После похорон жены зяmь высmавuл свою mёщу на улuцу. Но когда прuшло время всmупаmь в наследсmво, его ждал сюрпрuз
«Вы опять к Маринке в больницу с целыми баулами всякого барахла собрались? Да сколько же это будет продолжаться?» Гневно спросил Виктор у Евдокии Петровны, увидев её на кухне. Уже полгода Марина лежала в больнице. После длительной химиотерапии и лечения врачи поставили окончательный и очень неутешительный диагноз. Опухоль увеличивается, болезнь прогрессирует. С тех пор, как её госпитализировали, ни Евдокия Петровна, ни Виктор не знали покоя. Она проводила всё время в больнице, а он работал в две смены, чтобы продолжать выплачивать ипотеку за квартиру, в которой они жили. Виктор, тебе какое дело, что я туда хожу? Сам бы хоть почаще ездил к Мариночке. Она всё-таки твоя жена. А у тебя ни стыда, ни совести. Когда последний раз-то у неё был — огрызнулась Евдокия Петровна. А смысл туда ездить, если она всё равно умрёт? себя мучить, да и её заодно. Вы бы язык попридержали. Я, между прочим, зарабатываю деньги, чтобы вы вот всю эту ерунду покупали, которой ей всё равно нельзя. А деньги тратим, тратим, ещё раз тратим. Продукты я оплачиваю, ипотеку, будь она неладна, уже больше года выплачиваю тоже только я, хотя квартира принадлежит Маринке. Я здесь только прописан, по вашей доброте душевной. Я и так на двух работах, без выходных и проходных.
А вы меня еще в чем-то упрекать смеете? — Это тебе бы, Витя, в тряпочку помалкивать, — оплачивает он. Герой. Переработал бедненький, — язвительно сказала Евдокия Петровна. — А в предыдущие годы кто все оплачивал? Ты же никогда нормально не зарабатывал. То у Маринки на шее сидел целый год, то подработками перебивался. Тьфу на тебя. Всю жизнь Маринка больше тебя зарабатывала. Вкалывала, света белого не видела. И вот результат. А про квартиру ты вообще не заикайся. Ты за все 15 лет совместной жизни не то что ипотеку, даже коммунальные услуги ни разу не оплатил. А сейчас ты так напрягся только потому, что на улице оказаться не хочешь. Мать-то твоя! Неглупая женщина спихнула тебя на шею жене в свое время, когда ты ей совсем осточертел, окаянный. Что в тебе моя Маринка нашла, не понимаю. А что ты все эти годы жил, как у Христа за пазухой?
Скажи спасибо мне и Маринке. Ютился бы сейчас, в лучшем случае в однушке, если бы я тогда не согласилась две комнаты своих продать и дать вам денег на первый взнос. Ну а что я сюда переехала, так не обессуть. Так а вы были моей договоренности с Маринкой. Мне тоже где-то жить надо. А что ей квартира принадлежит, а не тебе? Так это себе претензии предъявляй. Ты ж официально жениться-то. Сподобился только спустя пять лет, как вы вместе прожили.
Да даже если б не так, то я бы всё равно не допустила, чтобы тебе хоть метр достался. Не зли меня, Витя. Я ведь могу и огреть тебя чем-нибудь. Мне не заржавеет. Ну вот Маринка умрёт, и посмотрим ещё, чья квартира. Или вы думаете, что я после похорон сразу же свои вещички соберу, да сгину куда-нибудь? Не дождётесь. Это вы, дорогая Евдокия Петровна, поедете на свою дачу жить. Я законный муж. А значит, и всё имущество совместное.
