Спасла белобрысую девочку от цыган в электричке, все говорили — не своё дело лезь, но только когда её нашлась родная мать, мы узнали жуткую правду, которую девочка носила в своем маленьком сердечке…
Весна в тот год решила нагнать упущенное за долгую зиму, ворвавшись в город потоками яркого, почти летнего света и звонким капельным перезвоном. Воздух, еще недавно холодный и колкий, стал мягким и пьянящим, пахнущим талой землей и обещанием скорого цветения. Именно в такую погоду Лидия Георгиевна, поддавшись всеобщему настроению, собралась на свою загородную дачу, чтобы порадоваться первому теплу и подснежникам, которые уже робко выглядывали из-под прошлогодней листвы. С ней вызвался поехать и внук Лев, крепкий и серьезный молодой человек, чья помощь в наведении порядка после зимнего запустения была как нельзя кстати.
Недалеко от их аккуратного домика с голубыми ставнями располагалось старое кладбище, утопающее в кронах вековых елей. Там покоились его родители, чьи образы в памяти юноши стерлись до легкой, словно утренний туман, дымки. По дороге назад они зашли туда, постояли в молчании у двух ухоженных могил, и тихая грусть, смешанная со светлой памятью, накрыла их обоих.
Изначально они планировали остаться с ночевкой, но к вечеру выяснилось, что все дела переделаны, а ночевать в непрогретом, сыроватом доме было неразумно. Льву бы ничего, его молодость и сила были надежной броней, а вот для Лидии Георгиевны такая ночь могла обернуться простудой. Решено было возвращаться в город. Они уселись в почти пустую вечернюю электричку, и пока Лев, убаюканный мерным стуком колес, почти сразу погрузился в дрему, его бабушка, надев изящные очки в тонкой оправе, достала из сумки толстую книжку с кроссвордами.
Вагон был тихим и полусонным, лишь изредка нарушаемым шепотом одиноких пассажиров. Этот покой внезапно нарушила небольшая группа: впереди шли две девочки, а за ними — молодая женщина с младенцем на руках. Старшая из девочек, смуглая и черноволосая, лет десяти, громко и с неестественным, заученным надрывом выкрикивала просьбу о помощи. Младшая, совсем крошка с нежными, почти белоснежными волосами, выбивавшимися из-под пестрого цыганского платка, молча брела за ней, сложив ладошки немым вопрошением.
Проходя мимо их места, светловолосая девочка на мгновение подняла глаза и встретилась взглядом с Лидией Георгиевной. И у старушки сердце внезапно и болезненно сжалось, будто кто-то сжал его в ледяном кулаке. В этом взгляде была недетская, глубокая тоска и безмолвная мольба.
Лидия Георгиевна, дождавшись, когда чернявая девочка отвернется, сделала вид, что ищет что-то в сумке, и тихо, почти беззвучно, прошептала:
— Девочка, милая, как тебя зовут?
— Лина… а по правде — Ульяна, — так же тихо ответила девочка, опустив ресницы.
— А мама твоя где? — еще тише спросила старушка, наклоняясь ближе.
— Мамочка? Она обязательно придет, я все жду, все жду ее, — по лицу ребенка пробежала единственная, но красноречивая слеза.
В этот момент старшая девочка грубо толкнула ее вперед, и вся группа, ведомая женщиной с ребенком, ускорила шаг, направляясь к выходу. Женщина при этом что-то сердито и отрывисто бросила на своем языке и шлепнула малышку по затылку.
— Эй, постойте! — вскрикнула Лидия Георгиевна, вскакивая с места, и в отчаянии начала тормошить внука: — Левушка, вставай, скорее, проснись!
— Что? Что случилось? — он с трудом приходил в себя, не в силах сразу понять суть происходящего, а бабушка от волнения не могла связать и двух слов.
— Там… девочка, светленькая, она не ихняя, совсем не похожа…
Пожилой мужчина в очках, сидевший напротив и читавший газету, с неодобрением посмотрел на старушку поверх стекал:
— Сударыня, успокойтесь, не стоит сеять панику. Среди цыган встречаются самые разные типажи, даже светловолосые!
