Муженёк и его мать придумали сценарий выселения невестки, но всё аукнулось против них
— Ирина Аркадьевна, а куда девать эти полотенца? — Вероника смотрела на аккуратную стопку выстиранного белья, только что из машины.
— В синюю коробку, что на антресолях. Загляни на верх шкафа — там всё будет понятно, — свекровь даже не оторвалась от планшета.
— Какая ещё синяя коробка? Раньше мы всегда складывали полотенца в шкаф в ванной.
— Теперь там будут только мои и Серёжины вещи. И хватит спорить! Сказала — в коробку, значит, в коробку.
Вероника тяжело вздохнула и пошла искать эту загадочную тару. Последние два месяца дом стал похож на чужое, непонятное пространство.
Муж с матерью перешёптывались, замолкали, как только она входила. Сергей, с которым она прожила пятнадцать лет, теперь смотрел на неё отстранённо, будто на постороннего.
— Серёж, ты не видел мою синюю папку? Там договоры, квитанции… Надо налоговую заполнить.
— А зачем тебе? — он не отрывался от телефона.
— Лежала в шкафу, а теперь исчезла.
— Может, мама убрала. Спроси у неё.
Вероника зашла на кухню. Ирина Аркадьевна говорила по телефону:
— Да-да, Люд, скоро тут всё изменится. Димке нужна комната — ребёнок растёт… Что? Нет, эта уже потихоньку вещи собирает… — увидев Веронику, она резко оборвала разговор. — Перезвоню.
— О чём вы только что говорили? Какие вещи я собираю?
— Слухи у тебя странные, — отрезала свекровь. — Лучше займись ужином, Серёжа устал после работы.
— У меня тоже работа, между прочим.
— Не начинай, пожалуйста! Просто напомню: ты здесь живёшь за наш счёт. Квартира — семейная, я здесь хозяйка, а не ты.
Вероника замерла. «Семейная»? Она столько лет вкладывала деньги в ремонт, в мебель, технику. Да она же свою однокомнатную квартиру продала, чтобы помочь расшириться!
Позже, на кухне, она увидела три коробки с надписью «Вер. вещи». Её кружка, книги, семейные фото — всё аккуратно сложено, будто она уже уходит.
— Серёж, это что? — спросила она, когда муж вошёл.
— А… мама решила навести порядок.
— Порядок? Это называется порядок — мои вещи упаковывать?
— Да не кипятись ты! — он открыл холодильник, делая вид, что занят. — Будет перестановка. Димка часто приезжает, ему нужно место.
Димка — племянник, сын сестры Сергея. Ничего против него не имела, но при чём тут он?
— А мне что, места не осталось? Я здесь пятнадцать лет!
— Никто тебя не выгоняет, — он захлопнул дверцу. — Просто всё меняется. Не кажется ли тебе, что ты слишком давно чувствуешь себя здесь хозяйкой?
Вероника не могла поверить. Она? Хозяйкой? Когда?
— Мы с тобой муж и жена! Это наша квартира! Я вкладывала в неё деньги!
— Хватит! — он резко перебил. — Твои вложения? Где документы? Ты просто прописана. Благодари, что тебя здесь держат.
«Держат»? Она же продала свою квартиру ради них!
Утром она проснулась от шепота в коридоре.
— Просто дай ей повестку — и всё! — шептала Ирина Аркадьевна. — Пусть сама разбирается. Документы я уже подготовила.
— Мам, может, помягче? Всё-таки столько лет…
— Серёжа, ты решил или нет? Димке нужна комната. А она… найдёт себе где жить.
Вероника тихо прикрыла дверь. Значит, это не просто странности — это план. Её вытесняют.
Вечером Сергей молча протянул ей конверт.
— Что это? — спросила она, хотя уже знала ответ.
— Повестка. Нужно уточнить твой статус в квартире, — он отвёл взгляд.
— Мой статус? Серёж, ты серьёзно? Я твоя жена!
— Была, — пожал он плечами. — Сама видишь — между нами всё кончено.
Она села, чтобы не упасть. Пятнадцать лет — и всё? «Была»?
— И давно вы это обсуждали?
— Не личное это. Просто квартира — наша. А ты… юридически — никто.
— Так когда деньги вкладывать — я жена, а когда права требовать — я никто?
— Да не выдумывай, Верка! — в дверях появилась Ирина Аркадьевна. — Какие вложения? Ремонт делал Серёжа. А твоя квартирка — за неё ты гроши получила.
Вероника вскочила:
— Как вы смеете? Я вложила сюда полтора миллиона! У меня есть договор!
— Нет у тебя ничего, — свекровь усмехнулась. — Посмотри дату на своём договоре. И ещё раз проверь.