А пять лет эти, что мы прожили без штампа, я в суде легко докажу, что у нас семья была. Не переживайте. Посмотрим еще, кто кому и что должен окажется». Он ушел в свою комнату, быстро оделся и громко закрыл за собой входную дверь. Евдокия Петровна опустилась на табуретку возле стола и заплакала. «Господи! И угораздило же мою девочку с таким уродом свою жизнь связать. А я ведь ей говорила, что у него на лице все написано». думала она про себя. Марина познакомилась с Виктором еще в студенческие годы. Она никогда не была красавицей и с завистью смотрела на тех девчонок, у которых от парней отбоя не было. Их приглашали в кино и кафе, провожали до дома, они регулярно получали подарки, цветы, конфеты, духи, на что хватало денег у молодых людей из простых семей, многие из которых день проводили на парах, а ночью подрабатывали на складах. чтобы оплатить своим девушкам все, о чем только могли мечтать еще совсем юные и не избалованные мужским вниманием студентки. Марине, которую природа наделила высоким ростом, плоской фигурой и плохим зрением, о таком оставалось только мечтать. В школе мальчики никогда не обращали на нее внимания, а самые задиристые дразнили очкариком и шпалой. Она жутко стеснялась себя, ненавидела свое неказистое проклинала очки, которые ей постоянно приходилось носить. Евдокия Петровна всегда замечала комплексы дочери, но никогда их не разделяла. Марин, ну что ты так расстраиваешься? Подумаешь, какой ты Петя обозвал тебя очкастой шпалой. Что теперь-то? Это ж мальчишки, они ж глупые еще в этом возрасте. Ну хочешь, смени очки на линзы. Сейчас многие девочки носят линзы, да и мальчики тоже. Не у всех же зрения, как у орла.
успокаивала дочь Евдокии Петровна каждый раз, когда она приходила из школы вся в слезах. Вообще внешность — это не главное. Но чего добьются в жизни эти крашеные куклы, которые уже с 15 лет портят свою кожу тоннами дешевой косметики ради того, чтобы понравиться вот этой дворовой шпане? Вот станешь взрослый, разрастешься, и всё изменится. Только годы шли, и ничего не менялось.
Даже если заменить линзы на очки, высокий рост и плоская фигура никуда не денутся. Высшие образования и перспективы в жизни — это, конечно, хорошо, но они не заменят радости студенческих будней, свиданий, поцелуев под луной, совместных загородных прогулок и других романтических атрибутов, получить которые могут только красивые девочки. Эти мысли плотно засели у Марины в голове еще со школы, всю пагубность на смешек из-за внешности. В институт она пришла с чётким пониманием, что будет ходить в столовую одна. В перерывах читать книги в аудитории, а по дороге до дома перебирать в голове то, что удалось запомнить во время чтения лекций. Марина с этим давно смирилась. Пока все веселятся, прогуливают и учатся ради того, чтобы родители не журили, она будет получать знания, которые в будущем позволят ей найти достойную работу.
Когда спустя два года без просветного студенческого одиночества он подсел к ней в институтской столовой, она очень сильно удивилась. Раньше они никогда не пересекались. «Можно я с вами пообедаю?» Вежливо спросил молодой человек. «Сегодня так много людей, все столики заняты, а я уже взял обед. Неудобно есть стоя». «Отчего же?» «Вон целая компания молодых людей едят возле окон, а еду ставят прямо на подоконниках», — усмехнулась Марина.
Она посмотрела на молодого человека и увидела в его глазах напряжение. Он воспринял ее сарказм всерьез. Марина поспешила извиниться. «Вы чего? Я же пошутила!» Улыбнувшись, сказала она. «Конечно, присаживайтесь, я не против, если вы составите мне компанию за обедом». Оказалось, что он учится на другом факультете, поэтому они никогда и не пересекались в аудиториях. После того, как они съели обед, Виктор явно не хотел уходить.
— Хочешь пирожное? — спросил он. — Да я и сама могу купить, если захочу, — ответила Марина, хотя… С другой стороны, ей было приятно, что он предложил поухаживать за ней. Ещё ни один молодой человек не покупал ей подарки, пусть даже такие незначительные, как пирожные в институтской столовой. Виктор взял пирожные и два кофе, и они просидели в столовой целую пару. Это был первый раз, когда Марина пропустила занятия. Для Виктора это являлось нормой.
