сильнейший толчок в грудь. От удара её отбросило назад, и она рухнула на асфальт.
Овчарка придавила её лапами, скалясь и тыкаясь намордником прямо в лицо. Горячее дыхание животного обжигало кожу, смешиваясь с холодным металлом намордника.
Сквозь грозное рычание Маша слышала сбивчивые крики старика: — Фу, Найда! Ах ты ж… Что с тобой?! Фу!
— Помогите! — закричала Маша, задыхаясь от страха. Тело сковал ледяной ужас. Хозяин дергал поводок, но сил явно не хватало. Маша инстинктивно пыталась отползти, защищая лицо руками. К шуму добавились встревоженные голоса с балконов и топот приближающихся шагов.
И вдруг над ней возник знакомый силуэт. Сосед Саша, в своём потёртом чёрном пальто, уверенно схватил собаку за ошейник.
— Фу! Место! — прозвучал резкий, но спокойный приказ. Он с усилием оттащил овчарку от Маши. Через мгновение всё было кончено.
Пёс, тяжело дыша, опустился на задние лапы и осторожно вильнул хвостом. Саша одной рукой крепко держал ошейник, другой мягко потрепал его по загривку.
— Хорошо, хорошо… молодец, девочка… — говорил он тихо, как бы успокаивая.
Подбежавший хозяин, бледный и запыхавшийся, держался за сердце: — Вот же бисова псина… чуть сам не загнулся… — выдавил он. — Сын оставил… говорит: «погуляй немного». А тут такое! Да я с ней, как с трактором!
Саша передал ему поводок, затем повернулся к Маше. Та сидела на земле, ещё не пришедшая в себя. Шок медленно сменялся дрожью. Такого начала отпуска она точно не планировала.
Он протянул ей руку и помог подняться.
— Простите, ради бога… — продолжал извиняться старик, переводя дух. — Не удержал эту… буйную! Сын на работе, я у него в гостях… И вот так вышло… Его страх был таким искренним, что Машин первоначальный гнев немного сошёл на нет.
— Придумайте, как лучше контролировать вашу собаку, — сказала она, ощупывая ушибленную грудь. — А если бы она на ребёнка кинулась?
— Не кинется, — тихо, но твёрдо произнёс Саша. — Эта — не кинется.
Он оглядел Машу — грязная куртка, растрёпанная причёска. Заметив это, он чуть улыбнулся: — Теперь мы хотя бы в одном схожи.
Маша невольно взглянула на себя, потом на него — действительно, оба были растрёпанными, одинаково неопрятными. Она коротко рассмеялась.
Отряхивать одежду было бесполезно — грязь и мокрые листья лишь глубже въедались в ткань. Пришлось возвращаться домой.
— А где вы так научились с животными обращаться? — спросила Маша, заметив уверенность в движениях Саши. — Вы так ловко взяли её, и она вас послушалась сразу.
— Когда-то служил в армии кинологом, — ответил он, гладя овчарку. — У меня тоже была своя собака… — он замялся. — Но теперь это уже не важно.
Маша смотрела ему вслед. Его слова, пауза — всё это что-то тронуло внутри. Она окликнула:
— Саша! Он остановился и обернулся.
— Я хочу угостить вас чаем… — решительно сказала Маша. — Вы ведь меня спасли. И куртку можно почистить — будем соответствовать друг другу.
Он долго смотрел на неё, словно решая что-то для себя.
— А ничего, что вы в дом пускаете алкаша? — сказал он с горькой усмешкой. — Соседи могут осудить.
— Переживут, — просто ответила Маша. — Проходите.
Кухня Машиной квартиры наполнилась ароматом свежего чая. Её куртка сохла на стуле у батареи. Она поставила перед Сашей чашку и тарелку с печеньем.
Некоторое время они молчали. Он помешивал сахар, собираясь с мыслями. Маша не торопила.
— У меня была семья, — наконец начал он. — Жена Лена и дочка Катя. Мы жили обычной жизнью. По утрам Лена варила кофе, по субботам мы завтракали блинчиками. Любили гулять в парке, летом ездили на дачу…
Он сделал паузу, сжав чашку в руках.
— А потом… был тот день. ДТП. Грузовик. Лобовое столкновение. Они ушли мгновенно. А я… выжил. С переломом руки и несколькими царапинами. Как будто судьба издевалась.
Голос его дрогнул, глаза заблестели.
— После их смерти всё потеряло смысл. Ушёл с работы, продал квартиру, порвал все связи. Здесь думал начать новую жизнь… не получилось. Только стало тише. И больнее.
Он замолчал. Маша молчала тоже, давая ему выплеснуть боль. В комнате висела тяжёлая, звенящая тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов.
Рассказ Саши потряс Машу. Образ соседа-алкоголика развалился перед ней, обнажив глубокую трагедию. Его молчание, замкнутость, пьянство — всё имело объяснение.
В этот момент она поняла: её добрые дела не исчезли бесследно. То, как они встретились во дворе, как он защитил её, как доверил свою историю — всё это было частью какой-то большей истории.
Что будет дальше — она не знала. Но когда их взгляды снова встретились, в его глазах, помимо боли, промелькнула искорка чего-то тёплого. Возможно, это была благодарность. А возможно — первый росточек чего-то нового.
А может быть, это уже совсем другая история…