Вероника бросилась к шкафу. Синяя папка! Там же всё! Но папки не было.
— Ищешь вот это? — Ирина Аркадьевна помахала бумагами. — Не пригодятся. Мы всё проверили. Ты здесь — никто.
Той ночью она не спала. Сергей ушёл в другую комнату. «Как так?» — думала она. — «Куда делись годы? Правда ли, что у меня нет никаких прав?»
Утром она позвонила подруге Лене:
— Лен, помоги. Меня выгоняют. Муж с мамашей решили, что я тут никто.
— Да ты что?! Ты же свою квартиру продала, вложилась!
— Да. Но документы пропали. Или их украли.
Через час они встретились в кафе. Вероника рассказала всё.
— Слушай, — Лена хлопнула по столу, — к юристу. У меня есть знакомый — Максим. Сильный, не подведёт.
Максим, юрист с двадцатилетним стажем, выслушал и покачал головой:
— Без документов — тяжело. Но не безнадёжно. Помните дату сделки? Нотариуса?
— Конечно! 2008 год, май. Нотариус Глебова, улица Ленина.
— Отлично. А банковские выписки? Переписка по почте?
— Почта! — вспомнила Вероника. — У меня всё сохранилось! Я ничего не удаляю.
Дома, пока никого не было, она взяла ноутбук. В письмах — переписка о продаже квартиры, сканы, фото ремонта. И вдруг — ячейка! Они с Сергеем три года назад арендовали банковскую ячейку для важных бумаг.
— Что, уже вещи собираешь? — Ирина Аркадьевна стояла в дверях.
— Не дождётесь, — впервые за долгое время Вероника улыбнулась. — Сюрприз будет.
В банке сотрудница проверила данные:
— Вы — созаявитель. Но для доступа нужен второй. Без него открыть ячейку нельзя.
Вероника сжала губы. Сергей точно не придет. Но теперь у неё есть кое-что важнее — надежда.
— А если я принесу новую доверенность от мужа? — спросила Вероника у сотрудницы банка.
— Тогда всё в порядке, — кивнула та. — С документом от второго созаявителя доступ будет открыт.
Вероника вышла на улицу и глубоко вдохнула прохладный воздух. Сердце билось быстро, но теперь — не от страха, а от решимости. Нужно звонить Максу.
— Да, доверенность можно оспорить, — ответил юрист, выслушав её. — Но есть более надёжный путь — подать в суд на принудительный доступ к ячейке. Это займет время, но шансы есть. Только скажите: вы уверены, что документы всё ещё там?
— Нет, — честно призналась Вероника. — Но это последняя возможность. Больше у меня ничего нет.
Дома её ждал новый удар — на двери их с Сергеем спальни красовался новый замок.
— Серёж, это что за шутки? — она резко повернула ручку.
— Мама решила, что лучше пока жить раздельно, — он избегал её взгляда. — Пока вопрос с квартирой не утрясётся.
— А мне где спать?
— Гостевая комната маленькая, но диван раскладной. Не катастрофа.
— Пятнадцать лет вместе — и я теперь гость в собственном доме? — горько усмехнулась она.
— Это временно, Вер. Не раздувай из мухи слона.
— О, я не раздуваю, — ответила она с ледяной улыбкой. — Просто ты ещё не всё видел.
Ночью, лёжа на жёстком диване, она перебирала в голове каждый шаг. Утром первым делом позвонила в нотариальную контору.
— Здравствуйте, мне нужны копии документов по сделке 2008 года — купля-продажа квартиры.
— Приходите с паспортом, — ответили ей. — Мы храним архивы.
Сердце едва не выпрыгнуло из груди. Копии! Конечно, они должны быть!
В конторе ей выдали дубликат договора, в котором чётко значилось: Вероника — собственник одной трети квартиры. Более того, в приложении указывалось, что её доля может быть увеличена за счёт финансовых вложений в ремонт. А она вложила почти всё, что получила от продажи своей однушки.
— Это меняет расстановку сил, — сказал Макс, изучив документ. — Теперь нужно подтвердить ваши вложения: чеки, выписки, переписка.
— У меня всё есть, — кивнула Вероника. — И соседи помнят, как мы с Сергеем ремонтировали квартиру.
— Отлично. Подготовим пакет. Суд — через две недели.
Она вернулась домой с новой уверенностью. Но Ирина Аркадьевна уже ждала её.
— Я упаковала твои вещи, — сказала она, указывая на чемодан в прихожей. — Дальше — только через адвокатов.
— Я прописана здесь. Я имею право находиться в квартире до решения суда.
— Прописка — не право собственности, — фыркнула свекровь. — Вот, смотри — документы из БТИ. Квартира в полной собственности у Сергея и меня.
