Свекровь наш дом забрала себе, а сейчас старается отобрать и ребёнка.
— Что за напасть такая! — воскликнула Людмила Петровна, разводя руками. — Я ведь искренне хочу помочь! Родную внучку подержать нельзя что ли? — В её интонации переплелись обида и та самая бабушкина решительность, которую она, видимо, считала проявлениями заботы.
Я находилась в коридоре, прижимая к себе Алису, и не удержалась от улыбки. Как же жизнь умеет меняться! Всего два года назад мы с Сергеем чуть не потеряли дом – тот самый дом, куда мы вложили не только средства, но и частичку своей души. А теперь мы спорим из-за того, кто будет держать малышку на руках. Поистине, жизнь полна сюрпризов.
Тогда свекровь, используя тот факт, что участок был оформлен на неё с мужем, попыталась забрать наш дом. Если бы не Виктор Иванович, который неожиданно проявил твёрдость и настоял на том, чтобы всё вернулось к нам, сложно представить, где бы мы сейчас жили.
Казалось бы, этот опыт должен был чему-то научить. Но Людмила Петровна осталась верной себе – просто стала действовать другими методами.
— Анечка! — её голос донёсся из кухни. — Почему у ребёнка такая тонкая кофта? На дворе апрель, сквозняки могут быть!
Я мысленно сосчитала до десяти:
— Господи, в квартире двадцать пять градусов, да и врач сказала, что ребёнка нельзя слишком укутывать.
— Да какие там врачи! Вот я Серёжу растила…
— И я отлично помню, как он болел каждые три месяца, — прозвучал голос мужа с лестницы. Я даже не заметила, когда он вернулся с работы.
Людмила Петровна недовольно скривила губы:
— Опять мать во всём виновата! А между тем…
— Мам, пирожки начинают гореть, — невозмутимо заметил Виктор Иванович.
После той истории с домом он сильно переменился. Больше не позволял жене командовать, научился говорить «нет» и отстаивать свою точку зрения. Людмила Петровна долго возмущалась, даже грозилась разводом. Но постепенно успокоилась, смирилась. Правда, её энергия никуда не делась – теперь она полностью сосредоточилась на внучке.
— Знаете что? — заявила свекровь за ужином. — Я специально изучила информацию: детям нельзя слушать современную музыку! Только классическую!
Сергей чуть не поперхнулся чаем:
— Мам, ей четыре месяца. Она ещё не разбирается в музыке.
— Вот именно! — воскликнула Людмила Петровна. — А я специально купила развивающую погремушку. Новая методика из Китая!
Я переглянулась с мужем. После тех событий с домом мы договорились всегда выступать единой командой в общении с его родителями. Пока это давало свои плоды.
— Мама, — мягко начал Сергей, — мы очень ценим твою заботу. Но давай условимся: все покупки для Алисы будем обсуждать вместе.
— То есть мне даже подарков внучке делать нельзя? — в глазах Людмилы Петровны блеснули слёзы. — Ну вот как так! А я ведь исключительно ради блага…
— Люд, — вмешался Виктор Иванович, — ты помнишь, что психолог говорил? Про важность границ и уважения к чужому выбору?
Да, после того случая со строением свёкор настоял на семейной терапии. Жена сопротивлялась, но под давлением возможного развода согласилась.
— Какие такие границы? — фыркнула она. — Я мать! Бабушка! У меня есть опыт!
— А у нас своё мнение относительно воспитания дочери, — старалась сохранять спокойствие я, хотя внутри всё клокотало. — И мы просим его уважать.
Алиса начала беспокойно ерзать у меня на руках, и я решила подняться:
— Пойду её уложу.
— Дай-ка мне! — поспешила встать Людмила Петровна. — Я же лучше знаю, как нужно…
— Нет, мама, — прервал её Сергей решительно. — На этот раз я помогу Ане.
Мы поднялись наверх, в детскую комнату – ту самую, где когда-то вместе выбирали обои, представляя будущего малыша. Сергей бережно взял дочку на руки, а я смотрела на них и думала о том, как всё переменилось за эти два года.
— Знаешь, — тихо произнёс он, качая Алису, — иногда мне кажется: может быть, тот конфликт из-за дома был нам даже необходим?
— В каком смысле? — удивилась я.
— Ну, он всё расставил по своим местам. Открыл глаза на истинное положение вещей. Папа наконец обрёл себя, перестал жить только ради мамы. Мы с тобой стали крепче. Да и мама… хоть немного, но изменилась.
Снизу донёсся звук падающей посуды и возмущённые возгласы Людмилы Петровны:
— Вы только представьте! Не дают даже побыть с внучкой! А я специально приобрела книгу «Как стать идеальной бабушкой»…
— Очень уж немного, — улыбнулась я.
— Зато теперь мы знаем, как с этим справляться, — Сергей ласково поцеловал меня в макушку. — Главное – держаться вместе.
Алиса тихо посапывала в кроватке, за окном шелестели деревья, которые мы посадили прошлой весной, а с первого этажа доносился голос Виктора Ивановича:
— Люда, а давай завтра заглянем в театр? Там как раз твою любимую оперетту ставят…
Я невольно улыбнулась. Может быть, Сергей прав: тот конфликт действительно был нужен? Чтобы научиться защищать свои границы. Чтобы понять, что любовь – это не только забота, но и уважение. Чтобы сделать наш дом по-настоящему нашим – не только по бумагам, но и по духу.
