Из-под коровьих хвостов — прямо на подиум, или История о том, как деревенская скромница сделала из Зингера карьерный трамплин. А спустя годы её сумки из бутиков нёс тот, кто когда-то предлагал ей деньги за маленькое «неудобство»
Лилиана не знала тепла родительских объятий. Из рассказов бабушки она смутно представляла, что отец исчез в туманном мареве прошлого, не оставив и следа, а мать угасла, словно свеча на сквозняке, когда малышке едва минуло несколько месяцев. Единственным якорем, единственным светом в её мире стала Варвара Степановна. Эта женщина, чьи руки пахли сеном и свежим молоком, вложила в внучку всю нерастраченную нежность, все силы своей души, чтобы девочка не почувствовала пустоты.
Вся жизнь бабушки прошла в ритме утренней дойки, и с тех самых пор, как Лилиана начала уверенно ходить, её маленькая рука неизменно лежала в твёрдой, мозолистой ладони Варвары Степановны. Поэтому вопрос о выборе пути после школьного порога даже не возник. Сердце девушки навсегда принадлежало родной деревеньке, утопающей в зелени, её тихим улочкам, вымощенным памятью, бескрайним полям, что дышали покоем, и утреннему хору на ферме — тому радостному, нетерпеливому мычанию, что встречало доярок. Лилиане казалось, что её уголок земли с рощицей-недоростком и озером, чья вода была прозрачнее самого чистого хрусталя, — самое прекрасное и совершенное место во всей вселенной.
Разговоры о родителях бабушка мягко, но настойчиво обходила, направляя все усилия на то, чтобы вырастить из внучки добрую, трудолюбивую и честную девушку с гордо поднятой головой. В школе Лилиана училась прилежно, и Варваре Степановне ни разу не пришлось испытывать стыд. Всё, что знала и умела сама, бабушка бережно передавала девочке. Пальцы Лилианы научились танцевать с вязальными спицами и крючком, она кроила и шила себе простые, но изящные платья на старинной машинке «Зингер», чей стук был похож на размеренное биение сердца их дома. А по выходным жилище наполнялось божественным ароматом домашнего хлеба с хрустящей корочкой и пирогов с самыми разными начинками — от лесных ягод до свежего творога.
Но годы, увы, неумолимы, а болезни коварны. Попав в больницу с целым спектром недугов, Варвара Степановна больше не вернулась под родную крышу. Для Лилианы это стало крахом всего мироздания: совсем скоро должны были праздновать юбилей бабушки, уже были разосланы приглашения, обдумано угощение. Все приготовления, все закупленные продукты в итоге послужили лишь для скорбной трапезы.
Мир померк. Девушка потеряла единственную родную душу и не понимала, как дышать дальше. Проплакав до рассвета, она вытерла слёзы и приняла решение: жизнь не остановилась. Бабушкин дом всегда сиял чистотой и уютом: белоснежное постельное бельё звенело от свежести, на столах лежали выглаженные, с любовью расшитые скатерти, посуда в горке переливалась на солнце, словно усмехаясь. Лилиана поклялась хранить этот порядок в память о самом дорогом человеке. Дом каждый день должен был выглядеть так, будто вот-вот с фермы вернётся Варвара Степановна и зашуршит на кухне, принимаясь за свои волшебные стряпни.
Так и потекла жизнь Лилианы в её скромной деревенской обители. С утра она шла на ферму, здоровалась со своими подопечными — Зорькой, Матрёшкой, Звёздочкой. Рабочий день начинался рано, но девушка вставала ещё раньше, чтобы накормить виляющего хвостом пса по кличке Верный, выпустить на крыльцо мурлыкающую кошку Пушинку и на несколько драгоценных минут заглянуть к озеру. Оно лежало как раз по пути, и Лилиане казалось, что если утром посидеть на прохладном берегу, послушать шепот камышей, то душа наполняется тихой силой и безмятежностью, которой хватит на целый день.
