Решив проверить новенькую уборщицу, директор оставил на столе кошелек и включил камеру. А когда увидел запись, не ожидал такого сюрприза…
Михаил сидел за столом, зарывшись в ворох бумаг и хмуря брови. Как отец это всё держит в голове? Если бы Михаил, пропустил всё, что стоит за этими цифрами через ум, нервы и сердце, он бы тоже не смотрел сейчас на них, как студент в конспект предмета, все лекции которого прогулял. И почему отец раньше не подпускал его к управлению фирмой и не вводил в курс дела? Он же просил, и неоднократно. Но папа был неумолим: учись, познавай жизнь, успеешь, никуда фирма от тебя не денется. Михаилу даже иногда казалось, что отец ему то ли не доверяет, то ли ревнует к собственному детищу. Понять было трудно: отец был и от природы человеком скрытным, сдержанным и немногословным, а ранняя смерть матери сделала его почти угрюмым. Михаил относился к отцу с пониманием, он видел, как нелегко ему было совмещать работу и заботы о так внезапно опустевшем доме. Он сам был ещё совсем мальчишкой, мало чем мог помочь. Но у отца был железный характер и редкая выносливость, так что, пусть и с явным недобором тепла и ласки, но заботу, внимание и хлеб насущный сыну он обеспечил и добился хорошего результата в работе. Бизнес – это было его второе чадо, за которым он бдел и денно и нощно, и сыну всегда казалось, что в эту вотчину он никогда никого не впустит, и его в том числе. И вот на тебе! Без всяких стажировок сейчас надо принимать управление фирмой. Может быть, отец думает, что самый эффективный метод обучения – это метод глубокого погружения? Раз попал в прорубь – выплывай, а то помрёшь. Может быть. И даже может быть, в этом есть какое-то рациональное зерно. Но Михаил, чувствовал себя полным идиотом, зависая на незнакомых нюансах и ловя на себе скептические взгляды замов, для которых он – салага, а не руководитель. Хорошо хоть отец инструктирует, к кому с каким вопросом можно обратиться, на кого положиться и вообще кто чем дышит. Но авторитет-то надо зарабатывать самому. Сколько он ещё шишек набьёт и сумеет ли его заработать? Вон, один Анатолий Васильевич чего стоит: говорит гладенько, а губы поджимает, а глаза холодно насмешливые: мол, тужься птенец, авось крылья вырастут. Добрые люди, каковые в любом месте с избытком имеются уже донесли, что он себя на отцовском кресле уже видел. Надо бы поосторожнее с ним, хищный он мужик. При мысли об Анатолии Васильевиче, готовом поймать его на любом промахе, Михаил с удвоенным усердием погрузился в финансовый отчёт.
Через два часа, уставший и вымотанный он ехал домой по вечернему городу. Сумерки уже уступили место темноте, разгоняемой уличным освещением и разноцветными огнями вывесок и витрин. Возле клуба «Биг Бен» у Михаила тоскливо засосало под ложечкой. Интересно, Илона сейчас там? И если да, то с кем? Хотя… какая ему теперь, собственно, разница? Они оба сделали свой выбор. Если посмотреть правде в глаза, этот итог был практически предопределён: Илона – дочь директора международной кампании, не знавшая ни в чём отказа, понятия не имеющая, откуда берутся деньги, привыкшая ими сорить и не знающая им цены. А он… Да, он не бедный мальчик, но доходы их бизнеса даже приблизительно не могут сравниться с тем уровнем жизни, к которому привыкла Илона. Отец всё сразу оценил. Михаил тогда не понял, почему тот, увидев явно понравившуюся ему Илону, наедине на вопросительный взгляд сына только коротко бросил: «Руби полено по себе.» Отец в силу жизненного опыта хорошо понимал, с чем его сын столкнётся. Хорошо что ничего не сказал ему, влюблённому дуралею, дал на собственном опыте убедиться. Теперь, когда его вымотали постоянные капризы Илоны и обиды на то, что духи можно было бы купить и подороже, ресторан для встречи можно было бы выбрать покруче и цветы поэкзотичнее, всё представляется в несколько ином свете, а тогда… Ну почему, почему она так притягательно, так невозможно хороша: длинные каштановые волосы, точёная фигура, русалочьи зеленоватые глаза… Даже сейчас, после стольких ссор, разочарований и разрыва мороз пробирает по коже при одном только воспоминании. Но память подсовывала и неприятные моменты: он до сих пор помнит, как она подсмеивалась