Он часто просыпал, опаздывал, а иногда и вовсе, дойдя до института, поворачивал в ближайшее интернет-кафе и играл в игры весь день. Вернуться из института домой так просто он не мог. Мама бы устроила настоящий скандал. «Куда ты поступишь с такими оценками? Ой, горе ты моё луковое! В армию ведь загремишь!» — причитала Надежда Николаевна, глядя на успеваемость сына в школе. Прогнозы матери оправдались. и смог поступить только на платное отделение. Ну что поделать? Придет сплатить. «Сынок, ты только институт, не прогуливай, чтобы тебя не отчислили. А то ведь в армию загремишь», — причитала Надежда Николаевна, мысленно подсчитывая, хватит ли ее накопления на то, чтобы и учебу сыну оплатить, и жить было на что, если вдруг случится так, что она останется без работы. Она растила Виктора одна, и для нее не было ничего важнее счастья сына. С возрастом.
Эта чрезмерная забота начала его допекать. Ещё со школы он задумывался о том, что было бы неплохо съехать от мамы, но было некуда и не на что. — Мам, ну что ты со своей армией всё заладила? Заберут и заберут. Сейчас служат-то всего год. Ну, отчислят. Пойду отслужу, да и дело с концом, — отвечал на выпады матери Виктор. — Дурак, что ли? А дедовщина? А если в горячую точку отправят? Попробуй мне только не учиться, я с тебя три шкуры грозила Надежда Николаевна. «Ты меня знаешь, характер у меня упаси, боже, я тебе не советую мне перечить. Делай, что я тебе говорю, и всё у тебя в жизни хорошо будет. Как диплом получишь, пристрою тебя на работу, у меня есть небольшие связи. Ну а дальше поживём, увидим. Главное, чтобы было образование и работа». Виктор боялся мать. Она была человеком жёстким, с властным характером. Её слово всегда было в семье законом.
С отцом она разошлась, когда Виктору был всего год. Он не выдержал ее натиска. Уже будучи взрослым, Виктор это понимал, хотя мать рассказывала, что выгнала отца из дома из-за пьянок и гулянок. «Отец твой, даже говорить о нем не хочу», — строго сказал Надежда Николаевна, когда Виктор спросил о нем. «Вы с ним никогда не виделись, и не надо. Он тебя бы научил пить, гулять, да ничего не делать. В другом городе он живет».
После того, как я его выгнала, уехал, и больше я его никогда не видела, и слава богу! Век бы его не видеть, а лучше вообще не знать! Так отвечала Надежда Николаевна на все вопросы Виктора об отце. А он сам никогда и не пытался ничего узнать. Ни к чему это было. Виктор был убежден в том, что если бы отец его любил, то обязательно бы нашел способ с ним общаться. А раз за все время он ни разу даже не попытался увидеться с сыном…
Значит, и сын ему не нужен. Вникать в другие подробности Виктор не хотел, не его это дело. Знакомство с Мариной изменило его жизнь. Когда Виктор подсел к ней в столовой, он даже не думал, что всё может сложиться настолько удачно. Как и она, он спросом у девушек никогда не пользовался. Низкорослый, с достаточно плотным телосложением, всё это не добавляло ему привлекательности, несмотря на достаточно симпатичное лицо. На отношения хотелось. Всё-таки ему было уже не 15 лет, организм требовал своё, да и перспектива прожить всю жизнь с матерью его никогда не радовала. Через несколько месяцев после знакомства он предложил Марине встречаться. Но она была на седьмом небе от счастья. Деньги на цветы и кафе Виктор выкраивал из карманных расходов, которые выделяла ему мама. Совмещать учёбу с работой он не собирался, слишком большая нагрузка.
Он понимал, что он ей симпатичен. И в определенный момент решил, что им стоит съехаться. Вопрос о том, где жить, решился сам собой. На тот момент Марина уже знала о сложных отношениях Виктора с матерью, и поэтому предложила переехать в одну из комнат Евдокии Петровны. Тогда они жили в хорошей коммунальной квартире, недалеко от центра Москвы. Евдокия Петровне…
принадлежали две больших и просторных комнаты, которые достались ей по наследству от матери. Своего отца Марина тоже никогда не видела. Мать о нём говорить не любила. Они разошлись почти сразу же после её рождения, и он не принимал никакого участия в жизни дочери. Ведь… Но мне надо сначала с мамой поговорить. А тебе со своей. Ты же не можешь просто так взять и уехать. Ну и я тоже не могу привести тебя в дом, не предупредив маму. Это как-то неправильно.