После работы она возвращалась в тихий, наполненный тенями прошлого дом. Местные юноши засматривались на неё, но достойного кавалера среди них не находилось. Лилиана была похожа на фарфоровую статуэтку: изящная, с тонкими чертами лица и огромными, тёмными, как лесные озёра, глазами. Она будоражила воображение многих, но, воспитанная в строгости и достоинстве, никогда не позволяла себе легкомысленных взглядов или слов. После того как первые смельчаки получили вежливый, но твёрдый отказ, остальные предпочитали лишь издали любоваться ею, не решаясь подойти.
Однажды, направляясь после работы в сельский магазин, она вздрогнула от неожиданности: прямо перед ней, с лёгким скрипом тормозов, остановился молодой человек на невиданном дорогом велосипеде. Он выглядел пришельцем из другого мира: тёмные очки скрывали глаза, яркая футболка пестрела иностранными буквами, короткие джинсы и ослепительно белые кроссовки завершали образ.
— Прекрасная незнакомка, — произнёс он с очаровательной, тренированной улыбкой. — Не соблаговолите ли вы стать моей путеводной звездой в этих волшебных местах? Я здесь чужак, и мне отчаянно не хватает проводника.
Юношу звали Марк. Он приехал на лето в близлежащий коттеджный посёлок. Точнее, его отправили туда, как в ссылку, состоятельные родители, уставшие от его столичных выходок. Будучи сыном известного в определённых кругах хирурга, он с пелёнок не знал, что такое слово «нет», а его жизнь представляла собой калейдоскоп ночных клубов, шумных вечеринок и бесцельного существования от одного удовольствия к другому.
Лилиану этот «гость из большого мира» заметил практически сразу и, покорённый её естественной, неяркой красотой, решил во что бы то ни стало завоевать. Увидев её идущей по дороге, он решил, что момент настал. На его предложение девушка, сама удивляясь своему согласию, кивнула. Марк спрыгнул с велосипеда, и они пошли рядом, разговаривая о чём-то незначительном. А вечером, сидя на берегу озера, залитого закатным золотом, он осыпал её красивыми, отточенными фразами. Для него это был привычный ритуал, для неё — трепетное, новое приключение. Он показался ей удивительным, и рядом с ним было легко и спокойно, будто они знали друг друга всегда.
С того дня, выходя с фермы, Лилиана неизменно видела Марка с букетом полевых цветов в руках. Они стали проводить вместе всё больше времени. Но если для девушки эти встречи быстро наполнились глубоким чувством, то для молодого человека они оставались лишь приятным летним романом. Он не считал нужным ограничивать себя, а она, охваченная первой влюблённостью, думала лишь о том, чтобы быть рядом. Вскоре он практически поселился в её доме. Всё могло бы продолжаться так и дальше, если бы не новость, перевернувшая мир Лилианы с ног на голову — она ждала ребёнка.
Девушка искренне обрадовалась, полагая, что это известие естественным образом приведёт их к созданию семьи. Однако Марк думал иначе. Жениться он не планировал. Ему казалось, что впереди ещё целая жизнь для «гуляний», и мысль о брачных узах пугала его. Да и жена, по его представлениям и представлениям его семьи, должна была быть из совершенно иного круга.
Родители Марка были в ярости. Отец, человек с огромным самомнением, даже слышать не хотел о подобном мезальянсе.
— Какая-то деревенская дойка станет частью нашей семьи только через мой мёртвый труп! — гремел он по всему дому.
Он предложил отправить девушку в частную клинику к знакомому врачу, но понимал, что Лилиана вряд ли согласится на это. Тогда была придумана иная схема. Вечером он вызвал сына к себе.
— Сам натворил — сам и расхлёбывай, — холодно произнёс отец, протягивая толстую пачку банкнот. — Отвези эти деньги своей пастушке. Пусть решает проблему. Будь поумнее.
Деньги Марк взял, но до Лилианы они так и не дошли — она бы их не приняла. Молодой человек с размахом прогулял отцовский «кредит» в ближайшем городском клубе, а в деревне над беременной девушкой уже вовсю посмеивались и перешёптывались, злорадно вспоминая историю её матери. Лилиана ведь тоже выросла без отца. И шептались завистливые языки: мол, дерево гнилое, плоды его тоже нездоровы, яблочко от яблоньки недалеко катится.