над его искренними, но отнюдь не мажористыми друзьями, когда его угораздило притащить Илону на вечеринку по случаю окончания учёбы в университете; как не хотела считаться с тем, что надо было в отсутствие отца мотаться в больницу к его прооперированной бездетной сестре. Его ещё тогда начало накрывать удивление: откуда в таком прекрасном облике такой эгоистичный характер? Последней каплей стала попытка их совместного отдыха. У отца тогда как раз сорвалась выгодная сделка, пришлось платить неустойку и Михаил хорошо знал, с каким трудом тот выкроил ему средства для отдыха на Мальте, но Илоне приспичило в Мексику. Видите ли, она всю жизнь мечтала увидеть Мачу-Пикчу! Заплатить за Мачу-Пикчу Михаилу было сложнее, чем доплыть до Мексики на лодке, и он восстал. Долго копившееся напряжение получило выход и Илона узнала довольно много о своей полной неприспособленности к жизни и незнании её реалий, нежелании посмотреть на жизнь не из окна ночного клуба или папиного автомобиля и неумении быть чуткой к другим людям. В ответ Михаил узнал о том, что он скряга и плебей, не понимающий, какой драгоценный бриллиант счастливо упал ему в руки и что дорогой камень нуждается в дорогой оправе. Вышедший из себя Михаил заявил, что самоцветы тоже изумительно красивы, но головной боли с ними гораздо меньше и громкий хлопок двери поставил жирную точку в их отношениях. При всём понимании правильности и закономерности происшедшего, незажившая рана саднила, и Михаил, при воспоминании одного имени Илоны скрипел зубами и давал себе слово вывести во что бы то ни стало отцовский бизнес на новый уровень, чтобы никто и никогда его больше не посмел так унизить из-за имущественного положения.
Совещание на следующий день прошло успешно. Даже удалось утереть нос Анатолию Васильевичу, попытавшемуся задать новоиспеченному руководителю вопросы с подвохом. Так что, когда дверь его кабинета приоткрылась и девушка в унифоме спросила, не помешает ли она руководителю поливом растущего в кабинете гибискуса, Михаил благодушно кивнул и даже оторвался от бумаг, чтобы получше рассмотреть вошедшую. Девушка поспешно опустила глаза. «А она недурна собой», — отметил мужчина: «Причёска, конечно, никакая и наряжаться, судя по всему ей не на что, но очень даже ничего, особенно если учесть полное отсутствие макияжа». Вслух он спросил:
— Вы новенькая?
— Да, меня только сегодня оформили, поэтому управиться в Ваше отсутствие я не успела.
Михаил про себя отметил, что девушка держится скромно, но с достоинством и это ему понравилось:
— А как Вас зовут?
— Лера, — ответила девушка и слегка улыбнулась. Улыбка у неё оказалась солнечной, лицо словно озарилось каким-то светом.
— Очень рад такому пополнению в нашем коллективе, — настроение у Михаила поднялось, — Валерия, если что-то будет нужно, заходите, не стесняйтесь, учту все просьбы и пожелания
— Спасибо, — ещё раз лучезарно улыбнулась девушка и, прихватив лейку, исчезла за дверью кабинета.
«Ну хоть одно по-настоящему приятное лицо за последнее время», подумал Михаил и с энтузиазмом принялся изучать проект нового договора.
С этого дня он постепенно начал ощущать вкус своего нового дела. Накопленная информация из количества стала переходить в качество и ему всё чаще удавалось принять правильное решение или сделать замечание по существу. Это окрыляло и молодая энергия ключом устремилась в новое для неё русло. Михаил стал раньше приходить в офис, чтобы успеть поработать в тишине или задерживаться, чтобы, не отвлекаясь, проанализировать накопившуюся за день информацию. В один из таких дней, придя в офис на час раньше положенного, он заметил приоткрытую дверь кабинета своего зама по сбыту. «Что ж не спится-то Вам, Анатолий Васильевич?», — мелькнула в голове мысль ибо в ранних приходах и поздних уходах зам до сих пор замечен не был, скорее наоборот. Мысль получить своё продолжение не успела, потому что из-за двери раздались голоса: звеняще возмущённый — новой уборщицы Леры и шипяще недовольный — Анатолия Васильевича:
— Анатолий Васильевич, я вынуждена Вас предупредить, что если Вы ещё раз попытаетесь себя повести столь неподобающим образом, я буду вынуждена себя, защищать — с трудом сдерживался голос женский.