Нет, конечно, она нас не выгонит, это понятное дело. Но всё равно, — сказала Марина, — когда решение о совместной жизни было принято. Да, я с тобой полностью согласен. Я тоже так считаю, — ответил Виктор. Тогда до завтра? Созваниваться уже сегодня не будем. Встретимся в институте, как всегда. Марина начала разговор с матерью сразу же, как пришла домой. Доченька, ну, рано тебе ещё замуж, надо доучиться сначала. А вдруг дети пойдут?
Евдокия Петровна всячески пыталась отговорить дочь от совместной жизни с человеком, с которым она едва знакома. «Мам, ты меня видела? Сейчас я хотя бы молодая, кому я буду нужна через 5-10 лет? Да на меня ни один парень никогда не обращал внимания. Ты хочешь, чтобы я осталась старой девой?» Говорила Марина с грустным видом. «Да что ты выдумываешь? Ты у меня очень симпатичная девочка. Встретишь еще свое счастье».
Если у вас нет любви, то зачем съезжаться? Встречайтесь, а там дальше видно будет. Мам, я его люблю. Он хороший, добрый, не глупый. Опять же, высшее образование получает. Мы друг другу идеально подходим, у нас будет хорошая семья. Евдокия Петровна очень не хотела терять дочь. Она боялась, что если будет настаивать на своей позиции, Марина уйдет из дома. Ей ничего не оставалось, кроме как согласиться.
Это выбор Марины, и она на него никак повлиять не может. Её девочка уже взрослая. Надежда Николаевна тоже была не в восторге от этой затеи. Мать, значит, бросаешь, — сказала она недовольным тоном, когда сын заикнулся о том, что уезжает жить к своей девушке. «Я тебя всю жизнь растила, всё тебе, всё для тебя, а ты, значит, вот так. Зачем тебе с кем-то жить сейчас? А если ты её обрюхатишь?
Здравствуй, отцовство и кабала! Только со временем она смогла успокоиться и смириться с тем, что сын ушёл из дома. После переезда они не общались почти год. Надежда Николаевна познакомилась с Мариной только перед самой свадьбой, ещё через несколько лет. Ну и кикимур же ты себе выбрал, сынок. На неё же без слёз не взглянешь, — сказала Надежда Николаевна, когда увидела Марину. Ты же у меня такой хороший мальчик.
Ну, неужели никого покрасивее не нашлось? Это же просто ужас! Всё, я даже отказываюсь дальше говорить, иначе в обморок упаду, когда представлю, как будут выглядеть мои внуки. Театрально закатило глаза Надежда Николаевна. — Мам, давай, пожалуйста, тише. Тебя могут услышать, веди себя прилично, — шикнул на неё Виктор. Когда Марина подошла знакомиться с тёщей, Надежда Николаевна улыбнулась. Но по её взгляду Марина поняла, что она ей не нравится.
За все 15 лет совместной жизни они пересекались всего несколько раз. В большинстве случаев Виктор ездил к маме один, без Марины. Ещё до свадьбы Евдокия Петровна продала две комнаты в коммунальной квартире и отдала деньги Маринке на первый взнос за трёхкомнатную квартиру. На тот момент она уже два года работала, поэтому кредит одобрили быстро. «Мариночка, я специально так сделала, чтобы до брака мы сделку оформили». — сказал Евдокия Петровна. — Это тебе будет свадебный подарок. Главное, что ты оформила квартиру на себя, чтобы этот, в случае чего, не имел к ней никакого отношения. Три комнаты, хоть и далеко от центра — это хорошо. Если ребенок родится, у него будет своя комната. Сразу же оформим после рождения в собственность. Ну а если нет? Да всяко лучше, когда просторно, чем ютиться. Мам…
«Ну, о чём ты говоришь, Виктор, мы в любом случае пропишем. Он же мой муж. А ты будешь жить с нами, это же твои деньги. Значит, ты имеешь право жить в этой квартире», — сказала Марина. Она была благодарна матери. «Конечно, жить в комнате, пусть даже в очень хорошей и приличной коммуналке, и в трёхкомнатной квартире с мамой, это несравнимо». После свадьбы Марина прописала Виктора в новую квартиру, когда они переехали все вместе — она, он и Евдокия Петровна.