— Да поймите же, нужно быть слепым, чтобы не видеть! Ее украли! Вы же слышали, ее зовут Ульяна, она не знает, где ее мама! — Лидия Георгиевна снова обернулась к внуку, — Лев, умоляю, сделай же что-нибудь!
Электричка в это время уже подходила к платформе «Сосновая Роща». Лев с бабушкой поспешили в соседний вагон и увидели, что цыганская группа собралась в тамбуре. Двери со скрежетом открылись, и, заметив преследователей, женщины буквально высыпали на перрон.
— Ну, я же говорила! — воскликнула Лидия Георгиевна, — Смотри, как они торопятся! Почему? — И, не раздумывая, она шагнула из вагона. Лев едва успел последовать за ней, как двери захлопнулись. Цыганки пытались быстро уйти, но маленькая Ульяна просто не поспевала за их широкими шагами.
— Женщина, остановитесь! — громко крикнул Лев той, что была с младенцем, но вдруг перед ними, словно из-под земли, вырос милиционер:
— Сержант Орлов! — отчеканил он, касаясь рукой козырька фуражки, — Ваши документы!
— Боже мой, какие документы! — всплеснула руками Лидия Георгиевна, — Ребенка похитили! Если вы сейчас помешаете нам и эти женщины скроются, вам же хуже будет, сержант!
— Разберемся по порядку, мамаша! — он сдвинул фуражку на затылок и нехотя принял документы, которые протянул ему Лев. Пробежав глазами, он флегматично вернул их обратно. — А, коллега! — в его голосе прозвучала легкая насмешка, — Что ж сразу не сказал?
— Эх! — с досадой махнул рукой Лев и, повернувшись к бабушке, сказал: — Бабуля, подожди здесь, на скамейке. Я или догоню их, или… В общем, жди меня здесь.
Он бросился бежать в сторону частного сектора, куда скрылись женщины. Те притаились за углом высокого дощатого забора. Старшая, по имени Римма, знала, что где-то здесь должны были жить свои, которые могли бы укрыть их, но в панике она не могла сориентироваться. Осторожно выглянув из-за угла, она тут же отпрянула назад: молодой человек из электрички шел прямо по их улице.
Бежать было некуда — со всех сторон стояли глухие заборы. Но вдруг шаги стихли. Может, он прошел мимо? В руках у Риммы тонко и жалобно запищал младенец. Это был не ее ребенок, и большую часть своей недолгой жизни он проводил во сне. Всех таких младенцев в их среде звали Джамалами, не вдаваясь в подробности пола.
— Римма, я замерзла, — дернула ее за подол чернявая девочка, — а эта, — она брезгливо кивнула на Ульяну, — кажется, описалась!
— Потерпи! Нужно этого долговязого с хвоста скинуть. Говорила же, не надо было эту Лину брать! Уже второй раз из-за нее сердобольные находятся! — сверкнула глазами Римма, остервенело укачивая Джамала, — Да замолчи ты, а то придушу! — прошипела она на младенца.
— Я посмотрю? — предложила чернявая и, получив молчаливое согласие, крадучись подошла к углу забора.
Но Лев ждал именно этого. Он вышел из-за противоположного угла и оказался прямо перед ней. Девочка с визгом бросилась обратно к Римме, спрятавшись за ее широкую юбку.
— Ну что, — строго сказал Лев, приближаясь, — принуждаете малолетних к попрошайничеству? Статья 151 Уголовного кодекса! — его взгляд упал на сверток в руках у цыганки.
— А ты кто такой, что за нами ходишь? — вскинулась та, — Уйди, а то такую порчу наведу, что мать не оплачет!
— Давай-ка я посмотрю, в каком состоянии этот младенец, — Лев сделал шаг, намереваясь приоткрыть пеленку. — Жив ли он вообще?
— Отстань! Мне детей кормить пора! — отступила Римма и что-то быстро и отрывисто бросила на своем языке. Чернявая девочка рванула с места и помчалась по улице, оглашая окрестности громкими воплями.
— Беги, дурачок, пока цел, — зло прошептала Римма, — сейчас народ сбежится, узнают, что ты кормящую мать обижаешь… и найдут потом твою буйную головушку где-нибудь на пустыре.