— Ишь ты, какие мы слова знаем, — угрожающе давил голос мужской, -И каким это образом ты, интересно, собираешься делать? Нечего из себя принцессу корчить, а то вылетишь с работы в пол-оборота. Видали мы уже таких, недотрог…
Дальше послышался какой-то шум, потом звук звонкой пощёчины, хлопок дери и лёгкие шаги убегающих девичьих ног.
«Молодец, девчонка!», — мысленно зааплодировал Михаил: «Так ему и надо, ловеласу лысому. Значит, в казановы податься решил, видать для этого и на работу пораньше явился». Мысль о том, что зам получил от Леры оплеуху наполняла какой-то почти мальчишеской радостью и желанием взять новенькую под опеку.
Но через пару дней дело приняло совершенно неожиданный оборот. В кабинет Михаила заявился с листом бумаги насупленный и грозный Анатолий Васильевич и положил листок на директорский стол.
— Что это? — удивился Михаил.
— Служебная записка, — процедил Анатолий Васильевич, — У секретаря я её зарегистрировал.
— Зачем?
— Чтобы не было возможности отмахнуться и положить под сукно. У нас в офисе появились факты пропажи денег у персонала. Ранее такого не наблюдалось. Фамилии пострадавших сотрудников я указал. Прошу организовать проверку вновь принятого персонала с целью выявления злоумышленника. У меня лично на подозрении новая уборщица. Больше ни у кого нет такой свободы передвижения по офису. До её прихода таких случаев у нас не было.
С этими словами Анатолий Васильевич поднялся и торжественно вышел, а Михаил от досады чуть не сломал свой «Паркер».. Вот же прохвост, нашёл таки закавыку! И прекрасно понимает, что оставить случаи воровства без внимания не представляется возможным. Ну что ж, искать, так искать. Если Лера виновна, надо принимать меры, а если нет… Ой, ну хоть бы девчонка не подставилась!
Вызвав начальника охраны, Михаил дал ему распоряжение установить дополнительные камеры в офисных помещениях и просматривать все записи. Запись с камер своего кабинета он попросил присылать ему лично. Затем вызвал по очереди всех пострадавших и убедился, что зам не врёт, кражи действительно имели место быть. Оставшись один, он некоторое время сидел в замешательстве, испытывая противоречивые чувства. С одной стороны, вполне можно допустить, что зам просто-напросто сводит с новенькой счёты. Но кто тогда крадёт деньги? Новых сотрудников они в последнее время не набирали, а у отца таких случаев не было, это точно. В чём-чём, а уж в требованиях к здоровой обстановке в офисе он был всегда взыскателен. Ох, как не хочется, чтобы это оказалась действительно Лера. Такая девушка хорошая или он вообще ничего не понимает в людях! Только-только дело пошло и вот на тебе, играй в Пинкертона. Надо побыстрее как-то разрулить эту бодягу. Но как? После недолгого раздумья Михаила осенило: будем ловить на живца!
Не откладывая в долгий ящик он достал портмоне и вытащил оттуда банковские карты, оставив изрядную сумму налички. Портмоне небрежно бросил возле стола, чтобы создать впечатление, что он его обронил. Если воришке так нужны деньги, что он заглядывает в кошельки к коллегам, то от такого соблазна он точно не устоит, хоть несколько купюр, да вытащит в расчёте на то, что точную сумму обеспеченный владелец в голове не держит. Кошелёк лёг не ковер очень даже симпатично: и заметно, и ненавязчиво, и на камеру видно. Подогреваемый азартом охотника, рассчитывающего на добычу, Михаил покинул кабинет и понёсся на деловую встречу. Сегодня Лера убирает офис вечером, будет что посмотреть.