Муж и жена должны быть прописаны в одном месте, так считала Марина. Других вариантов она не допускала. Жили они неплохо. Марина работала экономистом и хорошо зарабатывала. Правда, большая часть денег уходила на оплату ипотеке, но Марина не жаловалась. Она была благодарна матери за то, что та помогла с покупкой квартиры. А то жили бы сейчас неизвестно где. Виктор, несмотря на то, что все-таки с горем пополам получил диплом, Найти достойную и постоянную работу так и не смог, но Марину это не расстраивало. Она во всем поддерживала мужа. Даже когда он целых полгода сидел дома после очередного увольнения и играл в компьютерные игры, она не обмолвилась ни словом по этому поводу. Детей у них не было. Но если Марину это искренне удручало и она регулярно откладывала деньги, чтобы пройти полное обследование и, при необходимости, лечение,
то Виктора отсутствие наследников совершенно не расстраивало. Наоборот, иногда он даже пытался отговорить супругу от этой затеи. — Марин, ну нам что с тобой вдвоем плохо? — Ну зачем нужны все эти обследования? — Еще и в разных клиниках. — Этих денег, наверное, на скромную машину хватит, — отвечал Виктор каждый раз, когда Марина заводила разговор о детях. — Вить, ну что такое? — Еще несколько лет назад ты же хотел детей. Я не понимаю, что изменилось.
Может быть, ты меня разлюбил? Марину смущало нежелание мужа. Она просто никогда всерьез не задумывалась о том, что он лукавил, когда говорил, что с удовольствием станет отцом. Виктор осознавал, что не готов к этому. Морально не готов. Детский плач, бессонные ночи. Все это было совершенно не для него. Его полностью устраивала та жизнь, которая у него была, и ничего менять он не хотел. не знала Марина и о том, что муж перестал хранить ей верность, и вот уже почти два года встречается с бывшей коллегой по работе. Она не придавала значение тому, что они все реже бывали близки. По будням Виктор постоянно где-то задерживался, когда работал, а по выходным часто не бывал дома. Якобы ездил с друзьями париться в баню. Марина слишком много работала и сильно уставала. Времени на то, чтобы анализировать поведение мужа, у нее не было.
Но от идеи пройти обследование она не отказалась даже после многочисленных уговоров Виктора. Евдокия Петровна поддерживала дочь и тоже искренне не понимала, почему Виктор так противится этому. Все же личные условия есть, и она специально покупала большую квартиру, чтобы была отдельная комната для ребенка и все удобства. «Ты его не слушай», — говорила она Марине. «Наплевать, что он думает. Главное, ты хочешь ребенка, и чтобы ты смогла родить». Жилье у тебя есть, работа тоже, если что, сможешь и сама на ноги дитё поставить. И не расстраивайся, не отчаивайся. Я тебя тоже поздно родила, и ничего страшного в этом нет. Марине было крайне неприятно это слушать. Она хотела ребёнка от любимого мужа. Мечтала о том, чтобы они вместе его растили, играли с ним, пеленали, заботились о нём. Но этим планом не суждено было сбыться. После обследования она вернулась домой мрачнее тучи. Виктора снова не было дома. Он сказал, что поедет с друзьями на рыбалку. Это даже хорошо. Сначала поделюсь с матерью, а потом уже расскажу ему, подумала она тогда про себя. Когда Евдокия Петровна услышала диагноз, она побледнела. Мариночка. «Ну как же так? Ты ведь такая молодая!» начала причитать она. «Мам, давай не будем. Молодая, старая. Это та онкология, от которой не застрахован никто».
