Моя невестушка утаивала, что у нее двое детей от прошлых отношений, я случайно узнал за неделю до свадьбы
Я до сих пор не могу прийти в себя. Кажется, будто земля уходит из-под ног. Всего три дня назад я готовился к свадьбе, которая должна состояться в эту субботу. Мы с Настей планировали всё до мелочей: арендовали уютный ресторан на берегу озера, заказали живую музыку, даже подарили друг другу кольца с гравировкой «Навеки». А теперь, вместо того чтобы проверять меню или список гостей, я сижу в одиночестве и пытаюсь осмыслить, как так вышло. Моя «идеальная» невеста, с которой я прожил почти год, скрывала от меня, что у неё двое детей. Не один, не «случайный ребёнок от прошлого», а две девочки — шести и трёх лет. Это не просто шок, это ощущение, будто меня ударили под дых. Как такое возможно? Ведь мы говорили о будущем, строили планы, она уверяла, что готова к новой жизни. А теперь выясняется, что она уже давно живёт в другой реальности.
Началось всё, как в дешёвом сериале. Мы познакомились в соцсетях: я искал кого-то, кто разделяет мою любовь к походам и книгам, а она писала посты о путешествиях и искусстве. Её страница была наполнена солнечными фото — Настя на фоне Эйфелевой башни, Настя с букетом полевых цветов, Настя за рулём моего джипа во время нашей совместной поездки в Карпаты. Она казалась такой лёгкой, свободной, без груза прошлого. Я даже шутил, что она — мой персональный луч света в тёмном царстве моей работы (я инженер, график плотный, вечные авралы). И вот теперь этот свет оказался прожектором, осветившим скелеты в её шкафу.
Скандал разразился из-за смс-ки. Настя всегда была аккуратна с телефоном, но в тот вечер, после ужина в её квартире, она оставила его на кухонном столе. Я заметил, как экран мигнул, и машинально взглянул. Фото двух девочек с подписью: «Папа спрашивает, когда ты их заберёшь?» — заставило моё сердце замереть. «Папа? У неё?» — пронеслось в голове. Я вспомнил её слова: «Моя жизнь после развода — чистый лист». Оказалось, лист этот был испещрён детскими рисунками, которые она тайком хранила в папке «Работа» на облаке.
Когда она вышла из ванной, я стоял у окна, сжимая телефон. Вопрос вырвался сам, без подготовки: «У тебя есть дети?» Её глаза забегали, как мыши в клетке. «Ты прочитал?» — прошептала она, и в этот момент я понял: наш год отношений — сплошная ложь. Не просто умолчание, а целенаправленный обман. Она знала, что я избегаю связей с женщинами, у которых уже есть дети (после двух браков с «чужими» ребятишками, которые меня ненавидели). Но вместо честности выбрала игру в «чистый лист».
«Как ты могла?» — кричал я, хлопая дверью холодильника. «Целый год притворяться, что ты свободна! А я? Я же строил планы на нас двоих!» Она плакала, упираясь ладонями в стол: «Я боялась, что ты уйдёшь. Ты же сам говорил, что не выносишь мысль о чужих детях!» — «Но это не оправдание! — орал я. — Ты могла сказать, дать мне время осознать! А теперь что? Свадьба через неделю, гости приглашены, платье куплено, а я узнаю, что женюсь на матери двоих детей, живущих с бывшим мужем!»
Ушёл к Сане — другу детства, который работает таксистом и знает жизнь «изнутри». Он выслушал, покачал головой: «Димон, ты вляпался. Дети — это не шутки. Её бывший, небось, ещё и алименты не платит?» — «Почему ты так решил?» — спросил я. Саня хмыкнул: «А почему она их с тобой не живёт? Значит, проблемы есть. И если она скрыла такое, что ещё утаила? Может, кредиты, долги?» Его слова впились в мозг, как заноза.
Настя звонила три дня. Я не брал трубку, пока не увидел её сообщение: «Пожалуйста, давай встретимся. Мне страшно». В кафе она выглядела как побитая птица: тени под глазами, волосы собраны в беспорядочный пучок, а вместо её обычного яркого макияжа — только бледные губы. «Я хотела всё рассказать, — шептала она, размешивая холодный кофе. — Но боялась, что ты уйдёшь. Теперь понимаю, что это глупо. Но я не могла потерять тебя. Правда, не могла».
Мои родители, узнав, пришли в ужас. Мама, учительница с тридцатилетним стажем, твердила: «Как можно скрывать детей? Это же не шмотка какая-то! Это части её жизни!» Отец, бывший военный, резюмировал: «Любовь любовью, а документы проверь. У неё, часом, не осталось брачных обязательств с бывшим? А то вляпаешься в раздел имущества или опеку». Их слова смешались в моей голове с Санькиными советами и Настиной дрожью в голосе.
Вчера я настоял на встрече с её бывшим мужем — Виталием. Он оказался высоким, с седыми висками, и говорил с явным раздражением: «Ты думал, она ангел? Дети — это не её прихоть, это наша общая кровь. Алименты? Да, я плачу, но она не берёт. Говорит, что сама справляется. И что теперь? Ты готов быть отчимом?» Я молчал. Его слова звучали как приговор.