Вероника взяла бумаги. Что-то в них показалось странным. Печать — не та. Шрифт — не тот, что в официальных документах.
— Можно сфотографировать? Для моего юриста.
— Да хоть снимай, — махнула рукой Ирина Аркадьевна. — Только собирайся быстрее.
Через пять минут пришёл ответ от Макса:
«Подделка. Сохрани оригинал. Это — ключ к делу».
— Я не уйду, — твёрдо сказала Вероника, возвращая документы. — До суда это мой дом так же, как и ваш.
— Как знаешь, — процедила свекровь. — Но потом не жалуйся.
Вечером, когда пришёл Сергей, она уже ждала.
— Нам нужно поговорить.
— Что ещё? — устало спросил он.
— Вот, — она протянула ему копию договора. — Ты помнишь это?
Сергей побледнел, увидев печать нотариуса и свою подпись.
— Откуда у тебя это?..
— Нотариус хранит копии. А твоя мама подделала документы БТИ. Это уголовно наказуемо, Серёж.
Он опустился на стул, уставившись на бумагу.
— Она сказала, что у тебя ничего нет. Что ты врёшь про вложения. Что живёшь за наш счёт.
— И ты поверил? Без проверки? Без разговора?
— Она каждый день говорила одно и то же… Я думал, ты действительно использовала нас.
— А ремонт? Мои деньги? Продажа квартиры? Ты забыл всё?
— Вер, прости… — голос его дрожал. — Я был слеп. А теперь что? С поддельными бумагами?
— Теперь выбор за вами. Либо суд, с уголовным делом против мамы… либо мы решим всё по-семейному.
В этот момент в кухню вошла Ирина Аркадьевна.
— Что происходит? — она увидела документ в руках сына. — Откуда это?
— Мам, — тихо, но твёрдо сказал Сергей, — здесь написано, что Вероника — собственник третьей части квартиры. Это нотариально заверено.
— Чушь! — взвилась она. — Подделка!
— Нет, — спокойно ответила Вероника. — Это копия из архива. А вот — фото ваших «официальных» бумаг. Подделка. Выбор за вами.
Свекровь побледнела, схватилась за грудь.
— Да как ты смеешь? Это наш дом! Димке нужна комната!
— Мам, хватит! — Сергей впервые повысил на неё голос. — Ты втянула меня в подлог! Это может стоить тебе тюрьмы!
На следующий день стороны встретились с юристами. Макс представил доказательства: нотариальную копию, фото поддельных бумаг, банковские выписки, переписку. Когда он упомянул статью УК за подделку документов, адвокат семьи Сергея попросил перерыв.
— Серёж, давай поговорим, — Вероника отвела мужа в сторону. — Я не хочу суда. Не хочу, чтобы твоя мама села. Но я не уйду, как будто меня ничего здесь не касается.
— Что ты предлагаешь?
— Мирное соглашение. Моя доля регистрируется официально. Я остаюсь в квартире. Дима может приезжать — я не против.
После долгих переговоров договорились. Вероника сохранила право собственности и проживания. Ирина Аркадьевна, стиснув зубы, пробормотала что-то вроде извинения, признав, что «немного перестаралась».
Однажды вечером, когда они остались вдвоем, Вероника сказала:
— Я столько лет чувствовала себя здесь гостьей. Твоя мама каждый день напоминала, что я — лишняя.
— Я не замечал, — тихо ответил Сергей. — Или не хотел видеть.
— А ты заметил, как быстро решил, что пятнадцать лет брака — ничто? Что меня можно просто выставить?
— Я был сломлен. Мама давила, внушала, что ты нас используешь…
— И ты не задал ни одного вопроса.
Через месяц Вероника подала на развод.
Квартиру решили не продавать — слишком много в ней истории, слишком много вложено души. Договорились жить по графику: две недели она, две — Сергей. Ирина Аркадьевна переехала к дочери.
Со временем боль утихла. И однажды Вероника поняла: впервые за много лет она чувствует себя свободной. Ни чьих оценок, ни давления, ни постоянного ощущения, что ты — лишняя.
— Лен, знаешь, что самое странное? — сказала она подруге в кафе. — Я почти благодарна им. Без этого я бы так и жила с человеком, который готов предать ради чужого мнения.
— А квартира? Не жалко?
— Квартира — это стены. А я наконец поняла, кто я. И что я — не «никто». Это важнее.
Когда она вернулась домой, открыла дверь и вошла — впервые за долгое время почувствовала: это действительно её дом.
Не потому, что там есть её вещи.
А потому, что здесь она — хозяйка своей жизни.
И никто больше не посмеет сказать, что она здесь чужая.
