Свекр вышвырнул на мороз невестку с ребенком. Вскорости все встрепенулись, узнав, какой бумеранг прилетел обидчику
Солнечные лучи, казалось, навсегда поселились в душе Светланы. Она шла по жизни с легкой походкой, а ее сердце било ритм, созвучный лишь с одним человеком — с Артемом. Мир сузился до его улыбки, до тепла его рук, до тихих слов, которые он шептал ей на ухо, обещая вечность, лишенную тревог. Она верила, что с ним ее существование будет похоже на безмятежную гладь озера, куда никогда не долетают отголоски чужого недовольства.
Ее совсем не смущало, что их семейное гнездышко они совьют под одной крышей с родителями Артема. Это казалось милой деталью, проявлением сыновней преданности. Ее избранник был внимательным, чутким, и в его обществе девушка ощущала себя под надежным крылом, полностью защищенной от любых жизненных бурь.
Семейство Артема было большим и шумным. Его отец, Геннадий Петрович, имел четырех сыновей и не скрывал своей гордости этим фактом. Он часто говорил, что мужская линия — это столп, на котором держится род. Кроме того, мужчине всегда казалось, что в их династии в будущих поколениях не должно рождаться никаких дочек, о чем он, не таясь, сообщил молодым в день их свадьбы. Артем был самым младшим в этом мужском царстве. Оба старших брата уже подарили отцу внуков, третий же сын, Игнат, покинул отчий дом едва ему исполнилось восемнадцать, не пожелав мириться с бесконечными директивами и жесткими рамками, установленными главой семьи.
Как-то раз за общим ужином, когда за столом собралось все многочисленное семейство, разговор сам собой зашел о детях. Геннадий Петрович, отложив вилку, четко и ясно заявил, что с огромным нетерпением ожидает именно внука, а не внучку, и будет лично заниматься его воспитанием, чтобы вырастить достойного продолжателя фамилии. Пожилой мужчина с легкой грустью в голосе посетовал, что старшие сыновья живут отдельно, и он лишен возможности ежедневно нянчить своих мальчиков, вкладывать в них правильные принципы.
В большом, основательном доме Геннадия Петровича слово хозяина было законом, не терпящим возражений. Все обязаны были прислушиваться к его мнению беспрекословно, любое инакомыслие пресекалось на корню. Лишь один Игнат не стал подчиняться железной воле отца, предпочтя свободу комфорту и сбежав в неизвестность. Светлана, слушая эти истории, теперь начинала понимать, что заставило того юношу сделать такой решительный шаг.
Вечером того же дня, когда в доме воцарилась тишина, молодая жена решила откровенно побеседовать с Артемом, поделиться своими сомнениями.
– Знаешь, я все думаю, какая, в сущности, разница, кто родится? Девочка или мальчик. Любой ребенок – это же такое счастье, такое благословение. Для меня малыш любого пола будет бесконечно прекрасным и желанным.
– Я во многом придерживаюсь мнения отца, – после недолгой паузы ответил ей супруг. – Наша семья сильна своими традициями. По нашей линии все жены рожают только сыновей, это проверено поколениями. И ты, я уверен, тоже подаришь мне сына, моего наследника.
Светлана внутренне поразилась подобному тугодумству своего суженого, которого она всегда считала современным и вполне образованным человеком. Ей стало не по себе от этой железной уверенности. Желая найти поддержку, девушка в один из дней обратилась к свекрови, Марии Григорьевне, за советом. Как она сама относится ко всем этим семейным предрассудкам?
Мария Григорьевна, женщина с тихим голосом и уставшими глазами, рассказала невестке, что раньше и сама была не согласна с категоричным мнением своего мужа. Она тоже мечтала о дочке, о маленькой принцессе. Но когда на свет один за другим появились три сына, и особенно после рождения третьего, Игната, женщина смирилась и наконец избавилась от постоянных страхов за пол ребенка. Она поняла, что бороться с волей Геннадия Петровича бесполезно.