За текущими проблемами поиски воришки отошли на второй план и о своей «западне» Михаил вспомнил только тогда, когда начальник охраны прислал сообщение со вложенной видеозаписью с камеры. Михаил отставил недопитый кофе и включил воспроизведение. Вот Лера вошла в кабинет и начала поливать цветы. Вот вытирает пыль… Ах ты, кошелёк из этого места почти не видно. Но ничего, мыть пол и пылесосить ковёр ей всё равно придётся. Взялась за пылесос… Ага, заметила! Стоит, рассматривает. Подняла. Неужели? Открывает, смотрит… Нет, ничего не взяла… А это что? Садится за стол, берёт листочек для записей, что-то пишет, вкладывает листок назад в портмоне и кладёт на стол. Это что ещё за выкрутасы такие? Ох и штучка она, эта Лера! Теперь майся до утра, чтобы узнать, что она там накропала. Ох, Анатолий Васильевич, зря ты это всё затеял, обломаешь ты, кажется, зубы об эту, на вид хрупкую, барышню. Ночью почему-то спалось плохо и ни свет, ни заря Михаил отправился в офис. Там не было ещё никого и злополучный кошелёк сиротливо лежал на столе, скрывая в себе вчерашнюю записку. Михаил с нетерпением расстегнул кнопку и достал сложенный листок. На нём чётким крупным почерком было написано: «Спасибо за проверку, думаю я её прошла.» Вот тебе и раз! Она его мгновенно раскусила! Что-то Валерия слишком сообразительна и смела для простой уборщицы, надо бы познакомиться с ней поближе.
На следующий день Михаил намеренно задержался в офисе, поджидая Леру. Персонал разошёлся по домам и на какое-то время воцарилась тишина. Но вскоре послышались шаги, позвякивание ключей и стук инвентаря – Лера готовилась к уборке. Он принял сосредоточенный вид, зная, что уборку она начинает с его кабинета. И правда, дверь приоткрылась, а Лера, увидев Михаила, застыла на пороге.
— Я, наверное, уберу пока другие кабинеты, — она собралась было уходить, но Михаил её остановил.
— Нет, погодите, я хотел с Вами поговорить.
Лера подошла к столу и села в кресло напротив. Глаза её были спокойны и внимательны.
— Вы простите меня за этот трюк с кошельком, но в последнее время у сотрудников обнаружились некоторые пропажи, и я как руководитель вынужден был реагировать. Не вызывать же полицию в собственный офис.
— Я понимаю, — мягко отозвалась Лера, — Здесь очень непростая обстановка, и для Вас в том числе.
— Вы что-то заметили?
— Мне заметить проще всех. Я же не всегда убираю офис до или после работы, часто это бывает в дневное время. А меня воспринимают практически как неодушевлённый предмет – так, некое движущееся приспособление к швабре, а поэтому болтают о том, о чём в присутствии других промолчат. Уборщица в их понимании от силы может считать до ста, поэтому я имею уже достаточно неплохое представление и о моральной и о финансово-хозяйственной обстановке в фирме.
— У Вас, похоже пару высших образований имеется, — засмеялся Михаил. Ему всё больше импонировала эта умная и немногословная девушка.
— Нет, только одно, но хорошее, — в тон ему ответила Лера, — Почему я убираю офис, пожалуйста, не спрашивайте. Это временно и на это есть свои веские причины.
— Ну вот, только вроде бы нашёл союзника, а уже есть угроза его потерять. Если не секрет, что Вас больше всего насторожило в фирме?
— Ну как Вам сказать… Если фирму сравнить с кораблём, то в днище есть пробоина и существенная. Ваш зам по сбыту явно набирает себе сторонников. По слухам, он давно имеет тайные виды на директорское кресло. Насколько я поняла, одного из юристов склоняют к тому, чтобы он завизировал заведомо провальный договор с фирмой, которая, взяв солидный куш, может заявить о своём банкротстве. Вам после такого фиаско не удержаться, а Анатолий Васильевич, — при этом имени Лера брезгливо поморщилась, — возьмётся вытаскивать ситуацию. У него там вроде бы какой-то козырный ход на этот счёт припасён. Этакая краплёная карта в рукаве. Как итог, — он не без убытков для фирмы и не без пользы для себя всё утрясает и садится в вожделенное директорское кресло. Занавес.
— Вы прямо Мата Хари, — задумчиво произнёс Михаил, — С такими аналитическими способностями моим замом по сбыту надо бы быть Вам. Давайте по чашечке кофе. Мой кабинет сегодня можно не убирать. Кофе я заварю сам.