— Вы угрожаете сотруднику юстиции убийством? — Лев достал удостоверение и поднес его к самому лицу женщины. Та сразу сникла.
— Я не знала… я пошутила, испугалась! Отпустите, господин начальник, я больше не буду! — залепетала она, пятясь к забору.
— Я забираю девочку для установления личности, — твердо сказал Лев и протянул руку Ульяне. Но та испуганно отшатнулась.
— Ха! Видишь! — снова засмеялась Римма, обретая уверенность, — Это моя сестренка, Алина, и она никуда с тобой не пойдет! — «кормящая мать» свободной рукой ловко достала и прикурила сигарету, помахав ею перед лицом молодого человека.
В это время на перекрестке показалась чернявая девочка в сопровождении двух мужчин угрожающего вида. Римма что-то крикнула им.
— Ульяна, пойдем со мной, — ласково, но настойчиво сказал Лев девочке. — Я обещаю, мы сделаем все, чтобы найти твою маму. Ты же хочешь к маме?
Услышав свое имя, девочка сделала неуверенный шаг в его сторону, но боязливо оглядывалась на Римму, чей взгляд был полон немой угрозы.
— Левушка! — раздался вдруг знакомый голос, и молодой человек увидел свою бабушку, которая шла рядом с хмурыми мужчинами и чернявой девочкой.
— Бабуля, я сейчас! Только Ульяну заберу! — крикнул он и, не дав Римме опомниться, подхватил девочку на руки. Та инстинктивно обвила его шею руками, прижалась к груди.
Проходя мимо группы цыган, Лев спокойно и твердо сказал:
— Всё в порядке, мужчины, расходимся по домам.
Он шел, ожидая удара в спину, но его не последовало. Видимо, вид официального удостоверения и уверенность в его действиях сделали свое дело.
Добрались до городской квартиры Лидии Георгиевны уже глубоким вечером. Девочка, измученная переживаниями, моментально уснула, и старушка уложила ее на диван в гостиной, накрыв старым, но мягким и чистым пледом.
Утром Лидия Георгиевна приготовила завтрак и пошла будить Ульяну, но та не просыпалась. Сон ее был неестественно глубоким и тяжелым. Встревоженная, старушка позвала внука.
— Что с ней, Левушка? Не пойму, — с беспокойством в голосе спросила она.
— Бабуля, самое разумное — вызвать «скорую». Ее, скорее всего, чем-то поили, чтобы была послушной и не пыталась сбежать. Нужна детоксикация, капельница, осмотр врача. И, конечно, придется давать объяснения, как она у нас оказалась.
— Я понимаю, — грустно кивнула Лидия Георгиевна, — а я так надеялась отогреть ее здесь, в тишине и покое…
— Мы ее навестим в больнице, — успокоил ее Лев, — То, что нам удалось вырвать ее из этих лап, — уже огромная победа! Ты у меня настоящий герой, бабуля!
— Не надо… — вдруг послышался слабый, тоненький голосок, — не надо в больницу…
— Ульянушка, ты проснулась! Дорогая, как ты себя чувствуешь? — бросилась к ней Лидия Георгиевна, — Скажи, что у тебя болит?
— Ничего не болит! Только не отправляйте меня в больницу, умоляю! — глаза девочки были полены искреннего страха.
— Ульянушка, а ты не помнишь, где ты живешь? Название улицы, города? — мягко спросил Лев.
Девочка тяжело вздохнула:
— Нет.
— А мама твоя где? Ты знаешь?
— Одна тетя сказала, что отведет меня к маме, но привела к Римме. А Римма сказала, что мама на меня сердится. Что если я буду приносить много денег, мама обрадуется и заберет меня. Я старалась, я много приносила… а мама все не приходила и не приходила…
Лидия Георгиевна обняла худенькие плечики девочки и прижала к себе.
— Все будет хорошо, милая. Дядя Лев обязательно поможет найти твою мамочку!
— Правда, дядя Лев, найдешь? — в ее огромных, как летнее небо, глазах загорелась крошечная, но такая яркая искра надежды.
— Непременно, найду! — пообещал он, и в этот момент сам поверил в это всем сердцем.