– Не волнуйся ты так, милая Света, – успокаивала сноху свекровь, поглаживая ее по руке. – Видишь, как все складывается? Все наши невестки родили сыновей, и ты непременно родишь мальчика. В нашей семье просто не бывает по-другому. Так что оставь свои тревоги.
И Светлана, поддавшись этому гипнозу всеобщей уверенности, действительно перестала переживать. Она погрузилась в радостные хлопоты, окруженная заботой семьи. Спустя год она с радостью сообщила Артему о своей беременности. Узнавать пол будущего малыша она наотрез отказалась. Все равно родится мальчик, зачем тревожиться и выискивать лишнюю информацию? Ее буквально носили на руках. Все разговоры в доме крутились вокруг будущего наследника, его имени, его перспектив. Лишь одна свекровь временами поглядывала на округлившийся живот Светланы с необъяснимой опаской, которую тщательно скрывала. Молодая женщина же, купаясь в лучах всеобщего внимания, даже не допускала мысли о том, что в ее утробе может находиться не продолжатель рода, а хрупкая девочка.
В роддом она легла уже после рождественских праздников. Процесс появления малыша на свет осложнился, и Светлану срочно прооперировали. Проснувшись после тяжелого наркоза, первое, что услышала молодая мама, был ласковый голос медсестры: «У вас родилась замечательная, абсолютно здоровая девочка! Поздравляем!». От этих простых и таких ожидаемых слов в голове Светланы все вдруг перевернулось, потекли куда-то вихрем мысли и чувства. Конечно, в глубине души она радовалась своей доченьке, этой крошечной новой жизни, но сквозь пелену усталости и эйфории пробился ледяной ужас. Как к этому отнесется свекор? Что скажет Артем? Женщине было страшно даже думать об этом, представлять их реакцию.
Ночь после родов стала для нее бесконечным кошмаром. Она металась в полудреме, ей чудились гневные лица, осуждающие взгляды. Как же ей теперь быть? Что ждет ее и ее маленькую беззащитную дочь? Медсестра, видя нездоровое возбуждение и отчаяние роженицы, вынуждена была сделать ей успокоительный укол. На утро, придя в себя, Светлану посетила ужасная, чудовищная мысль: а может, есть смысл отказаться от девочки прямо здесь, в роддоме? Так будет проще всем, так она сохранит свой брак, свой дом. Но тут же, опомнившись, она мысленно сама себя отругала, назвав предательницей. Нет, она никогда не сможет предать свое собственное дитя, эту маленькую беззащитную девочку, которая нуждалась в ее любви и защите.
После обеда к ней в палату пришел Артем. Узнав о рождении дочери, он не проявил никакой радости, а лишь растерянно замолчал, его лицо стало каменным. Пробормотав что-то невнятное, он почти сразу же развернулся и ушел, не дослушав и не задав ни одного вопроса. Другие роженицы в палате, видя отчаяние Светланы, старались ее утешить, находили оправдания поведению ее мужа.
– Не переживай, милая, это он просто от волнения. Стал отцом, вот и реакция нестандартная! Он же мужчина, они всегда так. Подожди, завтра он очнется, осознает свое счастье и примчится к тебе с огромным букетом цветов!
Артем приехал на выписку, чтобы забрать жену и ребенка домой. Он был холоден и молчалив, сухо поздоровался и даже не взглянул на запеленутую малышку, не взял ее на руки. Дома молодых родителей формально поздравили родственники, атмосфера была напряженной. Геннадий Петрович не вышел из своей библиотеки, чтобы поприветствовать невестку и увидеть новорожденную внучку.