Лилиана делала вид, что не слышит и не замечает. Решение она приняла сразу и бесповоротно: несмотря ни на что, она подарит жизнь своему ребёнку. Хозяин фермы, узнав о её положении, заявил, что ни о каких декретных выплатах речи быть не может, велел срочно искать себе замену и освободить жильё. Мир, такой надёжный и устойчивый, рухнул в одночасье.
Оставшись без крыши над головой, без средств, под градом осуждающих взглядов, Лилиана приняла отчаянное решение — бежать. Она ещё не знала куда, но твёрдо понимала — здесь больше нет для неё места. Нужно попытать счастья в городе, пока изменения в фигуре не стали слишком заметны. Небольшие сбережения, собранные по крохам, у неё были. Собрав в старый чемодан самое необходимое и обняв на прощание родные стены, она уехала на первом же автобусе.
В городе Лилиане невероятно повезло с жильём. Хозяйка, сдававшая комнату, оказалась удивительной женщиной — доброй, одинокой пожилой дамой по имени Мария Алексеевна, у которой никогда не было своей семьи. Она с первого взгляда прониклась симпатией к тихой, печальной девушке и приняла её как родную. Главной страстью Марии Алексеевны было вязание, и по вечерам их комната наполнялась уютным стуком спиц, тихими разговорами и ароматом травяного чая.
С работой было сложно: то смущало деревенское происхождение и простое образование, то настораживало отсутствие городского опыта. А вскоре появилась и ещё одна, неоспоримая причина для отказов — округлившийся живот. Кто возьмёт на работу женщину, которой через несколько месяцев уходить в декрет? К счастью, Лилиана не рассталась со своей верной союзницей — швейной машинкой «Зингер». Этот нехитрый агрегат был самым ценным наследством от бабушки. Вскоре, благодаря связям и рекомендациям Марии Алексеевны, стали появляться первые мелкие заказы. Бабушка (как ласково стала называть её Лилиана) вязала, девушка шила, и в их скромном жилище один за другим стали звенеть звонки новых клиентов.
Сначала было невероятно трудно, но потом Лилиана даже увлеклась: она стала придумывать собственные простые, но элегантные фасоны, и это привлекало всё больше внимания. Когда пришло время, она родила чудесного, здорового мальчика. Сына назвали Виктором. На выписку из роддома Мария Алексеевна связала целый гардероб — от ажурного чепчика и крошечных пинеток до тёплого, изумительно красивого конверта.
Так и зажили они втроём. Мария Алексеевна настояла на том, чтобы отдать Лилиане с малышом большую комнату, а сама перебралась в крохотную бывшую жилищку девушки. Все возражения молодой матери были решительно пресечены.
— Я всю жизнь мечтала о внучатах, но судьба распорядилась иначе, — сказала старушка, и глаза её блестели. — А тут такое чудо: и дочка у меня появилась, и внучек. Да я и в прихожей буду счастлива спать, лишь бы вам было хорошо и просторно.
Они и вправду стали семьёй — не по крови, а по зову сердца. Все радости и горести делили пополам. Заработанное складывали в общую копилку, не высчитывая, чей сегодня вклад больше. Витя рос в атмосфере безусловной любви двух женщин, готовых на всё ради него, но баловать его излишне они не собирались. Мальчик тянулся к доброте и впитывал её, вырастая спокойным и воспитанным.
Лилиана много и упорно работала, и благодаря тому, что Мария Алексеевна взяла на себя заботы о малыше, у неё появилось время участвовать в конкурсах для начинающих дизайнеров, которые проводили известные ателье и модные дома. На одном из таких смотров талант деревенской самоучки был замечен. Она не только заняла первое место, но и получила специальный приз зрительских симпатий. Фортуна наконец-то улыбнулась ей. Молодой женщине предложили место в ателье с испытательным сроком.
Лилиана готова была жить на работе, лишь бы доказать свою состоятельность. Всего за несколько месяцев она проявила себя как невероятно трудолюбивый, ответственный и одарённый сотрудник. Руководство быстро оценило её врождённое чувство стиля и умение работать с тканью, и вскоре её повысили. Она создавала удивительные, свежие модели, дышащие простотой и изяществом, и стала настоящим открытием для фирмы.