С чрезмерной опекой Людмилы Петровны мы как-нибудь справимся. Это всё-таки лучше, чем бороться за право жить в собственном доме.
— Анечка! — снова раздалось снизу. — А может, я перееду к вам? Просто чтобы помогать с малышкой? Вдруг вы что-то делаете неправильно…
Я посмотрела на Сергея. Он лишь закатил глаза и беззвучно произнёс:
— Ни за что!
Да, некоторые черты остаются неизменными. Но теперь мы хотя бы знаем, как с этим жить.
Людмила Петровна прошла на кухню, громко стуча пакетами. Я слышала, как она бормочет себе под нос что-то о «неблагодарных детях» и «современных методах воспитания». Алиса снова забеспокоилась у меня на руках, и я машинально начала её укачивать, вспоминая, как неделю назад свекровь принесла целый чемодан народных средств от колик.
— Вот, прочитай! — гордо говорила она тогда, размахивая распечатками из интернета. — Здесь всё подробно описано: начиная от укропной водички и заканчивая капустными компрессами…
— Мам, — вздохнул Сергей, — мы ведь договорились: никакой самодеятельности. У нас есть педиатр.
— Педиатр! — фыркнула Людмила Петровна. — А я, значит, троих детей зря вырастила? Что я, ничего не понимаю?
Тогда Виктор Иванович просто встал и тихо увёл жену домой. Через час он прислал сообщение: «Извините. Она действительно хочет как лучше. Просто не умеет по-другому».
Сейчас, наблюдая, как свекровь разворачивает на кухонном столе баночки с детским питанием, я подумала, что в чём-то она права. Это действительно проявление заботы. Просто немного… слишком навязчивое.
— Анечка! — позвала Людмила Петровна. — Подойди сюда, я тебе покажу… Это особое пюре, экологически чистое! В три раза дороже обычного, но для внучки ни в чём нельзя экономить!
— Мама, — мягко ответила я, — Алисе всего четыре месяца. Ей пока рано для пюре.
— Как это рано? — она всплеснула руками. — Я Серёжу уже в три месяца прикармливала! И прекрасно он вырос!
— Времена изменились, — невозмутимо заметил Виктор Иванович, не отрываясь от кроссворда. — И знания тоже.
Я благодарно улыбнулась свёкру. После того случая с домом он словно повзрослел, стал увереннее в своих решениях.
— Ты теперь всегда против меня? — возмутилась Людмила Петровна.
— Не против тебя, — спокойно ответил он. — За разумный подход.
Алиса вдруг широко зевнула и открыла глаза. Свекровь тут же забыла про пюре:
— Ой, проснулась! Дай-ка я её…
— Мам, — я сделала шаг назад, — давай так: ты можешь с ней поиграть, но сначала я её покормлю и переодену. Хорошо?
На лице Людмилы Петровны промелькнула целая палитра эмоций: от обиды до недоверчивого удивления. Но затем что-то произошло внутри неё. Она словно опала и, поникнув, тихо произнесла:
— Ладно. Я подожду.
Я чуть не уронила бутылочку с молоком. Впервые в жизни свекровь так легко приняла чужие правила – это было настолько необычно, что я даже засомневалась: не снится ли мне всё это?
— Люда, — Виктор Иванович отложил свой кроссворд в сторону, — а помнишь, как ты рассказывала психологу про свою маму? Как она вмешивалась в воспитание Серёжи?
— Помню, — пробурчала она, — делала всё по-своему. Я тогда злилась, плакала… А теперь сама стала такой же.
Мы с Алисой застыли, поражённые её откровенностью. Такого поворота событий никто из нас не ожидал.
— Я ведь правда хочу быть полезной, — в её голосе прозвучали слёзы. — Но вы всегда будто защищаетесь от меня. Будто я враг…
— Потому что ты не помогаешь, а навязываешь своё мнение, — спокойно ответил Виктор Иванович. — Ты помнишь, о чём говорил психолог? О разнице между помощью и командованием?
Людмила Петровна достала платочек и шумно высморкалась:
— Да, да… Помню. Что помощь – это когда спрашиваешь, чего человек хочет. А не когда навязываешь то, что считаешь нужным сама.
Я продолжала качать Алису, готовя бутылочку со смесью, и думала о том, насколько удивительно могут меняться люди. Иногда эти изменения происходят в лучшую сторону, даже если кажется, что этого никогда не случится.
— Анечка, — неуверенно позвала свекровь, — может быть… может, ты объяснишь, как тебе действительно удобнее? Чем я могу реально помочь? Только честно, без формальностей?
Я повернулась. Людмила Петровна сидела за столом, выглядя какой-то растерянной, теребя край фартука. Совсем не та уверенная в себе женщина, которая некогда пыталась забрать у нас дом.
— Предлагаю вот что, — сказала я, — вы с дедушкой могли бы прогуляться с Алисой в парке, пока я приготовлю обед. Только условие: никакой самодеятельности – ни народных средств, ни лишней одежды.
— Правда? — её лицо вдруг осветилось надеждой. — Я… я буду очень внимательной. И если что-то непонятно – обязательно спрошу.
Виктор Иванович едва заметно поднял большой палец, одобрительно глядя на жену.
Этот момент был особенным – казалось, что стены, которые мы так долго возводили вокруг себя, начали потихоньку рушиться. А вместо них появлялось нечто новое: доверие и взаимопонимание.
