Родственники своровали мою квартиру, оставив меня на улице
Анна всегда говорила, что осень — время для уютных вечеров с книгой, когда можно укутаться в плед и забыть о суете внешнего мира. Но в этот промозглый ноябрьский вечер её привычный мир перевернулся с ног на голову.
Поднимаясь по лестнице в своей старой пятиэтажке, она мечтала о горячем какао и новом романе Акунина, который купила в обеденный перерыв. День в библиотеке выдался суматошным — какой-то профессор устроил настоящий переполох, требуя найти статью столетней давности, а потом оказалось, что она лежала в его собственном портфеле.
— Что за день, — пробормотала Анна, доставая ключи. — По крайней мере, дома никто не будет…
Её прервал голос соседки, Марии Петровны, вечно знающей все новости дома:
— Анночка! А к тебе тут приходили какие-то люди с бумагами. Оставили в почтовом ящике конверт.
— Спасибо, — Анна улыбнулась, привычно игнорируя любопытный взгляд соседки.
В ящике действительно лежал официальный конверт. Анна вскрыла его уже в квартире, бросив сумку на любимое кресло у окна. Свет настольной лампы создавал теплый ореол, но слова на бумаге заставили её похолодеть.
«…квартира по адресу… принадлежит на правах собственности… Андрею Сергеевичу Колесникову…»
— Что за чушь? — Анна перечитала документ второй раз, третий. — Какой ещё Андрей?
Она помнила троюродного брата смутно — вечно угрюмый парень, который появлялся на семейных праздниках раз в пять лет. Последний раз она видела его на поминках родителей, где он неловко топтался в углу и быстро ушёл.
Трясущимися руками Анна набрала номер сестры.
— Света? Ты можешь объяснить, что происходит?
— Анечка! — голос сестры звучал необычно высоко. — Я как раз собиралась тебе звонить…
— Правда? И что это за документы про Андрея?
— Послушай, сейчас не самое удобное время. Маша температурит, и я…
— Света, это моя квартира. Родительская. Что происходит?
— Я… — пауза затянулась. — Давай встретимся завтра? Всё объясню. Просто сейчас правда не могу говорить.
Звонок оборвался, оставив Анну в оглушительной тишине собственной — или уже не собственной? — квартиры.
— Отлично, — пробормотала она, глядя на любимую коллекцию книг на полках. — Просто отлично. Может, мне ещё и за воздух теперь платить придётся?
Она попыталась рассмеяться, но вышло как-то сдавленно. В окно барабанил дождь, словно природа решила подыграть драматизму момента.
— Ну уж нет, — Анна решительно достала телефон, — сначала выясним, что тут творится.
Следующий час она провела в интернете, пытаясь найти контакты брата. Социальные сети, поисковики — ничего. Как будто Андрей Колесников существовал только на бумаге, превратившей её жизнь в фарс.
Когда в дверь позвонили, Анна вздрогнула. На пороге стояла Мария Петровна с тарелкой пирожков:
— Я тут подумала, может, тебе поддержка нужна? Выглядишь расстроенной.
Анна чуть не расплакалась от этой простой человеческой заботы:
— Спасибо, Мария Петровна. Знаете, кажется, мне действительно не помешает сейчас чашка чая с пирожками.
— И разговор по душам? — подмигнула соседка.
— И разговор по душам, — согласилась Анна, впуская нежданную гостью. В конце концов, кто знает — может, местное «радио» окажется полезным в этой странной ситуации.
Утро началось с головной боли и звонка из муниципального управления. Анна простояла в очереди два часа, разглядывая облупившуюся краску на стенах и слушая чужие разговоры о потерянных документах и сломанных трубах.
— Колесникова? — женщина за стойкой подняла глаза от компьютера. — Да, документы оформлены три месяца назад. Всё по закону.
— Но как это возможно? Я ничего не подписывала!
— А это что? — на стол легла копия доверенности с её подписью. — И договор дарения тоже вашей рукой подписан.
Анна уставилась на документы. Подпись действительно была похожа на её — настолько, что она сама засомневалась. Но когда она могла такое подписать?
— Можно копии?
— Платно, — флегматично ответила женщина, протягивая квитанцию.
Выйдя на улицу, Анна первым делом позвонила брату. Телефон она всё-таки нашла — спасибо Марии Петровне и её связям с бывшей работницей паспортного стола.