Через десять минут они уже сидели за столом держа в руках дымящийся напиток. Разговор потёк в другое русло и оказалось, что Лера – весьма интересная собеседница с широким кругозором, недюжинным умом и ироническим взглядом на вещи. Прощался с ней Михаил с сожалением, понимая, что задержать её дольше означало заставить задержаться н работе чуть ли не до ночи.
Спалось ему в эту ночь весьма плохо. То мерещилась хищная ухмылка Анатолия Васильевича и пресловутый провальный договор в его ручище, то снилось, что он догоняет убегающую Леру, а догнав, обнаруживает, что это Илона насмешливо смеётся ему прямо в лицо. Встал он утром хмурый и с тяжёлой головой потащился в офис, раздумывая, кто же всё-таки вор и как ему выудить этот подставной договор в общей массе заключаемых контрактов.
И этот день, и несколько следующих прошли в вышеупомянутых терзаниях, к которым добавились размышления о том, куда бы ему пригласить Леру так, чтобы и обстановка была непринуждённой, и не напрягала её излишними требованиями к посетителю. Не в парке же на скамейке с ней сидеть! После долгих раздумий и поисков доступного досуга в интернете, он решил попробовать загородную конную прогулку. Лера – девушка на вид спортивная, а мероприятие и ни к чему не обязывающее, и не избитое. Слегка приободрившись, Михаил примчался на работу и первым делом увидел в приёмной начальника охраны.
— Есть улов? — он сразу понял причину визита.
Начальник охраны кивнул и проследовал за своим шефом в кабинет.
— Вчера наконец-то прокололся, — начальник охраны достал планшет, нашёл нужную запись и протянул его Михаилу.
Тот вгляделся. На видео было видно, как средних лет мужчина заходит в кабинет и начинает заглядывать в ящики столов. В одном из ящиков он находит купюру, быстро засовывает её в карман и торопится к выходу. На выходе он поворачивается лицом к камере… Батюшки светы! Да это же Виктор Сергеевич, их юрисконсульт, один из старейших сотрудников! Это что ж такое с ним приключилось-то, что он на кражу решился?
— Спасибо Вам за хорошую работу, премию Вы заслужили честно. Но эта информация не должна быть доступна никому, кроме нас в Вами. По крайней мере пока. Я надеюсь, Вы меня услышали?
Начальник охраны утвердительно кивнул и покинул кабинет, а Михаил распорядился вызвать юрисконсульта.
Виктор Сергеевич вошёл, близоруко щурясь и неуверенно сел на краешек кресла. Вид у него был такой растерянный, что Михаилу стало его даже жаль. Но воровство надо было пресечь и перед виновником на стол лёг пляшет с видеозаписью, поставленной на воспроизведение. По мере просмотра лицо его побледнело, покрылось испариной, а по окончании записи губы, ставшие почти синюшными, прошептали:
— Что со мной будет?
— Всё будет зависеть от того, насколько откровенно Вы расскажете о причинах, побудивших Вас совершить этот поступок, — сухо сказал Михаил, — Тем более, что я так понимаю, это не единственный случай.
Виктор Сергеевич дрожащими пальцами послабил галстук и выдавил:
— Я… Понимаете…. Я уже не видел другого выхода. Понимаете, моей маме нужна срочная операция, у неё в мозгу прогрессирует опухоль, и, что самое ужасное, без операции понять, доброкачественная она или злокачественная, невозможно. А это, сами понимаете, совершенно разные концепции лечения. Всё что мог, я уже продал или заложил. Не хватает совсем чуть-чуть. Я бы всё вернул. Потом. А сейчас… Просто очень нужно…
— Вы что, маленький ребёнок, Виктор Сергеевич? — покачал головой Михаил, — А попросить материальную помощь у фирмы Вам в голову не пришло?
— Как же, — пальцы юрисконсульта по-прежнему дрожали, — Я просил, но понимаете, я и так часто отпрашивался из-за маминой болезни, и Анатолий Васильевич сказал, что свою материальную помощь я уже получил в виде полной зарплаты за неполное рабочее время. Я бы всё отдал потом людям, у меня ведь записано, вот с первой же премии и начал бы отдавать.
— Это не подложный ли договор Вам Анатолий Васильевич премию обещал? — нанёс пробный удар Михаил.