Я схожу еще в несколько клиник, пройду осмотры, проконсультируюсь с врачами. Но результаты анализов были плачевными везде. Если после первого осмотра у Марины еще оставалась надежда, что врач ошибся, то после того, как она посетила еще трех специалистов, ей пришлось осознать свой приговор. «Мариночка, ну ведь это же можно вылечить, да? Ты же будешь лечиться, правда?» Евдокия Петровна понимала, что этот вопрос риторический. Лечиться она, безусловно, будет, и Евдокия Петровна сделает всё для того, чтобы Марина выздоровела. Но не факт, что лечение поможет. Полгода химиотерапии дали незначительные результаты. Марина даже поверила в то, что когда-нибудь она выздоровеет и вернётся к прежней жизни. Но через несколько месяцев опухоль начала расти. Заболевание прогрессировало. Марина не успела опомниться, как она уже не могла самостоятельно передвигаться.
Боли были такие нестерпимые, что Евдокия Петровна вызвала скорую помощь, и через несколько дней Марину определили в хоспис. Виктор отнёсся к происходящему равнодушно. И Евдокия Петровна отчётливо видела это. Нет, не то чтобы ему было совсем всё равно, но сразу же после того, как Марину увезли в больницу, он завёл разговор о том, как жить дальше. Ни слова сожаления, ни сочувствия. Ему пришлось устроиться на две работы. чтобы продолжить выплачивать ипотеку. Оставалось совсем немного, и он рассчитывал, что в случае смерти жены квартира по закону перейдет ему. Евдокия Петровна все время проводила в больнице. Она видела, что ее дочь угасает. Осознавала это, в глубине души ей очень хотелось верить, что все обойдется, даже несмотря на то, что надежды практически не оставалось. И в этот день она тоже собиралась в больницу. заботливо уложив в сумку фрукты и домашнюю свареную кашу в контейнере, шоколадки и всякие другие мелочи, которые Марине все равно нельзя. Но украдкой от врачей иногда она ела их маленькими кусочками, пряча под матрас. Евдокей Петровна уже собиралась выходить из дома. Утренний скандал с зятем никак не повлиял на ее настроение. Теперь она окончательно убедилась в том, что он за человек, и надеялась, что когда Марина поправится…
разведётся с ним и выгонит его из квартиры. Ей так хотелось верить. Уже возле двери Евдокия Петровна услышала телефонный звонок. Это звонил врач из больницы. «Да, я слушаю», — испуганно ответила она. «Мне очень жаль», — послышалась на другом конце провода. «Ну, говорите уже, что случилось. Ваша дочь скончалась час назад. Примите мои соболезнования». «Как? Ведь ещё вчера она была жива».
Евдокия Петровна, мы всё понимаем. Мы ещё несколько дней назад видели, что ей оставалось совсем немного. Просто вам мы этого не говорили, да и вы не спрашивали. Мы свяжемся с Моргом и скажем вам, когда можно будет забрать тело, и какие документы взять с собой. Ещё раз примите мои соболезнования». На том конце трубки послышались короткие гудки, но Евдокия Петровна даже не обратила на это внимания. Для неё мир перевернулся в ту самую секунду,
как она услышала слова врача. Она опустилась по стенке прямо на пол в коридоре и зарыдала — ее Мариночки, единственной доченьки, Кровиночки, больше нет, а она жива. Только тогда осознаешь, насколько это страшно, когда дети уходят из жизни раньше родителей. «Я на несколько дней съезжу на дачу, хочу посетить местный храм, пообщаться со знакомым батюшкой и побыть одна», Ты тут ни вздумай ничего устраивать. Приеду, а гребешь у меня. И вообще, Виктор, убирался бы ты к своей матери по добру, по здорову. Ни стыда, ни совести. На похоронах стоял как вкопанный. На поминках вел себя так, будто бы не жену похоронил, а пришел в гости чаю попить. Позорище.