— Андрей? Это Анна.
— О, привет! — в голосе брата звучало наигранное дружелюбие. — Я как раз собирался…
— Давай встретимся. Сейчас.
— Ну… хорошо. Через час в «Кофемании» на углу от квартиры?
Кафе встретило её запахом свежей выпечки и приглушённым гулом голосов. Андрей уже сидел за столиком у окна, помешивая сахар в чашке.
— Я взял на себя смелость заказать тебе латте, — улыбнулся он. — Ты ведь всегда его любила?
— Это было двадцать лет назад, — Анна села напротив. — И я пью американо. Что происходит, Андрей?
— Ты о квартире? — он пожал плечами. — Всё законно, Ань. Ты сама подписала бумаги.
— Когда?
— Три месяца назад. Светлана всё организовала.
Анна почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота:
— Света? При чём тут она?
— Слушай, — Андрей наклонился вперёд, — давай начистоту. У тебя всё равно есть дача. А мне нужно где-то жить. Это семейное решение.
— Семейное? — Анна рассмеялась. — Дача? Ты о том покосившемся сарае в Подмосковье?
— Ну, зато свой угол…
— Андрей, — она старалась говорить спокойно, — это моя квартира. Родительская. Я там выросла.
— А я рос в общаге, — его голос стал жёстче. — И что? Все эти сантименты… Есть закон, есть документы. Ты подписала — значит, согласилась.
— Я ничего не подписывала!
— Вот эти бумаги говорят обратное, — он достал папку. — Можешь проверить у любого нотариуса.
Анна смотрела на брата, пытаясь увидеть в нём того застенчивого мальчишку, которого помнила с детства. Не получалось.
Выскочив из кафе, она поехала к сестре. Светлана жила в новом жилом комплексе — муж неплохо зарабатывал на строительном бизнесе.
— Анечка! — Света открыла дверь, нервно теребя передник. — Проходи…
Квартира сестры сияла евроремонтом и дорогой мебелью. На стене висела их общая детская фотография — они со Светой в одинаковых платьицах.
— Помнишь, как мама нас одевала? — тихо спросила Анна.
Света побледнела:
— Слушай, я всё объясню. Просто у Серёжи проблемы с бизнесом. Нам срочно нужны были деньги, а твоя квартира…
— Моя квартира?
— Андрей предложил хорошую цену. А тебе всё равно одной столько места не нужно…
— И поэтому ты подделала мои документы?
— Нет! — Света всплеснула руками. — Ты сама подписала! Помнишь, я приносила бумаги для регистрации маминого наследства?
И тут Анна вспомнила. Действительно, три месяца назад Света принесла какие-то документы, когда Анна болела гриппом с высокой температурой.
— Ты воспользовалась тем, что я была больна?
— Пойми, — Света схватила её за руки, — у нас не было выбора! Серёже угрожали кредиторы. А у тебя хорошая работа, ты всегда была самостоятельной…
— Самостоятельной? — Анна высвободила руки. — И поэтому можно оставить меня без крыши над головой? У меня сейчас вообще с деньгами проблемы, меня сократили не так давно.
— Мы всё продумали! У тебя есть дача…
— Да что вы все с этой дачей! Там нет отопления! Нет воды!
— Зато есть участок. Можно построить дом…
В этот момент в прихожей загремели ключи — вернулись Серёжа с детьми.
— Тётя Аня! — племянница бросилась к ней с объятиями.
Анна машинально погладила девочку по голове. В горле стоял ком.
— Аня? — Серёжа замер в дверях. — А мы как раз…
— Уже ухожу, — она взяла сумку. — Света, знаешь что? Мама бы этого не одобрила.
На улице моросил дождь. Анна шла пешком, не разбирая дороги. В кармане завибрировал телефон — смс от Андрея: «Завтра пришлю риелтора осмотреть квартиру. Надеюсь на понимание.»
— Понимание? — пробормотала Анна. — Ну конечно.
Проходя мимо юридической консультации, она вдруг остановилась. В окне горел свет. На двери висела табличка с именем: «Виктор Павлович Соколов, адвокат».
Почему-то вспомнился отец и его слова: «Никогда не сдавайся без боя, Анюта.»
Звякнул колокольчик над дверью.