Удар пришёлся точно в цель. Виктор Сергеевич начал хватать ртом воздух, бледнея ещё больше:
— Я… Я отказывался подписывать… И не подписал… Договор моему коллеге передали, Роману. Там же десятки миллионов… Я так не смог.
— Это похвально, Виктор Сергеевич, — Михаил налил перепуганному юристу стакан минералки и дал выпить, — Давайте поступим так: Вы сейчас успокаиваетесь и берёте себя в руки. Потом называете мне контрагента и предмет договора, по которому планируется махинация, а я даю Вам от фирмы беспроцентную ссуду на сумму, недостающую для операции и возвращения позаимствованных Вами денег. Деньги людям вы возвращаете немедленно, а погашение ссуды я растяну на три года. Но это всё при одном условии: я хочу знать всё о любых телодвижениях Анатолия Васильевича, который не брезгует никакими средствами, чтобы ввергнуть фирму в раздоры и убытки для достижения своих сомнительных целей. Как Вам такой расклад?
— Михаил Владимирович! Да Вы… Вы просто не представляете, что Вы для меня сделали! Я уже сколько месяцев бессонницей от своего бессилия мучаюсь: мою-то весовую, так сказать, категорию, с Вашим замом никак не сравнить! А к Вам я просто не знал, как подступиться, Вы же человек у нас новый. Я никогда, слышите, никогда.
-Довольно, — Михаил прервал поток, готовой обрушиться на него благодарности, — Идите, пишите заявление на ссуду и готовьте маму к операции. Информацию по договору принесёте с заявлением.
Едва закрылась дверь за осчастливленным Виктором Сергеевичем, Михаил с облегчением откинулся на спинку кресла. Ф-фух! Кажется, он сейчас разгрыз оба твёрдых орешка. Над тем, как полностью дезавуировать Анатолия Васильевича он подумает чуть попозже, а сейчас надо заняться куда более приятным делом – пытаться назначить Лере свидание.
— Люда, — нажал он кнопку связи с секретарём, — Люда, у меня, кажется, гибискус подсох, надо бы принять меры.
Прогулка оказалась просто замечательной. Лера хорошо держалась в седле, была более раскрепощённой, смеялась, шутила а Михаил исподволь любовался её подсвеченным закатным солнцем профилем, выбившимися из заколки прядями волос и смеющимися озорными глазами. Она была такой естественной и непринуждённой, что он теперь совершенно не понимал, как мог вообще терпеть этот искусственный и донельзя фальшивый мир Илоны. Он чувствовал себя семнадцатилетним мальчишкой, вырвавшимся наконец-то на долгожданную свободу. День промелькнул как одно мгновение и вот уже Михаил везёт по ночному городу Леру домой. Но повела она себя несколько странно, попросив высадить её у троллейбусной остановки и никакие доводы о том, что в такое время девушке не к чему бродить одной по улицам на неё не повлияли. Михаил остался в машине задумчивый и несколько обескураженный таким поворотом дел. В задумчивости он даже не заметил, как из бара напротив вышел Анатолий Васильевич и внимательно посмотрел вслед удаляющейся Лере, а потом перевёл взгляд на машину Михаила и ухмыльнулся.
В следующий раз Михаил пригласил Леру в яхт-клуб. Но его спешные сборы были неожиданно прерваны недовольным отцом:
— Ты куда это собрался? — голос Владимира Григорьевича звучал сурово и не предвещал ничего хорошего.
— На свидание с девушкой, — решил быть предельно откровенным Михаил, отметив про себя, что отец в последнее время заметно побледнел и осунулся.
— С этой… С уборщицей твоего кабинета? — отец был сердит не на шутку.
— Ты что-то имеешь против? — парировал сын.
— Имею! Я уже присмотрел тебе достойную невесту, дочь одного из наших инвесторов, а ты решил поиграть в алые паруса. Не то время и не те обстоятельства.
— Ещё одна элитная девочка? Папа, я Илоной сыт по горло, у меня на этих девиц теперь аллергия. Я наконец-то встретил нормальную девушку и на тебе – ты против! Кстати, а кто тебя так оперативно проинформировал?
— Мои замы остались верными мне людьми.