Настя умоляет не отменять свадьбу. «Всё уже оплачено, — шепчет она. — Гости едут из другого города. Давай хотя бы попробуем. Я тебя люблю. А дети… Они же не виноваты». Но как совместить любовь и обман? Как смотреть в глаза её девочкам, зная, что их мать построила наши отношения на лжи?
Саня, узнав о Виталии, фыркнул: «Видал я таких «отцов». Скорее всего, он рад, что ты возьмёшь на себя его обязанности. Беги, пока не поздно!» Но он не понимает. Я тоже не хочу терять Настю. Её смех, её утренние завтраки с моими любимыми сырниками, её руки, которые вчера дрожали, когда она пыталась застегнуть мою рубашку…
Сегодня утром я зашёл в нашу «совместную» квартиру (оформленную на неё, как я теперь понял, «на всякий случай»). Настя стояла у окна, сжимая в руках детские рисунки. «Хочешь посмотреть? — спросила она. — Это они нарисовали тебя. По моим рассказам. Говорят, что ты добрый». Я взял листок: две палки-человечка держались за руки, подпись «Мама, папа и мы». Меня затошнило.
«Почему ты не рассказала? — спросил я, глядя на рисунок. — Я бы понял. Может, не сразу, но…» — «А если бы не понял? — перебила она. — Если бы ушёл, как тогда? Я одна с двумя детьми, без поддержки…» Её слёзы лились рекой, но я уже не чувствовал жалости. Только горечь и злость.
Родители настаивают на проверке документов. «Узнай, нет ли у неё долгов, — говорит отец. — Может, она тебя в кредитную яму хочет затянуть». Мама же боится, что я «закрою сердце»: «Любовь важнее статусов. Но доверие — основа всего. Без него и любовь — песок в руках».
Сейчас я сижу в офисе, якобы работая, но на деле перебираю в голове варианты. Если отменить свадьбу — это удар по её репутации, по моим планам, по гостям, которые уже купили подарки. Если жениться — риск, что через месяц выяснится ещё что-то. Может, она и про работу соврала? Или про учёбу?
Вспоминаю, как мы выбирали кольца. Настя хотела золотые, я настаивал на серебряных: «Чтобы не бросались в глаза». Она смеялась: «Ты такой практичный!» А теперь я думаю: может, она сознательно избегала лишних вопросов, чтобы её прошлое не всплыло?
Саня предлагает «свалить в тайгу» на месяц: «Остынешь, всё обдумаешь». Но я знаю, что не уеду. Слишком много вложено в эти отношения. Да и Настя не отступит: она уже купила платье, а её мать шьёт фату. «Они мечтают о нашей свадьбе, — сказала она. — Как мне им всё объяснить?»
Вчера вечером я зашёл в детский сад, где учатся её девочки. Смотрел через ограду, как они играли в мяч. Младшая, Маша, упала и заплакала. Настя кинулась к ней, подхватила на руки, утёрла слёзы. В этот момент она была настоящей. Не той маской, которую носила передо мной, а матерью, готовой защитить своих детей. И я понял: она не злодейка. Она просто запуталась. Но хватит ли мне сил принять её такой?
Позже, в машине, я спросил: «Почему именно сейчас? Почему не сказала раньше?» Она ответила тихо: «Когда ты подарил мне кольцо, я испугалась. Подумала: «А если он передумает?» Но потом влюбилась ещё сильнее… Решила, что после свадьбы всё расскажу. А теперь… Теперь я вижу, как ты смотришь на меня. Как на чужую».
Мы сидели в тишине, пока не зажглись фонари. «Ты не чужая, — сказал я. — Но и не та, кого я знал». Она кивнула: «Я сама себе чужая стала. Прости».
Теперь я должен решить: идти в эту субботу к алтарю с женщиной, которая обманула меня в главном, или разорвать отношения, потеряв человека, которого люблю. Саня прав: доверие — как стекло. Разбив его, не склеишь. Но мама тоже права: любовь может преодолеть многое.
Сегодня я получил письмо от Виталия. «Не вмешивайтесь в их жизнь, — написал он. — Они мои дочери. Вы для них — временная прихоть». А через час звонок от Насти: «Дима, я всё отменила. Свадьбы не будет. Не хочу, чтобы ты женился под давлением. Но… Я люблю тебя. Дай нам шанс начать сначала».
Что делать? Простить и пытаться строить семью с тремя «неожиданными» членами? Или уйти, сохранив гордость, но потеряв любовь? Я не знаю. Но понимаю, что это решение определит не только мою жизнь, но и судьбу двух детей, которые уже нарисовали меня в своей семье.
P.S. Кстати, вчера нашёл в её сумке старый фотоальбом. Дети на руках у Виталия, улыбки, праздники… А на последней странице — пустой прямоугольник, где должно быть моё фото. Настя так и не вклеила его. Может, боялась, что я сбегу? Или знала, что всё рухнет?