Лидия Георгиевна уговорила внука оставить Ульяну у нее, хотя бы на время. Она позвонила своему старому другу, профессору Яхонтову, отдавшему педиатрии почти пятьдесят лет жизни, лечившему еще ее дочь, мать Льва.
Профессор приехал к вечеру. Он внимательно осмотрел девочку, приложил к ее худенькой грудке холодный фонендоскоп и слушал долго и очень сосредоточенно. Наконец, снял его и, достав из кармана леденец на палочке, протянул Ульяне:
— Можешь одеваться, красавица!
Девочка в клетчатом платьице, чудом сохранившемся с времен детства матери Льва, выглядела трогательно и невероятно мило.
— Ну что, Степан Петрович, каков вердикт? — тихо спросила Лидия Георгиевна, наливая чай в гостиной.
— Легкие чистые, обезвоживание, легкая анемия — все это поправимо. Но меня смущает ритм ее сердца. Слышны незначительные шумы. Я бы рекомендовал проконсультироваться у хорошего кардиолога, — так же тихо ответил врач.
— Степа, это что же, серьезно? — ахнула старушка.
— Не настолько, чтобы паниковать! — успокоил ее профессор, — Но провериться стоит. Я дам тебе телефон лучшего специалиста в городе.
Вечером зашел Лев, принеся с собой большого плюшевого зайца с длинными ушами. Счастью Ульяны не было предела; она не расставалась с игрушкой ни на минуту и уснула, крепко прижав его к себе. Бабушка с внуком пили чай на кухне.
— Сегодня я отправил официальные запросы, поднял базы данных о пропавших без вести детях, подходящих по возрасту и приметам, — сообщил Лев, отодвигая пустую чашку.
— А что будет с ней, если… если маму не найдут? Мы сможем оставить ее у себя? — с робкой надеждой в голосе спросила Лидия Георгиевна.
— Я уверен, мама найдется! — Лев включил электрочайник, чтобы долить кипятка.
— А вдруг она… ну, не очень хорошая? Пьет, или еще что-то… — прошептала старушка, — Я бы могла ее воспитать! Она же вылитая Настенька в ее годы!
— Бабуля, прости, но оставить ее у себя просто так мы не сможем. Таков закон. Иногда даже кровным родственникам отказывают, отправляют детей в приюты.
— Да как же это возможно, какое бессердечие! — возмутилась Лидия Георгиевна, — Может, ты ее удочеришь, а растить буду я!
— Успокойся, — Лев обнял ее за плечи, — Я верю, что ее мама… что она ее очень любит и ищет.
Лидия Георгиевна долго ворочалась в постели, в голову лезли тревожные мысли: разве из хороших, любящих семей пропадают дети? Наверное, родители Ульяны были людьми легкомысленными или безответственными.
Прошло несколько дней. Девочка совсем освоилась, начала улыбаться и даже тихо напевать себе под нос песенки из мультфильмов. Лев не приезжал, пропадая на работе. Лидия Георгиевна отвела Ульяну в универмаг — купили нарядные сапожки, теплую курточку и шапочку с помпоном. Вернувшись домой и сев за обед, они услышали звонок телефона.
— Алло? — сняла трубку Лидия Георгиевна.
— Бабуля, это я, — послышался взволнованный голос внука, — Кажется, мы нашли маму Ульяны! Она выезжает сегодня вечером, завтра утром будет здесь!
Старушка посмотрела на девочку, которая, усадив зайца рядом с собой, кормила его с ложечки понарошку, и на глаза ее навернулись предательские слезы.
В тот злополучный день Тамара Сергеевна отпросилась с работы пораньше. У нее была назначена встреча, которая могла перевернуть всю ее жизнь. И для такой встречи нужно было выглядеть безупречно. Она записана к самому модному мастеру в городе, к Аркадию Волкову, запись к которому растягивалась на недели вперед.
— Ну-с, — улыбнулся мастер, закутывая ее плечи в шелковую накидку, — Какие будут пожелания?
— Сделайте мне красиво, Аркадий! — попросила она, и ее отражение в зеркале улыбнулось ей в ответ.