— А-а, замы? Уж не зам ли по сбыту? Ну, тогда неудивительно, он сам на эту девушку глаз положил. Верны, говоришь? А то, что он на миллионные суммы фирму накрыть хочет, он тебе не сказал? Я уже несколько дней голову ломаю, как его прижать, чтобы срочно избавиться.
— А вот с этого места поподробнее, — отцовские брови сдвинулись, образовав глубокую складку.
Михаил, продолжая сборы, кратко обрисовал ситуацию.
— Вот оно что… Ну что ж, его уход я беру на себя. Мне есть чем его прижать, но ты мне обещай, что ты с этой уборщицей…
— Не сегодня, папа, только не сегодня! — воскликнул Михаил и, не давая отцу опомниться, схватил дорожную сумку и выбежал из дома.
С яхтой Михаил не прогадал. Лере действительно нравилось времяпровождение вдали от суеты, шума и толпы. Она заворожённо смотрела на водную гладь, поставляя лицо прохладному ветру, все порывалась попробовать себя в роли шкипера и просто светилась от восторга и радости. Михаил глядел на неё во все глаза и чувствовал, что окончательно теряет голову. Ощущение, что он наконец-то нашёл именно ту, которую уже было отчаялся найти, крепло с каждой минутой. Но завершение такого замечательного дня было безнадёжно испорчено. Лера опять не дала проводить себя, выйдя из машины на той же остановке, что и в прошлый раз, а дома отец пошёл в наступление:
— Значит так, сын. Я свои обязательства выполнил. Завтра твой зам по сбыту напишет заявление и уйдёт восвояси. Чем я его взял, не спрашивай, это наши старые дела, тебе они ни к чему. Так что теперь твоя очередь: будь добр, уборщицу – в отставку и завтра я жду тебя в ресторане «Вермонт» в восемнадцать ноль-ноль, познакомишься со своей будущей женой и её родителями. Возражения не принимаются, от этого зависит выживание нашего дела.
Все возражения, доводы и ультиматумы Михаила натыкались на каменную стену: отец, обычно считавшийся с мнением сына, превратился в неумолимого тирана, не желающего ничего слышать, только бледнел и хмурился всё больше. В какой-то момент уже почти охрипший Михаил осёкся, рассмотрев нездоровый вид отца.
— С тобой всё нормально? — почувствовав прилив жалости, спросил он.
— Если ты всё сделаешь, как я прошу, будет совсем хорошо, — отрезал отец и ушёл в свою комнату.
Михаил провертелся без сна всю ночь. Он категорически был не согласен на богатую невесту, но не мог понять, что вдруг случилось с отцом. Владимир Григорьевич вёл себя в последнее время странно: сначала окунул с головой в свой бизнес, теперь пытается насильно женить. Обычно он не был таким авторитарным. Плюс нездоровый внешний вид. Может быть, он заболел и старается всё подогнать? Страшная догадка обдала холодом и прогнала всякие признаки сна. Спрашивать бесполезно, говорить на эту тему отец явно не хочет. Ну и как теперь прикажете расхлёбывать эту кашу?
Еле дождавшись утра, Михаил понёсся в офис: Лера должна была прийти на работу утром. Но в офисе её не оказалось, а телефон почему-то оказался вне зоны доступа. Не пришла она ни к началу работы офиса, ни в обед. Не радовало даже то, что Анатолий Васильевич возился за стеной, освобождая свой кабинет. Михаил метался, как раненый зверь и, наконец, не выдержав, набрал отцовский номер:
— Папа, это твоих рук дело? Куда исчезла Лера? Я понимаю, что она тебе не ко двору, но не до такой же степени! Я в конце концов не марионетка, чтобы так бесцеремонно манипулировать моей жизнью!
— Обороты сбавь, — голос отца был непроницаем, — Я понятия не имею, куда делась твоя Лера. Мне ещё не хватало общаться с твоими пассиями. Я жду тебя в восемнадцать ноль-ноль. С Лерой можно разобраться и завтра.
Михаил в ярости стукнул кулаком о стол. Опять чёрная полоса настигла! Не пойти на встречу с отцовским инвестором он не может. Другое дело, захочет ли он жениться на его дочери. Но Лера… Что с ней и куда она подевалась?