Об отце Вити она не знала ничего и, если быть честной, почти перестала вспоминать. Не оставалось на это ни времени, ни душевных сил. Дни проносились в работе, а вечерами, когда сын и бабушка засыпали, она бралась за частные заказы от постоянных клиенток. Лилиана хотела, чтобы её мальчик ни в чём не нуждался. Витя рос не по дням, а по часам, и обновлять его гардероб приходилось постоянно. Мария Алексеевна и внук понимали друг друга с полуслова, их связывала особая, тёплая нить.
Со временем в жизни Лилианы появился человек, который сумел оценить и её талант, и её душевную красоту. Они познакомились во время одной из её зарубежных командировок — теперь её как перспективного дизайнера часто приглашали на показы в разные страны. Однажды ей даже удалось взять с собой в Париж и Марию Алексеевну, и Витю. Для многих в мире моды сотрудничество с Лилианой стало честью, и предложения сыпались на неё одно за другим.
Однажды, возвращаясь домой после очередной плодотворной поездки, она стояла у ленты, выдающей багаж, — уставшая, но наполненная светом и новыми идеями. К ней неуверенно подошёл мужчина. Сначала она обратила внимание на его вид: грязная, засаленная куртка, расползающаяся по швам, штаны, висящие нелепыми складками, подвязанные верёвкой. На ногах — стоптанные бахилы, готовые слететь в любой момент. Лицо покрывала щетина, а тяжёлый запах немытого тела говорил о многом. Дрожащей рукой он протянул к ней ладонь.
— Сударыня… Донесу ваш чемодан, куда укажете… Не дайте пропасть… Хотя бы на хлеб…
Лилиана автоматически полезла в сумку за мелочью. Мужчина взял купюру, и в этот момент его взгляд упал на её лицо. Он замер, глаза его расширились, в них мелькнуло сначала недоверие, потом жгучее, невыносимое узнавание.
— Лилиана… родная… Боже мой, какая ты… — прошептал он, и голос его сорвался. Он узнал её. — Как ты расцвела… Прости меня. Ради всего святого, прости. Я получил по заслугам.
Сбивчиво, путаясь в словах, он поведал, что его отец, тот самый грозный хирург, был изгнан из клиники за махинации и взятки. Из уважаемого человека он вмиг превратился в посмешище, а затем и в завзятого алкоголика, и вскоре умер. Сам Марк так и не смог найти себя: без образования, без поддержки, с подорванной репутацией он быстро скатился на самое дно, спиваясь и проживая жалкие дни в ночлежках и на вокзалах.
— Я понял слишком позно, — голос его был тих и полон бесконечной горечи. — Ты была моим ангелом, моим шансом… Если бы я тогда остался, если бы был умнее… Всё сложилось бы иначе. Я больше не встречал никого похожего на тебя. Всё это время меня преследовали воспоминания… о том вечере на озере, о твоих глазах… Прости, если в твоём сердце найдётся для этого хоть капля места.
Произнеся это, он словно сразу сгорбился ещё сильнее, стал выглядеть на все свои несчастные годы и ещё на два десятка сверху. Не ожидая ответа, он медленно, волоча ноги, поплёлся прочь, растворяясь в безликой толпе аэропорта.
Лилиана стояла неподвижно, сжимая ручку своего чемодана. В душе не было ни злости, ни торжества. Лишь тихая, бездонная печаль за сломанную чужую жизнь и безмерная, огненная благодарность за свою. Она обернулась к выходу, где её уже ждали улыбающийся Витя, державший в руках огромный букет, и Мария Алексеевна, а чуть поодаль — человек, который любил её настоящую, всю целиком. Она сделала шаг навстречу своему свету, оставив в прошлом холодную тень былых ошибок. Её озеро судьбы, некогда взволнованное бурей, теперь отражало только чистое, безоблачное небо и лица тех, кто был ей дорог. И этого было более чем достаточно для полного, глубокого счастья.