Несмотря на то, что первый брак ее распался из-за измены мужа, Тамара не разочаровалась в жизни и людях. Последние несколько месяцев она вела оживленную переписку с человеком, с которым познакомилась через объявление в серьезном издании, и вот он наконец-то приехал в город для личной встречи.
Волков не подвел: Тамара смотрела на свое отражение и не могла нарадоваться. В приподнятом настроении она направилась в уютный ресторанчик, где ее должна была ждать судьба.
С утра, отводя дочку в детский сад, она предупредила воспитательницу, что заберет Ульяну ее подруга, Ирина. Та сама предложила свою помощь, на случай, если свидание затянется и переедет в более интимную обстановку.
Вечер был полон радужных ожиданий, и Тамара, охваченная приятным волнением, шла на встречу с человеком, который, судя по письмам, был ее родственной душой. Интересно, сильно ли он отличается от своей фотографии?
В ресторане царила спокойная, почти интимная атмосфера: приглушенный свет, тихая джазовая музыка, полупустой зал.
— Меня ожидает господин Соколов, Дмитрий, — сказала Тамара официанту.
— Прошу вас, ваш столик готов, — молодой человек проводил ее к столику у окна, убрал табличку «Забронировано» и зажег высокую свечу в изящном подсвечнике. — Ваш спутник просил передать, что он ненадолго задерживается и просит вас его подождать.
Официант вернулся с бокалом искристого вина и изящной закуской.
— Это комплимент от заведения для самой очаровательной гостьи сегодняшнего вечера, — он чуть кивнул в сторону стойки бара, где импозантный мужчина лет пятидесяти послал ей одобрительный знак. Это немного польстило Тамаре, но ненадолго. Минуты текли, превращаясь в полчаса, а затем и в час. Тревожное предчувствие стало подкрадываться к ее сердцу. Что-то было не так.
Наконец, она подошла к телефону-автомату у входа и набрала номер подруги. Трубка была занята. К ней подошел хозяин заведения.
— Может, я все-таки скрашу ваше ожидание? — предложил он, снисходительно улыбаясь.
— Нет, благодарю, — холодно ответила Тамара, — Если господин Соколов все же появится, передайте, что ждать он может только одного — моего презрения.
Она еще не знала, что настоящий кошмар ждет ее дома. Приехав, она снова набрала номер Ирины.
— Привет, Ир! — сказала она, стараясь говорить спокойно, — Я звонила, у тебя было занято.
— Танюш, привет! Слушай, а я и не знала, что у тебя есть сестра! Ну, как встреча?
— Какая сестра? Слушай, я сейчас за Улей заеду и все расскажу, ладно?
— Куда заедешь? — в голосе Ирины послышалось недоумение.
— К тебе! Ты же забрала мою дочь из сада?
В трубке повисло тяжелое, давящее молчание.
— Ира? Не молчи! Ты забрала Ульяну?
— Нет… — прозвучал растерянный шепот, — Воспитательница сказала, что ее забрала твоя сестра… приехала из другого города.
У Тамары Сергеевны подкосились ноги. Мир поплыл перед глазами, закружился в вихре ужаса и непонимания.
Объявления с приметами девочки разослали повсюду, но это не дало никаких результатов. Мужчина, с которым она переписывалась, бесследно исчез. Номер телефона, указанный им, оказался нерабочим, а на абонентский ящик приходили письма от имени человека, скончавшегося за несколько месяцев до их знакомства. Фотография была вырезкой из старого глянцевого журнала. Следствие зашло в тупик.
Прошло несколько долгих, мучительных месяцев. Мастер Аркадий Волков не видел Тамару с того злополучного дня. Слух о трагедии облетел весь город, обрастая домыслами и осуждающими пересудами. Говорили, что мать сама виновата, что легкомысленно отнеслась к безопасности ребенка. Тамара превратилась в тень: она ходила только на работу и домой, ее глаза потухли, а лицо осунулось от горя. Увидев ее однажды на улице, Аркадий не сразу узнал свою бывшую клиентку. Она подошла к нему, когда он запирал салон.
— Здравствуйте, Аркадий, — тихо сказала она.
— Здравствуйте… — он обернулся и вздрогнул, — Тамара?! Боже мой, я слышал… как вы?