В ресторан «Вермонт» он явился вовремя. Отец, и его инвестор с женой были уже за столиком. Не хватало только невесты. Может, она вообще не придёт?»,- с надеждой подумал Михаил и, едва поприветствовав сидящих, уткнулся носом в тарелку с салатом, нарушая все правила приличия. Отец с партнёром сделали вид, что ничего не заметили и продолжали непринуждённо беседовать.
— О, а вот и наша Валерия! — вдруг радостно сообщил отцовский партнёр, — Присаживайся, дорогая, а то мы уже проголодались.
При имени невесты Михаил вздрогнул и поднял глаза на девушку. Сначала он не поверил своим глазам. Перед ним стояла Лера, аккуратно причёсанная, с неброским макияжем в изысканно простом платье персикового цвета. Она едва заметно улыбалась. Михаил, сначала вскочил, потом, опомнившись, сел обратно на стул, не отводя глаз от девушки.
— Это моя дочь, Валерия, представил девушку отцовский инвестор, — А это Михаил, сын Владимира Григорьевича, — обратился он к дочери.
Лера кивнула, улыбаясь одними уголками губ, а Михаила обдало волной жара и но опять уставился в злополучный салат. Но как? Лера, это та самая невеста? Это розыгрыш? Не похоже. Тогда почему она драила полы в его офисе? Уши горели, креветки злостно соскальзывали с вилки, смотреть на Леру не получалось совсем. Но вдруг зазвучала медленная музыка, приглашая желающих потанцевать и Михаил сразу же воспользовался возможностью поговорить:
— Разрешите? — он протянул Лере руку, приглашая на танец.
Девушка встала и они отправились в центр зла.
— Лера, это правда ты? — Михаил нежно обнял партнёршу.
— Да, я это я, Ты же меня узнал, зачем спрашиваешь?
— Я просто не могу понять, тогда зачем тебе нужна была швабра с ведром? Что за цирк…
— На самом деле всё очень просто. Я уже несколько раз нарывалась на охотников за приданым или альфонсов. Поэтому, когда отец мне начал рассказывать, какой замечательный сын у Владимира Григорьевича, я решила посмотреть, какой ты на самом деле. Ведь перед уборщицей тебе притворяться будет незачем. Вот, собственно, и всё.
— И поэтому ты не хотела, чтобы я увидел, что ты живёшь в доме, не совсем подходящем для уборщицы, — продолжил Михаил и вдохнул тонкий запах её волос, — Я сегодня чуть с ума не сошёл, когда ты исчезла.
— Но я же нашлась, милый, — ответила Лера, лучась ослепительной улыбкой, — Разве ты не рад?
Михаил, вместо ответа обнял её ещё крепче, прижался щекой к её щеке и пара даже не заметила, что, когда музыка закончилась, они остались одни на танцполе под одобрительными взглядами родителей и заинтересованными – окружающих.
— Ну вот, а ты бодался, как бык на корриде, — удовлетворённо заметил Владимир Григорьевич по дороге домой, — Разве отец бы тебе выбрал плохую девушку? Вон, сразу позабыл свою уборщицу…
— Пап, а что с твоим здоровьем? Я не маленький мальчик, имею право знать, — задал Михаил давно интересовавший его вопрос.
— Я завтра ложусь на операцию. В лёгком обнаружили что-то. Доброкачественная или нет – окончательно станет известно только после её удаления. Но я в любом случае спокоен. В бизнесе ты не пропадёшь, жена у тебя будет тоже замечательная.
— Ты просто обязан воспитать внуков. У меня на это будет времени в обрез, — категорически заявил Михаил, отчаянно давя подступивший холодный страх пополам с пробивающейся надеждой.
Ровно через год Михаил лихорадочно метался по дому, запихивая в портфель нужные бумаги и попутно разыскивая свой галстук.
— Пап, может быть, ты проведёшь сегодняшнее совещание сам? Нам с Лерой ещё на занятия по подготовке к родам надо успеть. Ты же уже полностью в форме, может пора возвращаться?
— Нет, дорогой сын, перенеси совещание на другое время. Встав на ноги, не надо пытаться опять залезть в коляску. Я останусь твоим дистанционным консультантом. По крайней мере до тех пор, пока твоя замечательная супруга не осчастливит меня обязанностями деда, — Владимир Григорьевич повернулся к располневшей Лере и заговорщицки ей подмигнул. Та стояла, переводя взгляд с мужа на свёкра и улыбалась счастливо и немного загадочно.