Прошла неделя, затем вторая. Светлана жила в своем маленьком мирке с дочкой, которую они назвали Милой. За все это время Геннадий Петрович ни разу не показался ей на глаза, будто его и не было в доме. Артем же, ее некогда любящий и заботливый супруг, не проявлял к дочери абсолютно никакого интереса. Он приходил с работы, ужинал и молча уходил в свой кабинет. Светлана цеплялась за слабую надежду, что со временем лед растает, что он увидит, какое это чудо – их дочь, и его сердце оттает. Но маленькая Мила, словно чувствуя пренебрежительное к себе отношение со стороны деда и отца, вела себя очень беспокойно, часто плакала по ночам. В доме начались тихие, но от того не менее страшные, скандалы. Свекру было невдомек, как такое могло произойти, что в его безупречном роду, в его крепкой мужской династии, появился хрупкий ребенок женского пола.
Однажды, холодным зимним вечером, дверь в комнату Светланы с грохотом распахнулась. На пороге стоял Геннадий Петрович. Его лицо было искажено холодной яростью.
– Собирай свои вещи, – прозвучало как приговор. – И забирай ее. В моем доме нет места для вас.
– Но куда же я пойду? – попыталась возразить Светлана, прижимая к себе испуганно пищавший сверток. – Позвольте хотя бы до утра остаться, я позвоню маме.
– Сию минуту! – прогремел он. – Вы обе – ошибка, которую нужно исправить. Уходите!
И он выгнал Светлану с маленьким ребенком на руках среди лютой зимы прямо на улицу, в метель, не предложив помощи, не подумав о том, что можно было просто отвезти их к матери. Он просто выставил их за порог, словно ненужный хлам.
Несчастной молодой женщине с младенцем на руках пришлось бродить по заснеженному перекрестку, пытаясь поймать машину. Крупные хлопья снега слепили глаза, пронизывающий ветер леденил кожу. Ее заметил случайный таксист, пожилой мужчина с добрым лицом. Он сжалился над замерзающей парой, довез их до вокзала, помог купить билет на ближайший поезд и даже проводил до вагона, сунув Светлане в карман теплые носки для малышки и бутылку с чаем. Дома мать с радостью и слезами приняла дочь с внучкой, обогрела, накормила и с тех пор старалась помогать им всем, чем могла, став для Милы настоящей второй мамой.
Шло время. Раны потихоньку затягивались. Светлана устроилась на работу, растила дочь. Прошло несколько лет, и судьба подарила ей встречу с новым человеком, Андреем. Он был полной противоположностью Артему — мягким, открытым, искренним. Он полюбил Милу как родную. Через пару лет счастливой совместной жизни у пары родилась двойня — два крепких, здоровых мальчишки! Артем так больше и не появился в жизни своей родной дочери, словно стер ее из своей биографии. Лишь одна Мария Григорьевна, рискуя гневом мужа, изредка приезжала к внучке, каждый раз привозя подарки и тихо, со слезами на глазах, прося прощения у Светланы за все случившееся.
В один из таких визитов Мария Григорьевна, постаревшая и очень уставшая, пожаловалась, что ее супруг, Геннадий Петрович, вскоре после их ухода с Милой слег. Буквально через неделю его разбил паралич, и теперь он стал лежачим инвалидом, полностью зависимым от ее помощи. Она вынуждена была день и ночь ухаживать за ним, выслушивая его тихие, но все такие же несгибаемые упреки. Молодой женщине стало бесконечно жаль эту добрую женщину, ведь она была не виновата в чужом эгоизме и чужих амбициях. Они с Андреем стали часто приглашать в гости Марию Григорьевну, давая ей передышку от тяжелого быта. И та была по-настоящему счастлива, проводя время со своей повзрослевшей внучкой Милой.
А в большом и пустом доме Геннадия Петровича, в его тихой библиотеке, теперь стояла гробовая тишина, которую не нарушал ни детский смех, ни топот маленьких ножек. Лишь тиканье часов на каминной полке отсчитывало время, безвозвратно ушедшее, наполненное тенью того, кого он так яростно отверг и кого уже никогда не сможет принять.