— Здравствуйте, — сказала Анна. — Мне нужна помощь.
Пожилой адвокат поднял глаза от бумаг:
— Присаживайтесь. Расскажите, что у вас случилось?
И Анна начала рассказывать, чувствуя, как внутри просыпается что-то похожее на надежду.
— У вас сильное дело, — Виктор Павлович поправил очки, разглядывая документы. Прошло три недели с их первой встречи. — Подпись явно поддельная, экспертиза это подтвердила. И состояние здоровья на момент предполагаемого подписания документов тоже играет нам на руку.
Анна сидела в его кабинете, который за это время стал для неё почти родным. Старые книжные шкафы, скрипучее кожаное кресло, запах кофе и пыльных фолиантов.
— Но суд…
— А что суд? — усмехнулся адвокат. — Я не для того тридцать лет практикую, чтобы проиграть такое дело.
Она улыбнулась. Виктор Павлович напоминал ей отца — такой же основательный, с хитринкой в глазах.
Жила Анна теперь у Марии Петровны. А один день, перед этим, провела вообще на улице, не зная к кому обратиться, хорошо, что вышло провести пол ночи в кинотеатре.
— Ещё простудишься, — ворчала она по утрам, накладывая Анне полную тарелку оладий. — А мне потом перед твоими родителями стыдно будет. Царствие им небесное.
Света звонила каждый день, но Анна не брала трубку. Только один раз ответила на сообщение: «Я подаю в суд. Не пытайся со мной связаться.»
В день суда она надела строгий костюм и любимую брошь мамы — маленькую серебряную сову.
— Ты похожа на директора школы, — заметила Мария Петровна, провожая её до метро.
— Я библиотекарь, это почти то же самое.
Андрей пришёл с двумя адвокатами. Света сидела в последнем ряду, кутаясь в шарф. Когда Анна проходила мимо, сестра дёрнулась, словно хотела что-то сказать, но промолчала.
— Встать, суд идёт!
Следующие два часа слились для Анны в какой-то туманный калейдоскоп. Виктор Павлович говорил чётко и убедительно. Медицинские справки о её болезни, заключение графологической экспертизы, показания свидетелей…
— Я прошу суд принять во внимание, — голос адвоката звенел, — что моя доверительница находилась в состоянии, исключающем возможность осознанного принятия решений. А представленные доказательства явно указывают на мошеннические действия…
Андрей сидел бледный, нервно теребя галстук. Его адвокаты что-то быстро писали в блокнотах.
Когда судья удалилась для принятия решения, Света подошла к Анне:
— Прости меня, — прошептала она. — Я не думала…
— Правда? — Анна посмотрела на сестру. — А я вот всё думаю и думаю. Знаешь, что самое обидное? Ты могла просто попросить помощи.
— Ты бы не дала столько денег…
— Но я бы помогла чем могла. Мы же семья. Были.
Решение суда прозвучало как гром среди ясного неба. Сделку признали недействительной. Квартира возвращалась к законной владелице.
— Поздравляю, — Виктор Павлович пожал ей руку. — Справедливость восторжествовала.
Вечером того же дня Анна стояла посреди своей квартиры. Здесь ничего не изменилось — те же книжные полки, то же старое кресло у окна, та же настольная лампа. Но что-то было другим.
Она достала коробку со старыми фотографиями. Вот они со Светой на качелях. Вот семейный пикник, где Андрей, тогда ещё подросток, жадно ест арбуз. Вот мама с папой в день свадьбы…
Зазвонил телефон. Света.
— Да, — ответила Анна после пятого звонка.
— Я знаю, что не заслуживаю прощения, — голос сестры дрожал. — Но, может быть, когда-нибудь…
— Может быть, — Анна помолчала. — Но не сейчас.
Она подошла к окну. В стекле отражалась женщина с прямой спиной и решительным взглядом. Совсем не похожая на ту растерянную Анну, которая три месяца назад открывала злополучное письмо.
За окном накрапывал дождь, но где-то вдалеке, сквозь тучи, пробивался закатный луч. Анна улыбнулась своему отражению:
— С возвращением домой.
Она зажгла свечу и поставила её на подоконник. Пусть горит — в память о прошлом и в честь будущего. В конце концов, иногда нужно потерять что-то, чтобы по-настоящему это оценить.