— Мне снова нужно быть красивой, — она попыталась улыбнуться, но получилась лишь жалкая гримаса, — Завтра я еду. Мою дочь нашли. Я еду за ней.
— Слава Богу! — воскликнул Аркадий с искренней радостью, — Тамара, это чудесные новости! Заходите завтра, к открытию, я сделаю для вас все бесплатно! Вы должны быть неотразимы!
Встреча Ульяны с матерью проходила в присутствии представителя органов опеки. Мужчина с каменным лицом внимательно наблюдал за Тамарой, словно выискивая в ней изъяны. Но все его сомнения развеялись в тот миг, когда девочка, увидев маму, с криком «МАМА!» бросилась к ней и вцепилась в нее так, словно боялась, что это видение вот-вот исчезнет.
Лидия Георгиевна отвернулась, чтобы скрыть навернувшиеся слезы. Ей было невыносимо больно от мысли о предстоящем расставании, она успела всем сердцем привязаться к этой хрупкой девочке.
— Бабушка, ты почему плачешь? — вдруг спросила Ульяна, высвобождаясь из объятий матери, — Ты разве не рада, что мама нашлась?
— Что ты, родная, конечно, рада! — прошептала старушка, смахнув слезу.
Тамара подошла к Лидии Георгиевне и обняла ее. Она не находила слов, чтобы выразить всю глубину своей благодарности, и только повторяла, захлебываясь от счастья и слез: «Спасибо вам… Спасибо! Если бы не вы… Спасибо за моего ребенка!»
И тут, уже собираясь уходить, Лидия Георгиевна вспомнила о совете профессора Яхонтова.
— Тамара, у Ульяны… не было раньше проблем с сердцем? Шумов каких-нибудь?
— Нет, никогда, — Тамара по инерции улыбалась, но улыбка медленно сошла с ее лица, — А что?
— Знаете, ее осматривал мой друг, очень опытный педиатр. Его насторожили небольшие шумы в сердце. Он дал мне контакты прекрасного детского кардиолога. Может, перед отъездом показать ей специалисту? Для вашего же спокойствия?
— Ой, — растерялась Тамара, — А где же тут у вас остановиться-то?
В итоге Ульяна с мамой остались у Лидии Георгиевны еще на несколько дней. Обследование выявило у девочки врожденную, ранее не диагностированную особенность сердца — двустворчатый аортальный клапан. Проблема была не критичной, но требовала ежегодного контроля у специалиста. Обычная ЭКГ ее не показывала, а чуткое ухо опытного врача — услышало.
На следующий день Лев и Лидия Георгиевна провожали Тамару с Ульяной на вокзал. Девочка крепко сжимала в руке лапу плюшевого зайца.
— Бабушка, я тебя очень люблю! — прошептала Ульяна, обнимая на прощание Лидию Георгиевну, — Приезжай к нам в гости!
— Лучше вы ко мне приезжайте, вместе с мамой! — старушка нежно погладила ее по голове.
— И с Зайкой? — серьезно уточнила девочка.
— Обязательно с Зайкой! — улыбнулась Лидия Георгиевна.
Когда поезд тронулся, набирая скорость, она с легкой, светлой грустью вздохнула и положила голову на плечо внука.
— Нет, пожалуй, я бы сейчас не справилась с маленьким ребенком, столько забот… Хорошо, что все так удачно сложилось. Что они вместе, что все здоровы… — она всхлипнула, но в этом всхлипе была не только грусть, но и облегчение.
— Бабуля, да ты просто пытаешься себя утешить, — мягко сказал Лев.
Лидия Георгиевна плакала и улыбалась одновременно, и внук так и не понял, шутит она или говорит всерьез. Но в ее сердце, как и в сердце каждого, кто прикоснулся к этой истории, остался неизгладимый след — след чуда, которое иногда приходит в самых обычных электричках, след доброты, способной растопить любой лед, и след надежды, которая, как первая весенняя трава, пробивается даже сквозь самую твердую и промерзшую землю. А за окном, за стеклом вагона, уносившего их новую, обретенную семью, расстилалась бескрайняя, освещенная солнцем страна, полная тихой радости и новых, счастливых дорог.
